Душа Кариатиды Хаоса

      Приятное, теплое чувство комфорта буквально сразу же улетучилось, не успев толком устроиться в душе Кида. Будто легкий, внезапно налетевший ветерок разрушил всю ту гармонию, которая царила там до этого момента. Сон постепенно схлынул, оставив внутри только растерянность и детскую обиду. Мальчик открыл глаза.       Вглядываясь в пустоту, Смерть Младший все еще продолжал ощущать это мягкое чувство потерянного сна. Постепенно в его сознании воскресли все события прошедшего вечера.       Вчера был выходной, и, по своему обыкновению, Мака с Соулом пригласили всех к себе в гости.       Парень, смотря в потолок, усмехнулся.       В этот момент Кид почувствовал, что левую руку начинает сильно колоть. Дернув конечность, мальчик невольно повернул голову и увидел картину, от которой у него на миг пропал дар речи. Пристроившись, будто бездомный котенок, на распростертой руке Кида, спала Хрона. Положив голову на руку она сопела, нервно подрагивая во сне.       Немного приподнявшись и мельком оглядев рядом стоящий диван со скомканными простынями, Смерть Младший понял, что произошло. Опустив сочувственный взгляд на спящее рядом существо, мальчик лишь еле заметно улыбнулся, один уголок его рта медленно поднялся вверх.       Так бы он, наверное, и смотрел на спящую Хрону полными заботой глазами, если бы о своем присутствии вновь не напомнила боль в руке. Резкая, пронизывающая… Ты буквально чувствуешь, как она пожирает твою руку, расщепляя ее на кусочки. Конечность окончательно затекла.       Сдерживая свое и так шумное дыхание, Кид вновь попытался вынуть руку из-под головы Хроны, но в этот момент что-то зашуршало и существо перевернулась на спину, продолжая тревожно посапывать во сне. Руку продолжали сводить колющие иглы, но боль, к счастью Смерти Младшего, немного притупилась.       Сон ушел бесповоротно, словно его и не было вовсе. Голова была ясна как солнце в жаркий июльский день, глаза, борясь с рябящей и со сжирающей все очертания тьмой, были прикованы к спящей рядом Хроне.       Грудь ее нервно поднималась и резко падала тяжелым грузом вниз. Дыхание было хриплым прерывистым, будто звук шел из сломанного запыленного динамика. Уголки тонких губ тихонько подрагивали, будто их то и дело дергали за веревочки. Еще более бледная, чем днем она была похожа на труп. Труп? Нет. Мраморная скульптура, с острыми, необработанными мастером краями. Она казалось недоделанной античной статуей, заброшенной, забытой где-то в углу проб и ошибок. Белое, всегда измученное уставшее лицо обрамляли впалые скулы. Тонкие, бесцветные губы были плотно сжаты, словно не хотели выпустить наружу весь скопившейся в ее груди воздух- от чего она теперь хрипела во сне. Курносый несуразный нос… Под глазами залегли тяжелы складки, приобретшие синий оттенок. Словно вырезанная из белого камня неудачным скульптором, она казалось еще более неживой.       Не сразу осознав, что делает Кид легким, почти небрежным движением правой руки смахнул растрепанные розовые волосы с ее лба.       Продолжая вглядываться в лицо Хроны, изучая ее каждый изгиб, каждую складку, рука Кида невольно начала поглаживать ее по щеке.       Худое, острое, измождённое … Все ее черты говорили о боли и унижении. Неправильная, несоразмерная, асимметричная она была самым настоящий олицетворением, опорой разрушения, безумия, ада. И все- таки…       «Странно все это…» — подумал про себя Кид.       Сквозь занавешенное окно в небольшую щелку между шторами скромно пробился лунный свет, отражаясь на острых, угловатых чертах лица Хроны. Она казалась холодным изваянием, но щека ее была теплой. В ней чувствовалось тревожное биение жизни, а в тишине слышалось пусть и хриплое, но дыхание души, души способной на любовь.