Прости.

Пластмассовый стаканчик летит стремительно вниз и все содержимое невозвратно оказывается на полу, но это такая мелочь, по сравнению с тем, что услышанное минуту назад никак не укладывается в голове. Парень с иссиня-черными волосами пораженно смотрит на такого же парня с белыми, словно снег, волосами. Только теперь вся жизнь этого самого блондина перевернется с ног на голову из-за того, что человек в белом халате сказал его «приговор», который уже не изменить и не исправить. Если бы этот приговор выносили в суде за какие-то страшные деяния, на душе было бы легче, а так это осело на душе, словно никотин от сигарет в легких. — И это окончательный вердикт? - через силу выдавил брюнет, смотря на грустно улыбающегося блондина. — К сожалению, да. Требуется срочная пересадка сердца или ему осталось жить от силы два месяца, но для этого нужен донор, которого мы сможем предоставить через пол года минимум, а дело срочное, — холоднокровно выдает лечащий врач того самого блондина. — И, естественно, быстрее найти донора никак,— не весело хмыкает брюнет. — Сомневаюсь, только если вы его найдете сами. И да, простите, но мне пора, пациенты не ждут, а вы, господин Шинья, возвращайтесь в палату пока что, позже я вас навещу, — и врач удаляется, с совершенно равнодушным видом, ведь какое ему дело до одного несчастного мальчишки, даже если тот умрет мучительной смертью, хотя в 20 лет ещё жить и жить. — Почему все происходит именно так? — не унимался брюнет, который не хотел чтобы его друг умирал вот так. Хотя и ответа на этот вопрос не было, а просто упало это самое несчастье на одного человека и просто разрушило все, что было хорошее в его жизни. Не давая больше стимула для дальнейшей жизни и заставляя смириться со своим приговором. — Гурен, успокойся, что есть — то есть уже поздно о чем-то говорить, — попытался улыбнуться Шинья, но улыбка вышла какая-то корявая, а на душе не приятно что-то ныло. Ведь именно ему вынесли диагноз острая сердечная недостаточность, который больше не даст спокойно жить. Попробуй не выпить, хоть одну таблетку и, возможно, ты уже будешь лежать бездыханным телом в морге. А может оно так лучше, не мучить себя и окружающих, не чувствовать этот разрывающийся боли в сердце толи от болезни, толи от ноющей души. — Шин, я постараюсь найти донора, ибо я не могу просто так это оставить, — Гурен сжал кулак до хруста костей и отвернул взгляд от пронзительных голубых глаз. Ведь Шинья был для него всем и он не мог просто оставить его умирать, когда этот парень заслуживал большего. Ведь до болезни он дарил всем восхитительную улыбку и пытался всем всегда помочь. Именно Шинья стал первым другом Гурена и именно он помог ему после смерти семьи, но тут было что-то больше простой благодарности, а именно теплое чувство в груди, когда Шинья был рядом и стоило ему только отойти от Гурена на 5 минут, как на душу приходит тоска. Если парень умрет, вместе с ним морально умрет и Гурен. — Ты же понимаешь, что никто не согласится на добровольную смерть ради незнакомого мальчишки, да и пора бы уже смириться с этим, ведь эта болезнь мучает меня уже год, — Шинья подошел и успокаивающе погладил Гурена по голове, зарываясь своими пальцами в мягкие черные волосы, на что брюнет не стал сопротивляться и просто тяжело вздохнул, — и, кажется, я знаю, чего мне будет не хватать больше всего, когда я умру. Там я не смогу вот так зарыться пальцами в твои волосы и не услышу твоего смиренного вздоха, ибо тебе всегда не очень нравилась моя привычка гладить тебя по волосам, хотя они такие мягкие, что удержать сложно, — продолжая поглаживать парня и грустно посмеиваясь. — Дурак, — тихо сказал Гурен, неожиданно прижимая Шинью к себе, обнимая. — Может и дурак, — обнимая в ответ брюнета с грустными, аметистовыми глазами. Спустя полчаса, Гурен ушел из больницы, с сожалением оставляя Шинью среди запаха лекарств и людей в белых халатах. Зачем врачи носят белые халаты? Ведь они далеко не приспешники чего-то доброго и хорошего. Да и в наше время, многим врачам все равно на жизни каких-то больных, а если человек смертельно болен, так ему же помирать, зачем вообще что-то с ним делать, пусть попьет каких-нибудь таблеточек напоследок и хватит с него. Шинья лежал в своей палате и задумчиво смотрел в потолок. Думая, зачем оставаться в этой больнице, ведь они уже нечем не помогут ему тут, ибо донора не найти, а пить таблетки, которые лишь дают на время иллюзию того, что все хорошо, глупость какая-то. Ведь за это бессмысленно проведенное время среди лекарств и прочего, что уже не поможет, можно исполнить свою заветную мечту на последок или просто провести время так, как хочется, а не торчать в том месте, которое угнетает еще больше. Зарывшись своими длинными и изящными пальцами в волосы пепельного цвета, он прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Ему сейчас хотелось оказаться на берегу моря, где кричат надоедливые чайки и шумят морские волны, а легкий ветер развевает волосы. И там бы ты не о чем не думал, мысли бы так надоедливо не сверлили голову. Шинья всегда считал, что людям, которые тяжело больны, не место в больнице, ибо тут они чувствуют себя угнетенными и подавленными одной этой атмосферой и не самым приятным запахом лекарств. Шинья, конечно, может попросить Гурена увезти его отсюда, но ему было почему-то стыдно просить о чем-то брюнета. Скорее потому что Гурен слишком сильно волновался о нем и крутился вокруг Шиньи, как вокруг маленько ребенка, хотя Шинья никогда ничего от него не требовал и не просил ничего. Но Шинья был очень рад, что у него есть такой друг, который не хотел его бросать даже в столь безнадежной ситуации. Вообще Шинье всегда казалось, что они нечто большее, чем просто друзья, но оба за все шесть лет, что знакомы не промолвил и слова об этом. Поэтому они просто любили друг друга какой-то чистой, детской любовью. Вспомнив о своем друге, губы Шиньи расплылись в улыбке. « — Ведь ничего не будет, если я попрошу его об одной маленькой просьбе на последок», — подумал Шинья и потянул руку к телефону. Гурен шел по достаточно оживленной улице и попивал кофе, купленное в кафе по дороге, пытаясь как можно скорее попасть домой и завалиться на кровать, но тут зазвонил его телефон и, даже не посмотрев на номер, он взял трубку. — Да? — Гурен, ты как всегда не очень приветлив, — пропел в трубку Шинья. — О, Шинья, ты там как? — У меня есть к тебе разговор, но не думаю, что это надо обсуждать по телефону. — Что ты опять учудил, Хиираги? — Я? Да как я мог?! Я же такой лапочка, я не могу ничего такого страшного вычудить. — Ну да, ты милый, время от времени. — Боже, даже такой момент испортил свои ворчаньем, — искренне возмутился Шинья. — Я не я, если не буду ворчать. Ладно, если ты не против, то я приду завтра утром, ибо сегодня у меня нет больше сил куда-то идти. — Конечно, буду ждать тебя тогда. — Хорошо, до завтра. — До завтра. После разговора Гурен продолжил свой путь к дому и вскоре был уже дома. Квартира у него была трёхкомнатная, хотя жил он совершенно один и только раньше Шинья частенько ночевал у него. Хотя в ней было достаточно уютно. Преодолев гостинную, он зашел в достаточно небольшую комнату с огромной двуспальной кроватью и со всего размаху плюхнулся на нее лицом в подушку, обняв ее при этом, ибо он не спал уже двое суток, то думая о Шинье, то разгребая долги в учебе, а учился он в злосчастном медицинском институте, в котором драли десять шкур за все и сразу. Поэтому брюнет быстро провалился в царство Морфея. Утро наступило достаточно быстро, хотя сегодня и был выходной день, Гурен уже был в больнице, направляясь к палате Шиньи. Когда он открыл дверь палаты, на него сразу же уставилась пара голубых глаз. Такого цвета глаз Гурен ещё нигде не встречал, только они так сильно его завораживали, напоминая потайные ледяные глубины, который вовлекали целиком и полностью, поэтому брюнет так и замер на пороге. — Чего ты встал на пороге, как не родной?, — удивился Шинья. — Да так, — брюнет все прошел в палату и сел на стул рядом с кроватью блондина. — Походу совсем мной залюбовался — усмехнулся блондин, глядя на то, как Гурен порозовел и поспешил отвернуться. — Так о чем ты хотел поговорить? — все повернулся лицом к Шинье, увидев, как лицо последнего посерьезнело. — У меня есть просьба, но я не знаю, как о таком просить… — Проси на прямую, помогу всем, чем смогу. — Я знаю, что ты сделаешь все возможное… и от этого мне слишком неловко. И возможно тебе это не очень понравится. — Даже если так, то говори. — Ну, понимаешь, больница слишком сильно угнетает… в её стенах, я не понимаю, как люди здесь вообще находятся, как тут можно вообще вылечится, скорее наоборот загнешься и не заметишь. И в общем, я хочу исполнить свою последнею мечту. Я хочу на море. Нет, мне не нужно никакого веселья или что-то в этом духе, я просто хочу почувствовать свободу, а не четыре давящих стены на меня, — он даже не решался посмотреть в глаза брюнету, хотя знал, что тот внимательно его слушает. Когда, он почувствовал на своей голове руку Гурена, он невольно вздрогнул. — Знаешь, наверное ты прав, не стоит тебе сидеть тут. Но… я уверен, что это не последняя мечта и ты будешь жить — он растрепал волосы Шиньи — так что я помогу исполнить тебе твою мечту, не зависимо от чего-либо, — глаза блондина расцвели радостью и он чуть ли не подпрыгивал на месте от того, что у него такой прекрасный друг. — Гурен, как же я тебя люблю, — он прижался к брюнету всем телом, от чего Гурена бросило в жар. Шинья был, как маленький ребенок, который доверчиво к нему прижимался. И вот как такое чудо можно не любить. — Я тоже люблю тебя, Шинья, — но потом он осознал, что сказал и чуть не превратился в помидор. — Ммм. Да ладно тебе, я давно знаю, что ты не ровно ко мне дышишь и это взаимно, — улыбнулся Шинья самой сиятельной улыбкой и зарывшись рукой в мягкие, черные волосы притянул брюнета к себе и почти невесомо поцеловал, от чего брюнет вообще замер и не шевелился. — Ну, а раньше ты не мог сказать — надулся Гурен. — Прости-прости, я надеялся, что ты сам догадаешься. — О боже… это значит, что теперь мы парочка и теперь мы встречаемся? — Если ты так желаешь, то я за. — Ммм… я за — тяжело вздохнул брюнет. — Вот и отлично —, усмехнулся Шинья. В этот день, произошло то, о чем мечтали давно оба, но какой-то нелепый страх не давал им сделать этого раньше. Гурен весь из себя счастливый вышел из палаты и решил сразу же направиться в тур агентство, где собирался купить путевки на ближайшие числа, чтобы особенно не тормозить и выехать в ближайшее время. Денег у него вполне себе хватало, ибо после смерти его родителей ему досталось достаточно неплохое наследство. Путевки и вправду удалось купить в этот же день. Ему предложили достаточно не плохую путевку в Испанию, одну из самых жарких стран мира, так как это был один из лучших вариантов и через две недели у них уже был вылет. Он хотел позвонить Шинье, но тот не брал трубку, что огорчило брюнета, хотя тот мог легко спать или быть на каких-нибудь процедурах. Около недели Гурен мотался, то с документами, то с учебой и времени у него оставалось только на четырех часовой сон, но, закончив со всеми делами он, все же решил обрадовать Шинью хорошими новостями. Когда он подошел к палате и открыл её, он увидел далеко не Шинью, а совершенно постороннего, то его удивлению не было придела. — Простите… а куда дели того, кто лежал тут до этого? — А… ну, если честно, мне не известно, меня сюда перевели пару дней назад, — ответил незнакомец, а Гурен сразу ринулся к посту медсестер. — Вы что-то хотели? — спросила девушка лет тридцати. — Да, вы не могли бы сказать, что случилось с Шиньей Хиираги? — Его перевели в реанимацию, ибо у него случился очередной приступ и его пришлось подключить к аппаратам жизнеобеспечения, ибо ситуация серьёзная… и он может не выжить —, девушка посмотрела на него с сожалением. — Я могу его увидеть? — сохраняя полное спокойствие, хотя внутри всё как будто рухнуло. — Простите, но нет, приходите через два дня и если ему будет лучше, то я думаю, вас пустят. В итоге Гурен направился через силу домой, где достал давно забытые сигареты и закурил, вдыхая едкий дым, который хоть как-то успокаивал нервы. Гурен верил в то, что Шинья должен жить, такие люди не заслуживают смерти тогда, когда они ещё во всю готовы жить и дарить окружающим свою жизнерадостную улыбку. Но судьба всегда была не справедлива, ведь она всегда забирает лучших и Гурену приходится не в первый раз сталкиваться с подобной ситуацией. Только в первый раз его поддержал мальчик с волосами цвета пепла, вытянув его из бездны отчаяния и заставив вновь жить. А теперь этот самый мальчик сам лежит на грани смерти. Гурен не мог поверить в то, что если все произойдет не самым лучшим образом, то он больше не увидит ледяную бездну его глаз, не потрогает эти мягкие волосы и не сможет больше почувствовать его губы на своих. В итоге от бессилия он уснул прямо на кухне. А на следующий день ему позвонили из больницы. — Здравствуйте, вы Ичиносе Гурен? — Да, — ответил он хриплым голосом. — Срочно приезжайте в больницу, — и он, не став ждать дальнейших объяснений, рванул со всех ног в больницу, веря, что сможет увидеть наконец-то блондина. Он чуть ли не снес прохожих около входа в больницу и направился в сторону реанимации, где стояли медсестра и врач. — Здравствуйте, я по поводу Хиираги Шиньи, — на него сразу же обернулись два взгляда полные жалости и сожаления. — Простите, но ваш друг умер, его сердце остановилось раньше, чем мы предполагали. — Умер…как так — ноги начали подкашиваться, но он во время оперся об стену — он же так хотел чтобы я исполнил его последнею мечту, а я даже этого не смог, — по щекам потекли слезы, а сам брюнет сполз на пол по стене. — Принеси успокоительное, — шепнул врач медсестре, а сам поднял парня на ноги и куда-то повел, ибо сам парень ничего не соображал. Его мысли были сконцентрированы на уже не живом блондине, которого он больше не увидит, мечту которого он уже не исполнит. Гурена ответили в палату и ввели ему успокоительное, чтобы тот хоть немного поспал и успокоился. На следующий день брюнет очнулся, но выглядел он мягко говоря разбито. Сам он побледнел и не в какую не хотел вставать с кровати. Он потерял солнце в своей жизни, которое дало ему смысл жить. А теперь его не было. Хотя, Гурен был уверен, что Шинья бы захотел чтобы он жил дальше. « — Теперь я буду жить за нас двоих…прости, что даже не попрощался» — подумал Гурен и, встав с кровати направился прочь из палаты.