Надписи на руках

Иваизуми никогда не верил в истории о любви с первого взгляда, о душевной связи, да и в целом на романтическую чушь ему было глубоко плевать. На отношения не было ни времени, ни сил, ни желания. Хаджиме не чувствовал угрызений совести, когда отказывал редким девушкам, находившим в себе силы признаться ему в любви, игнорировал внимание к собственной персоне, а сам и подавно не испытывал ни к кому возвышенных чувств. А уж сколько крика было вокруг самой распространенной байки! "Напиши что-нибудь у себя на руке, - щебетали девочки, - и у твоего возлюбленного, которого сама Судьба тебе послала, проступит эта надпись точно в том же месте, и не смоется она до тех пор, пока ты сам ее не смоешь". Романтика хлестала ручьями, влюбчивые девчата витали в облаках и разве что не носились по всей школе с маркерами и разрисованными руками, разыскивая того самого (даже не предполагая, что парень может быть не среди школьников). Хаджиме зевал и лишь уклонялся от пробегающих девушек. *** Ойкава был специалистом по романтике и отношениям в целом. Он мог подсказать всем и каждому, что нужно делать в абсолютно любой ситуации, и бесил одним своим существованием. Однако когда дело доходило до разговоров о суженом-ряженом, парень мгновенно затыкался, начинал загадочно улыбаться и переводить тему. Девушек это подстегивало еще сильнее, но Тоору был неумолим, и правдивость чудесной истории о надписях на руках оставалась недоказанной. На самом деле Ойкава просто не мог признаться в том, что сам верил в эту... слишком заманчивую ложь. Ведь если бы это было правдой, все становилось слишком легким, а парень, несмотря на первый взгляд, не был столь доверчивым. В жизни не было ничего простого, а потому вздохи и долгая проверка своих рук на наличие каких-нибудь надписей были тайной за семью печатями. Тоору выворачивал руки и хрустел шеей, но кожа была кристально чистой. *** Под конец года у всех сносило крышу. Возможно, жнецы Смерти собирали урожай и отрывали каждому школьнику голову, в противном случае нельзя было объяснить то, что абсолютно все школьники начинали расписывать свои запястья и предплечья, а потом занимались тщетными поисками. Хаджиме было даже досадно, что его одноклассники тратили время на такую чепуху. "Почему-то все считают, что их вторая половинка (любопытно, получается, все школьники - редкостные задницы, раз они ищут свою половинку?..) должна быть таким же школьником, причем в той же школе! Даже если бы эта сказка про надписи на руках была правдой, шанс, что ты встретил бы свою возлюбленную в школьном коридоре, чрезвычайно мал". *** На математике было скучно. Этим Ойкава объяснял то, что он занимался всем, чем угодно, только не вычислениями. Тоору исписал часть блокнота текстами песен, посмотрел в окно, сетуя на пасмурную и ветреную погоду. Урок длился уже целую вечность, ученики скрипели ручками, а парень медленно сходил с ума. От нечего делать он взял тонкий черный фломастер и, расстегнув манжеты на рубашке, вывел на запястье корявое "скучно". Ни на что не надеясь. Абсолютно ни на что. *** Иваизуми проклинал естественные науки, да и весь мир в целом. Он смирился, что ему не светило написать что-нибудь дельное в своем тесте, но злость неумолимо подкатывала к горлу и разве что не вырывалась наружу угрожающим рыком. Хаджиме устало потер лицо и пару раз хрустнул костяшками пальцев. Возможно, это могло напугать учителя? Нет, несбыточные мечты. Парень душил на корню дикое желание встать и порвать лист с заданием на мелкие клочки, а чтобы неосознанно не претворить мечту в реальность, он с силой сжал пальцы. До рези в глазах всматриваясь в собственную кожу, Иваизуми сперва решил, что ему мерещилось; Хаджиме проморгался, но черные следы на руке никуда не исчезали. Перевернув ладонь, он с удивлением прочитал: "скучно". Иваизуми совершенно точно ничего на себе не писал. Первая мысль, возникшая в его голове, к собственному неудовлетворению была о той-самой-сказочке. "Чушь какая", - сказал сам себе Хаджиме и попросился выйти. Уже в туалете парень остервенело тер кожу до красноты и пощипывания, но черная краска как татуировка въелась в руку. Парень едва ли не зубами рвал проклятую надпись, не желая думать, каким образом она появилась. Ощущать себя неправым не хотелось, да и надежда на недоразумение все еще теплилась в его душе. Это ничего не значило. *** Будучи дома, Ойкава стер надпись, не испытывая при этом ни разочарования, ни облегчения. Он вообще ничего не чувствовал. Стер и стер. "Зачем люди придумывают себе подобные сказки, - спрашивал Тоору себя. - Сами себя обманывают, верят, а потом огорчаются. Свою любовь нужно искать и бороться за нее. Вот я найду прекрасную девушку, влюблюсь и завоюю ее всеми способами". И представляя себя прекрасным принцем, Ойкава воображал, каким образом он будет завоевывать сердце полюбившейся девы. "Ох, нет! - разошелся парень. - Она будет жительницей другой планеты! И прилетит на своем НЛО на Землю, я случайно встречу ее в лесу, испуганную и заплаканную, успокою и подружусь с ней. И мы полюбим друг друга, но ее родные будут против жениха другой расы, поэтому я выкраду ее с корабля и укрою дома. Она будет светиться по ночам, мы будем лежать под одеялом и читать книги про других инопланетян". Тоору был чертовски доволен плодами своей фантазии. "Никаких надписей на руках". *** Когда Иваизуми лег спать, то заметил исчезновение надписи. "Стер, пока был в душе", - пожал плечами парень, не обращая внимание на некое чувство, скулившее где-то на задворках его души. Надрывно так, проникновенно. Верить-то очень хотелось. Хаджиме посмотрел бы на того человека, который отказался таким способом найти свою единственную и неповторимую. "Забудь. Нужно думать о том, как исправить проваленную самостоятельную". *** На большой перемене одноклассникам приспичило поговорить на животрепещущую тему любви, будь она проклята. Тоору казалось, что теперь он до конца жизни не отделается от нее. - Ойкава, ты же у нас тут спец, - Ханамаки улыбался, но Ойкава каждой клеточкой тела ощущал подвох, - расскажи, ты сталкивался с надписями на руках? Звучит здорово, да? - Нет, ребята, на этот счет ничего сказать не могу, - нервно рассмеялся парень. - А веришь в это? - не сдавался Такахиро. - Нет, - неуверенно проговорил Ойкава, косясь на одноклассниц. - Давай проверим? - лучезарно улыбаясь, предложил Ханамаки. - Предлагаю всем нам сейчас написать что-нибудь на руке и подождать. - Это бред... - начал было Тоору, но одноклассник перебил его: - Отказ не принимается! Бери маркер и пиши! "Но я уже проверял", - вздохнул Ойкава, выводя на предплечье "если ты есть, то отзовись". Глупо. *** Иваизуми тупо смотрел на свою руку. Мелькали мысли, что он умер и просто не заметил этого, а потому вокруг творилась какая-то чертовщина. Парень щипал себя несчетное количество раз и даже трижды крепко приложился головой о парту. Пришлось потом уверять учителя, что он здоров (ха, конечно же). "Отозваться? Да пожалуйста!" - Хаджиме с такой яростью оторвал колпачок фломастера, что тот отлетел в конец класса. Парень же остервенело вывел на руке крупное "что тебе нахрен от меня надо". И стал ждать ответа. "Если уж впадать в маразм, то по-крупному". *** Ойкава так громко удивился, обнаружив на руке ответ, что поспешно зажал рот рукой. Серьезно? Сработало? "Вот это да, - мысленно присвистнул Тоору, рассматривая каракули, - да она еще та оторва. И ругается, и так забавно пишет. Я думал, у всех девушек мелкий и аккуратный почерк, а тут... Интересно, она красивая? Должна быть красивой, раз ей судьбой предначертано быть со мной". "Мы... видимо, соулмейты?" - Ойкава уместил свою надпись под размашистым ответом своей-девушки. "Мы нафиг кто?" - новая грубоватая надпись появилась в следующую секунду, заняв приличное место на коже. "У нее бесконечные руки?" - возмутился Тоору, потому что незаметно писать на себе уже не получалось - пришлось бы закатать рукава, а это привлекло бы внимание. "Ты - моя судьба, в общем". *** Хаджиме неожиданно громко захохотал, прочитав последнюю надпись, и совершенно не смутился, заметив настороженные и укоризненные взгляды одноклассников и учителя. Судьба, надо же, как сказала! Романтическая особа, видимо. Повеселившись, Иваизуми нехотя признал, что именно такая девушка была ему нужна: немного сентиментальная, нежная. Но, самое главное, парень не чувствовал в незнакомке, которую навязала ему судьба, той ванильности, которая за километр ощущалась в некоторых школьницах. Вместо этого была какая-то решительная покорность. "Хэй, как насчет встретиться? Ты же учишься, да?" - в конце концов, им необходимо было поговорить с глазу на глаз. *** Ойкава проклинал размашистый почерк своей избранницы и, отпросившись в уборную, с силой тер расписанную руку. Его надписи исчезли без проблем, а вот ответы стираться не желали. "Черт бы побрал тех умников, которые где-то наверху сочиняли законы жизни", - шипел Тоору. Поблагодарив прошлого себя за незабытый фломастер, он наскоро написал: "сотри свои предыдущие надписи, а то у меня на руках места почти не осталось". И, подумав, дописал: "да, учусь. Встреча - это хорошая идея". *** По дороге в туалет Иваизуми не переставал удивляться тому, что только сейчас девушка попросила его стереть надписи. "Волейболистка? Со шпалами вместо рук?" - усмехнулся Хаджиме, толкая дверь в уборную. Около раковины стоял какой-то парень, вздрогнувший при его появлении и быстро повернувшийся спиной. Не обращая на него внимания, Иваизуми принялся отмывать руку. Сбоку сперва раздалось какое-то шуршание, потом тихий выдох, затем очень громкий удивленный вздох, за которым последовал крик: - Эй, погоди, ты!.. Рука того парня развернула Хаджиме, и они уставились друг на друга. Незнакомец пялился на покрасневшую кисть и предплечье Иваизуми со следами размытого фломастера, словно баран на новые ворота. Сам Иваизуми все еще не понимал происходящего. И только после того, как парень поднял свою руку, демонстрируя остатки фраз, выдавил тихое: - Это шутка? *** Ойкава страдальчески простонал что-то вроде "это-слишком-жестоко", но затем написал на своей руке "не смешно" и с каким-то ужасом увидел эти же слова, проступившие на коже стоявшего напротив парня. Чертова вселенская магия. - Как видишь... - Тоору сглотнул. - Не шутка. - Я не гей, - без особой уверенности проговорил парень. - Ох, я не сомневаюсь, что ты многого о себе не знаешь, - чересчур громко и натянуто рассмеялся Ойкава. Он расчитывал встретить после занятий привлекательную девушку, а тут в туалете посреди урока столкнулся с брутальным парнем ("У которого ничего так зад... нет! Я об этом не думал!"). - Я - Ойкава Тоору. Так получилось, что мы связаны. - Иваизуми Хаджиме, - хмуро отозвался принц-сердца-Ойкавы, - и я сильно сомневаюсь в реальности происходящего. - Ива-чан, мы можем по-быстрому перепихнуться и узнать, насколько все реально. - Не неси чепухи, придурок. - Честно, подзатыльник Иваизуми отвесил чисто машинально. - Не зови меня так, а то складывается ощущение, словно я тебя всю жизнь знаю... - Это же прекрасно, Ива-чан, - пропел парень, но Хаджиме договорил: - Всю жизнь знаю и ежесекундно избиваю. - Возможно, - с важным видом покивал Тоору, - где-то в параллельной вселенной мы - друзья детства, которые занимаются в одном... допустим, волейбольном клубе. И ты правда бьешь меня за каждое слово. - От одной мысли о дружбе с тобой с рождения меня бросает в дрожь. - Ива-чан, я ведь хороший. В дальнейшем Хаджиме уверял себя, что ударил Ойкаву лбом в нос инстинктивно. Возможно, он пытался успокоить себя, потому что мало ему было Тоору, из носа которого беспрестанно капала кровь, так этот окровавленный придурок еще пригрозил, что потребует поцелуй за нанесеный ущерб. "Нужно было ударить посильнее, чтобы он вырубился, а потом смотаться по-быстрому и сделать вид, что не при делах". Но было уже поздно. В то мгновение, когда их руки соприкоснулись, маленькая игла с красной нитью крепко-накрепко сшила двух парней, не позволяя им более расстаться. Конечно, они не могли этого видеть, но оба ясно ощущали колкую боль каждый раз, когда игла входила в кожу. *** Среди подростков ходил слух, что если написать на своей руке что-нибудь, то на руке твоей избранницы или избранника проступит эта надпись и не сотрется до тех пор, пока ты сам ее не сотрешь. Верить или не верить в это - выбор каждого. - Дурокава, сотри это, немедленно! - кричал Хаджиме, а Тоору с диким хохотом бежал впереди, размахивая рукой, как победным знаменем. На коже крупными буквами красовалось: "Ива-чан + Ойкава = любовь". И никто не заставил бы его стереть это.