Care

Ари лежал на кровати и упоённо рассматривал микроскопические трещины на потолке. Сил не было даже на то, чтобы встать и заварить крепкого чаю, а чисто гипотетических дел набралось невпроворот. Вокалист чуть повернул голову и грустными глазами посмотрел на излюбленную Нинтендо, в которую поиграть не позволяли температура и, как её следствие, больная голова. Телефон также радовал Ари лишь чёрным экраном и изредка уведомлениями из игр. Он проснулся минут пятнадцать назад и уже чувствовал себя крайне плохо не только физически, но и морально. Первой мыслью, когда он пришёл в себя, была «ёбаное горло», второй — «я опять всех подвёл». И так уже много часов, которые он проводит в постели, не имея сил и настроения делать абсолютно ничего. А что делать, если делать ровным счётом ничего не хочется? Плевать в потолок и заниматься самобичеванием. Койвунен прекрасно помнит тяжёлый вздох Бена, когда тот узнал о его болезни, и повисшую после этого паузу. Ари не покидало ощущение того, что он снова подставил группу и фанатов, прямо после выхода нового альбома. Молодец, ничего не скажешь. А ещё этот мюзикл, чтоб ему провалиться... Паршивое ощущение. Ночью Ари находил в себе силы сходить в душ, чтобы окончательно не завять, и принять прописанные лекарства. Он бы с радостью завернулся в одеяло, как в кокон, и проспал бы много-много дней, но вместо этого ему приходилось лицезреть в зеркале тощее бледное тело и огромные синяки под глазами. Кажется, он видел это каждый день, но сейчас на фоне болезни весь этот ужас выделялся ещё больше. На экране телефона высветилось новое сообщение. В последний раз ему писал отец из больницы, спрашивал про самочувствие. Рассказывать больному отцу про своё ужасное состояние Ари не стал, написал, что ему уже лучше. Если бы это было так. Ари осторожно взял телефон и, прищурившись, проверил сообщение. От Бена. «Арска, ты как там?» Врать Бену не хотелось, но и расписывать все прелести своего самочувствия Ари желанием не горел. Бен не отец, обязательно будет караулить — только повод дай. Вот вернётся в Хельсинки, и от Ариной постели хрен отгонишь. Варон слишком трепетно относился к и без того подорванному здоровью вокалиста и всячески старался предотвратить малейшие казусы, которые могут выбить Ари из колеи на долгое время. В этот раз недоглядел. «Тебе ответить честно или не очень?» Ари закашлялся и скорчился от боли. «Всё ясно с тобой. Постарайся влить в себя чай, хорошо?» Какая поразительная проницательность. Койвунен даже позволил себе улыбнуться, о чём, однако, тут же пожалел. Слишком больно. «Постараюсь.» * * * — Бен, всё нормально? Ты какой-то хмурый весь день, — Юффи внимательным взглядом оглядел друга. — Что-то с Ари? — Да. Ему всё никак не полегчает. — Ларингит это тебе не простуда. За пару дней не вылечишь, — барабанщик крутанул в руке палочку. — Ари справится, не волнуйся. Ты же знаешь. Бен попытался улыбнуться. Кажется, он действительно проявляет слишком много заботы со своей стороны. Даже когда Хета безвылазно сидела дома с ангиной или чем похуже, он волновался меньше. Вообще не волновался. — Да, — он неуверенно кивнул, всё ещё сверля глазами телефон. Должно быть, дело было в том, что Бен любил Ари слишком сильно, так, как об этом пишут в романах прошлых столетий. Эта любовь была именно такой, художественной и возвышенной, без приземлённости. Потому что Ари — это самое невинное существо, которое довелось повидать Бену. В его серо-зелёных глазах крылся весь смысл его существования, и если бы Бен мог — утонул бы без раздумий. На душе скреблись кошки. Будь он сейчас в Хельсинки, он бы у Ари ночевал и силой впихивал бы в беспомощное тело все назначенные лекарства. Сколько раз такое было уже. Ари это пугало, но счастливый взгляд значил больше испуганного «Бен, зачем ты это делаешь?». Вокалисту приятно, когда за ним ухаживают, и это факт. Странно, что мало кто это заметил. — Ребят, у нас саундчек сейчас, хрен ли вы тут делаете? — в дверном проёме возник Нико с гитарой наперевес. — Сейчас идём. Бен поднялся с места и опустошённым взглядом посмотрел на экран мобильника. Как там Ари? Уже несколько часов ничего не пишет. Варону казалось, что его сейчас затрясёт. Он не может ничем помочь вокалисту и лишь усугубляет ситуацию своими многочисленными сообщениями. Но не писать он тоже не мог. «Не хотел этого писать, но я волнуюсь. Арска, поправляйся скорее. Без тебя совсем не то.» Если бы Бен умел плакать, он бы заплакал, чтобы избавиться от щемящего чувства. — Давайте резче, — Каллиоярви махнул рукой и скрылся в коридоре. — Не проворонь свою Джульетту, Ромео, — Юффи похлопал гитариста по плечу и зашагал вслед за Нико. — В смысле? Но вопрос до адресата не дошёл, так как тот исчез в тёмном коридоре вслед за гитаристом. Бену ничего не оставалось, кроме как засунуть телефон в карман, взять гитару и натянуть на лицо подобие доброжелательной улыбки. Он ещё не знает, что после концерта, когда он завалится на первую попавшуюся горизонтальную поверхность полностью убитый, на экране мобильника высветится одно новое сообщение. «Я знаю. Мне уже лучше, можешь прекратить сеять панику. Ромео, бля.» И тогда он пообещает себе, что при случае отвесит одному своему другу размашистого пинка.