Семья

Энакин и Падме кружились в медленном вальсе на дворцовой террасе. В последнее время в Галактике было неспокойно, но здесь, на Набу, они всегда могли найти покой и уединение. Здесь они впервые поцеловались, поженились, здесь же росли их двойняшки, Лея и Люк. - Они быстро растут. – заметил Энакин, - В последний раз, когда я их видел, они умели выговаривать только «мама» и еще несколько слов, а сейчас уже вовсю переговариваются. Правда, произношение пока… не очень. – губы мужчины непроизвольно тронула улыбка. - Это было три месяца назад, Эни. – Падме грустно улыбнулась. – И им всего-то три с половинкой года. В этом возрасте они все такие. Невозможно за ними поспеть, причем во всех смыслах. А ты их так редко видишь… - Служба. – выдохнул джедай. - Я знаю. Несколько минут прошли в молчании. - Падме… Кто-нибудь из них использовал Силу еще раз? Его жена едва ощутимо вздрогнула и втянула голову в плечи. - Падме… - Да, Лея иногда перетаскивает таким способом к себе игрушки, ну а Люк с прошлого раза вроде ничего не вытворял. Энакин тяжело вздохнул. - Эни, это ведь ничего не значит, правда? – жена с мольбой заглянула ему в глаза. – Эни, пожалуйста… - Падме, - мужчина постарался придать голосу твёрдость. – Они делают то, что еще не под силу некоторым юнлингам. Если все будет идти такими же темпами, то нам придется сообщить Ордену о них. Для их же блага. К тому же, - примирительно добавил он, - Не сможешь же ты держать их здесь вечно. Они вырастут, им понадобятся друзья, новые впечатления. - Я знаю. И я понимаю, что если уж они обладают силой, то должны будут начать учиться, причем желательно где-то лет в пять-шесть. Но пообещай мне, что до этого времени никто не отнимет у меня детей. - Это все глупости, милая. – Энакин тяжело вздохнул. – Никто не имеет права отнимать их у тебя. Единственный, кто пострадает от открытия этой тайны – я. Тебя, Люка и Леи это никак не коснется. Как они вообще? – спросил он, чуть погодя. – Расскажи мне о детях побольше. - Ну, - она усмехнулась, - нашу семью можно назвать идеальной, так как у каждого из нас подрастает своя маленькая копия. Люк очень похож на тебя. - Ради его же блага надеюсь, что нет. - На того тебя, каким ты был при первой нашей встрече. Мальчик с душой такой чистой, как небо над пустыней. Он очень редко кричит и капризничает, добрый, ластится ко мне, никогда первый не затевает драки с сестрой. Вообще мне иногда кажется, что единственный человек, которого он любит больше, чем меня – это Лея. Он таскается за ней хвостиком. - Ну, миролюбие - это у него от тебя. А что Лея? - О, Лея та еще штучка. Она серьезная, очень. Смеется и улыбается реже Люка, все время будто о чем-то думает. Командует братом как хочет, а Люк ей во всем подчиняется. Впрочем, она и сама к нему очень привязана. Когда я просматриваю отчеты, петиции, документы, она взбирается мне на колени и смотрит с таким умным видом, будто бы все понимает. - Мамина дочка. - Не совсем. Она иногда бывает колючей, как ежик. Вырывается из рук, капризничает, может специально начать задирать Люка. А если уж отправишь её в угол, то смотрит так гордо и оскорблено, что… - Понял, понял, мои гены. – отсмеявшись, вымолвил Энакин. На террасу вышла девушка-служанка. - Вас вызывают по голонету, госпожа. Выслушав просьбу одного из сенаторов, Падме повернулась к мужу с озабоченным лицом. - Энакин, когда ты должен будешь уезжать? - Вечером, где-то в девять.. - Я должна отлучиться на пару часов. Слушай, а почему бы тебе в это время не побыть с детьми наедине? Заодно и узнаете друг друга получше. - Падме, это замечательно, но… мне кажется, они меня боятся. Она удивленно обернулась. - С чего бы, дорогой? Ты самый добрый человек, которого я когда-либо знала. - Любовь застит тебе глаза. И даже если бы это было так, то все равно Люк относится ко мне равнодушно, а Лея даже немного побаивается. Жена подошла и легонько погладила его по щеке. - Они совсем маленькие, в этом возрасте почти все дети больше тянутся к матери. И потом, они видят тебя где-то раз в месяц, а то и меньше. Но ты не волнуйся. – мягко улыбнулась она. – Они знают, что ты их папа. - Я знаю. * * * Энакин глубоко вздохнул, посмотрев на двух играющих в углу малышей. Он любил своих детей, очень. Мог почувствовать их настроение с другого конца галактики. Но вот вблизи им овладевали страх и трепет. Падме говорит, что они знают о том, что он их папа…но откуда? Он их так редко видит. Быть может, он для них чужой дядька, не более. А может быть, он пугает их? От этой мысли по коже пробежал мороз. Он, что бы там не говорила Падме, не ангел, а дети чувствуют людей, особенно те, кто обладают Силой. Если Люк робел только поначалу, а потом начинал интересоваться им, то Лея вела себя настороженно, недоверчиво, а при попытке взять её на руки или погладить по голове пряталась за матерью. «Наверное, отцам всегда сложнее с дочерьми, чем с сыновьями» – подумал он. Тем временем дети разделились. Лея залезла под журнальный столик, где у нее было что-то вроде домика для кукол, а Люк растянулся на ковре, занявшись игрушечными звездолетиками и машинками. Приглядевшись, Энакин понял, что тот изображает какую-то битву. Что же, отличный повод сблизиться. - Могу я с тобой поиграть? – спросил он, присаживаясь на ковер рядом с сыном. Люк недоуменно моргнул, несколько секунд просидел в прострации, будто раздумывая, а потом протянул отцу самый маленький крестокрыл, а сам со своими игрушками передвинулся на другую сторону ковра. Энакин почувствовал себя по-настоящему глупо. Нежаркое послеобеденное солнце освещало террасу. Мужчина со вздохом глянул на песчаный пляж, простилавшийся в нескольких метрах от дворца. На него накатила тоска по детству, что редко бывало. Он мог вспомнить очень мало счастливых дней той поры, однако были и хорошие моменты. Например то, что он и другие дети играли на улицах сколько хотели. Совершенно свободные во время этих игр, ведь тогда даже тяжелое бремя рабства отходило на второй план. Во всяком случае, дети, запертые в четырех стенах, казались ему игрушечными, ненастоящими. - Почему бы нам не пойти на пляж, а ? – произнес он, обращаясь к детям. Он не ожидал никакого ответа, однако при слове «пляж» дети заметно оживились. Люк выкатил игрушечную тележку, а Лея убежала куда-то вглубь комнат и вернулась с ведерком и лопатками. - Отлично! – ухмыльнулся Энакин. – Пошли. До пляжа они дошли быстро и без проблем, только Люк все время ронял свой хоть и игрушечный, но довольно крупный звездолет, который тянул под мышкой. - Давай я помогу. – как можно дружелюбнее предложил мужчина. Люк нахмурился и чуть отстранился. - Я твой отец, Люк. Мальчик, как ему показалось, ухмыльнулся, но все же протянул звездолет мужчине. На пляже дети опять разделились. Люк, скинув рубашонку, начал плескаться в воде, Лея же принялась усердно что-то копать, недовольно щурясь на солнце. - Так лучше, мисс?- Энакин щелкнул пальцами и над ней образовалось что-то вроде силового зонтика, создающего тень. - Спасибо. Энакин удивленно вздрогнул. Раньше дочь никогда с ним не разговаривала. Вскоре его внимание сосредоточилось на Люке. Мальчик внимательно наблюдал за крабом, ползающем по камням. Сокол, пикирующий с неба, хотел было его поймать, однако Люк схватил краба и отбежал в сторону. Будто вспомнив о чем-то, он резко остановился и стал смотреть то на птицу, то на животное в своих руках. Энакин подался вперед. Ему стало не на шутку интересно, чью же сторону выберет сын. Слабого, нуждающегося в защите краба или сильного хищника, который заслужил пищу. Пока Люк раздумывал, к нему стала приближаться волна. - Люк, осторожно! – закричал Энакин, бросаясь к нему. Волна в одну секунду накрыла кричащего мальчика, унося за собой. Энакин, не помня себя от ужаса, кинулся за ним. - Тише, малыш, всё хорошо. – шептал он, вытаскивая плачущего, напуганного ребенка на берег. Лея постоянно хватала отца за ноги, а когда тот опустил Люка на землю, крепко обняла брата. «Когда они станут подростками и станут говорить, что ненавидят друг друга, расскажу им об этом» - вдруг подумалось Энакину. - Ну что, пошли назад? – сказал он, все еще держа Люка на руках и усаживая Лею на плечи. – Только маме ни слова, ясно? На этот раз дети не сопротивлялись. * * * Вечером, когда уже было нужно уезжать, вместо того чтобы насупиться и отвернуться , как они делали всегда, они подбежали к нему и обняли. Люк задрал голову и улыбнулся так солнечно и открыто, как Энакину не улыбался еще никто, а Лея чмокнула его в колючую щеку. И, да видит Сила, это было дороже всех его военных побед вместе взятых.