***
Джуди поняла, что это неизбежно. Неизбежно, как дети, как старость, как горе. Всё когда-нибудь случается в этой жизни, вне зависимости от твоего желания. Самое неприятное, что это может быть и секс, строящийся именно из желания и удовольствия. Даже если ты чертовски не хочешь и не желаешь. Любимого, нелюбимого – какая разница? Она не хотела снова боли, собственной отстранённости, неприязни, отвращения. Ничего. Хотела только лежать рядом, притворяясь мёртвой и боясь сделать хоть мало-мальски эротичное движение. «Это так глупо, так глупо…» — говорила она себе постоянно, и толком не знала, к чему это говорит: к тому, как абсурдны и нелепы эти пошлые взгляды, действия и слова, или к тому, как абсурдно, нелепо поступает она. Прячется от естественной и природной вещи. Прячется от якобы приятной вещи, гуляющей звуком по зубам и ртам каждого животного, крутящейся в мыслях каждого подростка. Джуди боялась. И не столько боялась повторных неприятных ощущений, как того, что теперь она будет это испытывать практически каждую долбанную ночь. Ведь серьёзные отношения — это абсолютно другое, нежели тот же Сэм, трахнувший её без особых отлагательств всего пару раз. «Не бойся, расслабься. Постарайся не шарахаться от него и не скрипеть зубами, — как мантру начитывала себе она, стоя перед зеркалом в ванной. – Терпи, ведь это довольно просто. Он любит тебя, он здоровый и активный лис – ему нужна половая жизнь. Ты не эгоистка, Джуд, ты не эгоистка». Вверяла себе прописные истины, но легче не становилось – только тяжелей. Потом долго смотрела себе в глаза в отражении и пыталась найти там хоть какой-то просвет. — Может, я фригидная?.. – задумчиво проговорила Джуди, приглаживая ушки к голове мокрой лапкой. – Боже, это так тупо. Она протяжно вздохнула, опуская голову и упираясь взглядом в клокочущую в раковине воду. Иногда ей казалось, что она слишком много думает об этом. Иногда — что мало. Иногда она начинала бояться, что у лиса ведь намного больше член, чем у среднестатистического кролика. Иногда – что без разницы. Но самым фиговым во всей этой ситуации было промедление. Джуди каждый раз укладывалась в новую большую кровать с ожиданием ужасного, но чувствовала только обычное – тёплую лапу Ника, обхватывающую её за талию и притягивающую к себе. Он никогда не опускался ни ниже, ни выше. Никогда не упирался стояком ей в задницу по утрам. Он не делал ничего. И, кажется, Джуди втайне безмерно радовалась этому. Радовалась и про себя благодарила Ника, что он не залез ей в трусы при первой возможности. Это было таким облегчением и спокойствием, однако даже это не могло внутри неё сгладить начавшуюся бурю. Не сегодня, так завтра. На первые десять минут в кровати рядом с ним она расслаблялась, но ровно до той степени, чтобы при первом его движении перехватить лапу. И уже от этой рефлекторной реакции её начинало тошнить. — Я так хочу, чтобы это поскорее закончилось… — чуть не плача, опадала она на раковину. А на самом деле мечтала, чтобы это и не начиналось.***
Но всё, как было сказано раньше, когда-нибудь случается. Джуди впервые расслабилась на кровати в присутствии Ника, когда он дурачился рядом и мешал читать книгу. Она чувствовала себя легко, непринуждённо и спокойно. И именно тогда был пропущен «первый удар». Выхватывая из её лап книжку и опадая головой ей на плечо, он потянулся за поцелуем. Милым, невинным и нежным – крольчиха без волнения ответила ему, опуская свободную лапку ему на шею. Улыбалась, ощущала, как он поглаживает её шерстку на запястье. Едва заметно посмеивалась, когда он откладывал книгу в сторону и притягивал её ближе. Начала напрягаться, когда укладывал её на спину и превращал ласковый поцелуй в страстный. Джуди в ужасе распахнула глаза и поняла, что этот момент настал – его лапа, придерживающая её, медленно скользнула на плечо, затем на талию и ниже. Он осторожно залез языком ей в рот, и его пальцы чуть сильнее сжали бедро. Ощупывал. Трогал. Тихо и одновременно до отвращения громко прожужжала расстёгиваемая молния. Джуди рефлекторно дёрнулась и отстранилась, разрывая поцелуй. Сама не поняла, что сделала, только в панике смотрела на его рыжую лапу, лежащую на её бедре. — Джуд? – вполголоса окликнул он её. Не отозвалась. – Джуд! — Да? – растерянно подняла свои сиреневые глаза. – Д-да, Ник?.. — Что не так, — скорее не вопросом, а утверждением серьёзно начал он. Взгляд потяжелел. – Тебе не нравится? — Нет, что ты! – она неуверенно улыбнулась и огладила своё ушко, стараясь придать себе обыденности. – Я просто… Просто испугалась. От неожиданности. Ну, знаешь, такое бывает… Нелепый и глупый смешок. Его взгляд, к сожалению, не стал менее напряжённым. Сильнее нахмурился. — Ты пугаешься каждый раз, когда ложишься со мной в кровать? – Ник пристально изучал её, разглядывал дёрганную улыбку, распахнутые в ужасе глаза. – Каждый раз, когда заходим в спальню, вдруг резко пугаешься от «неожиданности»? — Н-нет, с чего ты взял?.. – снова постаралась рассмеяться она. — Не держи меня за дурака! Лис резко вскинул лапы и поднялся, слезая с неё. Кровать тихо скрипнула, а матрас выгнулся под прежнюю форму в районе ног. Джуди с непониманием уставилась на его фигуру, замершую возле кровати. Он нервно облизнулся, потирая шею. — Ник… Совсем не ожидала такой реакции. — Скажи мне, чёрт возьми, что не так? – поумерив тон, снова начал он. – Я тебе противен? — Вовсе нет… Она опёрлась лапами и приняла сидячее положение, перебирая пальцами мягкую ткань покрывала. — Ну, тогда объясни, в чём проблема, — развернувшись, взмахнул лапами и шлёпнул себя по бокам. – Потому что я совсем не понимаю! — Да всё правда в порядке… — Да ладно?! – наигранно вскинул ладони и округлил глаза. – А то, что я чувствую себя насильником каждый раз, даже не касаясь тебя, это нормально?.. Повисло молчание. Гнетущее, удушающее и неприятное. Джуди потупилась, разглядывая свои лапы и не зная, что ответить. Она сжалась в который раз, будто боялась не конкретно Ника, а всего окружающего, даже воздуха. Ник несколько секунд ждал. Звука, вздоха, взгляда – хоть чего-нибудь, что могло ему дать утешающий ответ. Но была только разрушающая тишина. Вязкая, омерзительная и унизительная. Лис простонал, накрывая обеими лапами морду и плюхаясь обратно на кровать возле ног крольчихи. Она продолжала смиренно смотреть в пол и лишь поджала непроизвольно лапы, когда Ник оказался возле них. Сказать ей было нечего. — Я тебе реально неприятен? – глухо в ладони шепчет он. – Тебе не хочется, противно?.. Что, Джуд, ну что?.. Молчала. Несколько минут они так и продолжали сидеть: Джуди сжималась в изголовье кровати, неотрывно изучая взглядом складки на покрывале; Ник горбился и утыкался мордой в ладони, то ли путаясь в своих мыслях и домыслах, то ли просто ожидая хоть какой-нибудь её реакции. Затем он резко вскочил, обошёл решительным шагом кровать. Послышался тихий стук открываемого ящика. Крольчиха боязливо и робко проследила за ним, не зная, чего ждать, и боясь этой самой неизвестности. Сигареты. Достал свою пачку, нервно и рывками распечатал, затем так же поспешно и порывисто кинулся к окну. Прогрохотали ставни, и Джуд вздрогнула. Щёлкнула зажигалка. — Ник… — глядя на сосредоточенный и болезненный профиль лиса, нерешительно прошелестела она. – Пожалуйста… — Потом проветрю, — отчеканил он, накрывая лоб ладонью и опуская взгляд. Замолчали. Где-то вдалеке завывала полицейская сирена. Внизу под окнами раздавались чьи-то смешки, суматошный говор и шаги. Всего лишь обычный для кого-то вечер: весёлый, беспутный, увлекательный. Звонко процокали копыта и так же не торопясь удалились, стихая вверху улицы. Ник шумно и с придыханием затягивался сигаретой, будто она была его последней надеждой. — Ник, — Джуди с тоской и сожалением разглядывала его сгорбившуюся тень у окна. – Ник, прости… — За что простить? – нервно хмыкнул он, затягиваясь и тут же выдыхая дым. – За то, что я тебе противен? Это уж ты меня прости. — Не неси чепухи, — всё ещё неуверенно. – Дело вовсе не в тебе. — Да? А в чём же? — Я… — она нахмурилась и снова сжала с силой покрывало. Не может сказать. Не хочет говорить. Будто это будет её самоличным признанием в безысходности ситуации. Ведь до этого каждый раз можно было надеяться. Надейся. Пока не скажешь и не признаешься об этом вслух. «Так глупо, так глупо…» — говорила себе она, и наконец понимала, что говорит этой фразой обо всём. — Ну? – начиная нервно постукивать когтями по подоконнику, Ник суетливо разглядывал улицу. Но всё его внимание было сконцентрировано внутри одной жалкой комнаты. — Я… — снова начала и замялась. – Я… Ох, не знаю как объяснить. Но ты правда здесь ни при чём, Ник. Правда. Я люблю тебя, и ты мне не неприятен. — Тогда почему ты отдёргиваешься от меня как от маньяка, когда я просто тебя обнимаю? – Выдохнул дым в вечерний перегарный воздух. – Почему ты ёжишься и пытаешься отстраниться, когда я просто начинаю тебя гладить? Как мне это понимать? Что я самый желанный для тебя на свете?.. Что-то мало на то похоже. Набрал слюны побольше в рот и сплюнул на тротуар за окном. Кажется, кто-то недовольно взвизгнул внизу. — Нахер пошёл, — озлобленно крикнул в ответ прохожим Ник и в закрепление показал демонстративно средний палец. – Еби отсюда, рогатый! — Ник… — устало простонала со стороны Джуди. – Прекрати. — Прости, — кратко кашлянул он и снова затянулся. – Просто меня сейчас капец как пидорасит. — Не выражайся, — чисто из необходимости ответить попросила она. На пару секунд он замолчал. — Ну так что? – судорожный выдох и окурок летит на улицу. — Что там с «дело не в тебе, а во мне»? Я всё ещё жду. Стукнула опустившаяся деревянная рама. Они наконец встретились глазами. Взгляд Джуди потерянный, смущённый, слезливый. Ника – болезненный, усталый, безнадёжный. — Джуд, — буквально выдохнул полушёпотом. — Я знаю, — кивнула она и поджала губы. Боялась расплакаться. – Просто я никогда не говорила и мне неловко сейчас говорить. Я не хочу тебя ранить. — Сильнее ранит только твой ужас в глазах, когда я над тобой, — он хмыкнул. Продолжали смотреть друг другу в глаза. — Понимаешь, дело в том… — Джуди первая отвела глаза в сторону. — Что я не люблю секс. Мне каждый раз было очень больно, неприятно и… И мерзко. Я не знаю, почему, но всё это казалось таким идиотским и ужасным, что я каждый раз думаю, поскорее бы уже всё закончилось. Сначала я думала, что это только сначала, что потом пройдёт. Но оно не проходит. Первый всхлип. Ник терпеливо стоял и ждал. — Я знаю, что тебе будет неприятно, но… Даже с Сэмом, с которым у меня был более-менее постоянный секс, мне было каждый раз адски больно. Будто всё разрывают внутри, всё жжёт и тянет. Я искренне не представляю, что меня ждёт с тобой, ведь чисто физиологически у тебя намного больше. — Спасибо за комплимент, — вставил он. — Да пожалуйста! – Всхлипывая и утирая со щёк слёзы, истерически улыбнулась она. – Я правда не знаю, что делать, Ник. Правда!.. Каждый раз, когда я думаю, что у нас это будет с тобой, я понимаю, что мне снова придётся притворяться и обманывать. Я так не хочу этого делать, но всегда приходится. Я сама бы счастлива была, если б это приносило мне удовольствие! Рыдала. Хаотично всхлипывала, заикалась, то округляла, то щурила глаза, упорно глядя в стену. Не хотелось смотреть в глаза ему. Шаги в неразборчивых словах оказались беззвучными. Мягко прогнулась кровать. — Но это нереально… Меня воротит от одной лишь мысли, что снова придётся терпеть и наигранно кричать!.. Мне так плохо, Ник, если бы ты знал! Каждый раз, каждый сучий раз я надеюсь, что всё будет наконец-то хорошо, но всё становится только лишь хуже. Понимаешь, хуже!.. Я такая неполноценная, уродливая… — Тише, Морковка, тише… — ласково обнимая её за плечи и привлекая её к себе, начинает нашёптывать Ник. – Ты хорошая, милая, хорошая… — Как я могу быть хорошей?! – продолжая зачарованно смотреть в одну точку, задыхается всхлипами она. – Как, Ник?! Я не могу даже удовлетворить своего любимого! Не могу испытать с ним удовольствия – разве не об этом трындят все вокруг да около?! — Зайчонок, это неважно. Мне плевать, что говорят другие. С трепетом гладит её по голове, приглаживает шелковистые ушки. — Ник, я никогда не смогу дать тебе того, что хочешь ты. И я не виню тебя, нет-нет, я тебя очень сильно люблю, и хочу дать тебе всё, что смогу, до последней капли!.. Но даже такой простой вещи как обычный секс не могу… Я такая жалкая, Ник… Прости меня, прости… — Тише, Морковка, тише. Всё хорошо, слышишь меня?.. Мне неважно это. Мне плевать на это. — Прости меня, прости-прости-прости… Переходя на рёв и наконец зажмуриваясь, Джуди обхватывает лиса своими крохотными лапками и утыкается в плечо. Она слишком давно так откровенно не рыдала. Наверное, ей стоило это сделать ещё пять лет назад.***
Всё стихло. На удивление, больше эта тема не поднималась между ними. Что в квартире при личных разговорах, что косвенно на работе. Ник смолк, и уже на следующее утро, после долгих рыданий Джуд у себя на плече, даже видом не показывал, что что-то произошло. А Джуди… Джуди не знала, радоваться этому или плакать. Она сама прекрасно понимала, что к этому шла, рассказывая про проблему: кому захочется трахать животное, желающее вывернуть всю себя наизнанку, лишь бы в неё не вошли. Это было логичным итогом, но крольчиха явственно чувствовала, что такой исход её чем-то не устраивал. Чем-то цепляющим, коробящим. Может, дело было в том, что она сказала; может, что она в полной мере призналась себе и не оставила пути назад; может, что Ник после той ночи больше не предпринимал никаких даже мелких попыток стать к ней ближе. «Мне обидно?» — сама задавала себе вопрос, сидя на работе или в кафешке неподалёку. Но нет, это была не обида. Какое-то паранормальное разочарование. Разочарование, что её слова лишь оттолкнули его. Разочарование, что теперь она сама поставила крест на сексуальной жизни. Джуди путалась в том, что старалась себе объяснить и зачем – она чувствовала неправильность в правильном изначально поступке, жалела, что не сдержала языка. Мысль, что после этого станет проще, выветрилась через пару дней, когда лис как ни в чём не бывало шутил за завтраком. Она поставила точку в давнем вопросе. Жирную, чёткую, которую не сотрёшь. И только после завершения она подумала, а действительно ли эта точка нужна именно здесь. Теперь крольчиха была в смятении. Она старалась примириться с тем, что уже успела сделать и сказать, ведь это единственный выход из ситуации. Но внутри продолжало что-то отчаянно скрести, продолжать её мучить. Но это что-то было настолько непонятным и алогичным, что Джуд боялась быть погребённой под противоречивыми эмоциями заживо. Если она потянет за самый краешек, её завалит ещё более ненужными проблемами и страхами, которые она так усердно утрамбовывает внутри уверенной и непоколебимой оболочки. «Соберись, соберись», — говорит она, похлопывая себя по щекам и смаргивая. Но внутренний мир — не набор лего и собираться не станет. Она продолжает отчаянно ловить взгляды Ника в курилке; молча обнимает его и ждёт ответных объятий; целует порывисто, а потом в страхе отступает. Для неё перевернулось всё вверх дном после того разговора. Но ничего не перевернулось для Ника. Он лишь стал более осторожным и сдержанным. Джуди мучала себя тем, что это её вина, но понимала, что этой вины не искупишь. Теперь ночью, когда они ложились спать, он обнимал её ещё более трепетно, но каждый раз говорил, чтобы она расслабилась. Сначала крольчиха напрягалась от его слов сильнее, а затем постепенно привыкла. Его лапы на талии – ничего более объятий. Его сопение на ушко – ничего более вздохов сквозь сон. Джуди начала расслабляться. Не там, внутри себя, где весь мир для неё превратился в клубок непонимания, отчаяния и горечи, а снаружи, как она никогда не могла. Здесь, находясь рядом с лисом и понимая, что она впервые отчаянно желает его объятий. Здесь, когда она за просмотром телевизора сама кладёт голову ему на плечо и жмётся к тёплому телу. Отважно боязливая Джуди Хоппс впервые поняла, что значит испытывать физическое удовольствие от присутствия кого-то рядом. Не с натяжкой настроенное понимание, что так нужно, а что ей самой так хочется. Ей самой хочется, чтобы Ник нечаянно посмотрел на неё из-за соседнего стола. Ей самой хочется, чтобы он в курилке приобнял её и положил свою голову между её ушей. Даже если он опять пошутит про кролико-лисьего робокопа. Она ненароком вспомнила то своё пристальное внимание к нему, когда боялась признаться даже самой себе в том, что она его любит. Она совершала такие глупые мелочи, не ловя себя за уши, а потом резко смущалась своих же действий и пыталась забыть. Она вспомнила и снова почувствовала это. Но что это было, она не понимала.***
— Я офигеть как устал, — Ник обрушился мордой в кровать, протягивая лапы вперёд. – Господи, ну наконец-то кончился этот чёртов переезд. И зачем тебе столько вещей?.. Джуди зашла следом в спальню, откидывая пыльное полотенце на плечо и опадая боком на первую подвернувшуюся стену. — Это только нужное, — на выдохе резюмирует она. – Я старалась наоборот не брать ничего лишнего. — И что же не входит в понятие «лишнее»? – он переворачивается ловким движением на спину и оглядывает её из своего неудобного положения. – Например, твои мягкие игрушки? — Они создают уют, — фыркает Джуди и откидывает полотенце на последний неразобранный ящик. Её шаги мягко стучат по полу в направлении постели. Она тоже с лёгкостью плюхается рядом с Ником, зарываясь носиком в плед и мягкость одеял. Несколько секунд лежит с закрытыми глазами, затем открывает их и косится на самодовольно улыбающегося лиса. — И да, я тоже очень устала, — закатывая глаза и переводя взгляд обратно на него, глухо в одеяло говорит она. — Теперь на одно ленивое животное в этом доме больше, — усмехается. – Может, фильм посмотрим? — Что угодно, лишь бы не на том диване, — стонет она и прячет мордочку в покрывале. – У меня и так немеет всё тело, а от просмотра фильма в скрюченной позе я сегодня, пожалуй, откажусь. — Полностью поддерживаю, — соглашается лис и неловко поднимается на лапах, оглядывая спальню. – Перетащу ноутбук сюда и дело с концом. Ты за или против? — Я «или», — не поднимая головы, гундит устало Джуди, но на самом деле не имеет ничего против какого-нибудь кино после долгого напряжённого дня. Ник вскакивает с кровати с такой же поразительной лёгкостью, с которой и упал до этого на неё. По его бодрым движениям нельзя было сказать, что он устал или измотан. А вот Джуди давно так не уставала. Далеко не самым тяжёлым трудом было перетаскивание коробок, которых ей и так практически не давали в лапы – скорее, её утомила длительность этого нудного процесса расставления вещей и обсуждения, куда и что деть. Несмотря на её прыгучесть, ноги гудели не после длительной пробежки, а от постоянной беготни туда-сюда по этажам, бесконечным переходам между комнатами и с какой-нибудь одной и той же вазой. Усталость поджидала в рутине и тягомотной работе. Джуди подняла голову и уткнулась взглядом в стену. Сейчас ей хотелось больше всего полежать, не напрягая ни мышцы, ни голову, и как следует отдохнуть. — Что смотреть будем? – неожиданно падая обратно на кровать вместе с ноутбуком, поинтересовался Ник. – Есть пожелания? — Без разницы, — отмахнулась она, вяло и неспешно поднимаясь с мягких одеял и заставляя себя сесть. – Любой лёгкий и динамичный фильм. — Хорошо-о-о, — ритмично защёлкал тачпад. – Ложись тогда, поставим ноутбук возле ног. Для того, чтобы улечься поудобнее, пришлось тоже напрячься: подушки были откинуты на резное изголовье, плед свёрнут и уложен в другую часть кровати. Джуди лениво и полусонно сидела на коленках, ожидая, пока лис примостится и устроит их самопроизвольный экран как можно правильнее. Щёлкнул в комнате выключатель, осторожно скрипнула закрываемая дверь. Ник удобно развалился, утопая большими рыжими ушами в многочисленных подушках, и похлопал рядом с собой. Но крольчихе хватило сил только на то, чтобы вяло переступить коленками пару сантиметров и упасть головой на привычное мохнатое плечо. — Удобно? – поправляя экран для видимости, спросил он. Джуди угукнула ему куда-то в рубашку и лениво сложила лапки у него на животе, полностью ощущая тепло и мягкость. Ник стал для неё самой удобной и убаюкивающей подушкой. Было сложно сказать, в какой позе он бы перестал быть удобным совершенно. Особенно для усталой зайки. Чёрный экран залился светом, и в этой белизне проявилась знаменитая крылатая модель Пегас с распростёртыми крыльями. Джуди слегка поёрзала, проверяя на длительное удобство позу, и прикрыла глаза, погружаясь в усталую полудрёму с полным спокойствием. Ник, глянув на неё сверху вниз, осторожно приобнял за талию и тоже уткнулся в экран. Это и называлось уютом. Хоппс давно уже не ощущала себя настолько в своей тарелке, чтобы её усталость, сонность и одомашненность смешивались в один флакон за пару мгновений рядом с кем-то. Но лис заставил её за всё время их знакомства ко многому привыкнуть: начиная от его извечных подколок и заканчивая такими проблемными объятьями. Но сейчас крольчиха даже не думала. Её не настораживала лапа на её талии уже около двух недель – ей наоборот казалось, что от этого стало только уютнее. Фильм наконец начался, и она открыла глаза. Вполне вероятно, что она бы действительно уснула уже где-то к середине кино, пока лис терпеливо досматривал до последних титров и только тогда выключал технику. Но именно в этот усталый и совершенно невыразительный вечер Ник задумчиво коснулся своей лапой спины Джуд, начиная в размышлениях аккуратно проводить когтём от начала шейных позвонков ниже по позвоночнику к лопаткам. Лёгкое поглаживающее движение, не означающее ничего больше, чем обычную заинтересованность лиса в просмотре фильма. Лёгкое поглаживание, которое медленно, но верно разбудило сонное сознание Джуди и впервые отозвалось в теле сначала странным холодком, а после приятным теплом. Крольчиха невольно остановила свой взгляд на одной точке. Раз – коготь легко и едва заметно пробегается по шёрстке на шее, будоражит всё внутри и заставляет побежать мурашки. Раз – он опускается ниже по спине, приглаживая шерсть и увлекая за собой приятное волнение и холодок, расползающийся по всему телу странными импульсами. Как щекотка. Раз – снова поднимается вверх, топорщит шёрстку, но вызывает этим лишь приятные ощущения. Джуди хочет невольно передёрнуть плечами, но продолжает в каком-то чутком внимании не шевелиться. Боится прекратить странное чувство дрожи, расходящееся по спине паутиной, боится шелохнуться и выдать своё неловкое замешательство. Раз – лапа ведёт вверх. Раз – опускается вниз. Движения плавные, спокойные, неторопливые. Она знает, что Ник делает это не нарочно, всего лишь дурная привычка проводить по чему-нибудь когтями в момент раздумий. Коготок пробегается вверх по позвоночнику, и она снова чувствует это щемящее и лёгкое чувство. Желание сжаться, но не прекращать поглаживания. Ей кажется это странным. На секунду она даже думает, что ей страшно, но после понимает, что в настолько расслабленном состоянии она не испытывает ни единой приблизительно схожей эмоции: лишь спокойствие, уют и лёгкую непонятную сладость, усиливающуюся с каждым движением пальца. Джуди чувствует. И пока не слишком хорошо понимает, что именно чувствует. Неожиданно лапа Ника останавливается, и он опускает ладонь обратно на талию, видимо, перестав так пристально следить за сюжетом. Крольчиха выжидает мгновения. Слышит, как колотится её сердце, как волнение поднимается где-то внизу живота. Как до сих пор встаёт дыбом шерсть на загривке от непродолжительных ласк. Джуд, не веря своим ощущениям, осторожно поджимает губы. Она понимает, что произошло всего секунду назад. Что произошло впервые за чёртовы пять лет её мучений. Она начала возбуждаться. Шумный говор в фильме отходит на второй план. Крольчиха чутко начинает прислушиваться к своим ощущениям в теле. Помимо ленной слабости, помимо усталости. Волнение. Ожидание. Удивительное желание продолжить незатейливую ласку. Джуди поджимает под себя сильнее ноги и ёрзает возле лиса. В голове ещё суматошно крутятся разные мысли, а в воздухе она чувствует собственную неловкость и первостепенный стыд от испытанного. Ей одновременно хочется продолжить лёгкие касания и не хочется привлекать внимания Ника. Ведь во всём этом не было ни единого намёка: ни на секс, ни на пошлость, ни на желание. Крольчиха всегда готова была увидеть подвох в действиях другого, но не была готова к тому, что в обыденном движении она сама для себя станет самым большим подвохом. Вот так, без грубых и пошлых фраз, без торопливых облапываний и сразу траха. Неторопливость, размеренность, ненавязчивость – вот чего ей не хватало каждый раз. Джуди смущённо отводит глаза в сторону, сама не понимая, чего стесняется, и прижимает коленки плотнее друг к другу. — Тебе точно удобно? – вздрагивает, услышав спокойный голос прямо над ухом. Мягкий, расслабленный. Она торопливо поднимает на него голову и нелепо отвечает: — Д-да, конечно. — Всё в порядке? – Ник вздёргивает бровь. – Или ты уже засыпаешь? Можем лечь. — Нет-нет, я смотрю! – неожиданно для себя отказывается Джуд и начинает волноваться ещё сильнее. — Ну, хорошо, — удивлённо сдаётся он. Она снова пристыженно опускает голову. Потом медленно поводит бедром, и чувствует, как Ник, подстраиваясь под положение, на секунду оглаживает её талию. Приятное будоражащее тепло и мягкость прикосновений. Опять едва заметно меняет положение, так, чтобы это не бросалось в глаза – рыжая аккуратная лапа гладит чуть выше по талии и останавливается. Ведёт бедром чуть в сторону, и его пальцы на мгновение касаются живота и впадинки пупка. Дрожь пробегает по мышцам пресса и опускается внизу, где-то на уровне лобка. Джуди прикрывает глаза и закусывает нижнюю губу. Ей кажется, что её игра в это возбуждение совсем незаметна. Она не чувствует на себе внимательного взгляда сверху. Ник замечает. Замечает и улавливает неуловимую деталь одной большой мозаики. Он медленно поводит ладонью, взъерошивая шелковистую шерстку, а затем неаккуратно приглаживая её. Нежно, воздушно, что чувствуется лишь слегка кожей, но разносится внутри тела горячими побегами вожделения. Джуди жмурится, обмирает и больше не ёрзает. Чувственно ловит каждое движение, сдавленно дышит в грудь Нику. Он смотрит в один угол экрана, больше концентрируясь на крутом бедре зайки, туго обтянутом стрейчевыми шортами. Оглядывает как ниже подтянутого живота и между выступающими бедренными костяшками под натянутой резинкой белья темнеет свободное пространство – протяни лапу и заползи в него, не путаясь в лишних тканях. Но он лишь осторожно гладит. Чувствует, как после каждого движения зайка начинает глубже и тяжелее дышать, как вздрагивает от некоторых касаний, как сильнее вжимается в него. Такой далёкий шум близкого ноутбука, и такое шумное дыхание вблизи. Ладонь аккуратно скользит в сторону, к животу. Обводит пупок когтём, накрывает его сверху жаром и затем снова невесомо гладит. Джуди порывисто задерживает дыхание, что её небольшая грудь подрагивает от резких степенных вздохов. Ник хочет потянуться дальше, но понимает, что его лапа не настолько длинная и гибкая, а мышцы в плече протяжно ноют от давления и неудобной позы. Несколько секунд промедления, и он совершенно непричастным полушёпотом произносит: — Джуд, у меня рука затекла. Давай переляжем. Крольчиха вздрагивает от неожиданности, вскидывает смущённо-пугливый взгляд, но, не увидев и тени пошлости, покорно приподнимается. — Ляг на другой бок, — по-будничному переставляя ноутбук на левый край кровати, предлагает он и нехитрыми манипуляциями теперь оказывается позади Джуди, имея возможность обхватить её другой лапой. Она поворачивается к нему спиной и с волнением поджимает лапки под голову. Где-то внутри она понимает, что это не всего лишь обычная просьба. Это тонкая игра двусмысленности: обыденности и эротики, желания и безразличия. Джуди нравится считать, что всё это не иначе как нелепые случайности, доставляющие ей удовольствие. Нику нравится, что крольчиха расслаблена и открыта, нравится, как можно легко и ненавязчиво её распалять. Он сам с таким вниманием к мгновениям и деталям оглядывает её со стороны, следя за каждым минимальным изменением и вздохом. Фильм продолжает бубнить где-то на четверти хронометража, и лис устраивается в этот раз свободнее для определённых действий. Его лапа привычно ложится на её талию, только теперь чуть ниже, чтобы пальцы и когти задевали живот. Ник медлит. С наслаждением вбирает каждую секунду протекающего промедления и порывистых вдохов зайки. Она ждёт. Смущается, специально прячет мордочку в подушках и лапках, но волнительно ждёт его новых ласк. И он касается. Но не там, где сосредоточено её внимание, на животе и талии, а за ушком – ласково целует, полухрипло выдыхает, лишая это мгновение всякой вычурности и пошлости. Джуди заметно вздрагивает и впервые тихо стонет. Но скорее не от удовольствия, а от неожиданности. Ник медленно покрывает место за ухом поцелуями, трётся мокрым носом, сбивая её внимание к чертям, а затем вольно накрывает лапой живот и теперь без прежней осторожности гладит приятные упругие мышцы, напрягающиеся под его пальцами. Ведёт ладонью вверх, задирая до совершенно приличного уровня майку, потом неспешно опускается вниз. Останавливается в самом низу возле густой тени от резинки белья в свете экрана ноутбука. Проводит нежно когтём по линии, но не опускается дальше. Джуди мнёт и облизывает пересохшие губы, невольно прогибается под движения лапы. Она сама не понимает, почему так легко поддаётся, но чувствует, что всего лишь невинные оглаживания заставляют её трепетать и подрагивать от возбуждения. Сначала оно взрывалось редкими фейерверками внутри, заставляя всё тело стать бездумно чувствительным, затем разрослось стремительным жаром от груди и паха. Кровь и тяжесть осели внизу, прилили к половым губам. Она впервые чувствовала, как приятно сжимать ноги и неловко ими тереться друг об друга. Как приятно трение о киску, натяжение ткани, как горячо и влажно становится внизу от неуловимых касаний сверху. Всё так тонко и явственно ощущается, будто тело один большой оголённый нерв, с которым играют не до привычной адской боли, а до ломоты и тяжести. Ник щекочет низ живота, бережно и медленно ведёт когтями по шортам, подныривает под резинку и оттягивает. Он боится спугнуть сексуальную податливость, боится оступиться и оттолкнуть её. Но лапа буквально жжётся от желания опуститься ниже, поднырнуть под мягкой и тянущейся тканью, и коснуться её. Он нетерпеливо выжидает, то волнительно целуя за ухом или в шею, то снова оглаживая живот и стремительно возвращаясь к паху. И он не выдерживает. Его горячая ладонь залезает под шорты с бельём, огибает тремя пальцами форму промежности, чувствуя все неровности, мягкость и шелковистость короткой шерстки. Её половые губы набухли, а между ними влажно и скользко. Он старается не задевать когтями, не желая навредить, и осторожно касается самого мокрого места – её лона. Джуди заметно вздрагивает и чуть отстраняется – всё ещё боится откровенных прикосновений. Ник не напирает, не старается протолкнуть внутрь неё пальцы. Он аккуратно трогает, размазывает влагу, на секунду погружая подушечки пальцев чуть дальше в шелковистые складки. Однако не убирает лапу. Внимательно наблюдает за её реакцией, за каждой дрогнувшей ресничкой и коротким выдохом. Она снова стонет. И на этот раз уже от приятных ощущений. Лис замедляется. Аккуратно и ювелирно убирает свою ладонь, проводя по чувствительным точкам. Джуди порывисто выдыхает и сильнее сжимает край подушки. Ей кружит голову. Мир вокруг превратился в мягкое марево, сглаживал все острые углы. Цветастая тёмная вата, ничего не значащая и окутывающая пространство. Она никогда так себя не ощущала – волнительное томление и полная расслабленность. Внутри пекло, внизу напряжение, а всё из-за одной осторожной и ласковой лапы Ника. Джуди хочется продолжить: уже неважно, пропадёт ли эта нега, обострится ли снова её восприятие. Всё, чего она хочет, чтобы это не заканчивалось. В эти хрупкие мгновения, в эти странные секунды. Время тянется как плавленый сыр, растворяется в кипучей реальности и возбуждении. Пока крольчиха тихо дышит, опаляя дыханием свои лапки и стараясь хоть как-то начать понимать, что с ней происходит, она не слышит, как поскрипывает кровать и сзади уходит тепло тела Ника. Его лапы слетают с её талии и бёдер. Скрип, неслышимое шуршание простыней и покрывала. Вдруг Джуди неожиданно чувствует прикосновение к коленкам, притиснутым друг к другу до максимума. Она распахивает влажно блестящие глаза и поворачивается. Лис неспешно ведёт ладонью от коленей выше по бедру. Он сидит перед ней, следуя взглядом за движением лапы. Спокойный, расслабленный, но одновременно сосредоточенный. Джуди не видит на его мордочке ни одной похотливой или мерзкой эмоции, не видит тех уродливых глаз, которые пожирают её, как у других любовников. Он гладит неторопливо и нежно, не бросаясь в крайности излишней ласковости и умиления, как то делал Сэм, или безумной неестественной страсти, как делали многие другие. Крольчиха невольно сглатывает. Лисий анфас в полутьме кажется одним из самых прекрасных и будоражащих на свете картин. Его с такой красотой и чуткостью окутывает приятная полумгла, высвечивает и заставляет блестеть рассудительный взгляд свет монитора. Ник естественный, не преувеличенный, не красящийся в чуждые проявления чувств. Она понимает, что от одной этой мысли в груди всё тянуче сжимается. Ей просто приятно на него смотреть. Никакого омерзения от его действий и вида, никакого страха и недоверия. Лис поднимает на неё взгляд. Хоппс смотрит из-под полуоткрытых век, жмётся к подушкам, расслабленно опустив ушки. Зачарованная, не напряжённая. Ему хочется ей мягко улыбнуться, но он сдерживает наплыв тёплых чувств – скорее всего, любая лишняя эмоция может выбить её из колеи. Спокойно глядя ей в глаза, он плавно опускается ниже, нагибается и убирает хвост из-под своих ног, чтобы не зажать. Первый поцелуй в нижнюю часть живота остаётся в раскалённом воздухе тихим причмокиванием и сдавленным глухим полустоном. Лапы обхватывают округлые поджарые бёдра, гладят этот мягкий и послушный короткий мех, на котором мутными отблесками света играет фильм. Джуди сдавливает горячим напором. Она податливо переворачивается полностью на спину и закидывает лапки за голову, хватая пальчиками тонкую ткань наволочек. Чувственно и смущённо следит, как лис расцеловывает её пресс, как невесомо касается ног. Как его тёмно-рыжие лисьи уши щекочут кисточками её коленки. Он между её ног. Такой уверенный, неторопливый и безмерно возбуждающий. Крольчиху пронизывает потаённым удовольствием эта смущающая картина в полутенях, неуловимость звуков, помимо разговоров в таком далёком кино. Ненужные детали расплываются, но набирают чёткость движения возлюбленного. Раз – его ладонь скользит выше от бедра, задевает пупок и залезает под майку. Шерстка под его лапой встаёт дыбом, топорщится, разгоняя мурашки. Раз – он коротко целует её лобок, слегка отодвигая челюстью шорты ниже. Джуди хрипло выдыхает и прогибается. Все чувства заостряются с каждым мгновением. Остро, невольно, горячо, туманно. Она не понимает, как всё это можно описать чем-то одним, чем-то таким грубым и уродливым, как слово «секс». С её губ в молчаливую комнату впервые срывается отчётливый стон – лапа лиса, пару раз несильно сжавшая её грудь в чашечке лифчика, умело подбирает снизу. Рёбра и шерсть перетягивает резинкой бюстгальтера, так резко, чуть неприятно. Но лёгкий дискомфорт моментально теряется, когда подушечка пальца воздушно прикасается к её соску. В голову ударяет очередная волна жара. Он ловко и едва заметно касается твердеющего бугорка, разнося этими неосторожными движениями самые мощные приливы возбуждения. Джуди начинает отчётливо чувствовать, как мокнет её промежность. Она реагирует на его неторопливые поцелуи, такие близкие к горячему лону; на расторопные поглаживания соска, от которого бурей исходит нереальная чувствительность. Она запрокидывает голову и поддаётся ласке. Закрывает глаза, концентрируясь на крышесносящих чувствах. Трогает, целует, гладит, ласкает – в эти секунды ей кажется, что он знает абсолютно все её чувствительные точки и играет с её телом, доводя до беспамятного блаженства. Она изворотливо прогибается, подставляя свою грудь под более смелые прикосновения; ёрзает бёдрами по кровати, чувствуя, как жёсткая и непослушная шерсть лиса елозит по её ногам; мечтает, как его лапа, гуляющая по её бедру, опустится к шортам и стянет их. Или натянет ткань пожёстче, чтобы она впилась в её киску и описала половые губы. Хочет-хочет-хочет. Медлительность распаляет, доводит до бездумной лёгкости и желания. Джуди понимает, что значат убогие пошлые фразы в порнухе – все эти модельные подстилки не боятся озвучивать свои мысли вслух, говорят прямо и режут по желанию откровенностью. А Ник будто слышит её мысли. Ещё несколько тягучих мгновений изласкивает, убеждаясь в полной готовности к чему-то большему, затем медленно убирает с груди лапу и подцепляет пальцами резинку шорт и трусиков. Она поддаётся произвольно: поднимает выше бёдра, задирает и сжимает ноги для удобства, отклоняет их в сторону. Лис лишь подавленно выдыхает, когда облизывает взглядом плавные линии её ног: крутые большие бёдра, накачанная попа и маленькие аккуратные голени. Ткань шорт проплывает по этим изящным изгибам, оголяет влажную щёлку и набухшие половые губы. У Ника давно появился стояк. Но сейчас он только окреп и заныл от желания. Хочется сорваться, как истинный хищник прижать её, но лис уже сам околдован этой затяжной игрой в ласки. Ему только больше хочется заставить её изнывать по нему, полностью прочувствовать весь экстаз и удовольствие от процесса. Прочувствовать до самой последней капли, каким должен быть секс на самом деле. Кролики ебутся быстро, безвкусно и часто. Но Джуди явно не подходила под их формат. И Ник показывал ей, как бывает чертовски круто по-другому. Она ненавидела мерзкий кроличий трах, но явно обожала лисий чувственный секс. Он легко откидывает в другую часть кровати шорты с бельём и, на секунду поддавшись пылкости, резко прижимает её поднятые ножки к своему телу, порывисто целуя под коленками и ощущая новые взволнованные стоны и дрожь. Плавно отступает. Замедляет посыпание горячими поцелуями шелковистой поджарой голени и осторожно разводит её ноги в стороны, опуская на свои плечи. Джуди в томлении приоткрывает глаза и видит, как он неторопливо снова опускается к ней и приникает мордочкой к киске. Громкий стон, пошло заполняющий комнату, и скрип сжатых в лапках простыней. Так горячо, так мокро. Он лижет её, и уже только от этой мысли крольчиху разрывает изнутри жаром и возбуждением. Она просто констатирует факт про себя, а он сносится странным током вниз. Туда, куда прилила вся кровь; туда, где так влажно и горячо. Туда, где Ник ласкает языком клитор. Сначала это похоже на обычные влажные и чуть шершавые прикосновения. Затем появляется чувство, отдалённо похожее на щекотку, только не с нарастающими приступами смеха, а пылкого удовольствия. Оно нарастает, опаляет, задевает все ниточки её возбуждённого организма. Медленно описывает языком бугорок, спускается до влажного нутра лона и чуть надавливает вглубь языком, вызывая глубокий вздох. Поднимается обратно, начинает с долгих и едва чувственных полизываний, затем наращивает темп. Быстро, коротко. Блаженство накрывает с головой, и Джуди мечется, то поджимая пальцами ткань, то ослабляя хватку. Ей хочется развести ноги шире, полностью открыться для ласки. Этот затмевающий всё вокруг жар нарастает с нереальной скоростью, зацепляя всю её природную чувствительность. «Ещё, ещё», — говорит всё её тело и рваные стоны. Оно поднимается выше, выше, подбирается к самому пику. Язык двигается так быстро, а Джуди стонет так изнеженно и чутко. «Я сейчас кончу», — неожиданно для самой себя понимает она и совершенно уверена в правдивости этого факта. Она и близко не понимала, что это значит, но явственно ощущала, что это то самое. Стонет глубже, протяжнее. — Ник… — срывается с её губ, и крольчиха сама не слышит, что это говорит вслух. Он не останавливается, хотя прекрасно слышит её. – Ник, я сейчас… Шумно выдыхает, жмурится. Балансирует совсем на грани и готова с головой окунуться в томящее ощущение. Лис на мгновение отрывается, перегоняя слюну во рту. Потом порывисто снова прижимается к её лону и старается продолжить в том же темпе. Язык немеет, перестаёт двигаться так отлаженно и чётко. Блаженство отступает, и она вверху капризно стонет, не желая отпускать оргазм. Ник быстро поднимает на неё взгляд, внимательно изучая её реакцию, затем решает отступить. Начинает лизать медленнее. Переходит на мягкие поцелуи, поднимаясь по внутренней стороне бедра. Джуди приоткрывает глаза. Её тело отпускает волнами наслаждения. Внутри такая детская обида, что её не довели до самого конца. Возвращается уже привычное возбуждение. Ник поднимается на коленях, аккуратно убирая её ноги с плеч. Он встречается взглядом с зайкой и подаётся вперёд, переступая лапами по бокам от неё. Она льнёт к нему первой и пылко целует, приподнимаясь и обхватывая его вытянутую морду своими маленькими лапками. Лис перехватывает её под спиной, помогая принять более устойчивое положение. Поцелуи настолько влажные, что Джуди невольно вспоминает прошедшие недавно секунды и со странным восторгом оглаживает мокрый мех, проводит пальчиками по длинной и угловатой челюсти. Её язык в его рту натыкается на острые и опасные зубы, но почему-то она не пугается, а лишь сильнее впивается в него поцелуем. Порывистым, несдержанным. Ей нравится всё-всё: его грубая шерсть, длинный ряд клыков, лисьи уши, совершенно непохожие на её. Он такой другой и такой возбуждающий, нежели толстощёкие мягкие кролики. Неожиданно Ник разрывает поцелуй, и Джуди моментально улавливает эту остановку и причину – она так же порывисто отклоняется и начинает суматошно стягивать с себя майку и лифчик. Без этих долгих копаний с застёжками — с туго проехавшимися по рёбрам косточками лифа. Тесно, неудобно, но она старается избавиться от всего лишнего как можно скорее. Когда она раздевается и поднимает взгляд, лис уже откидывает в сторону свою расстёгнутую рубашку. Он до сих пор такой же спокойный, уверенный и молчаливый. Джуди, привыкшая сама оставаться под любовниками безэмоциональным бревном, чувствовала себя сейчас разрывающимся от лавы вулканом, а Ника – холодным и притягательным айсбергом. Нет, он не безразличен, не чёрств – его опытность и отсутствие дешёвых мужских постанываний, пошлых фразочек подкупает. Она невольно соскальзывает взглядом ниже и видит пряжку ремня и джинсы. Мысль всего на короткое мгновение задерживается у неё в голове и тут же вырывается торопливыми действиями. Джуди резко нагибается, неудобно прогибаясь в спине. Ноги соскальзывают с подушек от нехватки места, и ступни со стуком ударяются о изголовье кровати. Ник зачарованно следит, как она неумело и дёргано пытается расстегнуть его ремень. Такие резкие и чуть грубоватые движения, от которых сквозь зубы вырывается тихий посвистывающий выдох. Молния взвизгнула, утопая в музыке титров фильма. Она не видит ни его размера, о котором раньше с ужасом думала, ни влажного пятнышка на боксерах от обилия смазки – она срывает всё на своём пути и без тени стеснения берёт его твёрдый член в рот. Ник прикрывает глаза, чуть хмурясь и закусывая губу, затем медленно их открывает. Кладёт мягко лапу поверх её головы, чувствуя каждое рваное и уверенное движение. Он не знает, делает ли она минет в первый раз или нет, но чувствует, что в её движениях практически нет опыта – сплошная страсть. Но ему хватает и этого. Он молча наблюдает, как подрагивают её ресницы, как вытягиваются щёки, когда она отклоняется назад, как неловко придерживает пенис у основания, боясь двинуть рукой в такт. Лис наклоняет голову на бок, стараясь дышать глубже. Джуди бездумно совершает движения, поддаваясь животному инстинкту. Отсасывает так, как хочет и может, даже не представляя, как она выглядит со стороны. Во рту становится тоже нестерпимо мокро, смазка у Ника чуть солоноватая – она мешается с её слюной, заполняет всё, и, когда зайка с пошлым звуком выпускает из губ головку, видит, как искрятся в тусклом свете нити слюны от её языка до члена. Чуть смущённо мнёт губы и неловко размазывает скопившуюся влагу по всей неохваченной части. — Джуд, — она вздрагивает, не ожидая так внезапно услышать своё имя, и поднимает глаза, – иди ко мне. Ник подаёт ей лапу, и она чуть неосторожно поднимается. Поцелуй в этот раз выходит нежным, чувственным и осторожным. Лис обнимает её, прижимает к себе и осторожно меняется с ней местами. Джуди, не привыкшая к перемене поз, путается коленками в покрывале, запинается и падает на плечи Ника. Она открывает глаза, когда лис медленно опирается спиной о изголовье и принимает положение полусидя, разрывая поцелуй. Он разводит их руки в сторону, демонстрируя, что держит. Джуди смущённо и очаровательно неловко перебрасывает одну ногу через его, садясь сверху. — Так будет меньше боли, — вкрадчиво полушёпотом объясняет он, когда она поднимает чуть испуганный взгляд. – Не бойся, если ты не захочешь, мы не будем продолжать. — Но, Ник… Побаивается. Не чувствует больше отвращения и омерзения, но сковывает себя естественной неловкостью. — Морковка, — Ник улыбается так красиво и легко, а в голосе чувствуется нежность, — доверься мне. Джуди вздрагивает от неожиданности, когда его лапа касается её щеки. Несколько секунд она ещё с недоверием смотрит на него, потом бегло опускает взгляд ниже – твёрдый и слишком большой для неё член. Ник не следит за её взглядом. И так понимает. — Не беспокойся, мы подходим друг другу. – Оглаживает её шёрстку нежно, продолжая смотреть в глаза. – Ты зря беспокоишься. — Откуда тебе знать?.. – ещё упираясь и сомневаясь, смущённо выдавливает она. Хочет, чтобы он чем-то убедил её, хотя и так понимает, что сейчас не отступит. Последовала неожиданная неловкая пауза. Джуди, заметив её, удивлённо поднимает голову. Взгляд Ника едва заметно опустился и расфокусировался, стал таким тяжёлым, задумчивым. Она совершенно случайно ткнула пальцем в небо и попала в скрываемую цель. Лис медлил, и напряжение между ним и зайкой заметно нарастало. — Просто знаю, — рубит так же резко он и поднимает обратно взгляд. – Не переживай, я не буду грубым. Хочет поскорее уйти от темы — она задевает это. Джуди в нерешительности обмирает, продолжая разглядывать глаза лиса. Не знает, как поступить: ей о многом хочется спросить, но она не уверена, что правильно всё поняла. — Джуд, — видя, как постепенно мрачнеет её мордочка и как всё глубже она погружается в мысли, Ник привлекает внимание, — расслабься. Он ласково надавливает ей ладонью на спину и наклоняет к себе. Обнимает осторожно, будто боясь снова напугать или смутить. Чувствуя, что она не сопротивляется, поднимает её голову на себя и целует. И Джуди поддаётся на его нежность и трепет. Проскользнувшее сомнение улетучивается: она обхватывает его шею лапками и сама с жаром прижимается к нему, не желая разрывать ласковый поцелуй. Ник практически всегда целует легко и ветрено, Джуди это казалось раньше большим плюсом. Сейчас, ощущая к своим губам такое пристальное и чуткое внимание, она сама не понимает, как тает – он чувствует её до самых неуловимых мелочей. Она сдавленно стонет ему в рот, когда их языки соприкасаются. Вслед стону его ладонь сильнее прижимается к её спине, а вторая лапка медленно сползает со щеки и опускается на грудь. Неосторожные и щекочущие движения пальцем по соску, и Джуди бурно реагирует, громко простонав и вжавшись в родное горячее тело. Её бёдра подаются за ней, и по влажному лону мазком проходится головка члена. Зайка чувствует это – смущённо вздрагивает, но не пытается отстраниться. Ник подмечает её покорную позволительность. Его лапа плавно опускается вниз по спине, оглаживая мягкую шёрстку, описывает форму небольшого кроличьего хвостика и чуть сжимает упругую ягодицу. Чувственное прикосновение уже на бедре, потом неожиданное касание между ног. Джуди чувствует эти прерывчатые и пока непонятные ей движения, но с головой отдаётся поцелую. Через секунду шумно вздыхает, отрываясь от губ Ника, и вздрагивает. Лис аккуратно надавил головкой на киску. Не с напором, а легко и непринуждающе. Лапки зайки сильнее хватаются за его плечи и шею. Она пристыженно отводит голову вбок и жмётся к нему, невольно выпячивая от неудобной позы попу и смазывая влажное касание ниже. Ник поддерживает её: свободной лапой ухватывает за бедро, контролируя её расположение тела, а второй лапкой придерживает член и медленно водит по её лону, давая время привыкнуть. Джуди рвано и полувдохами постанывает – смущается, зажимается, но всё равно пристыженно подвиливает в такт его движениям. Это воспринималось совсем по-другому: он не врывался в неё, не просил самой насесть сверху и прыгать. Ник поставил её в самую оптимальную и безболезненную позу, обеспечивая во всём остальном нерушимой поддержкой. И эта тонкая мужественная черта будоражила что-то в груди у зайки, заставляла получать отдельное удовольствие от его ладони на бедре, от его мерного дыхания над ухом. Она чувствовала себя по-другому рядом с ним, чувствовала по-другому его ласку и эротичность момента – Джуди с трепетом ловила эти мгновения настолько пьянящей любви, смешанной с желанием и уважением, что придавала каждому его движению эти нотки. Начинает часто дышать, обхватывая одной лапкой его затылок и вжимаясь влажным носиком в жёсткий рыжий мех на плече. Ей нравится это заигрывание, нравится возбуждение, начинающее жаром снова клокотать внизу её живота. Она медленно погружается обратно в бездумные поступки и нереальные ощущения. Впервые рефлекторно и явственно понимает, что просто хочет почувствовать его член внутри, ощутить заполненность. Хочет, чтобы его влажная головка скользнула внутрь и начала её растягивать. Её возбуждённые мысли сменяются одна на другую в голове, крольчиха краснеет и лишь сильнее начинает подвиливать в нетерпении бёдрами. Ник ждёт, не входит в неё, но и не отстраняется. Спустя пару горячих мгновений Джуди не выдерживает первой – порывисто насаживается сверху, когда его головка вновь касается дырочки, и сама от неожиданности громко выдыхает. Ник с тихим свистом втягивает воздух через зубы, не ожидая от неё такой вольности, но затем быстро подстраивается – поднимает лапку с бедра выше и теперь удерживает её от резких движений вниз. Она чувствует и понимает это, поэтому останавливается, не решаясь опуститься ещё ниже. Боли не было. Появилось только жаркое тянущее чувство, которое не приносило сильно неприятных ощущений, а скорее оставалось от непривычки. Несмотря на её страх, от переизбытка влаги и неконтролируемого возбуждения Джуди не почувствовала ни его «слишком большого члена для неё», ни его необычной, в сравнении с кроличьей, формы. Чувствовала внутри себя его, и сама распалялась от осознания этого. — Не больно? – осторожно шепчет он, и она чувствует, как его пальцы легко переместились с члена на киску. Оглаживают большие половые губы, останавливая большой палец на клиторе и невесомо дразня. – Скажи, если неприятно. — Мне приятно, — пропуская мимо ушей вопрос, выдыхает. – Просто непривычно… Джуди прижимается грудью к нему и от вожделения чувствует, как его жёсткие волосы щекочут её соски. Тело снова наполняется волнующей чувствительностью, и она жмурится, наслаждаясь, как Ник поддразнивает её снизу. Неожиданно её коленка, упирающаяся в покрывало, соскальзывает, и тело резко опускается ниже – член входит глубже, а пальцы лиса грубее мажут подушечками по клитору. Зайка громко стонет. И не от волны боли, прокатившейся снизу-вверх, а от нового странного ощущения. От этого неловкого действия она впервые чувствует, как где-то внутри неё, отзываясь на поглаживания клитора, туго сжимаются мышцы. Так резко и всего на мгновение. Так глубоко и так приятно, когда в них рывком упирается член. Это неожиданное ощущение дурманит, и Джуди уже целенаправленно, но всё ещё боязно, снова старается опуститься ниже. Но в этот раз Ник её легко удерживает. — Больно? – волнуясь, спрашивает он, не замечая, как задрожала в нетерпении Джуди. — Н-нет, — её голос дрожит, а горячее дыхание опаляет плечо. – Нет, очень хорошо. — Ты уверена? – Ник с сомнением косится. Думает, как бы она снова не начала врать в угоду ему. – Если неприятно, я выйду. — Нет-нет, правда, — взволнованно отреагировала она на слова, отстраняясь и перекладывая руки ему на грудь. – Не надо, мне действительно очень приятно. Лис внимательно на неё смотрит, и она понимает, как краснеет от его пристального взгляда. — Когда ты зашёл глубже, — смущённо начинает она, — у меня там всё так сжалось и стало безумно приятно. — Как? – продолжая спокойно разглядывать округлую мордочку и расслабленно опустившиеся кроличьи ушки, отвлечённо спрашивает он. – Вот так? Небольшое движение и давление на бёдра. Джуди насаживается теперь плавно и на немного, но всё равно чувственно вздрагивает и жмурится. Мышцы внутри повторно сжимаются, когда головка медленно надавливает на них, и обескураживающая истома метнулась от низа живота по телу. Но не так, как возбуждение, гуляющее по коже слабыми разрядами волнения, а глубокое и сильное ощущение, находящееся и формирующееся внутри, в глубине. — Д-да, — не понимая иронии и издёвки, коротко кивает она. Ник чуть улыбнулся, любуясь её зажатой и эротичной позой. Такая робкая и милая. Палец ненароком потёр её клитор, а сжатая на бедре ладонь сначала потянула вверх, затем надавила вниз – Джуди приподнялась и опустилась, совсем немного, но ей хватило и этого, чтобы снова ощутить незабываемое удовольствие. Вверх – Ник подстраивает её под неторопливый и мягкий темп, не заходя членом слишком глубоко и давая привыкнуть. Вниз – она дрожит и кусает губы, постанывает от движений, боязно и слепо ищет своими лапками плечи лиса, чтобы удержаться. Ему нравится, как она хватается за него и хрипло выдыхает, когда он чуть наращивает темп. Аккуратно, ещё не опуская её до конца на свой член. Она полностью погружается в мир ощущений и импульсов, прислушиваясь к себе и постанывая от удовольствия. Терпкое тепло, похожее на щекотку, начинало нарастать с каждым движением Ника. Но Джуди чувствовала, как ей не хватает для полного понимания глубины и жёсткости. Она нарочно дёрнулась, показывая Нику, что хочет большего. Лис незамедлительно и резко опустил её ниже, и теперь зайка всхлипнула от боли. Не такой острой и жгучей, как была раньше, а от назойливой и мешающей приятным ощущениям. Будто боль – это не единственное чувство, рождающееся внутри и единолично заполучающее себе всё, а лишь нелепое сопровождение к удовольствию. Джуди удивляла эта перемена. Приятно удивляла. — Слишком резко? – осторожно интересуется Ник, мягко поднимая её и стараясь больше не совершать поспешных движений. – Неприятно? — Совсем чуть-чуть, — томно прикрывая глаза, отвечает она и встречается с ним взглядом. Ей впервые в голову приходит мысль, что на неприятной болезненности можно не акцентировать внимания, а переставить его на другое. Зайка плавно подаётся вперёд и целует Лиса. Он нежно отвечает, продолжая осторожно покачивать её бёдра на себе и время от времени задевать большим пальцем клитор. Их языки касаются друг друга, слышатся тихие причмокивания. Джуди начинает сама улавливать ритм и опускает себя с каждой фрикцией ниже. Член постепенно входит глубже, ощущается внутри чётче и явственнее. Мышцы внутри приятно сжимаются, удовольствие нарастает от каждого рывка и прикосновения к чувственной точке. Медленно, не торопясь, наслаждаясь процессом. Плавность сменяется небыстрым ритмом, ритм переходит в более резкие толчки. Целоваться становится всё сложнее, как и дышать. Джуди насаживается сама, но всё же не до конца, а удовольствие внутри останавливается на какой-то планке и не желает подниматься дальше. Ей нужно глубже, резче, жёстче. Нежность и вожделение перерастают в страсть. — Ник, — выдыхает ему в губы она, и лис, не скрывая своего удовольствия от приходящего, улыбается. – Ник, я хочу глубже… — Не рано ли? – разглядывая её, такую дрожащую и страстную, он распаляется сам. – Боль прошла? — Практически, — бесстыже врёт она, продолжая насаживаться и подвиливать бёдрами – теперь сама задаёт нужный темп, пользуясь ограниченными возможностями Ника. Лишь бы глубже, лишь бы не останавливался, лишь бы не спугивал это зыбкое удовольствие. — Уверена? – тянет, специально подзуживает, наслаждается её нетерпением. — Да-да, — скороговоркой выдыхает Джуд и стонет. Скорее не от новой тёплой волны, стремительно пробегающей по всем мышцам и нервным окончаниям, а показательно. — Ну, хорошо, — шире улыбаясь и перехватывая её лапами за талию, резким и волевым движением толкает назад. Зайка не падает, как ожидала, а мягко опускается на покрывало: лис поддерживает её, торопливо подстраивается сам под новое положение, убирая пушистый хвост и ноги. Джуди открывает глаза и впервые за это время видит ненавистный светлый потолок. Она так часто видела его разные виды – с паутиной, пожелтевшие, ободранные, идеально новые – но теперь эта плоскость выглядит такой неважной и ненужной, будто совсем поменялась. Раньше потолок был самым интересным и увлекательным в сексе на пару со стенами и тёмными углами, а теперь полутёмный, с отблесками лунного света и новыми неизученными деталями – ненужный, серый фрагмент жаркого и яркого действа. Над ней появляется Ник, и Джуди моментально переключает своё внимание на него. Толчок. Более глубокий, порывистый, ровно такой, какой она хотела. Выгибается, снова цепляется пальцами за него, притягивая ближе. Лис на немного приникает к ней, поддерживает одной лапой за бедро, неудобно касаясь большим пальцем клитора, а вторую заводит ей за голову – держится сам, стараясь не наваливаться. Он толкается медленно, но глубже; касается чувствительной точки не каждый раз, но более возбуждающе. Джуди обхватывает его бёдра ногами и старается податься навстречу, в ритм – сбивается, начинает болеть верхний пресс. Ник рывком входит, заставляя её оставить движения на себя, затем возвращается к прежнему темпу. Воздух невыразимо жаркий и жгучий, боль тянущая и такая далёкая – оргазм всеобъемлющий, подкатывающий с каждой секундой всё ближе, такой мощный и раздирающий. Он совершенно отличается от того, что она чувствовала при куни – не воздушная лёгкость и заполняющееся удовольствие, а как удар грома, разряд по всему телу. Толчок – она не понимает, как, несмотря на протесты Ника, сама насаживается, напрягает пресс до колющей боли. Толчок – вьётся под ним, впивается в его плечи и спину, жарко и хрипло стонет-дышит-хрипит. Не понимает, какие звуки издаёт. Это и не нужно особо понимать. Толчок – темнота перед закрытыми глазами мигает цветными пятнами, голова ватная. А ей нужно глубже, до упора. — Ник… — даже адресовано не особо ему, даже звучит не как его имя, а как просьба. И он понимает. Врывается глубже сильнее, начинает двигаться резче. — Ник!.. – из последних сил, коверкая во рту все произносимые звуки. И Ник толкается ещё мощнее. Перед глазами не было ни звёздочек, ни фейерверков с блёстками. Она не кричала как актрисы в порнухе, даже не издала протяжного стона. Ничего, никаких фальшивых красок. Чувственно вздрогнула всем телом, сжалась, пропуская дрожь по всем конечностям и выгибая спину. Зажмурилась и впилась пальцами в любовника. Её с непривычки колотит секунд пять. Лис замедляется на эти мгновения, но не прекращает фрикций. Он смотрит на неё, разглядывает каждую исказившуюся чёрточку её мордочки. Он видит это впервые. Никто этого не видел до него. Ни один ебучий кролик, трахая сексуальную Джуди Хоппс, ни разу и близко не подбирался к такой планке. А он не только подобрался, но и переплюнул её. Не только расслабил её, но и возбудил. Не только заставил желать, но и кончить. Ей не нужен тупой кроличий секс. Да даже чёртов лисий трах. Нет. Ей нужна была одна ночь с Ником Уайлдом. И тогда бы она не боялась ни боли, ни кроватей, ни члена. Она бы не боялась любви в любых её проявлениях. Джуди приоткрывает глаза неспешно и расслабляет все свои мышцы. В каком-то то ли шоке, то ли апатии смотрит в сторону, затем поднимает взгляд на лиса. Ничего не говорит, никак не расхваливает. Видит его усталую, но счастливую мордочку. Едва заметно улыбается. Он склоняется к ней и целует. Она вновь обхватывает его шею – теперь ласково и чувственно. Ник осторожно выходит из неё. — А ты? – отрываясь от поцелуя и глядя на то, как он ложится рядом с ней, удивлённо округляет глаза. – Ты ведь… — В следующий раз, — мягко приобнимает и целует в плечо. – Не переживай, ничего страшного. — Точно? — Точно, — в полутьме его чуть плутовская улыбка выглядит настолько естественной и милой, что Джуди не хочется спорить. Они замолкают. Зайка подныривает под лапу и ложится на его мокрую от пота грудь. Мех влажный, слипшийся, но это не так важно. Она в чутком понимании гладит его грудь, смотрит куда-то перед собой и ещё долго не может заснуть. Ник гладит её по спине и смотрит в потолок. За окном впервые для них обоих слышится протяжный вой сирены и далёкий смех прохожих.