Миланская лиса

Катерина посмотрела на себя в зеркало. Сегодня вместо привычного алого кардинальского одеяния с золотой каймой на ней была форма рыцарей Креста и Розы. Цвета ненавистного Ордена, как ни странно, шли женщине. Черный пиджак и юбка с массивными железными пуговицами подчеркивали бледность ее кожи; пилотка с короткой кружевной вуалью, частично закрывающей лицо, говорила о холодности и недоступности. Белые перчатки без рисунка, черный галстук с вышитой французской лилией, белоснежная рубашка с розами на вороте. Одна синяя, другая красная. Нашивка Орденского козла на рукаве пиджака. И, конечно же, черные строгие туфли на высоких шпильках. Ее окружала символика врага. С одной стороны, боль и страх жителей уничтоженной Барселоны, с другой — ненависть и безжалостность террористов. Кардинал Сфорца пыталась найти в своем отражении хоть намек на себя прежнюю. Но не находила. Только любимый монокль дополнял новый образ. Серые глаза женщины стали еще более холодными, чем обычно. Она не должна позволить страху и отчаянию завладеть собой. Только не сегодня, только не сейчас. Contra Mundi не любил ждать. В последний раз поправив прическу и окинув суровым взглядом свое отражение, новый член Ордена Розенкрейцеров повернулась спиной к массивному зеркалу. Она сделала свой выбор, и теперь ей предстоит пожертвовать всем ради победы над врагом. Остался лишь последний шаг. Шаг в мучительную неизвестность. Катерина понимала, что ходит по краю глубокого обрыва. Она знала, что бывшие друзья и соратники отвернулись от нее. Знала, что ее называли предателем. Знала, но была готова к этому. Она покинула комнату, щелкнув выключателем.

***

Фюрер ждал ее. Нельзя сказать, что Каин особо интересовался новым адептом. Ему было откровенно наплевать, зачем эта женщина пришла в Орден. Пускай с ней разбирается Исаак, который утверждал, что она послужит их Великому Делу. Пусть. Лично ему совсем не интересна эта суетливая возня низших существ. И только синие мертвые глаза изредка останавливали свой взгляд на входной двери. — Она опаздывает… — тихо проговорил Фюрер, обращаясь к Исааку. Голос был едва слышен, но и этого хватило, чтобы герр Кемпфер вздрогнул. Его господин не любил ждать. — Она придет, Мой Лорд, — ответил Техномаг. И оказался, как всегда, прав — двери распахнулись, и в комнату с гордо поднятой головой вошла Катерина. Каин повернулся в ее сторону. Их глаза встретились. Женщине показалось, что сейчас она упадет в обморок. Она видела то же лицо, любимое и хорошо знакомое. На миг привиделось, что на нее смотрели те же глаза цвета льда. Но, сделав шаг навстречу своему врагу, новый член Ордена поняла свою ошибку. Глаза Фюрера были синие, словно небесная даль. И такие же холодные, безмолвные и скучающие. Создавалось впечатление, что Contra Mundi смотрел сквозь нее. Словно она, Катерина, лишь пыль под его ногами. Но тут он улыбнулся. Его солнечная улыбка настолько не вписывалась в образ чудовища, что женщина на миг замерла. — Мой Лорд, — тишину снова нарушил герр Кемпфер, — хочу вам представить Катерину Сфорца. Каин, все также улыбаясь, поднялся со своего кресла. Он лишь кивнул, показывая, что услышал слова Техномага. Фюрер в своем белом одеянии словно ангел шагнул навстречу Катерине. Подойдя к женщине, он окинул ее внимательным взглядом. Глаза на секунду вспыхнули любопытством: — Вам идет эта форма, фройляйн. — Благодарю, Mein Herr… — слова, сорвавшиеся с губ, обжигали душу Катерины. Она знала, что именно так принято обращаться к Каину. Она с большим трудом заставила себя смотреть прямо в глаза чудовищу, по вине которого умерли ее родители. Ответный взгляд не выражал ничего, похожего на злость или ненависть — лишь ледяное спокойствие. Новоявленный член Ордена Креста и Розы даже не вздрогнула, когда Фюрер взял ее руку и галантно поднес к губам. Те были холодными. Но и тогда женщина не отстранилась, не выказала своего отвращения. — Надеюсь, вы осознаете все последствия этого выбора, фройляйн. И не разочаруете нас, — произнес Каин, отпуская руку Катерины из плена. — Осознаю, — ответила та ровным и спокойным голосом. Выслушав ответ, он потерял к собеседнице всякий интерес. Фюрер лишь проследовал к своему креслу и снова опустился в него, закинув ногу на ногу. — Исаак, я думаю фройляйн надо дать новое имя. Новое имя — новая жизнь, не так ли? — на сей раз голос чудовища был мурлыкающим. — Нам кажется, подойдет «Миланская лиса». Вы согласны? — Несомненно, Мой Лорд, — ответил герр Кемпфер, стоящий за спинкой кресла, в котором сидел Каин. — Катерина Сфорца знает наши порядки. И даже не подумает нарушить их. Катерина склонила голову в знак согласия, скрывая горькую усмешку. Миланская лиса — это так символично для предателя. Миланская лиса — хитра и умна. И она полностью оправдает это имя.