Nothing but trouble

— Полегче! — шипит Гейб, когда Сэм заталкивает его на заднее сидение машины и лезет следом. Парень высокий и тяжелый, а места в этой китайщине слишком мало для двоих. По крыше стучит дождь, на окнах — россыпь серебристых капель, скрывающих серую муть квартала и вывеску «beach bar» с потухшими буквами «ea». Они оба пьяны и у обоих свои цели, которые, конечно же, лучше держать в тайне. Гавриилу нужно скрыть свою благодать. Тяжелые крылья уже не способны поднять его над временем, зато светят, как рождественские фонарики на ели. Это раздражает, так раздражает, что приходится идти на крайние меры. Хорошо, что под руку попался этот охотник. Сэм не может заглушить боль от потери брата. Случайный знакомый в дешевом баре очень похож на Дина своими тупыми шуточками, нагловатой улыбкой и выбором выпивки. За такое хочется вмазать. Избить, унизить, оттрахать, чтобы стереть тень сходства с этого лица. Он подминает мужчину под себя, но удобнее не становится. Засранец чересчур мелкий, приходится сгибаться в три погибели. — Только попробуй что-нибудь сказать про мой рост! Задрали уже. — Вообще-то я и собираюсь… — Заткнись. Гейб приподнимается и пытается поцеловать человека, но тот не разжимает губ. Обиделся, что ли? — Ну же, сам меня сюда притащил! Сэм хмыкает и впивается в его рот грубо, засасывая, покусывая нижнюю губу. Габриэль стонет, от этого недотепы он никак не ожидал грубости. Но поздно, нарвался. Если бы не дождь, то до машины они бы точно не дошли. Тискались на стоянке, как какие-то подростки, и теперь у Сэма был конкретный стояк. Что поделать, после смерти Дина было совершенно не до секса, но сейчас гребанная похоть, помноженная на злость, крутила узлы пониже живота. Гейб заерзал, пытаясь выбраться из-под него. Ха, размечтался. Хитрожопая копия Дина. А Габриэль чувствует, что что-то изменилось. Почему стало тяжело дышать и так сильно колотится сердце? Никогда еще тело не бунтовало против сущности. Он планировал просто изобразить все, что нужно этому человеку. Получить свою часть скверны и тихонько свалить, подальше от небесной братии и попавшегося под руку парня. Но, черт подери, что-то идет не так. Воины Господни не умеют чувствовать. Сэму приятно смотреть в светло-карие удивленные глаза. А еще сжимать через потертую ткань джинс член Гейба, сильно, чтобы больше даже мысли рыпаться не возникло. Вновь впиваться в податливый рот, раскрасневшиеся тонкие губы, на которых выступает капелька крови от второго укуса. — Осторожнее!.. — Не ты ли просил от слов к делу? — Но… — Так и будешь бревном лежать? Старая как мир провокация срабатывает отлично, недоумение на лице парня сменяется негодованием и он лезет руками под рубашку Сэма, касается сначала легко, водя кончиками пальцев по горячей коже, вокруг сосков и ниже, по напряженному животу, покрывая загорелую шею поцелуями. Сэму мало. Уловив эту мысль, Гейб облизывает губы и с легким нажимом царапает его спину. Хочется сквозь землю провалиться, но чем настойчивее в своих желаниях охотник, тем сильнее исходящая от него темнота. Архангел может спрятаться в ней весь, и это чувство вкупе с внезапно проснувшейся чувствительностью весселя пьянит почище выпитого ранее земного алкоголя. Сэм не выдерживает первым. Начинает судорожно сдирать с мужчины порядком измятые джинсы, и это сложно, чертовски сложно на заднем сидении китайской легковушки, взятой в прокате. Габриэль ухмыляется, а человек закидывает его ноги себе на плечи, чтобы стало хоть немного удобнее. По телу бегут мурашки, и кажется, что от предвкушения дрожат крылья. У Сэма грубые, шершавые пальцы, но это лишь добавляет пикантности в каждое прикосновение, а как охотник дрочит, невозможно терпеть! Достаточно жестко, в правильном ритме, дразня, поглаживая головку большим пальцем. Гейб хочет отзеркалить эти движения, но Сэм не позволяет. Черт. Благодать утекала, блекла, испарялась слишком быстро, но сейчас это казалось совершенно не важным. — Давай же… И Сэм входит в него. Рывком, без подготовки и смазки, горячо и тесно. Габриэль сдавленно охает, хотя хочется взвыть от боли, прокатившейся вдоль позвоночника. А дальше — также, без нежностей. Сэм вдалбливается в зажавшегося парня так сильно, что тот отчаянно кусает ладони и совершенно не замечает, как начинает вибрировать машина. Окна вспотели, скрывая от случайных прохожих все происходящее. Удивительные существа — люди. Гейб тонет во тьме, в боли, благодать бьется внутри, крылья не слушаются. Становится страшно и… хорошо? Так, вот так! Он подается навстречу, расслабляясь. Если бы Сэм не имел привычки зажмуриваться в процессе, то он бы узрел совершенно не человеческие глаза мелкого, в которых сейчас поднимался к радужке и тонул бледный янтарный свет. Если бы Габриэль был немного осмотрительнее, он и за километр бы не сунулся к тому, чья душа настолько искажена. Машину тряхнуло, стекла захрустели, покрываясь трещинами. Секунду спустя мир взорвался миллионами осколков и ледяных капель. Ярчайшая вспышка осветила весь квартал, раскурочивая изнутри легкий салон автомобиля, превращая механизм в кучу мусора.

***

— Архангел, значит? — Теперь уже бывший. Слушай, отпусти меня в душ, а? — Только после подробного рассказа. Они сидят в паршивом номере мотеля. Гейб без штанов, в одной Сэмовой футболке, его собственная одежда пришла в полную негодность. Ноги грязные, задница ноет, тело покрыто мелкими царапинами. Не хочется думать о том, что произошло, ведь ничего уже не исправить. — Я тебе потом расскажу. Если захочешь. Сэма такой ответ совершенно не устраивает. Он никогда не предполагал, что «звездочки перед глазами» и «это было подобно взрыву» случится с ним на самом деле. А еще никогда не представлял, что придется делать ноги из эпицентра взрыва с одуревшим вестником неба подмышкой. Как они искали мотель, в котором не задают вопросов — отдельная история. — Чтоб я еще хоть раз завел в баре знакомство… — Зачем? — Габриэль поднимает бровки домиком, — У тебя теперь есть я! Ты же не бросишь меня после того что между нами было? Отшучиваться, когда на душе паршиво — тоже привычка Дина. Сэм морщится и отмахивается от взъерошенного архангела. Что-то подсказывает, что их знакомство затянется надолго.