ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ

Акааши сказал, что все окей и такое бывает. Я, в общем-то, знаю, и ничего нового он мне не сказал. Не знаю, почему решил ему рассказать. Просто вдруг пришел в Фурукодани после уроков и поймал его до тренировки. Короче, он просто уверил меня в том, что в этом ничего нет и что влюбляться в людей, которые тебя привлекают - нормально. Мы немного поговорили об этом, и о Шое в целом. Он сказал, что "Скорее всего твои чувства вряд ли будут взаимны". "Ага", сказал я, "я знаю". "То есть, Хината, конечно, явно гей, и ты вполне можешь ему нравиться, но кроме тебя ему нравятся еще куча людей, потому что, судя по мною увиденному, он очень наслаждается тем, что влюбляется в весь чертов мир. И у тебя был бы нормальный шанс, если бы перед глазами у него не было человека, в которого, опять же по моим наблюдениям, он влюбился действительно сильно". Я согласился. Сказал, что Кагеяма вроде норм. Акааши сказал, что он не был бы так уверен. Потом оказалось, что он опаздывает на тренировку. Потом, что Акааши знает об этом уже минут пятнадцать, потому что его телефон безостановочно вибрирует, и что пишет ему сто процентов Бокуто, и что он просто волнуется, не случилось ли с Кейджи чего. Я попрощался и хотел было сказать спасибо, но Акааши... Не знаю. Хочу без всяких "сказал". "Хотя ты все-таки не за этим пришел. Ты просто хотел, чтобы я тебе напомнил, что тебе не должно быть дело до всяких Шое, потому что ты отчаянно влюблен в другого человека. И я это делаю, хотя не хочу. Господи, Кенма... Найди себе объект обожания получше. Твой какое-то говно." А потом увидел мое лицо и спросил, не хочу ли я рассказать что-нибудь еще. Я ответил, что нет. Про звонок я так и не упомянул.