***
Министры поторопились уйти, когда Совет закончился. Но их недовольное бурчание, словно стайка надоедливых мушек, осталось висеть где-то рядом, — Элион еле сдерживалась, чтобы не отмахиваться от них. Да и Фобос явно не собирался поднимать ей настроение. Он встал и, сложив руки на груди, мрачно посмотрел на неё сверху вниз. — Поменять климат в одном регионе, не навредив другому, — сложная магия, — от скепсиса в его голосе разве что воздух не кис. — Такому не научишься за год. Элион откинулась на стуле и сжала переносицу пальцами. Не помогло: боль стучала по стенкам черепа, будто искала выход. Да ещё брат занимался тем, что обожал больше всего — издевался над ней. И был прав. — Поэтому ты мне поможешь. — С чего бы? — С того, что засуха из-за тебя! — получилось зло и Элион поторопилась снизить тон. На очередную стычку у неё уже не было сил. — Ты переправил всю магию в Меридиан, оставив провинции без помощи. Теперь у тебя есть шанс исправить ошибку. — Интересно, а что я должен был делать? — Фобос нахмурился и принялся раздражённо ходить из стороны в сторону. Кончики его кос, закреплённых на голове, возмущенно колыхались в такт. — Страна разваливалась без Света на части. Я обязан был сохранить хоть что-то! — Ценою чужих жизней? — неоправданно жестокая фраза вырвалась сама по себе, и Элион уже знала, что услышит в ответ. — О, ни дня без напоминания о моих злодействах! — он театрально всплеснул руками, но в его интонациях Элион уловила настоящую боль. — Конечно, было бы лучше, если бы мы все дружно скончались, пока наша королева пачкала пелёнки на Земле! Эта тема всегда выводила Фобоса из себя, и Элион сделала пометку в мысленном дневнике: не обсуждать прошлое на гудящую голову. — Ладно-ладно. Я не права, — она подняла ладони в знак примирения, но, не дождавшись реакции, дёрнула Фобоса за длинный рукав. — Ну не злись. Спор был не первым и, наверняка, не последним. Разговор о вине Фобоса не прекращался уже несколько месяцев, с тех пор, как Элион заняла трон. Наказания для него требовали и простые люди, и, куда тише, в приватных беседах, представители аристократии. Элион понимала, что бесконечно затягивать с судом не может, но боялась делать поспешные выводы. Не сейчас, когда всё только-только стало налаживаться. Когда она только-только стала понимать человека, в чьих венах текла та же кровь. — Хорошо, — вдруг оборвал её размышления Фобос. Элион и не заметила, как он внимательно смотрел на неё всё это время. — Получат твои крестьяне дождь. — Спасибо, — она расслабилась, позволяя шёлку его мантии выскользнуть из пальцев. — Это улучшит и твою репутацию, кстати. — Мою репутацию улучшит только моя смерть. Саранча поела посевы, скотина не плодится, дети не слушаются — кто виноват? Тиран Фобос! Кажется, даже песня такая есть. К его лицу прилила кровь, и Элион опустила подбородок, скрывая усмешку. Когда Фобос вот так обиженно раздувал щеки, то даже не представлял, как напоминал собственную сестру в детстве. — Брат, — слово осталось теплом на губах. — Тебе больше не придётся справляться со всем одному. Он поколебался секунду, но всё же положил тяжелую руку ей на голову, неловко погладил. — Думаешь, сможешь мне помочь, наивный ты котёнок? Элион смолчала — боялась рассмеяться. Фобос не умел гладить котят, но у него хватало других достоинств. Она не сомневалась, что сможет очистить его сердце от обид и предъявить миру сияющим бриллиантом. Не зря же её называли Светом.***
Природа в Метамире жила по собственным законам. Элион уже ничему не удивлялась: ни пушистым крылатым зайчишкам, ни ядовитым плотоядным слизням. Всё новое она разглядывала восторженно и внимательно, в глубине души мечтая встретить синюю гусеницу и выкурить с ней трубочку кальяна. Растения здесь тоже были особенные. Персиковый куст, например, в разгаре осени раскинул веточки с трогательными розовыми цветками. А вокруг него падали, медленно кружась, красно-желтые листья. И этот кусочек лета среди увядания Элион хотелось сохранить. Она удобно устроилась на мраморном бюсте, посвящённом какой-то из бабушек-Эсканоров. Ей казалось, что с высоты рисовать будет проще, но нежные цветки никак не поддавались. Элион стирала и переделывала рисунок несколько раз, но вдохновение настойчиво ускользало — линии на бумаге получались кривыми и рваными. От напряжения карандаш мелко дрожал в пальцах. — Кажется, встреча с министрами была продуктивной? — Седрик подошёл сзади. Нашёл её, как всегда, и остановился рядом — сидя на бюсте, Элион как раз получалась с ним вровень. — Очень интересно. Решила податься в сюрреализм? Элион вырвала лист из альбома, скомкала и бросила в чёртов куст. Ветер подхватил бумажку, унёс в сторону. Отлично, теперь эти каляки кто-нибудь найдёт! Седрик ласково убрал прядку с её шеи. — Я знаю, зачем ты пришёл, — насупилась Элион. — У меня сейчас урок древней литературы. Или риторики? Я не пойду. Зачем вообще тратить время на эту ерунду? — Ты слишком серьёзно настроена, — его ладонь приятной тяжестью легла на её плечо, и Элион прижалась к ней щекой. — Получай от занятий удовольствие. — Какое может быть удовольствие от пафосных речей мертвецов? Седрик стал прямо напротив, обнял её лицо длинными пальцами. — Ее власы — не Нимфы ль быстротечной Сеть струйная из золотых колец? Чистейшее в ней бьется из сердец — И гибну я от той красы сердечной. В очах богинь игру святых лучей Постигнет ли мечтательной догадкой Не видевший живых ее очей? Элион зачарованно приоткрыла губы, и Седрик коснулся их сладким, целомудренным поцелуем. — Теперь точно не пойду, — прошептала она. — Ноги не удержат. Он усмехнулся и взял ее на руки. Понёс во дворец, прямо в пасть риторических чудовищ. И, конечно, не услышал никаких возражений.***
За литературой последовали танец, этикет, музыка, а когда с занятиями было покончено, время уже близилось к вечеру. Элион выдохнула, сбрасывая с себя дневные заботы, и поспешила в королевский сад. Но не волшебные розы и экзотические деревья манили её. В центре сада, прямо в земле, располагалась самая настоящая огромная ванна, как джакузи из голливудских фильмов. Элион беззвучно ступала по дорожке, усыпанной мелким гравием, когда услышала знакомые голоса: за плотной завесой из лиан что-то обсуждали брат и Седрик. До Элион долетел обрывок сердитой фразы: -… на неё и так много свалилось. Я хочу, чтобы моя сестра была счастлива, и если из-за тебя… Элион прикусила губу, сдерживая улыбку. Такая забота, даже тайная, была безумно приятной. Но пришла пора спасать своего парня из цепких лап «страшного тирана». — Брат, я как раз тебя ищу! Фобос увидел её и замолчал, отступил от Седрика на шаг. Бить собрался, что ли? Седрик коротко поклонился, оставляя Эсканоров наедине; уходя, он прошептал едва слышно: «Спасибо». Что ж, кажется, она пришла вовремя. — Почему ты разгуливаешься в одиночестве, Элион? Враги могут быть даже во дворце, — Фобос нахмурился, будто минуту назад не собирался с кулаками бороться за её счастье. Как настоящий брат, о котором Элион всегда мечтала. — Я придумала, что хочу на день рождения, — легко перевела она тему. — Хочу увидеть Мириадель и Альборна. Вот теперь его недовольство стало искренним, и Элион призвала на помощь всё своё терпение. После коронации она освободила приемных родителей из тюрьмы, но поговорить с ними толком так и не успела — те сразу же покинули столицу. С подачи Фобоса, конечно. — Этих негодяев? Ни за что. — Эти негодяи меня вырастили. — Скрыв от твоего народа, ничему не обучив, даже не рассказав правды, — Фобос загибал пальцы, распаляясь всё больше. Элион возвела очи горе. Брат мог дуться сколько угодно — она уже привыкла к его ужасному характеру. — Они верили, что спасают мне жизнь. — Как и твои подружки на коронации, да? — Элион мгновенно почувствовала, что краснеет. — Из-за Мириадель и Альборна Меридиан тонул во мраке десять лет. А я десять лет тащил его на себе, за что в меня теперь плюёт каждая крыса. — Брат, — она говорила тихо, будто успокаивала перепуганного зверька. — Они ошибались. Но ведь и ты допускал ошибки. Пожалуйста, позволь мне их увидеть, пусть они поймут, что со мной всё хорошо, поймут, как заблуждались. Он окинул её долгим, тяжелым взглядом, который любого другого придавил бы к земле, но Элион лишь сильнее расправила плечи. Несколько секунд молчаливой борьбы — и Фобос сдался. Шептун беззвучно вырос с ним рядом. Что он говорил, Элион различить не могла — лишь шелест, будто ветер тревожил опавшую листву. Этих волшебных людей-цветов понимал только их создатель. — Так и быть, в честь твоего дня рождения, — наконец, произнёс Фобос, позволив Элион расслабленно выдохнуть. — Приглашу этих… завтра. На церемонию празднования. Она бросилась к нему, едва не сбив с ног, и прижалась к груди. — Спасибо, спасибо, ты самый лучший! Он замер на миг и растерянно похлопал её по плечу. Несмело. Но это было неважно. Элион торжествовала ещё одну маленькую победу. Конечно, процесс шёл медленно, но своими успехами она гордилась: в самом начале Фобос шарахался от неё, как от прокажённой, а теперь позволял прикасаться к себе в любое время. Элион была уверена: когда-нибудь он первым так же обнимет её.***
Она обожала водные процедуры. Купальни стали единственным местом, где было можно, ни от кого не скрываясь, снять корону. Элион стащила с головы серебряный обруч и бросила вместе с одеждой. Правда, о плавании голышом оставалось только мечтать — королева могла потребоваться в любой момент, поэтому, с помощью служанки, она быстро вымылась и замоталась в полотенце. А потом с блаженным стоном опустилась в горячую воду. Эта удивительная «ванна» была создана на гейзере, бьющим прямо из земли: со дна поднимались пузырьки и звонко лопались, выпуская облачка пара. Элион не знала, какой магией Фобос смог всё обустроить, но вода здесь всегда оставалась чистой и имела приятный цветочный аромат. Элион быстро разморило. Не удивительно, что брат обожал торчать тут сутками — она бы и сама не отказалась. Да только свободное время королевам не полагалось. Она махнула служанке рукой. — Ты можешь идти. — Но мне велено… — Иди. Девчонка поклонилась и попятилась прочь. Элион не смотрела на неё — несчастная королевская голова наконец-то прекратила раскалываться. Как мало надо для счастья! Она выдохнула, позволяя дрёме окутать себя... В высоких розовых кустах напротив мелькнул какой-то силуэт, и Элион вздрогнула. Служанка не ушла? Или шептуны? Она уже собралась спросить вслух, как застыла с открытым ртом: силуэт замерцал золотистой россыпью. Он проступал урывками — неуверенно, будто пытался продраться сквозь невидимую преграду. Элион боялась шевельнуться. На королевский сад были наложены специальные заклинания, не допускавшие посторонних. Здесь Фобос занимался своими экспериментами и очень гордился защитой, которую смог сотворить. Но Элион была уверена, что ей не чудится — неясно, расплываясь и дрожа, перед ней проступала высокая женщина с копной огненно-рыжих волос. Её богато украшенное платье не касалось травы, а корона-аттифе не оставляла сомнений — это была сама королева Вейра. Элион встала и сделала шаг навстречу, когда кто-то тронул её за плечо. — Опасно спать в воде, — ладонь Седрика была чуть прохладной. — Вон, там… — Элион ткнула пальцем в розовые кусты, и удивлённо замерла на полуслове. — Что? — Н-нет… Почудилось, наверно, — она покачала головой. Не хватало ещё выставлять себя дурой перед собственным парнем! Элион опять села в воду, но успокоиться никак не могла — видение было слишком реальным. Будто галлюцинация. Похоже, усталость за месяцы всё же накопилась и дала о себе знать. — Тебе надо больше отдыхать, — прочёл её мысли Седрик. Он взял её влажную косичку и стал переплетать, так нежно, что Элион едва не застонала от удовольствия. Мальчишки на Земле умели только дергать её за волосы. Когда-то в прошлой жизни. — Знаешь, к тебе там гость. — Мммм… — протянула Элион бездумно. Ей было всё равно — она бы не встала с места, даже если бы небеса рухнули на землю. Пальцы Седрика огладили её ушную раковину. Элион высунулась из воды и потянулась к нему губами. Целовался он волшебно — пульс начинал биться где-то в низу живота. Она готова была остаться так навечно: наполовину в теплой воде, наполовину — в горячих объятиях, но Седрик отодвинулся, ласково погладил её по щеке. — Это Корнелия, если тебе интересно. — Корнелия? Что же ты сразу не сказал! Элион выпрыгнула из воды, подняв тучу брызг, и бросилась искать платье. — Помочь тебе одеться? Она вспомнила, что стоит в одном тонком полотенце, облепившем мокрую кожу, и стыдливо прижала руки к груди. — Скажи Корни, что я сейчас буду. И позови служанку. Седрик усмехнулся, но подчинился. Когда, спустя минуту, служанка умело зашнуровывала корсет, Элион подумала, что не против была бы позволить Седрику себя одеть. Или раздеть. Она тряхнула головой, избавляясь от бесстыдных мыслей, как от капелек воды.***
Элион уже не помнила, когда они с подругой виделись в последний раз. Время на Меридиане и Земле текло по-разному, поэтому каждая недельная поездка Корнелии к родственникам, или в горы, или ещё куда-то оборачивалась месяцем разлуки. — Привет, Твоё Величество! — когда Элион вошла в приёмную, Корнелия широко улыбнулась ей, обняла и чмокнула в щеку. Будто ничего не изменилось. — Привет. Я уж думала, ты забыла обо мне, — за веселым тоном Элион пыталась скрыть неловкость. — Как дела на Земле? Они опустились на мягкий диван, и Корнелия стала рассказывать о школе, девчонках, о вышедших недавно фильмах. Элион могла лишь кусать локти от зависти. Как же ей хотелось увидеть «Призрака оперы»! И новый шедевр с Брэдом Питтом! В Меридиане её дни проходили однообразно и спокойно — что-то было приятным, что-то нет, но всё — привычным, скучным. Ну, почти. Она вспомнила недавний поцелуй и мечтательно вздохнула. — Знаешь, — голос Корнелии вдруг стал ниже, напряженнее, и Элион поняла, что ей не понравится то, что она услышит. — Мы все очень волнуемся за тебя. — Напрасно. У меня всё чудесно. Кого на Оскар номинируют? Корнелия поджала губы. — Элион, Оракул говорит… — Мне всё равно, — опять начинались разговоры о прошлом, которые Элион терпеть не могла. — Это его работа: что-то говорить! До тех пор, пока он не снимет завесу, я ничего знать не хочу. Можешь так и передать. — Он не снимет завесу, пока Фобос не предстанет перед судом. — Ох, ну да, — всплеснула руками Элион. — Страшный-опасный мой брат. — Элион! — Корнелия вскочила, даже взлетела слегка — волосы золотым вихрем объяли её плечи. — Ты же сама знаешь, до чего он довёл Метамир! — Я знаю, что мой брат был единственным Эсканором, оставшимся в Метамире. Знаю, что его регентство было совершенно законным. Знаю, что, как только я вернулась, он передал мне корону. И не впутывал ни в какие интриги, в отличие от вас. Корнелия дёрнулась и отвернулась. Вспоминать коронацию было неприятно им обеим: Элион поверила девочкам и заменила себя астральной каплей. Когда её копия стояла перед народом и глупо хлопала глазами, не зная, что делать, а корона возмущённо звенела на поддельной голове — Элион испытала самый жуткий стыд в своей жизни. Он до сих пор лежал где-то на её сердце жгучим угольком. Фобос потом ничего ей не сказал, не обвинил, и от этого было ещё хуже. — Ты же знаешь, — глухо произнесла Корнелия. — Мы делали это ради твоего блага. Мы были уверены, что он захочет забрать твою силу. — Вы ошибались. Мой брат не причинил мне зла. — Это не значит, что ему можно всё простить! — Корнелия вдруг вышла из себя, сорвалась на крик, заставляя Элион схватиться за виски — боль вгрызлась в них с новой силой. Ей захотелось стукнуть давнюю подругу подушкой, как в детстве. Что та вообще могла знать? Она не жила в Меридиане, не изучала его законов, не носила короны. Только выводы делала, один другого лучше. — Непопулярные решения — не причина сажать в тюрьму, — отчеканила Элион, когда боль чуть отступила. — Так же, как и вы были уверены, что спасали меня, Фобос был уверен, что спасает страну. Корнелия покачала головой и уставилась куда-то вниз. Хмуро. Молча. Только тонкие ноздри раздувались от возмущения. А Элион поняла, что устала от этого спора: так или иначе, он повторялся из раза в раз, и всегда все аргументы разбивались о глухую стену неприязни к «злобному тирану», которую выстроили перед собой девочки. Почему они не могли просто не лезть в чужие дела? — Ты похудела, — рука Корнелии оказалась на её скуле. — Стала похожа на собственную тень. Элион, неужели ты не видишь, как это место влияет на тебя? — Нет, это ты не видишь, что мы больше не в детском саду. Я уже взрослая и сама могу за себя постоять. Идеальная кожа Корнелии, умелый макияж, фигура, какой позавидовали бы многие взрослые женщины, и эти невероятные волосы, блестящие, словно шёлк! Конечно, на троне она смотрелась бы куда уместнее. Но судьба распорядилась иначе. Может, в этом и было всё дело? Элион отодвинулась и поправила диадему, будто хотела убедиться, что та ещё на месте. Губы Корнелии дрогнули — она отступила на шаг, потёрла лоб, словно это у неё, а не у Элион, болела голова. Словно это ей, а не Элион, нужно было решать судьбы целого мира. Молчание затянулось. — Вот, — Корнелия достала из кармана коробочку, перевязанную яркой лентой. — Я не смогу прийти на твой день рождения, но прими это, — она вдруг улыбнулась, тепло, как раньше. — Знаешь, я чуть мозги не сломала, разыскивая подарок для королевы. В коробочке оказался кулон в форме сердца. Открыв его, Элион увидела отливавшую золотом маленькую корону. С другой стороны вилось "Элион от Корнелии". — Спасибо. Элион хотела встать, крепко обнять Корнелию, прижаться к её плечу и расплакаться. Но она не смогла.***
Зеркало в покоях королевы было высоким и изящным. Красивым. В отличие от девчонки, которая в нём отражалась. Элион придирчиво вертелась из стороны в сторону. Прекрасное пышное платье только подчёркивало недостатки: даже в корсете грудь была маленькой, а на месте талии была прямая линия. Ни намёка на женственные изгибы Корнелии. Элион зло разорвала шнуровку и отбросила платье в сторону, но положение стало ещё хуже: в короткой нижней сорочке были видные худые ноги, чуть изогнутые назад, как у кузнечика. А ещё мизинец на правой ноге заползал на соседний палец. Ну и ладно! — обречённо сказала она себе — зато с лицом повезло. Элион подошла к отражению ближе и стала разглядывать маленький, чуть курносый нос (вполне милый), узкие, но от природы яркие губы (тоже ничего) и большие миндалевидные глаза с пушистыми ресницами (а вот такие действительно только у неё!). Она подмигнула сама себе, а потом заметила на лбу, прямо под диадемой, какое-то красное пятнышко. Прыщ! И чем дольше Элион смотрела на него — тем больше он ей казался. Элион панически кинулась к будуару, нашла пудру, щедро высыпала её на кожу, так, что в воздухе осталось белое облачко. Чихнула. Посмотрела в зеркало. Теперь лицо стало бледным, будто у утопленницы. Утопленницы со звездой во лбу! Взвыв, как раненое животное, Элион рухнула на постель, уткнулась в подушку лицом (с прыщом!). Мир ещё не знал таких уродливых королев! Она повернулась и посмотрела на невянущий цветок в изголовье — подарок Фобоса на коронацию — который должен был приносить счастье и приятные сны. И не справлялся ни с тем, ни с другим. Всхлипнула. В таком положении её и застал Седрик. — Элион… Она подняла руку, требуя молчать. — Нет. Уходи. Не хочу, чтобы ты меня видел. Он впервые ослушался. Закрыл дверь и присел рядом, коснулся её спины. Элион вздрогнула и зарылась в мягкие подушки ещё глубже. — Это из-за неё? — голос Седрика прозвучал неожиданно мрачно. — Тебя Корнелия обидела? — Нет, нет! — Элион испугалась, что он ринется мстить немедленно, и даже села на постели, вытерла слёзы. — Корнелия ни в чём не виновата! То есть… она, конечно, много глупостей сказала, но ничего такого. Всё хорошо. Седрик внимательно смотрел в её лицо, и Элион чувствовала страх пополам с обречённостью. Сейчас он увидит, какая она страшная, и уйдёт. Скажет, что у него срочные дела, и Элион даже задерживать его не станет. Может, поэтому он никогда и не стремился остаться с ней на ночь? — Элион, — он коснулся её щеки кончиками пальцев. — Точно всё в порядке? Ты будто в муке. — Это пудра, — проблеяла она слабо, но тут же одёрнула себя. Пусть она не была похожа на королеву, но всё же являлась ею. А значит, должна была сохранить хотя бы достоинство. — Я уже взрослая и хочу быть красивой, знаешь ли. Он улыбнулся. Не отодвинулся, не убрал руки. — Разве у тебя есть причины сомневаться в своей красоте? Элион подозрительно прищурилась — уж не посмеяться ли он решил? И тут же пристыдила себя — даже думать так было неправильно, ведь Седрик ещё ни разу не обижал её. Раньше она не всегда понимала его действия, конечно, но во лжи… Во лжи его обвинять было нельзя. — Всё таки это из-за твоей подружки, да? Элион собралась покачать головой. Не успела. Её втянули в чувственный, восхитительный поцелуй. — Не сравнивай себя ни с кем, — горячее дыхание обожгло губы. — Ты — единственная в своём роде. Слова карамелью таяли на языке, и Элион захотела ещё, вцепилась в широкие плечи. Седрик был сильным — она провела пальцами по твердым мускулам, широкой груди. Желание стать ближе захватило Элион с головы до ног, и Седрик положил руку ей на бедро, чуть выше колена. Там, где их кожа соприкасалась, разгорались маленькие пожары — Элион подумала, что вот-вот расплавится. А ещё — что ей страшно. Она слышала от старшеклассниц, что первый раз всегда болезненный, что «надо за один раз порвать, чтобы больше не мучиться». И само слово «рвать» вселяло ужас в её сердце — было в этом слове что-то жестокое, безвозвратное. Рука Седрика скользнула по ноге чуть выше, и Элион решила, что страхам надо смотреть в лицо. Она положила свою ладонь на его, прижала крепче. — Ты, — прошептала, стараясь справиться с непослушным голосом. — Ты же постараешься не делать очень больно? Элион подумала, что сморозила какую-то глупость — на лице Седрика мелькнуло недоумение. Но быстро сменилось лёгкой усмешкой. Красивой. Как раз для картины. — Милая моя дурочка, — прозвучало так нежно, что у Элион защемило сердце. Она решила: будь, что будет. Она позволила опустить себя на постель, чувствуя, как та прогнулась под весом их тел. Седрик не спеша избавил Элион от сорочки, и на секунду Элион испугалась, что её нескладная фигура оттолкнёт его. Но очень быстро забыла об этом — поцелуй в ключицу прошил Элион блаженством насквозь. Седрик сильно провёл ладонями по её груди, животу, так, что стало невозможно сдержать стон. Его длинные волосы касались её тела лёгкой щекоткой, от которой хотелось извиваться на простынях, подставляясь. Его язык скользнул в её пупок, припечатав к постели. А потом Седрик стал стягивать бельё с её бёдер, и Элион замерла, задержала дыхание. Неужели сейчас всё произойдёт? Она зажмурилась. Седрик вернулся к её лицу. — Посмотри на меня, — она подчинилась, столкнулась с его глазами — насыщенно голубыми, затягивающими, словно в водоворот. — Я не сделаю тебе больно. Элион хотела хмыкнуть — скептически, по-взрослому. Сказать, что её не надо успокаивать. Сказать, что она знает, на что идёт. Что готова к этому. Не пришлось. Рука Седрика медленно спустилась к коротким завиткам в её паху, легко нажала, и Элион приподняла бёдра — ладонь скользнула дальше, мягко погладила между, где стало влажно и горячо. Наслаждение растеклось по телу, и Элион развела колени, поражаясь собственной порочности. Позволяя касаться себя больше. Рот Седрика нежными поцелуями покрывал её шею, одна рука ласкала грудь, а вторая делала немыслимые, невообразимые вещи, и Элион хотела, чтобы они никогда не прекращались. Его пальцы кружили, гладили, нажимали, будто играли на арфе. От получавшейся мелодии сердце Элион билось быстро-быстро, и пот выступал на коже. Седрик поцеловал её в челюсть, коснулся как-то по-особенному, заставив восторженно ахнуть. Его хриплое дыхание и слова, которые он шептал, лишали возможности связно мыслить. Один палец Седрика проник внутрь неё, но не принёс боли — лишь сделал удовольствие ярче. Элион выдохнула и прикусила губу, подставляясь под ласки. Когда к первому пальцу присоединился второй, она уловила слабое неудобство и вцепилась в плечи Седрика. Но нежный поцелуй в ложбинку груди успокоил её. Больше пальцев Седрик не добавлял, и дискомфорт исчез. Движения его руки — внутри, снаружи — стали быстрее, сильнее, и Элион застонала в голос, притянула его к себе, мечтая слиться в единое, неделимое существо. В какой-то момент он нажал на её плоть сладко, почти до боли — Элион вскрикнула, подаваясь навстречу. Её, легкую и невесомую, подбросило, будто на гребне волны, а потом уложило на тёплый, мягкий песок. Она улыбнулась и зажмурилась, — в лицо ей светило солнце, желтые лучи разметались вокруг, по простыням. Она притянула солнце к себе и поцеловала, стараясь так передать всю переполнявшую её любовь. Седрик опустился рядом, и Элион закинула на него руку и ногу, уткнулась лбом в плечо. Он, кажется, что-то спросил, но она смогла лишь промурлыкать невнятно — от неги язык заплетался. Элион ещё успела подумать, что так нечестно, что она тоже должна сделать что-то для своего любимого. А потом уснула. В крепких объятиях ни один кошмар не потревожил её.***
Проснулась Элион непонятно уставшей. К тому же, она обнаружила кровь — не на простынях, как ожидала, а на виске — видимо, во сне неудачно повернулась и порезалась изумрудами, щедро украшавшими корону. Впервые Элион забыла снять её на ночь. Но даже это не могло испортить чудесного настроения — поднявшись с постели, она долго разглядывала себя в зеркале, разыскивая признаки взросления. Конечно, внешне ничего не изменилось, но Элион мучилась вопросом: она теперь женщина или ещё не совсем? Воспоминания о прошедшей ночи заставляли её краснеть и хихикать, даже когда служанки затягивали её в тугое, пышное платье. Элион точно решила, что в следующий раз пойдёт до конца. Она больше не боялась — Седрик так внимательно прислушивался к ней, ловил каждый вздох, каждое движение. Разве могла бы она полюбить кого-то ещё? Покидая покои, Элион бросила в зеркало последний взгляд. Она и правда была красивой. К сожалению, Седрика она встретила уже окруженного толпой придворных, поэтому даже не смогла поцеловать. Но он подмигнул ей заговорщицки, и в этом Элион почудилось обещание чего-то потрясающего. Интересно, какой подарок он ей приготовил? Она тайком взглянула на свою ладонь — только на одном пальце не было кольца — и улыбнулась. День Рождения королевы был в Метамире государственным праздником, в который улицы украшали тысячами ярких флагов, а в небе гремели салюты. Особенно пёстрым и сверкающим был путь ко дворцу, по которому двигался праздничный парад. Элион шла впереди, опираясь на руку Седрика — ноги от счастья совсем не держали. Она медленно ступала по дороге, усыпанной лепестками роз, и махала рукой своему народу. Люди кидали ей цветы, кричали и аплодировали. Охранники, не отступавшие ни на шаг, цепко смотрели по сторонам. И напрасно тратили время, ведь здесь, дома, никто не желал ей зла. Человек рядом вырос будто из-под земли. Он бросился к ней, больно толкнул — Элион различила только отчаянный зелёный взгляд, а потом упала. Корона свалилась с её головы, покатилась в сторону. Поднялся страшный шум — незнакомца ударили, скрутили, потащили куда-то. Она хотела вмешаться, но Седрик наклонился над ней, перекрывая обзор, протянул ладонь. Сказал что-то. Элион не расслышала. Элион забыла, как дышать. Её настоящая мать стояла на коленях прямо перед ней. Рыжие локоны трепал несуществующий ветер. — Дочка, слушай, — она взяла её лицо в ладони. Совсем как любимый вчера. Совсем не так. — Осталось мало времени. Фобос уже лишил тебя сил и почти высосал твою жизнь, поэтому тебе так плохо. Но ты всё ещё королева. Метамир послушается тебя. Элион показалось, что её обратили в камень. Сердце бухнуло куда-то вниз. Что? Мысли метались в голове как потревоженные пташки. Нет, нет, это не могло быть правдой. Где брат, где Седрик? Элион слепо зашарила вокруг, и Вейра встряхнула её. — Не позволь Фобосу забрать Свет. Он не понимает, что творит. Он уничтожит весь мир, — она вдруг притянула её к себе, обняла крепко-крепко. — Я люблю тебя. На голову опустилась знакомая тяжесть, и изумруды впились в виски. Вейра исчезла. Элион не могла подняться. Она смотрела прямо перед собой, силясь сделать вдох. Но дышать было нечем — на месте груди осталась лишь черная, сосущая пустота. — Милая, — шепот Седрика ударил по ушам, как гром. — Что с тобой? Тебе больно? — Мне не больно, — непослушными губами прохрипела Элион, принимая его помощь. Комок стоял в горле, в носу щипало, но она приказала себе не плакать. Цветы под ногами превратились в острые осколки. Элион чувствовала, как с каждым шагом они впиваются в подошвы, проникают в вены, режут и разрывают её изнутри. "Осталось мало времени". Элион поднялась по лестнице дворца вверх, к балкону. Фобос стоял, как всегда, по правую сторону — уголки губ приподняты, но Элион заметила, что глаза его не улыбаются. Почему, почему она не видела раньше? Диадема жгла кожу. Элион сжала руки в кулаки, чтобы не потерять сознание, и вышла на балкон. К своему народу. Народу, призванному в свидетели её поражения. Мужчины, женщины и дети смотрели на неё с такой трепетной надеждой, что у Элион воздух стал колом в горле. Она не хотела оставлять их. Она была перед ними бесконечно виновата. Всё было спланировано с самого начала. Девочки были правы. — Мой возлюбленный народ! — начала Элион и закашлялась. Голос дрожал, люди внизу расплывались в сплошное цветное пятно. Кто-то попытался поддержать её, но Элион отпихнула протянутые руки, опёрлась о балки, наваливаясь на них ослабевшим телом. Ей было нужно всего пару секунд, пожалуйста, лишь пару секунд. — Сегодня, от лица всей династии Эсканоров, как королева и Свет Меридиана, я объявляю о упразднении монархии. Я отрекаюсь от престола, я передаю право распоряжаться судьбой Метамира его народу. Наступившая тишина была абсолютной, и на секунду Элион подумала, что потеряла слух. А потом раздался треск. Корона осыпалась мелкими камешками, изумруды царапнули щёки напоследок. Свет хлынул на стены, землю, людей, разлился до самого горизонта, окутывая Метамир белым сиянием. Завеса пошла трещинами и, с грохотом, пала. Последние силы оставили Элион. Она сползла вниз, уткнулась лбом в мраморную балку перил. Она знала, что лицо Фобоса исказила гримаса гнева. Она не хотела знать, как смотрит на неё Седрик. Не могла. А потом мама прижала её к груди и нежно поцеловала в лоб. Боль покинула тело. Элион улыбнулась и закрыла глаза.