Чертово колесо

========== 1 ========== Я умерла, когда мне исполнилось двенадцать. То есть биологически продолжала жить, кое-как поддерживая затухающие уголечки сознания, хотя душа болталась где-то в облаках. Окончательно покинуть этот мир мешал только отец. Он не подарок, но хоть какой-то любви заслуживает. Но даже сейчас, в три часа ночи, снизу слышится звяканье бутылок. Единственный родитель пьет только ром. Не знаю, откуда появляются новые бутылки, но дома этого напитка навалом. Единственный взрослый даже не заметит пропажи очередной склянки со спиртным, следовательно, можно своровать и упиться в хлам. Но нет никакого желания этого делать. Мне хватает музыки и плакатов левых людей на стенах. Вроде, это какие-то знаменитости, но для меня время остановилось четыре года назад, когда было модно обклеивать комнату плакатами незнакомых звезд. С тех пор я ничего не меняю. Ни одежду, ни обувь, ни прическу, ни цвет волос. У меня нет косметики, жизненных целей и друзей. Мои слова никогда не будут представлять никакой ценности для потомков. Это и к лучшему: кому в здравом уме будет интересно слышать подобные бредни? Переворачиваюсь на спину. Потолок такой же белый, как и в день моей смерти. Правда, теперь он тонет в призрачной тьме, что совершенно не очаровывает меня. Даже наоборот, раздражает. Кто вообще сказал, что ночь самое прекрасное время суток? Временами думаю о лезвиях и бритвах. Они лежат на полочке над раковиной, слабо мерцая в полуночном сиянии. Даже сейчас можно закрыть глаза и с лёгкостью их представить. Отец каждое утро бреется, по-детски корча рожи у зеркала. Слегка переминается с ногу на ногу, едва сдерживая бушующую в нем энергию. В ванной комнате есть большое окно, выходящее на спящий двор. Днем пейзаж совершенно сер и скучен, но сейчас в нем нет-нет, да и мерещатся тени, предлагающие покончить разом со всем. Думаю, что мне хватило бы несколько полосок вдоль вен, а потом полное забвение, окрашенное в волшебную черноту. Но даже в мертвой мне слишком много страха перед неизбежной пустотой. Да и больно это. Год или два назад, сказать сложно – время остановилось, а календарей в доме нет, - я неделями пропадала в заброшенных зданиях. Бродила по краям крыш, курила дешевые сигареты и грелась около огромных баков в компании бездомных и не раз задумывалась о последнем шаге, с карниза в небесную лазурь. Меня могли убить, изнасиловать, похитить, но нет. За все то время со мной не произошло ничего опасного или неожиданного. Словно сама Смерть не хотела видеть меня во второй раз. А потом пришло принятие собственного конца. Словно вспышка, отрезавшая желание появляться где-либо. Поток бессвязно-сонных мыслей прервал звонок. Мне известен только один человек, который мог бы позвонить в столь поздний час. - Чего? – пробубнила, не тратя время на приветствия. Тот, кто звонит в такое время, может даже не рассчитывать на радушие с моей стороны. Но собеседник даже не обиделся, полностью проигнорировав сердитое сопение. Это было вполне в его духе. - Ты устроилась на работу? – с маху задал вопрос обладатель приятного голоса. То есть он должен быть приятным, что действительности мало соответствовало. - С какого?.. Меньшее, что мне хотелось делать в это время, это материться. Отец, конечно, знает о том, что его дочь далеко не ангел, но сейчас он может быть полностью невменяем, поэтому все правила отменяются, а мне лучше опять слиться с бессвязной темнотой ночи. - С зеленого, - поехидничали в трубке. – Я предупредить хотел, что завтра приезжаю. Я слышала это в первый раз. Держу пари, и отцу ничего не сказал. Уверена, что его из Канады выгнали. Мой старший братик всегда умел находить неприятности. Правда, узнавать, что творится в его жизни совершенно не хотелось. - И? – Голос был полон неприкрытого сарказма, но удержаться я не смогла. Мне, по большому счету, было на него плевать. За все это время на его номер не поступило ни одного моего вызова. Дело было не в гордости – банальная нехватка силы воли и желания общаться. Но он обо мне забыть никак не мог. Возможно, сказывались годы, в течение которых мы жили под одной крышей и делили все, что только можно. - Ты меня слушаешь? – недовольно пробурчал голос из трубки. Я положительно мотнула головой, благополучно забыв о том, что брат меня не видит. - Ладно, только папе не говори – хочу сюрприз сделать. Кстати, а тебе спать не пора? - Нет. – Холоднее чем обычно. Может, это обидит его до такой степени, что он решит не приезжать? - У-у, какая ты злая. Ну ладно, мне идти пора. - До скорого, - отозвалась я, осмысливая недолгий разговор. Его голос звучал растерянно, а слова произнеслись с неестественной поспешностью. Наверняка торопится куда-то. Или от кого-то. Палец легко спорхнул с красной кнопки отбоя. Телефон перекочевал на пол. Я перевернулась на спину и широко открыла глаза. Надо мной бесконечной белизной простирался потолок. Зажмурилась. Утро встретило меня судорогами. За ночь мышцы затекли и подмерзли – с недавних пор окна в комнате не закрываются. Так что в моей обители почти все время гуляет легкий, но очень холодный сквозняк. Пришлось растирать онемевшие конечности, щурясь и скуля от боли. Все-таки тело мое продолжало существовать, в нем, как и раньше, текла кровь, легкие забирали кислород, а живот требовал питания. Часы на стене показывали половину пятого. Когда ощущение рук и ног вернулось, минутная стрелка успела описать полукруг, дойдя до шести. Спать не хотелось, но и покидать кровать желания не было. После того, как душа наполовину оторвалась от тела, цели испарились. Можно было часами пялиться на белоснежную стену и получать несказанное удовольствие. Чем, собственно, и заполнялись дни. Возможно, с приездом брата все и изменится, но он не сможет изменить меня. Вернуть душу обратно и плотно запечатать. - Па, ты спишь? – почти шепотом. Судя по раскиданным по дому бутылкам, домашние запасы уменьшились в два, а то и в три раза. Благо, лавировать между ними не составляло труда. Дверь белоснежного холодильника беззвучно отворилась, явив огромную банку с солеными огурцами, плавающими в зеленоватом рассоле. Сейчас было бы бессмысленно искать взрослого и предлагать ему протрезвиться в столь ранний час, но все-таки стеклянная тара заняла положенное место в середине стола. Все действие произошло в полной тишине. Завтракаю обычно не дома, но для разнообразия можно было бы что-нибудь съедобное с собой взять. В нашей школе есть своя форма: темно-зеленая юбка и белая блузка с салатовым галстуком. Для холодной погоды были введены свитера, самых различных цветов, но с одним и тем же узором в клетку. Эти вещи в отдельности смотрелись терпимо, но вместе образовывали гремучую смесь, взрывающую мозг у случайных свидетелей. Особенно прекрасно все это выглядело на мне: худой, с закосом под анорексичку, бледной, вечно усталой и с зеленоватым цветом лица. Все эти размышления текли параллельно с действиями. Мышцы уже знали, что им стоит надевать и как застегивать ту или иную вещь. Сознанию оставалось лишь размышлять, да рисовать расплывчатые образы. — Па, я ушла, — пробормотала просто для галочки. Есть только одно место, где я не могу оставаться в одиночестве, сколько бы усилий не прикладывала. И имя ему — школа. Иной раз думаю, что окончательная биологическая смерть наступит именно там. ========== 2 ========== В принципе, все не так уж и плохо. Обычно, утешаю себя именно этой фразой, полностью осознавая всю ее фальшь. Но сделать ничего не могу. Остается только мириться с тем, что большая часть наполовину загробной жизни проходит в четырех стенах со скучными историями и темами. Но по большому счету разницы между рассматриванием обоев дома или доски в классе не было. Разве что тут дергают часто. Сегодня я пришла чуть раньше, чем обычно. Кабинет еще закрыт, а людей вокруг достаточно. — Каролина! — А? — Подняла голову, постаравшись изобразить хоть одну эмоцию, но не получилось. Улыбка у девушки, стоящей напротив, выключилась. Словно лампочка. Вместо продолжения диалога со мной, она переключилась на подругу, сидящую рядом. В следующий раз меня попросту не заметят. Ну и отлично. Не хватало еще с кем-то из живых подружится, хотя они были бы не против. Попытки сблизится со мной предпринимались прочти каждый день. Раз за разом люди пытались наладить общение, но не получалось. Может, они пытались помочь мне? Возможно, дело было в моих потухших глазах, приевшейся скрытности и отвратительном характере? Весь мой облик успел пропитаться смертью, а теперь приходила пора источать ее в мир живых с помощью едва уловимых движений и мимики. Как ни странно, при всем этом мое тело осталось в наилучшем состоянии. Медосмотры не выявляли никаких заболеваний, кроме излишней худобы. Прозвенел звонок. Люди гурьбой бросились в класс. Я вошла последней и заняла положенное место, с хмурым видом уставившись на доску. Процесс «залипания» начался. Как ни странно, с учебой проблем не возникало. Кое-как мне удавалось решать уравнения, рассказывать темы и не отставать от программы для десятого класса, не прилагая особых усилий. Словно кроме меня в этом теле обитал кто-то другой, обожающий учиться и боящийся биологической смерти. Чистый бред. — Эй! Кто-то щелкнул пальцами прямо перед носом. Оставалось только отшатнутся, что я успешно проделала, едва не шлепнувшись на мостовую. Каким-то образом меня занесло на улицу. Это не радовало; связь между мной и реальностью разрывалась все сильнее. Конечно, часть души канула в небытье, но и полноценным зомби мне становиться не хотелось. Стоило сфокусироваться, и я ощутила первую за все это время эмоцию — удивление. Это оказалось неожиданно и странно, хотя внешне она и не проявилась. Колыхнулась где-то на границе сознания и все. — Ты? — Только это и получилось выдохнуть. Правда, голос все равно звучал устало и уверенно. — Я, — подтвердил парень, стоящий напротив. Надо заметить, что он тоже был удивлен. — Тим, — подытожила я, едва ворочая языком. А дело было в его взгляде. Он смотрел необычно пристально, без знакомых насмешливых ноток в глазах. Волновался, что ли? Внешне за эти четыре года он изменился совсем немного. Кое-где подкачался, скорректировав и без того прекрасную фигуру, слегка изменил стрижку. В глазах появилось что-то чужое, взрослое, отчужденное и холодное. Это настораживало, но как-то очень слабо. — Что случилось? — едва пролепетал он. Наверняка думает, что не ту девушку остановил. Перепутал. — Почему… — Я так выгляжу? — На смену удивлению пришла какая-то жестокая радость. Словно его приезд пробудил в памяти что-то важное, умершее четыре года назад. И теперь это что-то, неясное, как тень за окном, колыхалось и будоражило. И все-таки я продолжила будничными тоном, — Просто с твоего отъезда произошло много всего. — В смысле? Вопрос был проигнорирован. Нет смысла открывать душу человеку, который сбежал с какой-то левой девушкой за несколько дней до самого важного события в моей жизни. Помню, об этом одно время ходило много слухов, которые я старалась отслеживать, а потом часы моей никчемной жизни замерли, а с ними погибло и любопытство. — Что-то не так? — обеспокоился Тим, вглядываясь в меня, как будто это могло что-то изменить. Я едва сдержала раздражённое фырканье. Со стороны эта ситуация выглядела до крайности мило: очень красивый парень с крайне заботливым видом склонился над худенькой девочкой в растянутой, поношенной куртке. И, как ни странно, он действительно пытался понять меня. — Все хорошо, — пробурчала я, чуть подергивая плечами. Обычно так выражалось абсолютное безразличие к происходящему. Но Тиму это было неизвестно. Он уверенно сжал мои плечи и решительно потащил мою безвольную тушку в сторону дома. — С отцом уже поздоровался? — вяло поинтересовалась я, едва переставляя ноги и позволяя вести меня. — Нет, — отозвался парень. Краем глаза я невольно замечала взгляды прохожих. Для этого небольшого городка любой незнакомый человек будет диковинной зверюшкой, а если он красив, то это только увеличит популярность и интерес. А Тим был ослепителен во всех смыслах этого слова. Душа компании, хорошо учится, ответственен. Я знала немало девушек, которые были безответно влюблены в него и по-черному завидовали мне — его младшей сестренке. Только вот никто не ожидал, что он сбежит из дома в возрасте восемнадцати лет, его «образцовая» семья разрушится, а сестра будет продолжительное время пребывать в психушке. — Что с ней? — спросила я, не сдерживая любопытство. Что-то же с той девушкой случилось. Мысли не задерживались в голове и сразу озвучивались. Но это, как странно, неприятностями грозило крайне редко — настолько мало было людей, с которым я общалась больше пяти-десяти секунд. — С кем? — озадачился Тим. Но подсказывать я не собиралась. Он нахмурился, что-то вспоминая и его лицо посветлело. – А, ты про Ирину говоришь? Она так и живет там. Расспрашивать дальше я не стала, чем изрядно удивила блудного родственника. Правда, надо отдать ему должное — даже виду не показал, что ждал дальнейших вопросов. Только краешек щеки дернулся и все. Всегда так делает, когда собирается врать. Или уже солгал. Кажется, моя память ухудшилась. — Цветы завяли, — кивнула я на клумбу. — После ухода мамы за ними никто не ухаживал. Тим присвистнул, разглядев тоненькие стебельки да чахлые травинки на небольшом кусочке земли, огороженном камнями. — Па, мы дома, — почти прошептала. Опять «выпала» и пропустила карабканье по лестнице. На лице Тима было написано удивление. Я едва сдержалась от самодовольного хмыканья — внутри все было аккуратно и чисто. Прям контраст с чахлой лужайкой. Даже мебель новую купили. После маминого ухода. Утренние бутылки куда-то исчезли. Пахло отбеливателем, пылью и немного хлоркой. Чужой запах, словно дом нежилой. Папа всегда уделял много внимания чистоте и порядку, поэтому и не позволил дому зарасти грязью, хотя по сути, он жил один, не следя и не интересуясь мной. Разумеется, у нас были и «семейные» вечера, но в глазах взрослого никогда не было любви. Он только безвозмездно содержал меня, закрывая глаза на всевозможные причуды или привозя домой из полицейского участка. Не читал нотаций и вовремя пополнял холодильник. С такой же методичностью он захламлял дом бутылками из-под рома, чтобы потом судорожно убирать их. Можно смело сказать, что после развода мои с отцом отношения не претерпели сильных изменений. — Где работать будешь? — поинтересовалась я, разуваясь и стягивая куртку. После смерти размышления стали фоном, музыкой моей жизни. Я без труда лавировала между ними, выныривая на просторы реальности и вновь погружаясь в воды раздумий. — Думаю, психологом в твою школу… — задумался Тим, вешая свою куртку. А потом он присмотрелся ко мне внимательнее. — Боже! Рванулся вперед настолько быстро, что я даже не успела отпрыгнуть, и оказалось зажатой между ним и выбеленной стеной. Длинные пальцы больно сдавили плечи, а глаза лихорадочно бегали по моему лицу. — Что ты с собой сделала? — пролепетал Тим, скользя руками по моим предплечьям и щупая выступающие кости. — Тебе не давали есть? — В его взгляде проскользнула паника, в голосе слышался гнев. — Что случилось, Лина? Теперь предстоит мой коронный номер, проделанный не раз в просторных белых кабинетах. Набрав полные легкие воздуха, чуть покачнувшись с пятки на носок, гордо выпалила: — Я мертва. В ответ на столь необычное заявление Тим сделал то, что окончательно порушило тонкую нить доверия. Возможно, он хотел показаться заботливым, или же просто спародировать сцену из дешёвого фильма. Понятия не имею, откуда брат всего этого набрался. — Я тебя вылечу, — вот что уверенно сказал он. Вот теперь сдерживаться мне было не под силу. После глубокого вздоха с моей стороны последовал адрес, куда он может пойти со своим предложением. И надо же было такому случиться — стоило мне открыть рот, колокольчик на входной двери звякнул. До этого даже мысли о том, что он застанет нас тут, ранее не возникало. Плана не было, но тело, памятуя о прошлых опусах, чуть наклонившись и выставив вперед правую руку, громко воскликнуло: «Оп». Словно подытоживая фокус с появлением брата. Это было сказано без веселья. Наверно именно так чувствует себя фокусники в конце своего театрального пути. Отец и брат несколько минут стояли, настороженно смотря друг на друга. Потом лица обоих вытянулись, разошлись и они засмеялись. Громко, часто, не успевая вдыхать, молотя руками по воздуху и сотрясаясь всем телом. Сказывался стресс, а так же темперамент. Взрослый с самого начала не держал зла на Тима, и, наверняка, обрадовался его приезду. В душе брата творилось что-то аналогичное. Они были рады видеть друг друга, но обстоятельства этой встречи могли вызвать либо смех, либо слезы. — Она… — отец сделала паузу, вдыхая и вытирая капельки пота, — всегда была очень в-веселой. На последнем слове он икнул. Тим не ответил, утирая слезы и порывисто дыша. Думаю, что теперь можно смело утверждать, что вся моя семья очень нездорово. Вопрос о лечении откладывался на неопределенное время, чему я была только рада. ========== 3 ========== - Надеюсь, ты понимаешь, что я тебя ненавижу? – мрачно, но вяло поинтересовалась я. Это был не первый вопрос подобного рода, поэтому Тим его с легкостью проигнорировал. Сделал вид, что слишком увлечен происходящим на экране. Актриса в телевизоре картинно корчила рот, пытаясь бояться человека с топором за дверью. Тим с каким-то наигранным воодушевлением наблюдал за развивающимися действиями на экране, но не забывал оглядываться на меня. Проверял, не смылась ли. После непродолжительных расспросов со стороны отца, он предложил убить вечер за просмотром фильма. И не простой кинокомедии или драмы, а самого настоящего ужастика. Разумеется, без меня это сделать было бы невозможно. Типа нарушается целостность семьи. Конечно, на отца это не распространялось. Он воспользовался возможностью и свалил подальше из дома в компании нескольких бутылок. А я осталась вместе с Тимом на одном диване. Смотреть зомбоящик желания не было, но и уйти было невозможно – брат зорко следил за моими перемещениями и мешал уползти куда подальше. Полагаю, просто боялся, что я где-нибудь нарочно окочурюсь, тем самым отпраздновав его приезд, или просто хотел понаблюдать за мной. Сколько я себя помню, Тим всегда хотел быть психологом. Вероятно, что хорошее образование он получил в Канаде, немного попрактиковался, потом вернулся домой для того, чтобы… Дальше рассуждать не стала. Слишком мало информации. Парень просто появился изниоткуда, и уезжать, к сожалению, не собирается. Чуть не отобрал мою комнату. Вон, до сих пор его чемоданы там стоят, и убирать он их явно не собирается. - Где жить будешь? – вяло получилось, зато Тима от телеэкрана оторвать удалось. А то сидел как приклеенный. - С тобой, наверное, - предположил он, вроде и серьезно. По крайней мере,не улыбался. Его слова были не лишены логики. В доме три этажа, из них дин жилой. Наверху вся мебель покрыта чехлами и отодвинута к стенам. Внизу располагается кухня, санузел и три жилых комнаты: отца, моя и зал. В последнем спать решительно невозможно из-за часов и прочих мелких вещей, которые жили своей громкой жизнью. Так что Тим «подселился» ко мне. Я не возражала, хотя парень именно этого и ждал. - У тебя девушка есть? – для «галочки» спросила, глядя на то, как маньяк кромсает пострадавшую бензопилой под вялые крики публики. Тим аж подпрыгнул и закашлялся, умудрившись поперхнуться слюнями. Я наблюдала за всем этим буйством с невозмутимым видом. - Нет, - наконец ответил он, а потом поспешно прибавил, обращаясь к верхнему углу телеэкрана, - Еще нет. В смысле, мне завтра на работу идти и дело за малым… Но я, в общем, пока никак серьезных отношений заводить не хочу. Тим как-то неожиданно быстро стушевался. Постеснялся о своих бывших рассказывать. Хотя, он вообще говорить о девушках не любил. Внезапно поняла, что дома только мы с Тимом. И больше ни-ко-го. Мы достаточно времени провели порознь и теперь вели себя как двое знакомых. Это пугало, но не настолько, чтобы что-то предпринимать. Так что сиденье перед телевизором продолжалось. ========== 4 ========== И все-таки Тим слишком красивый. До неприличия. — Ты меня пугаешь, — пробормотала, заворачиваясь в одеяло и обращаясь больше к потолку, а не к кому-то живому. Главное — не оставить ни намека на то, что тело не особо управляемо. Иначе брат бросит все и потащит меня к психологу. Этого допустить нельзя. Тим устроился в спальном мешке, но засыпать не спешил. Сидел и пялился в телефон, мешая размышлять и рассматривать стену. Какое-то время сидела рядом, но ничего интересного прочесть не удалось — он листал новостную ленту и переписывался с девушкой и другом. Тогда и перебралась на кровать. — В Городе совсем достопримечательностей нет? — грустно выдохнул Тим, не отрываясь от гаджета. — Только Колесо обозрения? … — Оно первым сгорело, — совершенно внезапно сорвалось. Я даже думать о подобном не хотела, но мой голос продолжал с такой же отрешенно-безразличной интонацией. — Возгорание произошло прямо около его основания. — Словно чужими губами говорю. — Огонь быстро перенесся на палатки с продуктами и аттракционы. Само колесо вспыхнуло быстро и внезапно. Но дыма было мало, и люди бегали по ярмарке, опоясанной огнем, Среди них… — Лина, черт, — прошипел Тим, за секунду оказавшийся на кровати и заключивший меня в объятия. — Прости. Черт… Тело постепенно расслаблялось. Оказалось, что все это время спина была неестественно выпрямлена. Голос, произнесший небольшую речь, был совершенно чужим. В груди словно пробурили дыру, и теперь она втягивала остатки моей души со страшной силой. Я чувствовала, как холодит затылок, а в голову словно насыпали горящих угольков, предварительно достав мозг. Дыхание сперло на несколько секунд. Сомнений не осталось. Слова Тима пробили свинцовую штору, которая появилась в моем сознании после моей смерти. Она скрывала те события. Теперь, когда память начнет возвращаться, по идее должно было стать легче, но на самом деле состояние ухудшится. Я уверена в этом. Затягивающая пустота на месте солнечного сплетения исчезла, заменившись чем-то другим. Тем, что обитает в пустынных залах или зеркалах. В реальности руки Тима мягко скользили по моей спине, якобы успокаивая. И действительно. Что-то темное во мне засыпало, подчиняясь плавными движениям. Брат действительно получил хорошие знания по усмирению буйных пациентов. — Все хорошо, — хмуро пробурчала я, высвобождаясь из объятий. Не люблю телесных контактов, а он уже успел дважды меня обнять. Своего рода рекорд. — Конечно. У тебя на эту тему бзик. Прости… По больному месту проехал, — оправдывался парень. Конечно он имел в виду колесо, а не объятия. Готова поспорить, что Тим начал собирать сведения о моей «болезни». Как и любой другой психиатор до него. Правда, диагноз ни один так и не поставил, и, следовательно, лечения не было. Хотя они и предлагали упрятать меня в обитые войлоком палаты до скончания времен. Думаю, отца уже можно любить только за то, что он этого не допустил. — Не плачь, — тихо попросил Тим, совершенно теряясь. Я подняла руку к лицу, стараясь не показывать недоверия или удивления. Пальцы были мокрыми. По щекам действительно текут слезы. В первый раз со дня смерти плакала. Отчасти в этом была вина Тима. Не надо было ему приезжать и будоражить прошлое. — Я не плачу, — отозвалась. Получилось как-то фальшиво. Даже самое противно. Со стороны это наверняка походит на глупый спор. Только вот смотреть на это некому. Отец так и не пришел. — Ладно. Тогда возвращаюсь. Тим отпустил меня, решив перелезть в спальник. Телефон он не доставал, повернулся к стене, заснул. Или притворился. Кто его разберет? Что им движет? Неужели он начал лицемерить? Конечно, он может менять свое настроение, так как захочет, где захочет и перед кем захочет. Только вот я могу различить фальшь в его голосе, понять мысли и настоящие чувства. Но для этого надо думать. Надо понимать и анализировать. Слишком сложно для покойника. В руках совершенно неожиданно оказался телефон Тима. Как же хорошо, что он не признает блокировку экрана. Пальцы ловко щелкали по экрану, листая бескрайний список друзей на фесбуке. Нет, меня не интересуют его многочисленные пассии. Только одна. По имени Ира. Тим на своем спальном мешке пошевелился. Я с готовностью натянула одеяло, скрывая неровное сияние экрана. Парень продолжал мирно спать. Мое тело расслабилось. Открытие нескольких страниц. Изучение личной информации. Безуспешно. Ничего необычного. Ни в переписках, ни на стене, ни на фото. Значит, сегодня узнать что-то новое не удастся. Тогда можно сообщения почитать. Может это и не прилично, но Тим до его отъезда не запрещал сидеть с этой страницы. В длинном списке первым значился какой-то парень. Недолго думая, открыла историю. К сожалению, ничего интересного там не оказалось. Я уже была готова все это закрыть, но внимание привлек репост из какой-то группы на английском. Перевести этот небольшой кусочек теста было выше моих сил. Пришлось пропустить и читать то, что находилось ниже. Roman: соболезную что теперь делать будешь? Тимофей: уеду Roman: всм Тимофей: из-за этой смерти моя дальнейшая карьера невозможна Roman:, а похороны? Тимофей: сразу после них Roman: отлично.еще успеем оттянуться в последний раз Я бы с радостью прочитала дальше, но со стороны спальника послышалось зловещее шуршание. Через секунду меня настиг брат. Он не был рассержен, просто удивлен и смущен одновременно. Словно его поймали за чем-то неприличным. — И зачем? — вяло поинтересовался он, устраиваясь напротив меня. Телефон забирать не стал. — Любопытство, — пожала плечами и нажала клавишу блокировки. Как бы намекая, что Тиму на моей кровати делать нечего, вложила гаджет в руку обладателя и перевернулась на спину, начиная невольно задаваться вопросом: со сколькими девушками он смог переспать за четыре года. — Она совершила суицид, — тихо пояснил Тим, все еще сидящий рядом. Наверное ему неприятно об этом говорить. Но все-таки он рассказал. Зачем? Шуршание. Лег рядом. Я ощущала его тепло, но это не успокаивало. Он тоже в каком-то извращенном смысле был сумасшедшим. — Мы познакомились пять лет назад в интернете, - начал он, тихо, дыша мне на волосы. - Тогда зависал на одном из игровых форумов. Она тоже. Ей было шестнадцать, и у нее был парень. Но это не мешало нам общаться через различные социальные сети. Мне нравилась ее внешность, а ей нравился я. За несколько месяцев мы стали чрезмерно близки. До этого она уже успела расстаться с тем парнем, но он продолжал следить и ревновать к каждому встречному. В моей жизни тоже было не все гладко. Но она часто приезжала ко мне и мы гуляли ночи напролет. Беззаботные, мечтающие, создавшие свой мир без проблем. Я почти полюбил ее за этот короткий отрезок времени, когда секунды длились бесконечно долго. Мы решили бежать, спасаясь от проблем и скучной жизни. Нам удалось вырваться в Канаду. Но там я понял, что человек, которого я по-настоящему люблю, остался дома. Совершенно один. Без поддержки. Без меня, понимаешь?.. Я никогда не любил Иру в серьез. Мне просто было удобно заменять ей ту, что осталась дома. Это стало началом конца. Девушки вертелись вокруг меня, и я мало кому отказывал. Мы отдалились друг от друга. Ира умерла, не сумев забыть то, что было между нами. Я выжил. В предсмертной записке она извинялась за свою слабость. Говорила, что не сможет больше жить, осознавая, что была лишь заменой. Хотя с самого начала знала об этом и не была против. Дурочка. Думала, что я смогу забыть кого-то очень важного. А я не смог. Тим замолчал, переводя дыхание. Он волновался, но не лгал. Его голос звучал чуть надрывисто. Ему больно. — А после этого твое дальнейшее продвижение на работе стало невозможным, — тихо подытожила, поворачиваясь к нему. Он заслуживал сочувствия хотя бы потому, что решился все это рассказать. — А что с той девушкой? Ради которой ты вернулся домой? — Я еще не нашел ее, — пробормотал Тим. Вроде и не врал. Лежит, смотрит в потолок. Ничего не понятно. — Тебя мой рассказ не утомил? — вопросил он после некоторой паузы. — Нет. Придерживаюсь мнения, что всем людям нужно выговариваться. Иначе они просто сойдут с ума. ========== Часть 5 ========= Утром отец так и не вернулся, но в этом не было ничего необычного. Он часто пропадал куда-то, а потом возвращался с извиняющейся улыбкой. Частично исчезновениям способствовала трехдневная работа: вторник, среда и четверг, — она позволяла взрослому регулярно выпивать без особого риска для карьеры и репутации. — У тебя машина есть? — поинтересовалась я у Тима, возясь с замком. Ключ никак не хотел вытаскиваться, сводя на нет все попытки запереть дверь. Раньше, четыре года назад, меня это злило, но теперь не вызывало эмоций. — Нет, но права есть… Давай помогу, — предложил брат, накрывая мою руку своей и помогая справиться с замочной скважиной. Разумеется, теперь все получилось. Тим победоносно подбросил ключи в воздух и ловко поймал их. И никакого волнения. Такое ощущение, что он совсем не переживает перед первым днем на работе. Не верится, что такое возможно. Я до сих пор опасаюсь переступать порог школы, а этот даже ухом не повел, хотя всего на четыре года старше. И как это его на работу так быстро приняли? Да без документов? Хотя может все дело в том, что он из Канады в нашу провинцию явился? Не знаю. Да и думать над этим совсем не хочется. — Лина! — донеслось со стороны забора, пока мои пальцы привычно засовывали под коврик ключ. Отец найдет его потом, когда домой явится. Несмотря на смерть, друзья у меня оставались. Правда теперь их количество сократилось до одного человека. Лекс. Один из первых, кто познакомился спустя два года после моей смерти, и остается по сей день. В тот день моросил дождь, пробирающий до костей, мелкий и неприятный. Он заставлял жалеть о покинутой комнате. Хотя там и было холодно, но совсем по другой причине. Тут же лед пробирал до костей, обгладывал пальцы, а не сердце. Со дня смерти боль физическая заменяла душевные муки, но я была не столь безумна, чтобы кромсать тело. Тогда дом был оставлен рано утром, потому что ничего интересного там не происходило и не могло произойти. Свободный день был убит скитаниями по Городу и заброшкам. Ближе к вечеру начался настоящий ливень, то и дело переходящий в град. Температура упала на несколько градусов. Гулять под открытым небом стало абсолютно невозможно. Я ютилась под узким козырьком остановки, пережидая непогоду и стараясь не попасться полиции. Между тем вокруг стемнело окончательно, мир потонул в причудливой дымке из дождя и тьмы. Было слишком поздно для общественного транспорта, а рядом никого не наблюдалось, так что можно было расслабиться. Если же тут промелькнёт кто-то чужой, можно будет отправиться в другие места. Например, в подобные вечера бездомные собираются в «подвале» — небольшом заброшенном доме с настоящим камином и относительно целой крышей. Они приносят одеяла, разномастные железные ведра и траву. Последняя варится над наполовину развороченным камином, остужается и получается самый настоящий чай. Собравшись вкруг, люди рассказывают истории и делятся советами. Только попасть туда можно только зная пароль. Я его помнила, потому что часто общалась с бездомными. Время шло, мне требовался отдых, так что тело облокотилось на стену с расписанием и задремало. Не знаю, сколько минут или часов потерялось. Разбудил меня запах едкий дым тлеющей сигареты. Глаза открывались с трудом. Шея успела затечь и теперь болела. Руки замерзли, благо, до судорог дело не дошло. Джинсы промокли насквозь из-за рикошета капель. Ткань прилипла к ногам, промораживая, но ничего смертельного в этом не было. Дым шел от сигареты, которую выкуривал незнакомый парень. Как потом оказалось, он выглядел старше своих лет, поэтому-то полиция не ловила его по ночам. Неизвестный, погруженный в свои раздумья, выкуривал уже не первую табачную палочку — на асфальте валялось множество окурков, а на перекладине-подпорке виднелись черные точки. В этих местах сигареты и тушились. Более не задерживая на нем взгляд, я принялась растирать руки. Парень вздрогнул, а потом повернулся. Оказалось, что природа его красотой не обделила, но и на обложку журнала помещать было рановато. Несколько секунд мы оценивали друг друга, как дикие звери, волей случая оказавшиеся в одном вольере. — Будешь? — наконец поинтересовался он, протягивая мне полупустую пачку. Хотел показаться приличным, не теряя своих позиций. — Спасибо. — Я поднялась, все еще продолжая растирать запястья, подошла к парню и взяла ее, задев его пальцы. Руки у него были неожиданно теплые. Он достал зажигалку. Огонек светлячком разогнал липкую темноту. Тонкая бумага задымилась с первого раза, не смотря на царившую вокруг сырость. Ранее мне курить не приходилось. Сделав первую затяжку, закашлялась. Надрывно, едва не разодрав горло. Не сдалась и продолжила. На этот раз вместе с выходящим из губ дымом, мир пошатнулся. Пришлось прислониться к поддерживающей перекладине и несколько секунд приходить в себя. Все-таки ела на тогда еще меньше, чем сейчас. — Первый раз? — Незнакомец едва заметно улыбнулся, следя за выкрутасами моего тела. Я кивнула, туша сигарету об стенку с расписанием, как это делал парень. Больше желания курить у меня не возникало. — Тогда понятно, — отозвался он. — Лекс. — Каролина. — Одна? — лениво вопросил он. Но, не сдержавшись, все-таки огляделся, ища моих гипотетических спутников. Видимо, мысли заслонили ему окружающий мир, так что он и меня не заметил. Я кивнула, рассудив, что если он до этого ничего такого не сделал, то и в обозримом будущем проблем быть не должно. Мы несколько секунд стояли в нерешительности. Дождь, хлеставший за пределами нашего небольшого мира, мешал разбежаться в разные стороны. Неудобную тишину прервало бурчание моего желудка. — Тут неподалеку макдак есть, пошли? — с плохо скрываемой надеждой предложил Лекс. Как видно, он тоже хотел есть. Можно было согласиться, но оставалась одна проблема. — А у тебя зонтик есть? — задала ответный вопрос я. Как оказалось, он у Лекса был. В Макдональсе мы оказались единственными посетителями. Сонная девушка кое-как обслужила нас и скрылась в глубине кухни. В ту ночь мы много непривычно говорили. Оказалось, что Александр — его полное имя — просто гуляет по ночам, сбегая из дома. У него нет ни брата, ни сестры, а учился он в какой-то специальной школе. На тот момент ему было пятнадцать, и он поверил в то, что я умерла. — Привет! — В реальности я вскинула руку, проигнорировав вопросительный взгляд Тима. — Лови! В мою сторону полетело что-то зеленое, на проверку оказавшееся пакетиком с апельсиновым соком. — Спасибо, — пробормотала я, отмечая необычайно хорошую память Лекса. Он с поразительной скрупулёзностью изучал мои привычки и особенности. Знал много о моих вкусах и часто подбрасывал всякие подарки, но с самого начала указал на то, что отношений между нами не будет. Лекс из богатой семьи и не обделен вниманием противоположенного пола. Раньше он сбегал из дома и гулял по улицам, но теперь часто делит кровать с какой-нибудь девушкой. Они у него надолго не задерживаются, а родители в курсе всех его похождений, но никак на это не реагируют. Главное, чтобы ни одна из них не залетела, а так им наплевать. — До встречи, — бросил Лекс, отлипая от калитки и продолжая свою дорогу. Наверняка к новой пассии идет. Тим провожал его недовольным взглядом. Ему мой знакомый явно не понравился. — Какие-то проблемы? — поинтересовалась только ради приличия. — Нет, все хорошо. Пойдем. — Тим зашагал первым, не спрашивая направления. Возможно, он и знал адрес школы. Брат всегда был дотошным. Вполне вероятно, что заявление было написано заранее, еще до отлета. ========== Часть 6========== И все-таки школу я ненавидела. Этого даже Тим исправить не смог, правда, он старался. Затащил меня в кабинет психолога и заставил проходить тесты. Все это было совершенно бессмысленно — не впервой отвечать на дурацкие вопросы, которые ничего конкретного дать не могут. Строчки кружились и вертелись, сливаясь в серые полоски. Глаза щипало, словно их посыпали пеплом, но это было лучше бесконечного сидения на уроках. Спать хотелось по-прежнему, но «залипать» не получалось. Тим зорко следил за малейшими переменами в моем поведении и принимал соответствующие меры. Даже таблетки притащил. Редкие, со сложно произносимым названием. Они выдавались только по рецепту, так что Тим без проблем достал и заставил меня начать прием этих безвкусных синих капсул. По сути ничего не изменилось: трава не стала ярче, солнце не начало согревать, память не пострадала, и я была уверенна в собственной гибели. Еще не хотелось есть, что было весьма нетипично. Даже какая-то странная ностальгия проснулась по ноющей боли в желудке. Отец не контролировал мою жизнь, но Тим начал заботиться обо мне. Даже завтрак сегодня приготовил. И заставил его съесть, к моему прискорбию. Я поерзала, разминая пятую точку и поудобнее устраиваясь в кресле. Как оказалось, кабинет психолога был не самым ужасным местом в школе. Тут присутствовали: кондиционер, компьютер с доступом во всемирную паутину, огромный пурифатер, небольшой шкаф с всякими психологическими причиндалами и вазочка печенья пополам с пакетиками чая. Куча бланков для заполнения и всякие бумаги для подписей и печатей. Едва войдя, Тим кивнул мне на это кресло и дал несколько тестов с карандашом, а сам оккупировал за столом, осваивая вверенные ему документы с непередаваемым интересом. Внезапно в дверь постучали. Брат тут же выпрямился, отодвинул бумаги и повернулся к двери, властно призывая войти. Дверь приоткрылась, явив несколько заинтересованных лиц. Старшеклассницы решили сами оценить нового психолога и, судя по смешкам и переглядываниям, сочли его довольно милым. Сам же Тим властно махнул рукой, приветствуя девушек. — Можно зайти, — попросила одна из них. Ее имени я не знала, но часто видела в школьных коридорах. — Я хочу рассказать вам о своей проблеме, — томно прибавила она, начиная покручивать каштановую прядь. — Конечно, — кивнул Тим с напускной серьезностью. В кабинет вошло только двое из всех столпившихся. Наверняка остальные просто струсили. Или решили, что сегодня не их день. Девушки, чересчур широко улыбаясь и по-свойски оглядывая помещение, вплыли во владения Тима. Тот незамедлительно представился, полностью забыв о моем существовании. Это и к лучшему. Теперь не придется смотреть на эти тексты и придумывать более-менее позитивную трактовку вопросов. Посетительницы устроились на двух деревянных стульях напротив стола и не сводили восторженного взгляда с Тима, который, к слову, проявлял к ним только поверхностный интерес. Да, он был мил, тих и необычайно учтив, но совершенно не заинтересован в щебетании девушек о всяких пустяках. Как раз пару дней назад я вспоминала о его профессиональной мании; брат обожал сложные дела. Ни дня не упускал без изучения какого-либо спорного заболевания или попытки написать рецензию. Обычные же случаи психических расстройств интереса у Тима не вызывали. Он просто прописывал рецепты и назначал курс лечения. Еще его раздражало, когда люди придумывали себе расстройства и проблемы. Наверняка с тех пор мало что поменялось. Брат внимательно выслушал старшеклассниц и посоветовал им не маяться фигней, а потом повернулся ко мне. — Ты закончила? — вяло поинтересовался он, не обращая внимания на замерших у дверей девушек. — «В каком случае вы действительно могли бы убить?», — прочитала я. — Каким боком это ко мне попало? Тим закашлялся, пытаясь найти ответ. Школьницы, узнавшие меня и теперь перешёптывающиеся, покинули кабинет психолога, оставив меня наедине с братом. А тот едва ли не взрывался от негодования. Его не только отвлекли, но и на злоупотреблении служебным положением поймали. Тим заерзал в кресле, пытаясь повернуться в мою сторону. В руках у него была какая-то папка с печатями и испещрённая мелким почерком. Он развернул кипу бумаг. Оказалось, что на обложке была наклеена моя фотография четырехгодичной давности. История моего сумасшествия, так сказать. — И как ты ее достал? — вяло-вяло получилось, хотя в действительности это было интересно. Но он лишь загадочно улыбнулся. Наверняка свои связи использовал. — Ты не говорила, что провела год, таскаясь по больницам. Психологи констатировали у тебя симптом Котара, положили лечиться, но через некоторое время отец воспользовался своими полномочиями и забрал тебя оттуда. Я ознакомился с медицинской книжкой. Половина симптомов напрочь у тебя отсутствует, но лучше все-таки давать тебе антидепрессанты. Позже достану «Нарвин». Он поможет тебе быть более внимательной. Плюс — поддержка родных. Поговорю с отцом о воспитании. Курс лечения понятен? — Наконец-то сделал паузу он В ответ ему был показан средний палец. Как же заколебали врачи с их примочками и картинками. Тим на мои выкрутасы внимания не обратил. Захлопнув папку, он вернулся к прерванной работе, не обращая на меня внимания. Оказалось, что обои в комнате психолога прекрасны. Эти цветы с завитушками, листочки-цветочки, белые полосы и кляксы. В оригинале, это все должно успокаивать, на деле от обилия украшений начинало рябить в глазах. Казалось, что сейчас они проглотят меня. Судя по сердитому сопению, Тим на меня обиделся, а это значит, что можно позаниматься своими делами. Процесс «залипания» на обои возобновился. ========== Часть 7 ========== Все получилось скомкано. Сначала глаза застелила белизна, а потом прямо перед носом появился ночной город, раскинутый во все стороны как огромная мохнато-блестящая паутина. На небе-сковороде подгорали звезды. В руке находилась ручка с листком. На нем моим почерком было что-то накалякано. Я ничего не писала со дня моей смерти. И никогда не была на крыше этого здания. Возможно, пока шло «залипание» дорогу подсказали бездомные. Или моя память. Несколько сантиметров отделяли носики балеток от зияющей темнотой пропасти. Теперь, когда Тим явился домой, можно было свести счеты с жизнью. Брат же поддержит отца и организует похороны. Всего один шаг в захлебывающуюся ненавистью бездну. Легкие опустеют и растекутся внутри, не в силах дышать. Возможно, при падении будет больно, но все-то секунду. От этих мыслей по спине пробежал холодок. Боли тело боялось. Потом, после падения, наверняка приедет скорая. И полиция, чтобы констатировать смерть. Тим наверняка совершит набег на местную аптеку за успокоительными. Отец тем временем притащит новую партию рома и будет пить всю ночь… Воображение отказывалось рисовать дальнейшие события. Налетел легкий ветерок. Тело пошатнулось, едва удержав равновесие. Раздался скрип чердачной двери. Кто-то направлялся ко мне. - Сдует же, - недовольно пробурчал Лекс, бесшумно прикрывая за собой дверь. – Слезай давай, - добавил он после некоторого молчания. - А если я прыгнуть хочу? – чисто случайно сорвалось с языка. Но от края все же отступила. - Ты бы сразу прыгнула, - отозвался знакомый, подавая руку. Оказалось, что гораздо спокойнее стоять за бетонным бортиком, тем более, что у Лекса были чипсы. - Так куда лучше, - улыбнулся он, протягивая начатую пачку. – А что за парень был вместе с тобой утром? - Брат, - отозвалась я. Хотела этим и ограничиться, но парень продолжал выжидательно смотреть мне в глаза. – Приехал вчера после четырехгодичного отсутствия. Угробил свою подружку, а теперь всякими глупостями страдает, а казалось, чего ему для счастья не хватало – психологии. – Выдохнула. Речь получилась необычайно длинной. - А тебе он… это… нравится? – немного запинаясь вопросил Лекс. Как-то он слишком много личных вопросов задает. В ответ я отрицательно покачала головой. Слишком много воды утекло после его ухода. Чувства, разрывавшие нас по отдельности, притупились, стерлись как надписи на песке. Безвозвратно погибли… и прочее в таком духе. Можно было подбирать множество эпитетов и метафор, пытаясь выразить все ощущения, но смысла в этом не было. Просто Тим исчез и все. Мучиться после этого оставалось совсем недолго – через два дня я умерла. А теперь мир отделен от меня безразличием. Лексаответ как ни странно успокоил. Он расслабился и даже присел на бортик крыши. Я последовала его примеру. Странно было видеть его тут. - А что у тебя с твоей девушкой? – поинтересовалась как бы случайно. Друг махнул рукой. Видимо, расстался без особых потерь. - Тут, кстати, холодно. Может, пойдем куда-нибудь? – предложил он, потягиваясь, после некоторой паузы. – Я знаю одно место, тут недалеко. Посидим, поболтаем. Кивнула. Я не помню, как оказалась на крыше. Может это лунатизм, или что-то еще. Парень вскочил первым и подал руку, помогая подняться. Местом, куда он звал, оказалось небольшое кафе с ламповой атмосферой и книгами. Словно библиотека, где можно и поесть и почитать. Это место принадлежало родителям Лекса, поэтому сегодня работало до утра. Тогда мы мало говорили. Просто пили чай и читали книги. Ни официантов, ни поваров, только два серьезных охранника-медведя за прозрачными стенами. Уже приготовленные блюда лежали в холодильниках. - Я хотел отдохнуть от толпы, - пояснил Лекс, устраиваясь на диване. – И показать это место без людей. Здесь хорошо, да? Он был абсолютно прав. Ночь пролетела незаметно. Сладкая и пьянящая, словно сон, который прервался в восемь часов утра, когда нашли тело отца. ========== Часть 8 ========== Ночью пригрелась около Лекса и уснула, пока он был погружен в книгу. Утром вскочили одновременно, когда стеклянная дверь отворилась с громким треском. Вместе с пронизывающим ветром в кафе влетели новости. Колючие и отвратительные, стекающие по кончикам пальцев и отравляющие сознание. Безликий человек разбудил нас и сообщил, что тело нашли сегодня утром. Неожиданно стало больно. Сначала небольшой костерок разгорался посередине грудной клетки, но потом разросся до пожара и охватил все мое существо. Жалкую, полуживую душу трепало под раскалённым ветром сомнений и недоверия к реальности. Иногда просыпалась вялая, умирающая надежда, напоминающая ледяной душ и уменьшающая пламя ненависти. Полностью ее уничтожили только через два часа, когда Лекс, поддерживая за руку, помог преодолеть расстояние от машины до морга. Там было холодно. Я хотела увидеть Тима, но его там не было. Врачи сказали, что брат пришел на опознание раньше и тут же ушел. Тело отца лежало под простыней. Я видела только его лицо, спокойно-спящее. Мертвое. Путь до дома я проделала самостоятельно, обдумывая и принимая новую реальность. Александр провожать не стал, позволив мне самой справиться с произошедшим. По моей же просьбе. Солнце светило по-прежнему. Вялые цветы не исчезли, но и больше их не стало. Дверь открылась так же как и всегда. Только теперь запаха рома не было. Бутылки со стола куда-то исчезли. Зеркала были завешаны темной материей. Но ощущения смерти не было. Словно отец вышел. Казалось, что стоит немного подождать, и он вернется. Улыбнется, глядя в никуда. Вот прямо сейчас. Дверь откроется и все это окажется сном. - Я дома, - прошептала едва слышно. Все-таки говорить было сложно. - Каролина, - прошептал Тим, выходя мне навстречу. По его пустым глазам было понятно, что наглотался успокоительного. Видимо, сразу после прихода домой. Не отдавая себе отчета в происходящем, сделала несколько шагов вперед и неуклюже заключила брата в объятья. Его тело напоминало пружину, но, словно отзываясь на мое прикосновение, оно немного расслабилось. Мир вокруг то и дело исчезал в белесой пленке. Наверное, я плакала. Вероятно, брат тоже. Так и не сняв ботинки и куртку, я помогла Тиму дойти до спальни. Он тяжело приземлился на кровать. В зеленых глазах застыло безразличие. Топкое и засасывающее все сознание. - Тебе же наплевать, да? – тихо сорвалось с губ. Я дотронулась до щеки. Холодная и мокрая.– Ты никогда не был близок отцу, чтобы так убиваться по этому поводу. Тим выдерживал паузу. Проскользнув рукой по простыне, нащупала его пальцы. Сжала, призывая проснуться и ответить. Он не мог просто-напросто оставить меня наедине с такими новостями. Не имел права. Возможно, брат испытывал дежавю: смерть той девушки, а потом и отца. Буквально в один месяц. Вот и «заглючил». Щеки его тоже блестели. Вместе с взлохмаченными волосами и подернутыми мокрой пленкой глазами он выглядел невероятно несчастным. - Нет, - наконец пробормотал, едва выговаривая. Все-таки с лекарствами он перебрал. Плохо. Откачать его я при всем желании не смогу. Может, он действительно был привязан к отцу. Поэтому наглотался таблеток. Чтобы не будоражить меня своей истерикой. Никогда не видела его таким. Пустым, что ли. Его пальцы сжали мою руку. Стало больно. Молчу. Слезы так же бегут по щекам. Наверняка нос и глаза покраснели. Вид у нас с ним чрезвычайно жалкий. - Это все секта. - Сорвалось с губ. Не хотелось этого говорить, но надо. Иначе Тим так будет винить себя. Просто потому что так легче. Отец знал, что его скоро убьют. За неделю до этого, наш почтовый ящик начал наполняться брошюрками "Смиренных сестёр". Они призывали проверить, принять судьбу и завершить все земные дела для высшей жизни. Они всегда присылали такие письма будущим жертвам. История «сестер» неразрывно связана с Городом. Частично секта и способствовала его появлению. Многие люди, живущие тут, состоят в ней. Доподлинно известно, что прошлый мэр действовал в ее интересах. Половина жителей вовлечена в ее дела. Четверть - не знает об этом, а оставшиеся пытаются положить конец этой организации. К последним относился и отец. Мать наоборот по воскресеньям посещала собрания «сестер». А потом она решила выйти из секты, и от моего отца заодно. После ее ухода взрослый начал пить. Она же разорвала все связи с людьми, живущими в Городе. А все из-за того, что тут практиковались жертвоприношения. Согласно правилам секты, раз в три месяца одному из богов нужно было приносить подношение - жизнь. Жертва выбиралась из тех, кто не состоял в секте, но знал о ней. Поэтому выбрали отца. А он только и мог беспомощно доживать последнюю неделю, не зная, что делать. Я же была слепа. - Она до сих пор существует? - пробормотал Тим, едва разжимая губы. Он, как и любой другой здравомыслящий человек, боялся «смиренных сестер». Частично они и способствовали его бегству на другой континент. Кивнула. - Я прогуляла школу. –Тихо-тихо. Даже как-то придушенно. Со всеми этими событиями этонапрочь вылетело из головы. - Я тоже. - Он немного помолчал, встал, несколько раз обошел комнату. Глаза у него начали проясняться. - Мы теперь одни остались, да?.. Помнишь, как раньше жили? - Нет. Помню. Помню, как родители оставляли нас одних, идя на работу. Как Тим спрашивал про общение с девчонками. Как однажды отключили электричество, и мы решили ночевать в саду. Трава щекотала ноги, а на небо переливалось и искрилось звездами. Помню, что прохладная рука брата казалась теплой по сравнению с морозным воздухом. Что тогда мне только-только исполнилось двенадцать. Помню, как тихо он рассказал мне о... В реальности Тим просто наклонился и поцеловал. - Больной извращенец, - пробормотала я. Голос был потухший, неживой. - Это тебя так «Смиренные сестры» вдохновили? - Но тебе же понравилось? – В глазах брата плясали чертенята. Именно так смотрят безумцы. Но этот взгляд казался самым прекрасным из всего, что есть на свете. А еще он словно заискивал. Вполне вероятно, что он планировал это с самого начала. Как только узнал о том, что родители взяли его из детдома. Как только решил признаться. Как только купил билеты. Стоп. Второй поцелуй. В нем похоть причудливо переплелась с восхищением. Кровать заскрипела, стоило опрокинуться на нее. - Извращенец, - пробормотала я, запуская пальцы в его волосы. Он пах корицей и выглядел таким же несчастным. Он положил голову мне на грудь. Тишина. Мои пальцы перебирают мягкие каштановые волосы. Я вдыхаю его запах. - Я просто до сих пор люблю тебя, - приглушенно. – Я хочу тебя. Можно? – Словно извиняется. Он здесь, рядом. Теплый человек, приехавший из Канады ради меня. Человек, который прямо сейчас рискует всем, затаив дыхание и ожидая моего ответа. Человек, которого я по-настоящему люблю? - Да. Я впервые за несколько лет искреннее чего-то хотела. ========== Часть 9 ========== Неторопливо накатывался вечер. В доме было так же пусто, как и раньше. Тим все еще спал, накинув одело. Его волосы разметались по подушке. Рот немного приоткрыт, можно увидеть несколько безупречных верхних зубов. Теперь я могла вполне законно рассматривать его тело, проводить кончиками пальцев по груди и плоскому животу, пока брат спит. Видимо, многие девушки до меня чертили узоры по его грудной клетке и он не обращал на прикосновения ни малейшего внимания. Он был нежен. Это было прекрасно и отвратительно. Скорбь вылились в похоть, и накрыла нас. Но даже такое чувство как любовь, никогда не восполнит ту дыру в моей душе. Я просто сделаю его несчастным и все. Через некоторое время Тим все-таки приоткрыл глаза.. — Я люблю тебя, Каролина, — пробормотал, прижимая меня к своей груди одной рукой. Не сопротивлялась, свалилась на него. Где-то снизу сдавленно выдохнули. Меня отодвинули немного левее, частично переместив на матрас. Было приятно просто лежать, обнявшись и ни о чем не думая. Только что родившуюся идиллию прервал звонок в дверь. И кого только к нам занесло в такое время? За окном черничным вареньем сгущались сумерки. На небе появлялись первые звезды, не особо впечатляющие, но кое-как дорогу освещающие. Для фонарей было слишком рано. Трель звонка длилась довольно долго, неприятно вонзаясь в уши и раздражая все сильнее с каждой секундой. Тим сощурился, стиснул зубы, пережидая, но ночной гость даже не думал уходить. Наоборот, со всей силы жал на кнопку. Воображение тут же нарисовало силуэт, переминавшийся с ноги на ногу. Конечно, он нервничал. И, следовательно, хотел сказать что-то важное. Между тем Тим, лениво натягивая шорты, посоветовал и мне накинуть что-нибудь. Я начла натягивать джинсы. Вполне вероятно, что пришел кто-то из опеки или с работы отца. Никто не должен узнать о том, что произошло. — Кто там? — донеслось со стороны кухни. Она смещалась с главным входом; отец любил комнаты-студии. Тим уже дошел до нее, потягиваясь и почесываясь. Послышался стук открываемой двери, а потом пронзительный вопль: — Лина, беги! Звуки возни, грохот падающего тела. Даже представить страшно, кто заявился к нам домой и напал на Тима. Оставаться в доме смысла не было. Оглядевшись, я поняла, что окон в комнате нет. Раньше специально выбирала из-за схожести с коморкой, но теперь это обратилось в огромный минус. Ноги сами бросились на второй этаж, пальцы впивались в деревянные перила. Дыхание сперло, зрение застелила липкая пленка паники, мешая думать и соображать. Сердце колотилось как бешенное, пока руки отодвигали мебель и распахивали окно, оценивая обстановку. Второй этаж. Высоко. Однако, незнакомец уже поднимался по лестнице. Думать, что будет, если он настигнет меня, страшно. Ноги сами забираются на подоконник, в пальцы впиваются занозы. Больно. Прыжок. Секунда спертого воздуха, потом пронизывающая лодыжку стрела боли. Кое-как выбравшись из колючих кустов, бегув сторону реки. Через нее проложен мостик, далее полоса деревьев, местные гордо именуют ее парком, а там и отдел полиции. Он всегда открыт. Лишь бы добежать. Вместе с людьми придет и безопасность. Лодыжка болит невыносимо. Бежать не получается. Только прихрамывать на правую ногу. Мыслей нет, только паника, перемешанная со страхом. Боюсь за Тима и за себя. Он же еще может выжить, если только я доберусь до людей. Еще немного. Нельзя его бросить. Даже если есть маленький шанс, я обязана его использовать. Миновав небольшую асфальтированную дорожку, еле-еле добираюсь до моста. Легкие словно разрываются на мелкие тряпочки. Идти дальше точно не в моих силах. Руки дрожат, мир по краям чернеет. Плохо. Очень плохо. Оборачиваюсь и вижу знакомый силуэт. В руках нож. До полиции уже не добраться. Не думая, не веря глазам, перебираюсь за каменный бортик. Теперь от темной, колышущейся в ночи бездны, меня ничего не отделяет. Под ногами небольшая прослойка из бетона шириной двадцать сантиметров. Если что — сама прыгну. Лучше самоубийство, чем смерть от чьей-то руки. Лекс смотрит на меня. Улыбается достаточно пугающе. Глаза пустые-пустые. Как у матери, когда она приходила с собраний. Внезапно понимаю все. От безысходности происходящего на глаза наворачиваются слезы. Очень страшно. — Они сказали, что если я убью твою семью, то ты останешься со мной, — прошептал он, так же кривя губы. С ножа срывались тяжелые алые капли. — Они убили твоего отца. Это оказалось проще простого. Потом я прикончил Тима. Прямо сейчас. Всего одним ударом. Это же прекрасно, да? Я же ловкий? Я же теперь достоин тебя? — Он почти смеялся. Сердце же теперь колотилось в ушах. Появилась жгучая ненависть, немного протрезвившая одурманенный паникой и болью разум. Говоря, он медленно приближался ко мне, зачарованной его словами. — Еще один шаг и я прыгну. — Поставила в известность. Голос был на удивление спокойным. Словно и не о собственной биологической смерти говорю. — Ты еще можешь передумать, — пожал плечами Лекс, словно речь шла о какой-то мелочи. — Мы можем жить вместе. Одной семьей. Знаю, что Тим изнасиловал тебя, но я приму тебя и такой. Идем домой, — говоря, он водил ножом из стороны в сторону. Черных капель стало меньше, но они продолжали срываться с лезвия на безжизненный бетон. Внизу речка. Мелководная. Если упасть в нее с такой высоты, да еще головой вниз, то никакая скорая не поможет. — Останься, —жалобно попросил Лекс. — Черта с два, обкуренный ублюдок. Прыжок. Достойное завершение земной жизни, не поспоришь. ========== Часть 10 ========== Резко, невыносимо судорожно, открывая рот, как рыба на суше, я дышала. Воздух вокруг теплый, липкий и густой как суп, но все- таки это лучше удушающей, почти вакуумной пустоты до него. Тело не болело. Никак. Совершенно. Точнее, я просто ее не чувствовала. Лодыжка перестала поджариваться на открытом огне, а легкие исправно получали кислород, прилипающий к внутренним органам. Привычной ломоты в теле, которое начало кое-как ощущаться, не было. Под спиной что-то мягкое. Перед глазами беспроглядная темнота. Когда открыла их, ничего не изменилось. Словно глазные яблоки вырвали с корнем, использовав невероятно сильный наркоз. Постепенно зрачки расширялись, приспосабливаясь. Думать, где нахожусь, не хотелось. От одной только мысли о падении с моста и мареве ледяной воды, голова начинала болеть. Словно в затылок со всей дури втыкали раскаленную добела проволоку. Звуки тоже отсутствовали. Руки были свободны. Правда, как будто в них ваты напихали. Словно чужие пальцы ощупывали лицо, проверяя на целостность. Вроде ничего не пострадало. Матовая тишина постепенно уходила. Вокруг царила потрясающая пустота. Словно ничего и не было, кроме меня и мягкого пола под лопатками. Наверное, это и есть Ад. И теперь мне предстоит вечность лежать и ждать суда. Который, впрочем, никогда не наступит. Уже неплохо. Вроде бы можно встретиться с только что умершим человеком. - Тим. От одного имени на глаза навернулись слезы. Горячие и нежданные. Ныть здесь было бесполезно. Когда ноги начали ощущаться, попробовала встать, но нет. Мягкая, пружинящаяся поверхность напрочь решала меня этой возможности. Пришлось ползти. Правда, недалеко. Сделав несколько движений, грохнулась вниз. Висок пронзила боль, и на секунду пространство вспыхнуло, словно его вспышка фотокамеры озарила. Почему-то это место смутно напоминает комнату, где я обитала четыре года назад. Правда, в ней была немного другая планировка. Еще раз попыталась встать. Головокружение вернулось, но ноги кое-как поддерживали мою тушку. Еле-еле добралась до двери и щелкнула выключателем, предварительно зажмурившись. Вспыхнула лампа, подтвердив догадки. Я действительно давным-давно жила тут. До того, как умерла. Это комната, где прошло мое детство. Та самая, из окна которой я выпала, спасаясь от Лекса. Возможно это и не Ад. Просто галлюцинация, секунда до моей смерти, сгенерированная больным мозгом? В любом случае, у меня есть дела поважнее. Я должна узнать, где я. Внизу послышались подозрительные звуки: хлопнула входная дверь, послышались чьи-то неторопливые, крадущиеся шаги. Их обладатель явно старался проскользнуть незамеченным. Но не получилось. По загривку словно льдом провели. Неприятно, страшно и холодно. Часы над кроватью показывали половину третьего. Достаточно поздно для ночных посетителей. Вероятно, у неизвестного есть ключи. Значит это кто-то из нашей семьи. Я направилась вниз, чтобы узнать, кого так поздно занесло в дом. Может, это мать или какой-то монстр, порожденный больной фантазией. Не знаю, но любопытно. В любом случае, теперь смерть наступила окончательно. Бояться нечего. Миновав вереницу ступеней, я оказалась на первом этаже. Там царила полутьма, не приносящая покоя и настораживающая. Силуэт ночного гостя ярко выделялся на фоне черно-матовых окон. Он казался смутно знакомым. - Т-тим? – пролепетала, сползая по стенке. Ноги разом отказали. Брат замер, словно его поймали за чем-то преступным. Потом заметил меня, выдохнул и расслабился. - О, Каролина, не надо меня так пугать, - пролепетал он, помогая подняться. Брат выглядел как-то по-другому. Более спокойным, что ли? Он словно помолодел на несколько лет. Да и из глаз исчезло то загнанное выражение. - Ты меня придушишь… - прохрипел Тим. Оказалось, что все-таки подалась порыву и стиснула его изо всех сил. На глаза опять навернулись слезы. Промелькнула мысль о том, что на этот раз «залипание» заняло всего несколько секунд. – Лин, я что-то не так сделал? – добавил, словно извиняясь, когда объятия разжались. В ответ я беспомощно и бесшумно заревела, размазывая слезы по всему лицу, одновременно ненавидя себя за это. Почему я это делаю? Брат засуетился, пытаясь обнять меня и в то же время извлечь из кармана носовой платок. От этой неловкой заботы плакать хотелось еще больше. Даже если это и Ад, мне тут нравится просто потому, что Тим тут дышит и позволяет обнимать себя; что от него пахнет одеколоном, а в глазах нет того затаенного страха. - Все хорошо, Тим, - отозвалась я, вцепившись в кофту брата, как утопающий в поплавок. - Ну, ладно, - отозвался он немного растерянно, помогая подняться. Взгляд упал за его левое плечо. Там, на стене висел календарь. Красный квадрат безразлично выделял пятнадцатое августа двухтысячного года. День моей смерти. Что тут делает Тим? ========== Часть 11 ========== Каким-то чудом после смерти я оказалась в прошлом. Если сейчас двухтысячный год, мне всего лишь двенадцать. И все-таки я умерла. В пользу этого говорила память. Значит, происходящее со мной нереально. Ненавижу. Ни черта не понимаю, боюсь и не принимаю. Но одно ясно точно – в четвертом году я никому точно не нужна. - Тим, где ты был? – поинтересовалась, неосознанно сжимая пальцы брата. Все это время парень сидел рядом и думал о чем-то своем. Возможно о той девушке, с которой собирался бежать. Тимудивился. Я ни разу не спрашивала его, где он и с кем проводит свое время. Судя по дернувшейся щеке, сейчас последуют завуалированные оправдания. - Ну, гулял с одной девушкой. – Наконец пробормотал он, улыбаясь и вороша волосы свободной рукой. – Лин, а с тобой все в порядке? Ну, то есть, я взрослым не скажу, что ты так поздно не спишь, но мне все равно интересно. - Ну это… - Теперь наступила моя очередь тормозить и раздумывать над ответом. – Проснулась. – Все-таки иногда лучше говорить правду. Не всю. Большую или меньшую ее часть - Сейчас достаточно рано для пробуждения. Дурные сны снились? – со всей своей дотошностью поинтересовался Тим, приобнимая меня. Если бы такой произошло четыре годя спустя, я бы не задумываясь послала бы его далеко и надолго, но сейчас это может и не прокатить. Мне же двенадцать и таких слов знать не могу. - Нет, - Пробормотала почти шепотом, даже паузу не упустила. Какая же я молодец! Между тем пытаюсь вспомнить происходящее. Судя по всему, в этой искривлённой реальности Тим сбежит после праздника.– Думаю, все из-за ярмарки… Она же сегодня открывается. Вот и уснуть не смогла. И тут стал понятен мой косяк – тогда ярмарка была мне до лампочки. Даже не знала о ее существовании, пока сюда не заявилась Вета и Лина. Подруги и вытащили меня на то мероприятие, пообещав халявную еду и прочие прелести. Дальнейшие воспоминания перекрывала призрачная дымка, становившаяся все темнее к моменту моей смерти. Приподнимать ее не хотелось, но через некоторое время приодеться. Иначе я просто не могу разобраться в произошедшем. - Откуда ты о ней узнала? – удивился Тим. Потом он еще немного подумал и добавил: - И я думал, что тебе это не интересно… - Ну, да. Я бы пошла с кем-нибудь, но не одна, - пояснила, внимательно смотря в его глаза. Думаю, намеки должны до него доходить. По глазам вижу, понял. Но боится предложить. Неужели по отношению ко мне он всегда был таким робким? Не это ли верное доказательство его чувств? Я становлюсь слишком сентиментальной. Может и дар речи потерял от моей наглости. - Так составишь мне компанию? – поинтересовалась я, специально медленно, наблюдая за Тимом. - Да-да, конечно, - после некоторой паузы скороговоркой отозвался он. – У меня как раз на завтра дел нет. Краешек щеки у него предательски дрогнул. Планы у него были точно, но ради меня решил их отменить. Приятно. - Спасибо, - Просияла. Фальшивенько как-то, ну да ладно. Там, на ярмарке, брат наверняка защитит меня. Или я просто хочу в это верить. Но прямо сейчас предо мной сидит не тот Тим. Это кто-то другой в облике моего брата. Ловушка захлопнулась, да? ========== Часть 12 ========== На завтрак были шоколадные хлопья. Не знаю почему, но это событие показалось мне чрезвычайно забавным. Едва сдержалась от истерического смеха, но вовремя задержала дыхание, наткнувшись на взгляд отца. Он предостерегающее покачал головой, а потом опять скрылся за вчерашней газетой. Пришлось опять уставиться в тарелку, создавая видимость завтрака. Есть не хотелось совершенно. Даже наоборот, от одного вида всплывающих из молочно-шоколадного небытия шариков, к горлу подступала тошнота. В голове роились десятки разношерстных мыслей и планов, разрывавших сознание и грозивших мигренью. Вчера, после того, как Тим ушел, потратила уйму времени, осматривая тело в огромном зеркале. Из неприятного можно было отметить исчезнувшую грудь, полноватую фигуру и низкий рост. Через некоторое время, конечно, вырасту, но не сейчас. Не очень-то и хочется опять проходить через все этапы взросления пополам с ломкой по сладкому. И как я могла в таком состоянии понравиться Тиму? Или же он мою душу как родственную признал и в этом корень всех проблем? Или росли вместе, вот у него и укоренился образ идеальной девушки? Пес его знает… Шоколадные хлопья всплывали и вновь погружалось в молоко. На поверхности уже плавали мелкие, безвкусные крошки. Время от времени я поднимала и опускала ложку, подцепляя завтрак. Когда я поднимала голову, видела мать, напрасно слоняющуюся туда-сюда. Наверняка делала вид, что готовит. Можно было бы и поверить, если бы не одна загвоздка. Она не умела готовить. Совсем. Пока жила в этом доме, морозильник был просто завален полуфабрикатами. После ее ухода готовка легла на мои плечи, с чем я без проблем справлялась. До моей смерти. Но сейчас первый этаж был полностью в распоряжении матери. Метясь из одного угла в другой, она явно думала о чем-то спорном. Кусала костяшки и накручивала каштановую прядь на палец. Что же вывело ее из стабильногопофигизма? Ах, да, вспомнила. Сегодня утром родители сухо сообщат о разводе. Помню, тогда мою тушку словно молния пронзила, но теперь ничего не чувствую. Придется притворяться. На лестнице послышались шаги. Старший брат уже проснулся и шел завтракать, неспешно переносясь с одной ступеньки на другую. Смотря на тарелку с хлопьями, я опять «залипла». Говорить что-либо не хотелось. Думать тоже. - Что?! – прозвучало около меня. Вероятно, брат сел рядом и выслушал сбивчивое объяснение взрослых. Может он почувствовал то же, что и я. Приблизительное содержание этой речи мне было уже известно. Они подали заявление месяц назад, а сегодня пришло извещение. Развод одобрен и теперь мать ничего не держит. Воспользовавшись этим, она несколько секунд назад проскользнула в свою комнату. Там, как подсказала память, находились заранее собранные чемоданы. Отец спрятался за вчерашней газетой, стараясь не проявлять эмоций. С этого вечера и начнётся его дорога в веселую страну алкоголизма. Тогда я и не знала, что все началось с его измены. Изначально мать другую даму «для нужд» одобряла, но потом ее «переклинило». Возникла ревность ко всему и вся. Потом ссоры и чужой мужчина в доме. - Тим, не задавай глупых вопросов, - донеслось из-за газеты. Парень мгновенно заткнулся, - воля отца была для него беспрекословна - предварительно смерив меня пристальным взглядом. Значит, мы поговорим об этом позже. Но сама я подобного разговора не помнила, потому, что Тим в тот момент уже несколько дней как жил в Канаде. Все немного меняется, но главное, не… Голову словно копьем пробили. Даже подумать о подобном не получается. Значит, та часть мозга, в которой хранятся воспоминания о смерти, все еще не доступна. Жаль. - Лин, с тобой все в порядке? – поинтересовался Тим, наклоняясь ко мне. Заметил-таки мое полусонное состояние. - Не бери в голову. - Пробормотала едва слышно. На плечи разом легла неясная тяжесть, вызванная двоившимися воспоминаниями. - Мать сегодня уезжает, - тихо-тихо добавила, после некоторых раздумий. Просто чтобы он знал. - Все из-за этой проклятой организации, - поежился Тим. Он так называл «смиренных сестёр» в прошлом. Подумать только, никто так и не признается открыто, что в Городе орудует секта. Судя по чуть дрогнувшему голосу, сейчас Тим боялся ее еще больше, чем когда-либо. Плохо. Сегодня, после моей смерти, куча пострадавших будет отправлена в больницу, где их будет поджидать сумасшедшая медсестра, состоящая в этой «чудесной организации». Подробности произошедшегов поликлинике останутся покрытыми мраком и в моем будущем, так что придется все выяснять на месте. Зачем? Просто так. Сидеть дома и видеть живых покойников слишком страшно. - Я пошла, - пробормотала, вылезая из-за стола. Сейчас нужно погулять около больницы и изучить ее. Благо, лицо медсестры мне забыть никогда не удастся. Ни брат, ни отец не возражали. Сидели, погруженные в свои тяжелые раздумья. Думаю, мать уже покинула дом через черный ход. На улице было тепло. Август вступил в свои права полноценно. По асфальтированным дорожкам неспешно прохаживалось множество людей, в основном туристы, приехавшие на ярмарку и просто полюбоваться городом. Было интересно осознавать, что половина из них не доживет до полуночи. В том числе и я. ========== Часть 13 ========== В сером здании больницы не было ничего необычного. Оно просто громоздилось на фоне противно-безоблачного неба, выпуская и впуская больных как гигантский муравейник. Там внутри царили свои законы и правила, неизвестные всем остальным. Людям, на лицах которых проступала вся палитра эмоций, было абсолютно все равно на шатающуюся около муниципального учреждения девочку. Даже бабки были без присущего им скептицизма и подозрительности. Ни одна из них не окликнула меня, сидящую на лавочке, но несколько из них точно посмотрели заинтересованно. Целью моей прогулки были аварийные входы и камеры. Обследование здания и прилегающей территории ничего мне не дало. Придется забираться внутрь, не смотря на липкий страх, открывающийся мурашками по спине, и мокрые ладони. До этого я часто думала о смерти и самоубийстве, но идти в лабиринт стерильных белых коридоров к минотавру со шприцом было все равно страшно. И сейчас, и тогда, на мосту, сознание противилось смерти, пыталось отсрочить ее и обратить в ноль. В будущем оно просто заключило сделку с телом, выбрав самый безболезненный способ. Однако прыгать было сложно, страшно до чертиков и невыносимо во всех смыслах этого слова. - Я не хочу умирать еще раз. Произнесла вслух. Просто сорвалось с языка. Люди вокруг не обратили никакого внимания. Многие из них наталкивались на меня, смиряли удивленно-ошарашенным взглядом и шли дальше. Словно мое присутствие было полной неожиданностью, вышедшей за рамки реальности. Пришлось жаться к стенкам. Мышкой проскользнула мимо стола охраницы, стойки регистратуры, устремилась в больничное крыло. Как можно было ожидать, я заплутала. Теперь меня время от времени сотрясали приступы паники, которая, однако, не затрагивала сознание, оставляя мир таким же кристально-чистым. Все попытки узнать местоположение проваливались. Люди просто не могли говорить со мной. Некоторые из них открывали рты, но не произносили ни звука, как будто пародируя рыб. Другие же полностью игнорировали. Но их всех объединял ужас в стеклянно-застывших глазах. Если я в коме, то мое подсознание пострадало сильнее, чем предполагал Тим, если меня выкинуло в параллельный мир, то я не более чем дух, который видят только полусвихнувшиеся домочадцы. Руку бы отдала за возможность переброситься несколькими словами с любым человеком из этой проклятой больницы, чтобы понять, что тут твориться. Я плутала по ее извилистым коридорам около часа, не находя выхода. Легкие болели, под ребра словно втыкали иголки, но остановиться не могла. Иначе истерика затопила бы все мое существо и пропитало бы его ненужным страхом. Тогда я буду похожа на утопленника-мыслителя. Кожа набухнет паникой, а ноги откажутся нести проклятое тело. Стоять на месте было определенно невозможно. В голове все спуталось. Все мои действия казались безумными и бессмысленными. Я просто хочу вернуться домой и уснуть. И черт с ней, с Ярмаркой. Самое главное, что в сознании не будет такой звонкой пустоты, отвергающей все решения и чувства, кроме тлеющего страха. - Девочка. Замерла. Как животное на дороге перед летящем навстречу автомобилем. Даже обернуться не могу. Мышцы словно бетоном залили. - Что ты тут делаешь? Медленно, до ужаса медленно, поворачиваюсь, уже зная, кто это. То ли по голосу, то ли еще из-за какой-то неведомой фигни. Но мои опасения подтверждаются. Из всех возможных людей, которые могли бы окликнуть, мне попалась сама ужасная. Стерва, не знающая пощады и сострадания. Та, которая за три часа убила около трех тысяч человек, назначив или вколов им смертельные дозы лекарств. Монстр, покончивший с собой в тюрьме, за день до официального суда. Почему именно она? Неужели подсознание, творившее происходящее, вызвало именно этот образ, который преследовал его столько бархатных ночей? Напротив меня стояла молоденькая девушка. Она не красилась, но ее ресницы были черными, а губы алыми. Не носила линз, но глаза оставались пронзительно-зелеными. Костюм медсестры смотрелся на ней просто превосходно, выгодно подчеркивая бюст. - О-ливия Кривцова, - пролепетала я, едва ворочая внезапно разбухшим языком. Безумный Минотавр больничных коридоров стоял и улыбался. ========== Часть 14 ========== - Мы давно ждали тебя, - сообщила Оливия будничным тоном, все так же улыбаясь. Видимо, старалась не напугать и внушить доверие, как и любая другая медсестра. Не получалось. Люди, теперь уже редкие, обходили ее, смотря себе под ноги. Словно они были персонажами в дешевой компьютерной игре. - Что? – пробормотала я, упустив все остальные вопросы и гневные окрики. Сейчас главной задачей было просто выжить. - Ты выбрана Им, - мягко пояснила Оливия. Таким тоном маленьким детям поясняют, что трава зеленая, а солнце желтое и имеет свойство светиться. Правда, злость, на секунду вспыхнувшая где-то в районе груди, была быстро задавлена страхом. - Он создал этот мир, чтобы собирать души и питаться ими. Грядет Его возвращение в реальность. И тогда на головы неверующих грешников обрушится Его гнев, - продолжила медсестра. В ее голосе появились странные нотки, а в больших глазах начали загораться болотные огоньки – свидетели ее безумия. Под маской хрупкой девушки скрывалось безжалостное чудовище. Тело попыталось дать деру, но ноги словно приклеили к полу. Оливия продолжала, глядя на меня сияющими безумием глазами. - Поэтому самые преданные решили присоединиться к нему во время Жатвы, чтобы Он мог насыщаться и нашими душами тоже. Только вот чтобы перейти в реальный мир, Ему нужно тело. Мы потратили долгие годы, ища достойный сосуд. Потом мы принялись за его очистку и переправку в этот мир, созданный Им для Жатвы. - То есть… - Не смогла продолжить. Физически. - Именно. Твое тело было выбрано для Его прихода в настоящее, - кивнула Оливия, пристально смотря мне в глаза, парализуя, как удав кролика. Зеленоватое свечение вырвалось за радужную оболочку, обуяв белок. Она внимательно изучала мое лицо. – Он мог бы забрать его сразу после того, как мы переправили тебя в этот мир, но Он милосерден. Твое время – до полуночи. А теперь, беги. Дважды повторять было не нужно. Ноги разом разморозились, и я бросилась вон из больницы. За спиной слышался безумный хохот Оливии. Я бежала так, как никогда до этого. Быстрее, чем на соревнованиях в школе, быстрее, чем от обезумевшегоЛекса в ту памятную ночь. Остановилась только когда легкие наотрез отказались перекачивать воздух, а сердце неимоверно жгло. Печенку словно вырезали без наркоза. Я рухнула на траву, не задумываясь об одежде. Кое-как все приходило в норму. Значит, Лекс каким-то боком попал к «Смиренным Сестрам». Тем не составило большого труда толкнуть его на убийство и покушение, а таинственное божество, которому все поклоняться, не дало мне умереть. Значит ли это, что я исчезла из нормального? Не знаю, но точно не умерла, это не могло не радовать. Омрачало другое – и Тим, и отец были совершенно точно мертвы. Зная сумасшедших, можно было предположить, что и Лекс покончил с собой через несколько минут. Поэтому-то люди и не замечали меня. То странное сверхсильное существо взяло их под свой контроль, а родителей и брата оставило в покое. Вероятно, чтобы помочь мне чувствовать себя лучше. - Наслаждайся до полуночи, - прошептала, подводя итог. – Даже Тима Он мне вернул. В этот раз сдерживаться смысла не было. Четко и громко, я сообщила миру все, что о нем думаю, не стесняясь в выражениях. Стало легче. Ненамного, но все же. Кое-как поднявшись, направилась в сторону дома, почесываясь и сквернословя на все подряд. Настроение было отвратительным, но умирать я точно не планировала. Дома нужно будет подготовиться к встрече с этим божеством. Чтобы это ни было, так просто тело не отдам. ========== Часть 15 ========== - Тим, я люблю тебя! Парень замер. С колбасой в зубах, опираясь на белоснежный холодильник и не веря своим ушам. Если смотреть со стороны, зрелище было весьма комичным. Надо отметить, что по дороге сюда, долго думала над признанием. Все-таки так и не озвучила заветно-желанные слова Тиму, который будет убит через четыре года. Пусть даже это и не мой Тим. Палка колбасы упала на пол с грохотом. Пальцы брата побелели, сжав створку холодильника до невозможности. - Каролина?.. – переспросил он, озадаченно глядя на меня. – Что ты только сейчас сказала?.. То ли он не верил своему счастью, то ли был слишком удивлен. Судя по всему, первое. Надеюсь на это. Иначе предстоят долгие объяснения и визит к психологу. - Дважды повторять не буду, - отрезала я. Потом немного подумала и продолжила: – Слушай, а ты ни с какой девушкой не переписываешься? Ее Ира вроде звать? – Судя по еще более очумеломувзгляду, угадала. Хорошо. Теперь еще несколько фраз подобного рода; постараюсь объяснить текущую ситуацию. – Ты хочешь сбежать с ней в Канаду. Она похожа на меня, потому что я тебе нравлюсь, но из-за всяких моральных принципов, мне об этом не скажешь. Тем не менее, после суицида Иры, вернёшься сюда, и после смерти отца мы переспим. Позже, через несколько часов, тебе перережут горло, а я прыгну с моста. Глупо звучит, да? Тим молчал. Теперь он выглядел, мягко говоря, потрясенным, но шестеренки в голове крутиться начинали. - Я еще в твою школу психологом работать устроюсь? – прошептал он. На его лбу выступили бисеринки пота. Тим действительно вспомнил кое-что из предполагаемого будущего. Как будто ему вернули память. Даже в глазах что-то знакомое загорелось. - И я тебя люблю, - пробормотал он, закрывая пищащий холодильник и поднимая колбасу с пола. – Это Рай, Ад, Чистилище? Или что-то еще? - Это альтернативная вселенная, включающая в себя только Город, - начала объяснять, осознавая, насколько все безумно. - Нечто, которому покланяются в секте, создало ее для своего питания. А мое тело после полуночи перейдет к этому неведомому божеству. Так что… -Мы не можем этого допустить! - воскликнул Тим, угадывая конец фразы. - Да. Поэтому и нужна твоя помощь. – Пожала плечами. Подумала. - Но я должна сказать тебе еще кое-что. - Что? – отозвался Тим, свободной рукой открывая шкаф. - Ты мертв. - Я знаю, - так же безразлично продолжал брат, начиная нарезать мясную продукцию аккуратно-тонкими кружечками. - Нет, ты не понял. Ты не воскреснешь. Как только наступит полночь, ты исчезнешь. Перенесёшься в забвение или в мистическую страну Нет и не будет. – Обреченность и странное спокойствие. Нос защипало. К глазам поступили слезы. Как же я много говорю. Даже объясняю. Что-то.- Я знаю. - Тим обнял меня. Вся его существо было пропитано безмятежностью и спокойствием. Он напоминал море. Совершенно безразличное, разморенное, окуренное солнцем, и пронизанное холодом и отчаяньем изнутри.А еще он напоминал ангела. Заспанного, упившегося в хлам и потерявшего крылья с нимбом. - Тогда почему ты такой спокойный, - пролепетала, едва сдерживая предательскую дрожь. Еще истерики мне нехватало. - Я готов пожертвовать собой, - между те м так же буднично отозвался Тим. – Умер же уже. Так какой смысл опять цепляться за эти несколько часов? У тебя есть план? – продолжил он более деловито, отстранившись. Вся его фигура перестала сиять внутренним светом. Я видела только парня, не спавшего всю ночь и жутко голодного. Даже солнце, столь любезно освещавшее его несколько минут назад, предпочло смыться.- Плана нет, - призналась я.Электронные часы на ней показывали половину второго. До часа Х оставалось около десяти часов. Тим, чувствуя себя неловко, предложил поесть. Согласилась. Кажется, он тоже выпадает из реальности ========== Часть 16 ========== Странное всесильное существо позволило Тиму вспомнить события, предшествующие его смерти, но заблокировало знания о психологии, полученные ранее. Это не стало неожиданностью, даже наоборот. По правде говоря, я ожидала полной амнезии. Но брат, просидев пару минут в позе мыслителя, воодушевленно сообщил, что помнит все, что происходило с ним в пределах Города. По его словам, эта информация могла нам пригодиться. В отличие от его профессиональных навыков. Время от времени он поднимал голову и открывал рот, порываясь что-то сказать. В эти минуты лицо его светилось необычайно одухотворенностью, но потом оно исчезало, и он возвращался к своим мыслям, так и не озвучивая свои мысли. План так и не появился. - Только вот мы не имеем ни малейшего понятия, с чем или с кем нам придется столкнуться, - констатировала, мешая давно остывший чай. До этого, в порыве общего уныния, в нем потонуло двенадцать кусочков сахара. Примерно столько же еще лежало в коробке. Теперь пить получившуюся жижу было решительно невозможно, а вставать и наливать сызнова не хотелось. За все это время у меня был единственный вариант - лечь на пол и ждать полуночи. А там будь что будет. Боевой дух пропал так же внезапно, как и появился. В мутную воду упал еще один белый кусочек. Тринадцатый. - Можно поспрашивать людей на улицах или Оливию, - предложил Тим. – Пусть расскажут нам, что происходит. В ответ поежилась. От одного упоминания безумной медсестры по спине побежали мурашки. Я не хотела видеть ее снова ни под каким предлогом. - Не вариант. – Для убедительности даже головой помотала. Прям гордость берет, как стараюсь. Правда, без толку. И от разговоров пользы мало. Мы сидим тут довольно давно, но безрезультатно. Даже примерный план не накидали. А между тем в мусорной корзине было полным-полно отвергнутых схем по спасению моего тела. Может дело пошло бы быстрее, будь тут отец. Хотя бы ненастоящий. Да только вот он наверняка сидит в низкосортном кафе и хлещет ром. К этому часу наверняка допился до беспамятства. А с другой стороны, он может быть на Его стороне. Как ни странно, сострадания к отцу не было. Единственным чувством, поднимающееся в душе при мысли о нем, было безразличие, холодным морем беснующееся в животе. И стыд. Хорошие дочери должны страдать, а не спать со сводными братьями. - Так что будем делать? – пробормотал Тим, обращаясь к стене. Пришлось оторвать голову от стола и кое-как сказать: - Ты же хотел сходить со мной на ярмарку? - Но Он наверняка поджидает тебя именно там, - пробормотал Тим, немного теряясь в словах. - Думаешь, лучше спрятаться? Он все равно найдет меня где-либо. А так будет хоть альтернатива. – Чуть плечами не пожала. - И какая? – словно издеваясь, поинтересовался Тим, потягиваясь и включая чайник. Он явно никуда идти не собирался. - Вернуться с ярмарки домой и спрятаться под кроватью, - пробормотала, слегка покачиваясь. – Или в толпе людей затеряться. Мы должны сделать хоть что-то. Реакции Тима не последовало. Брат просто пересел к окну и теперь наблюдал за улицей, благо мы решили не закрывать калитку. Как ни странно, никто нашим домом не заинтересовался. Люди проходили мимо, даже не пытаясь заглянуть внутрь. Словно мысли, царившие у них в головах, были материальнее небольшого дворика за высоким забором. Жители Города, такие любопытные в реальности, тут утратили все свои навыки шпионажа. Это напрягало, но не настолько, чтобы задумываться об истоках такого поведения. Тима, по-видимому, это тоже не интересовало. Он словно залип, точно как я пару дней назад. Почему-то от осознания подобного, по коже пробежали мурашки, в груди начала зарождаться липкая, пожирающая сознание, ярость. Хотелось влепить ему пощёчину, чтобы очухался, а потом заплакать. Громко, с надрывом и размазыванием всего что можно по одежде. Еще побить об пол посуду. Просто так. Как-то быстро я перешла от пацифизма к ненависти. - Тим, с тобой все в порядке? – пробормотала, переваливаясь через стол и случайно опрокидывая кружку со слишком сладким чаем. Последняя встретилась с полом и завершила свое существование. На ковре словно распустился темный цветок. Его стебли с неведомой скоростью расползались по полу, охватывая и поражая все большую территорию. - Каролина, уже стемнело, - пробормотал брат, словно выходя из транса. Пришлось оторвать взгляд от пола и оценить обстановку снаружи. Небо действительно окрасилось в кровавые цвета, облака порозовели, мир померк. - Мы не могли одновременно и так надолго "залипнуть". – Все, что удалось прошептать. Несмело, неуверенно. До противного. Не ожидала, что после всего случившегося именно красноватое солнце на синем небе окончательно добьет мои голосовые связки. А еще не верила в окружающий мир. Да он тут реальнее моего! Если уж Тим тут «залип», то со мной такое могло случиться более, чем легко. Предрасположенность, блин. - Что будем делать? – пробормотал Тим, смотря на меня. Он был не уверен, напуган и расстроен. Происходящее не укладывалось в его голове и с каждой секундой добивало все больше. Парень не обладал гибкой психикой и, вероятно, под гнетом обстоятельств, медленно, но отвратимо терял рассудок. Возможно, семена безумия были заложены одним из его предков. Дарят же убийцы свой талант собственным отрокам. Чего стоит тот взгляд после смерти отца. ========== Часть 17 ========== Тогда, две недели назад, бывали редкие минуты, когда я забывала о своей смерти. Теперь оставалось только мечтать о столь приятных временах. Жить хотелось невыносимо. Казалось, что только сейчас я по-настоящему чувствовала каждый удар испуганного сердца, как кровь перетекает вниз-вверх, как с едва заметным шорохом открываются легкие, перекачивая воздух туда-обратно, как множество клеток умирает и делится внутри фантомного организма. С каждой секундой, проведенной под прохладным сумраком, внутри крепла уверенность в моем существовании, в неотвратимой реальности происходящего. Эти чувствазатапливали привычный страх и тоску. Убивали сомнения и невероятно заостряли сознание. Думать было чрезвычайно легко. Казалось, этому способствовала вся ярмарка, расслабляющая, громкая, но не назойливая. Непонятно-загадочный Он постарался на славу. Я и Тим все-таки решили идти. Дома оставаться было бессмысленно и даже опасно. Фантазия отказывается показывать то, что могло бы случиться, если бы мы не пришли сюда, в таинственное место встречи. Стоило нам переступить невидимою границу ярмарки, атмосфера народного гуляния раскрылось полностью, поражая и очаровывая. Очнулась я через два часа среди незнакомых людей с хотдогом в одной руке и шариком в другой. Откуда все это богатство появилось оставалось только догадываться. Вероятно, винить в этом стоило искривления пространства и времени, вкупе с лихорадкой поддельной реальности. Время от времени краем глаза замечала знакомые лица, чьи обладатели не смогли пережить это прекрасное мероприятие. Как и в больнице, люди совершенно меня не замечали. Ходили и суетились, избегая столкновения в самый последний момент. Это возрождало страх. Внезапно он поднялся из глубин подсознания, вызывая панику и мешая мыслить связно. Я же должна оставаться тут одна, иначе история повториться. - Тимофей! Где ты! ТИМ! Что есть мочи. Бессвязно, бессмысленно и невероятно тихо. Ранее приятное место теперь настораживало, в голове появлялся туман, застилающий мысли, не дававший думать и понимать происходящее. От беспричинного веселья, царствовавшего ранее, ничего не осталось. Безразлично-радостное состояние опьянило, не дало увидеть это место полностью. Здесь же все мертвы, включая меня. Надо было сидеть дома. Внезапно дошло – Тим меня не услышит. Просто потому, что Он этого не хочет. Прямо сейчас брат может проходить в паре метров от меня, но докричаться доегоневозможно. Брат может искать меня, но так же безуспешно. Теперь страх захватил мое сознание полностью. В который раз за этот день. Я же опять тут. Опять одна. Неведомо как оказалась около колеса. В очереди к этому огромно-опасному сооружению, призванному развлекать. На самом же деле оно погубит многих через несколько минут. Смерть потреплет меня по волосам рукой-костями и пройдет мимо. С тех пор я ее более не увижу. Но достаточно хорошо запомню горящий мир вокруг, людей-факелов, пожарников на их автомобиле-жуке со шлангом. Как от жара окружающе-сумасшедшего мира лопался попкорн в пылающей тележке, а толстяк в противопожарном костюме будет заливать весь мир пеной из огнетушителя, забавно морщась и матерясь сквозь стиснутые зубы. Потом он посмотрит на меня и завопит. Громко так. Потом позовет подмогу. Так же матерясь через слово. Паленый запах и ужасающее тепло сменятся омерзительными криками пополам с ледяной водой. Подъедет отец, закутает меня в одеяло и повезет в участок. Не в больницу. Если бы оказалась там, прожила бы еще два часа, а потом Оливия отправила бы меня на тот свет. Как и всех остальных пострадавших. В участке же будет тепло. Палёным будут пахнуть только мои волосы и ногти. Черные, полуобугленные. Страшные. С тех пор я никогда не красила их в подобный цвет. И боялась темноты. Долго-долго. Волосы тогда пришлось постричь. В тот же вечер. Не могла спать, чувствуя запах сгоревшей плоти. Взяла ножницы и обкорнала по плечи, не забыв вырезать клок другой с макушки. Все это произойдет глубокой ночью, часом раньше полиции же будет сообщено следующее, непонятно-дрожащее, но необычайно уверенное, служащее ответом на все вопросы и дающее отсчет всей моей будущей жизни: - Простите, я мертва. ========== Часть 18 ========== Сейчас мне было далеко не двенадцать, но чертового колеса я боюсь. До ужаса. До блевоты. Правда, поделать ничего не могу – тело меня не слушет. Совершенно. Переживать «смерть» во второй раз не хотелось ни мозгу, ни телу. Я не умерлатогда только потому, что встала в нужном месте – тело прикрыла арматура, а от огня спасла прорвавшееся водопроводная труба. Ее содержимое с лихвой пропитало землю, не давая последней провести жар и образовав кольцо пламени. Оно стремилось сожрать меня, но раз за разом терпело неудачу, натыкаясь на воду и не успевая испарять ее. Несколькими минутами позже прибыли пожарные и извлекли меня в участок, залив ледяной водой и повосхищавшись моему самообладанию. Они-то думали, что конец моему существованию пришел, а не. Тим, разумеется, этого не знал. Да и не мог знать, но помочь пытался. Внезапно сердце переполнилось необычайно нежностью к брату. Которая, впрочем, была быстро подавлена. Сейчас есть проблемы куда более серьезные, чем потеря и без того мертвого парня. Например, случайная искра, вырвавшаяся из сложного механизма чертового колеса и послужившая началом небольшого апокалипсиса. А может все дело в салюте? Если не ошибаюсь, все это произошло ровно в полночь. Часы на башне показывали, что до окончательной моей смерти осталось несколько секунд. Мир вспыхнул. Точнее, просто замер, а потом растворился. Словно его залили кислотным молоком. Я стояла посреди чего-то бескрайне белого, бессмысленного и беспощадного. Реальность исчезла. Кроме моего полустертого силуэта просматривалась и низкая тень, принадлежащая, возможно, ребенку. Она немного покружилась вокруг, а потом приблизилась. Но разглядеть ее все еще было сложно. - Что ты тут забыл? – пробурчала, надеясь на галлюцинации пополам с отсутствием всех живых в радиусе километра. Все-таки дети в тумане никогда не приводили ни к чему хорошему. Любой хоррор фильм это подтвердит. Тем более такие странные, молчащие малявки. Никогда не любила этих спиногрызов. - Ну так? – почти прошипела. Как кошка. Чувствую себя загнанной в какой-то мысленный угол. Противно и непонятно зачем. - А у тебя неплохое тело, - донеслось из тумана. – Омелия говорит, что тебе шестнадцать. Я решил вернуть тебе взрослое тело. Надо же осмотреть будущего себя со стороны. Мелкая дрянь! Неужели эта белобрысо-матовая шмакодявка и есть великий и неизвестный Он? Не верю! Просто невероятно. Или вполне реально, если вернуться к идее про кому. Но и так умирать мне не следует. Вообще никак. - Зря я что ли твое тело готовила, - продолжал рассуждать неизвестный, мелькая то там, то тут. Приходилось кружиться для того, чтобы держать его в поле зрения. – Вычистить пыталась, но нет. Душа после ярмарки в тебе осталась. Пришлось прибегнуть к более могущественным силам. Потом убить твою семью, и ты до сих пор жива. Просто невероятно! В ответ последовало громкое ругательство и плевок в сторону неведомого создания. Как оказалось, не туда. - Ах вот ты как, - разозлился он. Наверное. По его отрешенному голосу это было сложно понять, но туман вокруг потемнел. Это напрягало и ставило под сомнение идею с комой. – Прощайся со своим телом, смертная! Мир вокруг стал почти черным. Туман подернулся красноватыми сполохами, напоминающими молнии. Я буквально чувствовала, как волосы на голове встают дыбом, а ноги сами собой начинают чуть пружинить. Тело чувствует опасность и готовится бежать. Только вот куда? Туман вокруг скрывает землю и мешает ориентации в пространстве. И потом, есть вероятность, что стою на краю обрыва. Все-таки онконтролирует этот мир. - Хочешь сбежать? – поинтересовался кто-то знакомый, вставший позади. Его дыхание несколько секунд щекотало ухо. На плечо легли тонкие пальцы и с необычайной силой впились, отрезая всякую попытку к бегству. Минотавр из больничных коридоров прибыл, чтобы служить своему господину. Постепенно в тумане начинали угадываться другие силуэты участников «Смиренных Сестёр». Словно в фильм про зомби попала. Обычно в таких ситуациях начинается бойня, а после герои уезжают в закат. Только вот моя героиня точно умрет в первые десять минут и никакогохэпппи энда пока не предвидится. ========== Часть 19 ========== Алтарь меня не впечатлил. - Могли бы и поприличнее сделать! – обратилась ко всем собравшимся. – Стыдно на таком дух испускать! Люди, к слову, хранили молчание, только изредка бросали в мою сторону заинтересованные взгляды. А чего им не смотреть? Лежит на плоском камне девушка, перемотанная веревками как в каком-то взрослом фильме. Мне вернули привычное шестнадцатилетнее состояние и подарили повод сомневаться в нереальности происходящего. Мысли перескакивали, не давая сосредоточиться на чем-то конкретном. Люди вокруг были облачены в длинные мантии. Всей душой надеюсь, что им жарко. Что они парятся под этой материей. Камень неприятно холодил лопатки. Потом растирать придется, при условии, что выберусь отсюда, что возможным в данную минуту не представляется. Зато такие бытовые мысли не давали панике управлять мной. - Ну так? Долго еще? – повторила самый частый за последнее время вопрос. На который, впрочем, не отвечали. Вообще игнорировали. В данной ситуации прав у меня было не больше, чему жертвенного барана. Там, неподалеку, в передвигающемся из стороны в сторону сгустке белесого тумана, происходила загадочная медитация. Местные сумасшедшие молились об удачном переселении и прочих благах для Него. И чем дольше оттуда слышались напевные завывания, тем выше становился риск застудить что-нибудь важное. Этого бы не хотелось. Даже при условии, что жить оставалось все меньше и меньше. - Ну так? Опять тишина. Не очень-то и хотелось. Скрутили меня, значит, молчат и думают, что так легко отделаются? Не дождутся. Прочистив горло, начала напевать самые интересные слова, которые мне доводилось услышать за последние десять лет. Голос был достаточно звонким, но долго неприлично завывать не получилось – один из стоящих вокруг покинул свое место и заткнул мне рот импровизированным кляпом из какой-то тряпки. Благо, чистой. Ситуация ухудшилась еще больше. Тогда я попыталась вызвать какую-либо сверхъестественную силу, как в знаменитых книгах или фильмах, но безуспешно. Только покорчилась на потеху сектантам и все. Постепенно белый туман возвращался. Теперь он походил на сироп. Прилипал к коже и мешал дышать. На глазах выступили слезы. Лучше бы сразу убили. А так создаётся впечатление, что ослепла. Вдруг веревки, привязывающие к плоскому камню, ослабли. Кто-то аккуратно поднял меня и потащил в непонятном направлении. По запаху было легко определить похитителя. Он точно не состоял в секте и даже до чертиков боялся ее. Едва изо рта была извлечена тряпка-кляп, я испустила удивлённый шёпот: - Тим, мать твою, ты еще жив? ========== Часть 20 ========== Тим был жив. Даже относительно здоров. Он как раз искал меня, когда мир заволок белый туман. Несколько секунд или часов брат не мог пошевелиться, а потом оказался рядомс тем самым камнем-алтарем. Недолго думая, перерезал веревки и утащил меня в туман. Хорошо, что он как-то умудрялся в нем ориентироваться. - Получается, я не в коме. – Подытожила, стараясь не дергаться. Тим сейчас возился с оставшимися веревками. - Вроде нет, - тихо донеслось из-за моей спины. - Значит, мы в действительно в искаженной вселенной? – Достаточно глупо такое произносить. - Думаю, да. Знаешь, я тут кое-что понял. Тим закончил с веревками, убрал нож и теперь помогал растирать затекшие руки. Он был явно чем-то озабочен. - Ну, - пробормотала, отмечая необычайную мягкость его рук. Хотелось, чтобы он держал мои ладони в своих вечно. И тогда я согласна, пусть это глупо и чересчур романтично, умереть вместе с ним. Но уверена, стоит сказать вслух, он меня мастерски отговорит. Или пошлет куда подальше. - В этом месте время не идет, - тихо начал Тим, стараясь не смотреть мне в глаза. – Они двигали часы на колесе каждую минуту. Когда мы были на ярмарке, я это заметил. Потом подумал, а почему бы не попробовать перевести стрелки на моих часах или на каких-нибудь других. И это сработало. Знаешь, почему этот мир туманом заволокло? Мы в прошлом. Они больше не двигают часы. Вероятно, Он управляет миром, состоящим из одного дня. В конце просто переводит стрелки назад и все. Но если перевести их вперед, думаю, все рухнет, - закончил Тим, немного сбиваясь и быстро проговаривая некоторые слова. Он достал из кармана часы. Стрелка показывала без пяти полночь. - Нужно просто перевести стрелки до двенадцати? Все-таки этот чудной мир имеет изъяны. - Да, - кивнул Тим, словно окаменев. Поддалась порыву и подлезла к нему, сжала в объятиях, пытаясь выразить хоть какие-то тепые чувства. - Но тогда… - Я умру, - с такой же неясной интонацией закончил брат. Вот теперь стало абсолютно ясно, что на небеса никому отправляться не хочется. Даже после смерти. Даже тому, кто готов умереть ради меня. И все равно выбора ни у меня, ни у Тима не было. Может, даже времени мало. Кто знает, когда туман поменяет консистенцию? В таком сером молоке сложно различать пальцы на вытянутой руке, не то, что двоих обнявшихся людей. Искать нас прямо сейчас не будут, тем более, что они не знают, что Тим в курсе изъянов Его мира. - Подожди, - пробормотала я, отстраняясь. - Мне же сейчас шестнадцать да? Ко мне вернулось нормальное тело. - Ты на что-то намекаешь? – тихо поинтересовался он, уже зная дальнейшие слова. Просто физически отпустить его просто так было нереально. Просто невозможно и невероятно глупо. - Я люблю и хочу тебя, - пробормотала, чувствуя, как щеки заливает краска. Но все равно продолжила. - Понимаешь? В последний раз. Он не отказал. Говорят, что лучше всего запоминается первый раз, а потом все остальное сравнивается с ним. Я же буду сравнивать с тем, что происходило в густом, как сироп, белом тумане на прохладной земле с серой травой, с этим невероятным тепло, желанием и едва сдерживаемыми криками. ========== Часть 21 ========== Он перевел часы, не дав мне одеться. Так и запомнила его со всклокоченными волосами и смеющимися искрами в глазах, так напоминающего древнего бога. Я действительно любила его. За ум, за душу, за внешность, в конце концов. Мне действительно жаль, что он умер настолько легко, что я не увидела его в старости, что мы не сделали столько важных дел. После того, как стрелка остановилась на двенадцати, тело очнулось. В воду так и не упала. Просто безвольно лежала на берегу. Людей вокруг не было. Было холодно. В темном мареве воды что-то покачивалось. Кое-как поднялась на ноги. Лодыжку словно иголкой пронзили. Путешествие до дома заняло больше времени, чем обычно. Приходилось идти маленькими шагами, сильно прихрамывая и ругаясь сквозь стиснутые зубы. Не смогла себя заставить пройти через парадный вход. Обошла и подергала ручку запасной двери. Та послушно открылась. В доме пахло кровью. Не думая об отпечатках пальцев, поднялась на второй этаж, в комнату отца. Открыла комод и достала три пачки денег. Одну тонкую, две другие потолще. Первая предназначалась на текущие расходы, вторая мне на учебу, третья на срочные и дорогие покупки. Потом вернулась на первый этаж. Переложила наличность в сумку, извлечённую из-под кровати, залезла в сумку Тима, достала его кредитку. Потом переложила свои небольшие пожитки в рюкзак и небольшой чемодан, благо за годы моей болезни их скопилось немного. Дальше последовало два комплекта постельного белья, небольшая подушка, плед и палатка со спальным мешком, средства гигиены, медикаменты. На первое время хватит, а там по обстоятельствам. Совершенно не думая и не смотря по сторонам, достала аптечку, обезболивающее и вольтарен. Обработала ногу. Замотала лодыжку бинтом. Потом, в каком-то странном полусне, покинула квартиру, прихрамывая. От дома до автовокзала было недалеко. К трем часам ночи в моей руке уже был билет на ближайший автобус. Камера видеонаблюдения в местном терминале не работала. Это к лучшему. Я с первой попытки отгадала пароль на карточке Тима, сняла всю наличность. Параллельно радуясь тому, что отец никогда не признавал банки и электронные деньги. Через несколько минут автобус. Это его промежуточная остановка. На несколько минут. Заря разгорелась с неведомой силой. Было слишком рано для случайных прохожих и полиции. Успею уехать до «взрыва». Хорошо. Подставляю голову солнцу, замечая подъезжающий автобус. Куда угодно, но из Города. Это место давит, стремясь подчинить и уничтожить. Сейчас мне тяжело. Мысли о смерти Тима, отца и самоубийстве Лекса не хотят выходить из головы. Это нормально. Люди должны горевать, но все-таки, не смотря на все это, впервые за эти четыре года чувствую себя совершенно по-другому. Да, впереди будут депрессии и скандалы, даже сейчас одна из них скручивает живот и пытается выдавить слезы. Хочется лечь и страдать по умершим, прокручивая в голове яркие моменты. Пока что сдерживаюсь, но кто знает, что будет потом? В любом случае, это уже будет событием моей новой истории. Истории, в которой я жива.