Место преступления

Поляна была прелестной. То тут, то сям из травы глядели ранние ромашки, на опушке молодые дубки игриво шумели листвой, а погода лишь добавляла картине умилительного спокойствия — высокие кучевые облака застыли на небесном пастбище пушистыми ягнятами, солнце медленно ползло к горизонту, и, предвкушая долгие сумерки, в далёких кустах начинал запевать соловей. В подобных местах приятно танцевать в обнимку с какой-нибудь прекрасной девицей и разбрасывать вокруг неё лепестки роз, ну или там лютиков на худой конец, однако затейливо разделанная туша коня посередине поляны нарушала общую целостность композиции, и однозначно портила настроение. Тарабас помрачнел и сказал что-то наподобие «Твою мать». Или, возможно, чуть более экспрессивное и не отягощённое родственными отношениями слово, но окружающее тактично сделали вид, что ничего не заметили. В конце концов, у тёмного мага была хрупкая и неуравновешенная психика, а тут такое. — Ну, как-то так, — грустно развел руками Ромуальдо. Остекленевшие глаза конского трупа поглядели на него с укоризной. — Интересно, интересно, — Даркен присел на корточки и отмахнулся от мух, с огромным энтузиазмов вившихся вокруг сизоватых кишок. — Вы полагаете, что рана была нанесена острым предметом антропогенного происхождения? — А? Что он говорит? — громко зашептал Ивальдо, дёргая Катальдо за рукав. — Намекает, что не от несчастного случая коник наш ноги двинул, и не волки его кончили, — терпеливо пояснил барон. — Неважно, как это сделано, важно — кому это было надо? — король Ромуальдо хмурым и пытливым взглядом обвёл своих спутников. — А Фантагиро уже знает? — осторожно поинтересовался Тарабас. — Ни к чему её расстраивать, — поспешно завил король. — Мы только-только назначили дату очередной свадьбы. На завтра. А если она траур по Златогривому затеет? Мы же так никогда не поженимся! — Что, совсем уже невмоготу от целибата, хочется скорей невесте присунуть? — понимающе покивал Даркен. — Папа, ты о чём? — растерянно спросил Тарабас. — Как можно так говорить, — покраснел Ромуальдо. — Ладно я, но тут же сын ваш стоит и слушает. Стыдно, господин Даркен. — Кстати, насчёт целибата я могла бы подсобить, — заметила Чёрная Ведьма. — Я девушка не гордая, могу и без свадьбы. — В том, что ты всегда поможешь, мы даже не сомневаемся, — нахмурился Катальдо. — А часом, не ты ли Златогривого пристукнула, да ещё слово неприличное из внутренностей сложила? Ты ведь ненавидишь Фантагиро, вот и мотив для убийства её любимого коня. — Я дама экспрессивная, конечно, — обиделась колдунья, но, как и любая девушка, обожаю всякую четвероногую большеглазую дрянь. — Конь был милым и говорил забавные банальности. Зачем мне его убивать? — О, кстати да — пургу он нёс отборную, — с упоением включился в обсуждение Парсель, счастливый и гордый от того, что его посчитали достаточно взрослым для разглядывания конских трупов и решения конспирологических задач. — Наверное, кому-то уж совсем невыносимо было это слушать. — Тарабас, — нахмурился Ромуальдо. — А как насчёт того, что ты три дня назад напился и жаловался, дескать Златогривый несправедливо занимает нишу пессимиста-нытика около прекрасной девы, в то время как загадочный чёрный маг справился бы с этой ролью лучше? Да и отмена нашей с Фантагиро свадьбы — чем не повод? Даркен помрачнел и сложил руки на груди. — Тарабас, сынок, ты пьёшь? — Ну па-па, — умоляюще закатил глаза Тарабас. — Давай не сейчас. — Кстати, господин Даркен, — Ивальдо решительно повернулся к тёмному волшебнику-старшему. — Убийство беззащитных и трогательных вроде бы как раз по вашему ведомству проходит? — Вот так всегда, — обиделся Даркен. — Опять поклёп и предрассудки на пустом месте. Если ты имел в виду беззащитую и трогательную Фантагиро, то не все, боюсь, разделяют подобный взгляд на неё, так что… — Я бы вас попросил… — напрягся Ромуальдо. — Я бы тоже попросила, — возмутилась Чёрная Колдунья. — Про беззащитность там и прочую сопливую фигню расскажите двум невинным сироткам, которые получили неизлечимую моральную травму, собирая моё прекрасное тело из булыжников. Одну почку, к слову, так до сих пор и не нашли! — Да они её на чёрном рынке толкнули, — шепнул Ивальдо своему королю. — Уж я-то знаю — мне Гром по секрету за кружкой эля рассказал. — Ивальдо, ты поил ребёнка алкоголем? — Ромуальдо не смог скрыть своего шока. — Ребёнок, тоже мне. Ему за двести лет — когда мне столько стукнет, уже даже моим правнукам незазорно будет пить и засаживать шлюхам покрасивее. — Только не говори, что и в этом плане ты с Громом пообщался! — Господа, — прервал их спор Катальдо. — Посмотрите на себя — стоим тут и препираемся о половом воспитании подростков прямо над телом бедного коня! Надо что-то решать. — Иными словами — виноватого искать? — Тарабас помрачнел. Внутренний голос подсказывал ему, что на роль сумрачного гения, садиста, маньяка и козла отпущения одновременно он подходит каким-то удивительно органичным образом. — Ну, не просто же так конь помер, — почесал голову Парсель. — Да уж, тихая смерть от старости выглядит иначе, — подтвердил Даркен. — Как правило, ей не свойственны раскиданные в радиусе пары метров внутренности. Но я против того, чтобы вы обвиняли моего сына. В конце концов, он вегетарианец и пацифист. Ромуальдо принялся взволнованно мерить поляну шагами. Ещё каких-то пара часов, и его любимая хватится Златогривого. Чем это грозит его душевному спокойствию и маячившей в кои то веке перспективе секса — даже подумать страшно. — Ромуальдо! — окликнул его Тарабас. — Что ещё? — А не ты ли с конём расправился? — Прости, что? — от удивления Ромуальдо поперхнулся. — Я хороший парень, да к тому же прекрасный принц. Не сильно-то это сочетается с распарыванием лошадиных животов, правда? — Кто его знает, — задумчиво проговорил Тарабас. — Может, ты принц из постмодернистической сказки? — Бред, — отрезал Ромуальдо. — Чёй-то сразу бред, — обиженно засопел чёрный маг. — Как я — так мотив, а как ты — так бред? Тебе не кажется, что это пахнет дискриминацией? — Мальчики, не ссорьтесь, — встряла Чёрная Ведьма. — Пройдёмте лучше со мной в библиотеку, и я обещаю — никаких дискриминаций, только пенетрация и пусть никто не уйдёт обиженным. — Вообще-то тут несовершеннолетний, — возмутился Парсель. — Умерьте свой недотрах, тётенька. — И я всё же обращаю ваше внимание, господа, что мы ни на шаг не приблизились к раскрытию убийства, — поморщился Катальдо. Все дружно вздохнули и ещё раз посмотрели на, что осталось от Златогривого. — Да, может, и дьявол с ним? — сказал вдруг Ромуальдо. — Закопаем по-тихому, а Фантагиро я нового подарю, такой же масти. — Идея разумная, но как ты объяснишь ей, отчего он молчит? — Даркен задумчиво огладил бороду. — Скажу, что Златогривый принял обет молчания. Может, звучит неправдоподобно, однако оспорить эту версию новому коню будет затруднительно. Все присутствующие на пару мгновений задумались, но перед лицом подобной логики оказались бессильны и дружно закивали головами. — Тогда решено — закапываем! — Катальдо всегда радовался, когда идиотские ситуации разрешались к обоюдному согласию, и сейчас настроение его стремительно улучшалось. — Господин Даркен, подсобите магией для ускорения процесса погребения? — Не барское это дело — могилы копать, — фыркнул Даркен, — я интеллигент в четвёртом поколении! — А я в пятом, — успел сориентироваться Тарабас ещё до того момента, как Катальдо повернулся к нему. — Ну-ка, Парсель, — порешил Катальдо, — сейчас самое время узнать, что такое дедовщина… Из-за кустов на размахивающего лопатой Парселя мрачно смотрела принцесса Анжелика. Пока всё складывалось относительно неплохо — её никто даже не заподозрил. Действительно, к чему бы культурной и воспитанной девушке вспарывать живот невинному животному? Разве только оттого, что вчера Златогривый увидел, как она подливает милому Тарабасу приворотное зелье в походную фляжку. Что ж, теперь конь излишней болтливостью не отличается, но и приворотное зелье не подействовало, как и в первый, и в пятый, и в сотый разы до этого. Ну почему поганца ничего не берёт? Вздохнув, Анжелика развернулась и пошла прочь от места преступления. Главное, чтобы новый конь Фантагиро не оказался таким же общительным, как старый — ведь убивать четырёхстакилограммовое животное не так-то просто, когда ты хрупкая девушка королевских кровей. Солнце окрасилось алым, ветер стих. Над полянкой разносилось жужжание потревоженных мух и весёлоё посвистывание Парселя.