Флешбек
- Что это? – ошарашенные маги окружили миссис Фулбастер, что сидя на коленях на холодной мостовой, прижимала к себе бездыханное тельце своей дочери. Хотя… теперь тело маленькой Лианы больше напоминало цветную скульптуру с множеством трещин. - Я могу исцелить ее, - Венди было кинулась вперед, но ее остановил Грей. Он стоял позади всех с низко опущенной головой. - Ты не в силах здесь помочь, - голос мага казался безжизненным и еще более холодным, нежели его лед. – Мы действительно ее родители, но в несколько другой манере. Правильней сказать мы ее создатели. Тело Лианы я создал магией созидания, Люси призвала в него затерявшуюся душу потерянной звезды, а сердце … вместо сердца был Голубой бриллиант. Именно он давал ей силы, чтобы жить, творить и создавать магию. - То есть, …, - Мастер не успел договорить. Тело Лианы просто рассыпалась на тысячи маленьких осколков, что в одно мгновение просто разлетелись пыльцой. На холодной мостовой остался лежать лишь Голубой бриллиант, расколотый надвое. И женщина, чей крик пронимал до последней ниточки, что тронуло каждое сердце.- Ее сердце никогда не билось.
Конец Флешбек Ее похоронили несколько недель назад. Был пасмурный день, и стоял тяжелый туман, но дождя не было. Атмосфера того дня и так была тяжелой, но когда Мастер начал говорить речь, перед детским гробом, в средине которого лежали лишь два кусочка голубого бриллианта и подвеска, атмосфера стала давящей и просто невозможной. Каждый член гильдии понимал, что они обязаны жизнью маленькой девочке, которая пожертвовала своей ради них. Только она, только в ее сердце, до последнего оставалась вера в сильнейшую и непобедимую гильдии, в одну большую, огромную, дружную семью. Именно маленькая девочка спасла, и сделала то, что не смогли могущественные волшебники самой сильной гильдии – вернула веру и подарила жизнь “Fairy Taill” – соткав барьер и защитив город от взрывной волны,вложив в это все свои волшебные и жизненные силы. Ее похоронили как члена гильдии, как члена семьи. Да она такой и была. Правда о ее происхождении ничего не изменила. В сердцах согильдийцев она осталось дочерью Люси и Грея, она осталась младшей Фулбастер, ребенком могущественных волшебников, членом огромной семьи - Fairy Taill. Две половинки некогда могущественного артефакта и подвеска - это все, что осталось от дочери Люси. Это все, что осталось от жизни Она не сдерживала слез. Только плакала беззвучно, почитая память своей любимой дочери. Как бы дальше не сложилась ее жизнь, какую дорогу бы не выбрала, кем бы ни стала, и чью бы сторону не приняла - этот шрам останется навсегда. Не уберегла, не защитила, позволила исполнить ее собственный долг своему первенцу, своему ребенку, своей дочурке. Еще долго после похорон она стояла возле могилы дочери. Ни Леви, ни Мастер, ни Мира - никто не смог ее забрать. Начинал накрапывать дождя. Люси лишь тихо опустилась на колени. Теперь ее солоноватые слезы смешались с пресноватыми слезами дождя. Только рано утром, с рассветом Грею удалось забрать Люси. Она попросила отвести ее домой. В их дом.***
- Почему ты ночуешь с нами? - Нацу прислонился спиной к дереву. На плече у него сидел Хэппи. Было уже поздно, и многие спали после тяжелого трудового дня. А вернее провалились в пропасть беспамятства. Все пытались забыть и не вспоминать. Но разве отец может забыть подвиг дочери? Подвиг, который стоил ей жизни? Подвиг, который должен был совершить кто-либо, но не маленькая девочка, жизнь которой лишь начиналась. Грей лежал на спине и задумчиво смотрел на звезды. Теперь он часто смотрел на звездное небо. Ведь душа его дочери, была душой затерянной звезды. Ему казалось, что она смотрит на него, а он может видеть ее. - Твой дом не разрушен. - Ей больно меня видеть, - приговорил Фулбастер. - Каждый раз, как я приходил, она улыбалась мне, кормила меня, набирала мне ванную, но в ее глазах была лишь боль. Я не могу видеть ее бесчувственную улыбку и глаза затуманенные болью. Я приношу ей только страдания. - Ты нужен ей. - Нет... - Каждый вечер она готовит и накрывает ужин на троих, - горячее начал говорить Хэппи. - Ужинает одна, моет свою тарелку и уходит в детскую. А утром, с отчаянием смотрит на две других, не тронутые тарелки. Вот когда в ее глазах просыпается боль и отчаянии. - Так сходите к ней на ужин, - Грей встал и пошел в сторону временного лагеря гильдии. - Будь с ней, Нацу. Стань ей опорой и спасением. Прошу тебя, ... как брата – вытащи ее. POV Нацу - Еееее...., привет Люси! - она открыла нам почти сразу. На ней джинсовые шорты и серая футболка. Волосы были заплетены в косу на левую сторону. На мгновения в океане боли и отчаяния промелькнуло что-то далеко напоминающие удивление, но только на мгновения. - Я.... мы тут .... покормишь нас? - Заходите, - в доме чисто и аккуратно. Вот только нет цветов, и все окна зашторены. Это так непривычно для обители Люси. Она поставила передо мной одну тарелку, вторую перед Хэппи. Мы начали, молча кушать. Как же все изменилось. Раньше, Люси бы не выдержала и пары минут такой гнетущей тишины. Когда-то я прочитал в ее письмах к матери, что она очень счастлива, что больше не приходиться есть одной и в тишине, как было в поместье Сердоболиев. - Мы начали отстраивать город, - вроде бы самая обычная, ни чем не примечательная фраза, но я видел, как она резанула по Люсе. - Да, это хорошо, - и дальше тишина. Как бы мне хотелось, прижать ее к себе, вдохнуть аромат ее волос. Что бы она до побеленных в костяшках пальцев, сжала мою жилетку. Как бы мне хотелось стать для нее стеной, загородить от всех неприятностей. - Мы можем остаться на ночь? - вопрос вырвался неожиданно для меня самого, как, только, помыв тарелку, Люси отправилась в комнату Лианы. - Конечно, - Люси на мгновение остановилась. - Можете переночевать в нашей ... спальне Я видел, интуитивно ощущал, как больно Люси стало после слов "нашей". Она опять все вспомнила. Все ожило и с новой силой начало раздирать ели зажившие раны. Бессильно доев, впервые еда мне показалась безвкусной, помыл тарелки и отправился в комнату Лианы. Перед дверью я замер. Оттуда доносился тихий голос Люси. Она разговаривала с Лианой. Вскоре голос начал срываться и Люси начала плакать, не прерывая разговора ... Разговора, который не когда больше не станет диалогом, а на веке обречен, остаться монологом... - ААААААААААА!!!!!!!! НЕТ!!!!!!!!! ЛИАНА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Крик раздался посреди ночи. Я уснул прямо у двери в детскую, поэтому уже через мгновение был там. Люси лежала на полу, до крови царапая паркет, и кричала. Ее глаза были закрыты, но она плакала, рыдала, что-то приговаривая. Я не думал, я не размышлял, я просто подлетел к ней, и прижал к своей груди. Я гладил ее волосы, крепко прижимая ее трясущейся тело к себе, в надежде, что мой огонь успокоит ее. Не говорил ей утешающих слов, не говорил, что все будет хорошо, не говорил… ничего не говорил… я просто прижимал ее к себе, а на мои колени падали ее слезы. Тишину этой ночи нарушали лишь ее рыдания, что под утро стали простыми всхлипами, так как она уже сорвала себе голос. Я держал ее на руках, осознавая лишь одно. Девушка, которую я люблю, сломлена. Та, Люси, что я встретил в Харгеони, и, полюбил, в Магнолии, Клевере, Ошибане, Дубове, Люпинусе, Акалифе… - теперь сломлена. Каждое новое утро, новый день, задание, город и я снова в нее влюблялся. С каждым разом все сильней. Восхищаясь ее красотой, добротой, смелостью, преданностью – я влюблялся в нее, не понимая, что она наполняет меня до краев, и что она становиться моим миром. Моей вселенной. Но та, Люси, которая исцелила меня от потери Игнила, теперь сама сломлена потерей не меньше дорогого уже для ее сердца. Ее душа опустела, глаза потери свой блеск, и наполнились слезами. Теперь ее глаза – не цвета корицы или горячего шоколада. Теперь они – омуты бездонной печали и грусти. Цвет ее волос потух, и больше не напоминает солнце, или колоски созрелой пшеницы. Они больше не согревают и не успокаивают, если зарыться в них лицом, и вдохнуть их аромат. Больше нет, ее звонкого голоска и криков. Больше нет писем к маме, и рассказов. Больше нет, той квартирки. И, казалось, что даже цвет знака гильдии потух. Казалось, что нет уже той девушки, которую, я когда-то полюбил. Казалось, я потерял свою Люси. Снова потерял. Но теперь уже навсегда. Казалось, что мы похоронили ее вместе с ее дочерью. Казалось, что я сжимаю бездушное тело… Я ушел, когда она уснула. Она прорыдала всю ночь, продолжая плакать, всхлипывать, даже когда уже не было ни слез, ни сил. Я шел прохладным утром в сторону нашего лагеря, ступая по мокрой траве и, думая, только о том, что моей любимой уже нет. Она стала куклой в руках умелого марионеточника – Горя. Кажись, хороня мою маленькую Лиану, я похоронил и свою Люси. Я работал еще сильней, упорнее, нежели до этого. Ни с кем, не говоря, стиснув зубы, выполнял самую тяжелую работу. Хотел истощить себя. Грей работал рядом со мной, в таком же темпе и манере. До обеда, мы уже ели волочили ноги и не могли поднять ни одной руки. Но все-таки я нашел силы пойти к Мастеру. Я не знал, что мне делать, куда идти и на что надеяться. И, надеяться, на что-либо в принципе. Ведь после открытия всех карт Фулбастерамы и словами Грея, что теперь она моя, я подумал, что смогу быть с Люси. Но теперь я не уверен. Вернее, я просто не знаю, и не хочу сам об этом думать. Боюсь, что что-то испорчу, а мое решение принесет Люси еще больше страданий. - Как она? – Макаров сидел за столом в своей палатке и подписывал счета, которые услужливо подавала Мира. Когда я вошел, она сразу же ушла. Наверное, уже все знают, что я у нее был. - Она убита. Мертва, - тяжелым взглядом я смотрел в пол. Ноги, руки, спина – все ныло и болело от работы. Но это боль не заглушала душевной. – Просто тело, оболочка без души. Плачет, рыдает навзрыд, ей сняться кошмары, и, она разговаривает в детской сама с собой, думая, что ей кто-то ответить. - Разве тело без души может плакать? Может страдать, горевать, грустить, переживать боль и испытывать печаль? Да, сейчас Люси – не улыбнётся тебе своей теплой улыбкой, не ответит искренностью, не посмотрит глазами, полными счастья и любви. Она сломлена. Она потеряла свой путь, свою дорогу в жизни. Она потеряла свою жизнь. Но, знаешь, что более важно? Как раз то, что она плачет, страдает, горюет. Потому, что это означает, что она продолжает жить. Она ЖИВА, понимаешь? А что это значит? Все, что когда-либо было разбито, сломлено или надбито – можно восстановить. И, неважно, сколько на это уйдет времени, ресурсов или затрат. Неважно, чем придётся пожертвовать или что придётся вынести. Главное – восстановить, вновь починить и вдохнуть, обновить, и, возможно, добавить красок в палитру ее жизни. Ее судьбе. Знаешь, когда-то, я побоялся пожертвовать своей семье, своей гильдией, и не пошел за своей судьбой. Не помог вновь вернуться к жизни девушке, которую я любил. Побоялся, не пошел за ней, не шел рядом с ней в самые трудные минуты ее жизни. Меня не было с ней, когда я был ей необходим. И все только из-за боязни потерять гильдию, боязни уйти из семьи, и быть забытым ими. И она прошла. Преодолела этот путь сама. Она справилась и вернулось. Но уже другой. Уже не моей. И Люси, тоже преодолеет это. Она сможет. Только, вот вопрос, она преодолеет этот путь одна, или в твоем сопровождении. - Что мне делать? – слишком тяжело, невыносимо и больно. Не могу думать и принимать решение. - Когда-то, я уже сделал свой выбор. Я стал Мастером, у мены был сын, есть внук, невестка, и, вскоре, будет правнук. Но любимую женщину я потерял навеки. Теперь, твоя очередь выбирать. Сделай правильный выбор, но только так, что в будущем не жалеть о нем. Выходя от Мастера, я еще был не уверен в своем выборе. Но, стоя у его палатки, и оглядывая своих согильдейцев, понемногу, я становился уверенным в своем решении, хотя оно и было невыносимым для меня. Моя семя сидела вся вместе, на одной поляне. У нас был обед. Эльфман крутился рядом с Елочкой, ведь недавно он сделал ей предложение, и, сразу же после того как будет восстановлен город – они сыграют свадьбу. Вскоре, у нас будет еще одна пара. Фрид сидит возле Миры, подсовывая ей какую-то книгу. Все свое свободное время парень посвящает поискам метода, контролировать дьявольские души Миры. И девушка очень ему благодарна. Кана сидит вместе со своим отцом и Лексом. Женщина вызвала Гилдартца еще несколько недель назад, но маг только недавно смог добраться до Магнолии. Он был несказанно рад новости о внуке. И пообещал, что до родов, точно не отправиться на задание. Гажил вновь тащил для Леви очередную стопку книг. Убийца драконов теперь ничего не разрешал поднимать своей хрупкой жене. Ведь она носила под сердцем его первенца. Грей с Дождией сидели дальше всех и молчали. Они всегда обедали вдвоем. И всегда молча. Я, был уверен, что у них все наладиться. Особенно, если я решусь на то, что запланировал. А я становился все более уверенным в правильности своего решении. Все мои друзья преодолели свои страхи, и все были обречены на счастье…. Лисс… она еще разносила последние обеды. - Лисс, мы можем поговорить? – я подошел через несколько минут, когда ее робота уже была окончена. - Конечно, давай пообедаем вместе? – девушка искренне улыбнулась мне. Но я не мог оторвать взгляда от ее длиной туники, что полностью скрывала живот. Раньше она всегда носила топики. Это я виноват. Заметив мой взгляд, Лисс подняла пальцами мой подбородок верх и наши взгляды встретились. - Что хочешь на обед? - Прости меня. Прошу прости, - с того задания, я пытался не смотреть ей в глаза, но сейчас это просто необходимо. Я опустился перед ней на колени и опустил голову. – Прости, Лисс. Я должен был найти другой выход. Должен был спасти тебя, но иным способом. Я виноват. Знаю, что прощения мне нет… - Ты спас мне жизнь, - Лисс взяла одну мою руку и приложила к своему животу. Сквозь тонкую ткань туники, я смог ощутить несколько длинных грубоватых шрамов. – Это малая плата за нее. Прижигая мои порезы своим огнем ты, действительно, отчеканил на моем теле вечные шрамы, но этим ты спас меня. И я всю жизнь буду не только должницей пред тобой, но и благодарной тебе. - Лисс, - я крепко обнял подругу детства. – Все равно прости. И спасибо тебе. - Это тебе спасибо, - и ели слышно, только для меня прошептала. – Береги ее.***
Рассвет следующего дня, я встретил уже в поезде, несущегося на бешеной скорости прочь от Магнолии. В кармане было пару таблеток от Полюшки. Благодаря ним меня не укачивало. Чему я был несказанно рад. Напротив меня стоял небольшой рюкзак, в котором было только самое необходимое, и небольшая сума денег на первое время. Я, то и дело, хотел позвать Хэппи, потому что он долго не попадался мне на глаза, но быстро понимал, что его нет. Это путешествие было не для него. А вернее, не для нас. Тогда, у палатки Мастера, когда увидел начало нового счастья нашей гильдии, всех моих знакомых, близких, я понял, что наши пути разошлись. Конечно, надеюсь, что когда-то они пересекутся, но когда это случится, через год или десятилетие – я не мог знать. И не мог брать в это путешествие Хэппи. Это было бы эгоистично. Отправляться на поиски своего счастья, забирая друга от его. Пускай лучше, грустит обо мне, нежели о Шарли. Это было мое первое самостоятельное, взрослое решение. Я уехал от своей семьи на неопределённый срок, и в неопределенное место. Уехал, чтобы уравновесить не свой расшатанный мир, и обрести свое счастья… уехал из места, где думал, что хранится мое счастья, что бы обрести нечто более значащее и нужное…нечто только мое. То, что будет лишь моим, нашим, счастьем. И ни с кем не придётся им делиться. - Нацу, - она проснулась и подняла свою голову с моих колен. Посмотрела сначала в окно, а потом на меня. – Куда мы едим? - Не знаю, куда-то, - я погладил ее по щеке. – Спи. Выйдем когда захотим. И она вновь уснула. Не задавая вопросов, а просто доверяя мне. Так же, когда села в поезд посреди ночи. Оставляя позади, все, что у нее было, и к чему она была привязана. И взяв с собою лишь маленького дракончика, которого сжимала сейчас как талисманчик. Я оправдаю это доверие. Я знаю, что еще не одну ночь буду просыпаться от ее криков и слез. Я знаю, что долго я буду для нее не мужчиной, а старшим братом, опекуном. Я знаю, что это будет тяжело и невыносимо…. Но я знаю, что когда-то, я смогу произнести это не только когда она спит:- Люси. Моя любимая Люси.