Группа крови — на рукаве, Мой порядковый номер — на рукаве. Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне: Не остаться в этой траве, Не остаться в этой траве. Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи! В. Цой «Кино»
***
Он не помнил, сколько шел по нескончаемой серой пустыне. Пейзаж вокруг не отличался особым разнообразием, лишь песок, камни, да редкие, рассыпающиеся в пыль стебельки бурой травы. Освещение так и не изменилось за то время, пока он находился здесь. Оборудование устаревшего скафандра давно вышло из строя, и космонавт потерял счет времени. Запаса кислорода в баллонах должно было хватить часов на двадцать, но они иссякли, и громоздкий костюм пришлось бросить. Давно ли? Он не помнил. Мысли путались и ускользали, заставляя Али Камила еще упорнее думать и анализировать. Он не знал, на что надеялся, но упрямая натура вольного торговца и несгибаемого борца гнала вперед. Теперь у него осталась лишь кислородная маска, позволяющая с трудом дышать в разреженной атмосфере этого мира. Его организм, привыкший к перегрузкам, еще функционировал, а вот сознание все настойчивее заволакивало отупением. Усталость посылала в перенапрягшийся мозг сигналы о смирении и безнадежности сложившегося положения. Но Али шел, не в силах сдаться, умереть вот так глупо, брошенным на произвол судьбы на богом забытой планете. Его тяжелые ботинки тревожили зеленовато-серый песок на твердой, как камень, поверхности безымянного мира, что находился вдалеке от торговых или исследовательских путей. Сухая пыль закручивалась фонтанчиками и оседала на подошвах. Он следил за движениями крошечных песчинок, ощущая, как царапает горло от жажды, словно он с избытком вдохнул этой шероховатой подвижной массы. Али титаническим усилием воли заставлял себя не думать о воде, о прохладной освежающей влаге, льющейся в пересохшую глотку. Он до боли сжимал кулаки и скрипел зубами от злости. Его бросили здесь умирать с небольшим запасом концентратов, воды и кислорода, которые закончились слишком быстро. Изощренная пытка, но никто так и не решился его просто прикончить. Когда родной «Королеве солнца» пришлось остаться в космопорту, капитан распустил экипаж, люди устроились на временную работу на другие корабли. Али поступил также, не в силах отказаться от просторов дальнего космоса, пусть ему и предлагали непыльную оседлую работенку на планете. Он предполагал, что будет тяжело, но все оказалось на порядок хуже. Недаром Психолог подбирал людей, подходящих друг другу, тем самым формируя экипаж корабля. Али добросовестно выполнял свои обязанности, но не прижился в новом коллективе. Его извечная защита, выраженная в крайней язвительности, некстати активизировалась. В отношениях с коллегами он оставался подчеркнуто холоден и сосредоточен. Никто из них не знал его, не знал истории выжившего в войне кратеров, его не понимали и держали на расстоянии, но это можно было пережить, если бы на одной из планет Камила не накрыло предчувствием. Близкая катастрофа, что-то темное и страшное ещё случится или вот уже сейчас происходит на Астре. Помощник механика никогда и ни с кем особо не делился, не рассказывал о своем даре или проклятии — возможности ощущать прошедшие или будущие катаклизмы мест, в которых оказывался. Словно красный огонек зажигался в мозгу, сигнализируя об опасности, и Али узнавал, что было и будет. Он и не стал бы высказывать свои опасения явно настроенному против него капитану, если бы на Кануче не погибли тысячи человек. Камил промолчал тогда, и они сами чуть не остались на пострадавшей от мощного взрыва планете навсегда. Весь экипаж «Королевы солнца» погиб бы, если бы капитану Джелико, Ван Райку, Раэль Коуфорд и Дэйну Торсону не удалось предотвратить второй взрыв. Он едва не потерял свою космическую семью тогда и поэтому решил предупредить своего временного начальника. Конечно, ему не поверили, решили, что он стал жертвой шепчущих. Его изолировали до отлета, чтобы не посеял панику среди населения. Сорвать выгодный контракт, чтобы доставить Камила в более-менее цивилизованное медицинское учреждение, никто не собирался. Его бросили, словно спятившее животное, на умирающей планете. Али почувствовал, как сдавило виски, и сердце зашлось в бешеном ритме, оглушая пульсацией в ушах. Злость выматывала, и он постарался избавиться от нее, вытесняя дурные воспоминания другими: теми, что неизменно грели, теми, что он гнал от себя раньше. А ведь когда-то он думал, что все у него внутри выгорело после испытанного на войне кратеров. Конечно, помощник механика со временем оттаял и привязался к своему экипажу и «Королеве солнца». Он будто вновь обрел семью, которую утратил в глубоком детстве. И, безусловно, ценил то, что имеет, как можно ценить якорь, который удерживает в жизни, как-то, ради чего стоит планировать будущее и двигаться вперед. Но в любовь Али не верил, по крайней мере, для себя. Он не умел любить, и не мог представить себе человека, которого сумел бы подпустить к себе близко. Кроме коротких романов, взаимно ни к чему не обязывающих, Камил к большему никогда не стремился. И только космос знает, как он испугался, встретив в столовой земного космопорта худощавого юного помощника суперкарго, распределенного Психологом на «Королеву солнца». Это было подобно удару под дых, неожиданному и предательскому. Долговязый неулыбчивый мальчишка с волосами, словно присыпанными лунным светом. Али ощутил угрозу, исходящую от ясноглазого Дейна Торсона, еще не совсем понимая, в чем она для него выражается, но скоро осознал, впрочем, заперев шокирующее знание глубоко внутри. Он держал Торсона на расстоянии, словесными выпадами подчеркивая его молодость и неопытность, и оставался спокоен, чувствуя неприязнь того в ответ. Пока на Лимбо безрассудное юное чудовище не бросилось безоглядно рисковать ради Камила жизнью. Дейн навалился на него, раненого и безоружного, закрывая телом от разрядов бластера. Страх за мальчишку сломал все барьеры, так тщательно возводимые Али. И он, оглушенный бешеным стуком собственного сердца, сдался, крепко прижимая к себе дорогого человека, и молясь, чтобы все было хорошо. С того момента Али позволил себе беспокоиться за Торсона, украдкой разглядывать его, иногда опускать свои щиты и общаться с ним на равных. Ему было достаточно знать, что он рядом с ним, на одном корабле и в одном экипаже. Никогда помощник механика не задумывался над простой мыслью — честно во всем признаться. Даже после катастрофы на Кануче, когда Викинг получил страшные ожоги и с трудом приходил в себя, Камил считал, что его любовь неуместна и неправильна. Торсон — мужчина, хоть и совсем юный, и наверняка никогда не рассматривал Али как объект желания. Да и сам помощник механика никогда не встречался с представителями своего пола и уж представить не мог, что полюбит одного из них. А сейчас Али Камил погибал на затерянной в космосе планете, далеко от своей семьи, на расстоянии десятка парсеков от объекта своей нелепой и ненужной любви. Али боролся и из последних сил гнал от себя предательские мысли о том, что уже слишком поздно. Что он никогда больше не увидит возмужавшего мальчишку с лунными искорками в волосах. Никогда не сможет сказать «Я люблю тебя», и может быть получить шанс прикоснуться рукой к руке, губами к губам, и со временем научить чересчур серьезного Торсона улыбаться. Вольный торговец хрипло и немного безумно рассмеялся, понимая, что желание прижать к себе Викинга заглушило жажду. В следующую минуту Камил запнулся и неловко упал, не успевая сгруппироваться и больно ударяясь телом о каменную почву. Безысходность и неотвратимость гибели затопила все его существо — он наткнулся взглядом на собственный скафандр, брошенный за ненадобностью многие часы и километры назад. Силы оставили его. Он попытался: сделал свой последний круг. Хватит! Космонавт раскинулся на жесткой поверхности роковой планеты, глядя в расплывающееся перед глазами глубокое небо. Скупые слезы прочертили дорожки на его пыльных щеках. Постепенно Али проваливался в забытье, в бреду пытаясь дотянуться до кого-то, ускользающего все дальше.***
Капитан Джелико справился с нехваткой средств быстрее, чем предполагал. Ему удалось с огромной выгодой продать камни, найденные Раэль Коуфорд на Кануче. Он уже готовился к долгому ожиданию и постепенному сбору своего экипажа, но тут на борту «Королевы солнца» объявился помощник суперкарго — Дэйн Торсон. Он утверждал, что слышал по аварийной сети передачу с Буревестника, корабля, на который подвязался Али Камил, о том, что помощник механика сошел с ума, напал на своих коллег и сбежал на одной из окраинных планет их маршрута. Торсон даже обратился в Патруль и выяснил всю имеющуюся у них информацию. — Али видели на Астре два дня назад. Корабль оттуда стартовал уже сутки как, — докладывал помощник суперкарго, с трудом подавляя эмоции, его юное лицо было болезненно бледным, словно неживым. — А двенадцать часов назад на планете произошло мощное землетрясение. Цунами смыло целый город. Когда я связался по интеркому с доктором Коуфорд, она рассказала о даре Камила. — После Канучи он наверняка хотел предупредить власти. Его могли посчитать сумасшедшим, но ведь он здоров, — помолчав, продолжил Торсон. — И Али не мог сбежать, тем самым разорвав контракт, следовательно, информация о нападении ложная. Они лгут. Джелико недолго раздумывал над доводами Дэйна. Весь экипаж он собрать не сможет, но вылететь они сумеют и самым малым составом. Капитан похвалил помощника суперкарго за предусмотрительность, тот заключил контракт на службу с важным пунктиком — возможностью в чрезвычайных случаях покинуть пост досрочно. Никто из его парней не захотел уж слишком отдаляться от порта, приютившего «Королеву солнца», и многие выполняли местные рейсы от планеты к планете. И только Али рванул в глубокий космос, словно пытаясь убежать от чего-то, впрочем, Джелико уже давно знал от чего. Им повезло: намного удалиться от них помощник механика не успел. Астра была в 48 часовой досягаемости, при условии довольно затяжного прыжка в гиперпространстве. Вот только успеют ли они? — Торсон, а вы не поинтересовались в Патруле, где сейчас находится Буревестник? — спросил капитан строго. — Конечно, узнал, сэр, — поспешил ответить Викинг, — на Торсусе у них трехдневная стоянка. — Нам неимоверно везет, — выдохнул капитан, — там сейчас находится Ван Райк. Уж он-то сумеет выяснить, куда подевался наш Али. — Он ведь жив, — Дэйн не сумел задать вопрос, и сказал это утвердительно, ища поддержки у старшего коллеги. — Торсон, мы его найдем, — уверенно выдал Джелико, глядя в полные горя и такие еще наивные глаза юноши. — Поспеши-ка за мистером Уиксом вот по этому адресу, — капитан протянул Дэйну кусочек пластика. — По интеркому с ним не связаться. Привези его, а я пока заправлю «Королеву» и вызову доктора Коуфорд. Через пять часов «Королева» вошла в гиперпространство и легла на курс к Астре. Еще десять часов спустя пришло закодированное послание от Ван Райка с координатами небольшой остывающей планетки — спутника Астры. — Только продержись, — твердил про себя капитан, изучив условия на безымянном спутнике. Посланием он пока не спешил делиться, ведь ожидание покажется бесконечным, если экипаж узнает, в каком бедственном положении оказался их товарищ. Если все пойдет по наихудшему сценарию — он потеряет двух членов экипажа. Торсон сломается, просто поймет, что давно уже витало в воздухе между ним и Камилом, и не сможет с этим жить. Джелико это точно знал, теперь, когда встретил Раэль. Глупые юнцы решили, что сумели скрыть свои чувства от чужих взглядов. Но на «Королеве» даже Синдбад знал об их, мягко говоря, симпатии друг к другу. По лицу помощника суперкарго оказалось легко прочитать все, что лежало у него на душе (конечно, когда это не касалось торговли). А взгляды, что он кидал на полуголого Камила на Ксечо, и вовсе стыдно было наблюдать. Но вот Али хорошо маскировался, выдав себя только уж слишком затянувшейся защитой от нового члена экипажа. Помощник механика время от времени изощрялся в своей язвительности в сторону Торсона, словно стараясь заставить того держаться на расстоянии, хотя давно уже принял мальчишку в семью. Когда Камил забывал поднимать щиты, то лучился заботой, и звезды начинали гореть в его темных глазах. Но затем он вновь закрывался, мучая сам себя. Не в силах держаться в стороне, делал шаг на встречу Дэйну, и тут же два шага прочь. — Как думаешь, какова вероятность того, что Торсон сумел услышать именно ту передачу, в которой речь шла об Али? — спрашивал капитан у Раэль, сидящей в рубке управления кораблем. — Вероятность ничтожна, — ответила Коуфорд. — Они, безусловно, чувствуют друг друга. — Детишки уж слишком заигрались, — прокомментировал услышанное бесшумно подошедший сзади Джаспер Уикс. — Смотреть на их любовные пляски вокруг друг друга конечно занятно, но в свете последних событий, выходит чересчур печально. На Торсоне лица нет, бродит по кораблю, словно привидение. — Нужно его занять чем-то, — поспешила предложить Раэль. — Лететь еще много часов, он изведет себя. Надеюсь, Али в порядке. Не хочется мне видеть, что будет с Викингом, если мы его не отыщем. — Оставим Дэйна в покое, — возразил Джелико, замечая на периферии зрения еле различимое движение у входа в рубку. — Из него сейчас неважный помощник, дадим ему время успокоиться. Мы обязательно найдем Али, и с ним все будет хорошо. — Преувеличенно громко закончил капитан.***
Дэйн отшатнулся обратно в узкий коридор, как только понял смысл всего произнесенного в рубке. Он пытался улыбнуться мысли о том, что же думают насчет них с Камилом капитан и остальные, но не сумел. Викинг словно в тумане добрался до своей каюты и упал на койку, уткнувшись лицом в тощую подушку. Неужели? — стучало в его мозгу. Этого не может быть! Они просто не так поняли, — решил помощник суперкарго и осознал, что врет сам себе. Он что-то испытывал к Али? Он что-то испытывал к Али! Иначе откуда все эти противоречивые чувства к помощнику механика? Откуда болезненные мысли о собственном несовершенстве и неземной красоте Камила? Это неуютное волнение, вплоть до дрожи внутри при любом замечании, отпущенном в его сторону Али. Торсон застонал и принялся биться головой в подушку, а затем резко сел на постели. Его только что как слепого щенка ткнули в очевидный факт. А он со своей чрезвычайной неопытностью абсолютно ничего не понял. Дэйн не был лицемером, и уж тем более не был трусом. За недолгое время своего бытования вольным торговцем он научился держать удар и принимать действительность такой, какая она есть. Недаром ему на Кануче не давала покоя мысль о том, что Али может быть схвачен и уведен в эротический дом. И даже тогда до него не дошло, он просто успокоил себя тем, что и за Раэль он также волновался, как и за любого красивого человека. Торсон все спрашивал и спрашивал себя, ища ответ в собственных ощущениях и воспоминаниях, и неизменно получал ответ: Да! Да! Да! Его изнутри заливало такой волной восторга, что стало ясно — подсознание явно торжествует в честь долгожданного открытия. Он влюблен! Нет. Он любит! Давно. Горячо. Безответно. Иначе, почему весь его устоявшийся мир рухнул в миг, когда он услышал страшное — Али Камил исчез. Дейн не дал себе поблажки, не остался в каюте, чтобы переварить настолько неожиданное и горькое открытие. Стиснул зубы, спрятал за спиной чуть подрагивающие руки и вернулся в рубку, сделав вид, что ничего не случилось. Получив от капитана Джелико назначение, выполнял его тщательно и вернулся к себе только часов через двенадцать. Усталость настолько поглотила его, что он без сил рухнул в койку и мгновенно уснул. Но сон не стал спасением. В мучительно ярких видениях Дэйн с вершины неуемного восторга, падал в самые темные глубины отчаянья. То он решал, что когда Али будет спасен, он ничего ему не скажет, даже вида не подаст. То готов был признаться, поделиться неожиданным знанием, а там хоть трава не расти. Но сильнее всего его мучило видение бездыханного тела Камила, распластанного на земле. И все сомнения разбивались о кружащуюся в подсознании предательскую мысль: "Что если уже слишком поздно"?***
Бог знает, как бы им пришлось отыскивать Камила на умирающей планете, если бы она не вращалась со скоростью улитки. На границе освещенной поверхности сканеры запеленговали слабый сигнал аварийного маячка стандартного скафандра. Дэйн уже не мог сдерживать нетерпение, его трясло, и внутри что-то готово было лопнуть как слишком туго натянутая струна. Корабль приземлялся на возможно близком безопасном расстоянии от источника сигнала. Едва были заглушены все двигатели, Торсон рванул к шлюзам. Он не стал натягивать скафандр, лишь схватил заранее приготовленные кислородные маски. Не сразу, но он заметил чуждую этому пейзажу деталь, слишком яркую и бросающуюся в глаза. Бежать удавалось с трудом, от каждого шага в остатки атмосферы взмывали фонтанчики пыли. Дэйн не слышал приказов, лишь на пару мгновений отставшего от него капитана. Викинг уже видел это во сне: Камил лежал брошенной сломанной куклой и был так бледен, словно смерть давно забрала его. Он рухнул на колени, дотронулся рукой до скулы неподвижного Али. Лицо Камила было присыпано зеленоватым колючим песком, под ним ощущалась мягкая, но холодная кожа. Дэйн сорвал с него мигающую красным бесполезную кислородную маску, надел действующую, но прозрачный пластик не запотел. Али не дышал. Капитан уже был рядом, проверял у помощника механика пульс. — Черт, не чувствую, — бормотал Джелико раз за разом сжимая запястье Камила. Сердце Дэйна оборвалось и словно ухнуло вниз, он сам начал заваливаться куда-то вбок. Его подхватил Уикс: «Держись, парень, не время раскисать», встряхнул он Викинга. Рядом с Камилом уже примостилась Раэль. — Есть, есть, — выкрикнул капитан, заглядывая в глаза Дэйна. — Слышишь, Торсон, есть пульс. — Он жив, — подтвердила доктор Коуфорд. — Дыхание очень слабое, скорее всего экзогенная гипоксия головного мозга и переохлаждение. Все поправимо, Викинг, — мягко закончила она, делая Камилу укол гипошприцом. Дэйн выпутался из рук Уикса и, уткнувшись в пыльный рукав форменки Али, зарыдал. Это был стыдный, непредназначенный для посторонних ушей, звук. В нем отразилось столько всего: облегчение, страх, боль и очень много любви. Это был момент абсолютной слабости Дэйна Торсона.***
Когда Али открыл глаза, то увидел перед собой красивые и совершенно больные глаза Дэйна. Он не понимал, жив ли еще, или умер и попал в пресловутый рай, но Торсон сжимал его ладонь, и это было так реально. Викинг стойко встретил взгляд еще мутных от боли глаз Камила, упрямо поджал губы, но руки не выпустил. Али осознал, что действительно остался жив, вновь едва заглянув во тьму. Обжигающая волна прокатилась по телу, под веками стало горячо. Он прикрыл свободной ладонью перекошенное страданием лицо — слишком много всего. Через мгновение его отпустило, Камил открылся и улыбнулся Дэйну. Потянув на себя его руку, прижал ее к губам, мягко целуя костяшки пальцев, тыльную сторону ладони, запястье. Торсон чуть дернулся, но не отстранился. Горькая складочка между его бровей исчезла, губы трогательно изогнулись и задрожали. Дэйн боялся, но теперь он видел звезды в глазах Али, которые тот больше не хотел скрывать.