Солнечных бликов перед глазами давно не было. Не стучали каблуки по ледяному полу, из-за угла не слышались чужие голоса. Даже выстрелы перестали повторяться эхом в сознании, а боль пропала. Голова неведомым образом совсем не пульсировала, а ведь совсем недавно терпела множество чудовищных пыток и ударов. После такого невозможно выжить. Нельзя. Только вот ни страданий, ни желания стиснуть зубы от чудовищных мучений не было. В душе царила предательская пустота, а на месте сердца, казалось, завывал ледяной ветер. Больше ничего. Воспоминания блекли с каждой новой секундой, рассеиваясь в тёмно-синем небе и превращаясь в еле видные звёзды. Кажется, всё закончилось. Тело не чувствовало ни крепкой хватки врага, ни болезненного вмешательства в область мозга. Наверное, так и выглядит смерть. Настоящая пустота, а над головой весь мир сливается в единое целое, напоминая неряшливо измазанный красками мольберт.
Дрожащими пальцами она пыталась прощупать ледяную землю. Разрыв не открывался. Все силы, которые некогда переполняли тело девушки, сейчас иссякли. Их не было ни в её голове, ни в её руках, ни поблизости. Если умереть сейчас, мир погрузится во тьму. Единственный человек, способный сейчас ему помочь, обессилено лежал на холодном каменном мосту. Под ним медленно застывали мрачные воды, лишь изредка плещущиеся о ледяные скалы. И звёзды. Лишь звёзды и ничего больше.
— Не везде твои силы работают, Элизабет, — послышалось совсем близко, и огромные голубые глаза испуганно распахнулись. Девушка начинала бредить, ведь голос принадлежал не тому ублюдку, что чуть не лишил её жизни, а молодой особе. Это всё было играми умирающего сознания…
Сухие губы приоткрылись, но никто не оросил их прохладной водой. Лишь светлая ладонь коснулась щеки Элизабет.
— Не бойся, — нежный шёпот успокаивал, казался музыкой, пробирающей до костей. Он убаюкивал и заставлял глаза закрываться, но это было бы ошибкой — сейчас заснуть. — Я помогу тебе выбраться из снов. Ты потерялась?..
Не было сил говорить. После километров, пройденных на каблуках, после сотни потраченных пуль, после предательской боли в мышцах от постоянного движения и чудовищных мучений, которые были вызваны пытками, мысль о том, чтобы жить, причиняла безумные страдания. Синее небо манило, и хотелось остаться здесь, под ним, надолго. Быть может, навсегда.
— Если ты сейчас заснёшь, ты умрёшь, Элизабет, — светло-карие глаза закрыли собой небо, и чьё-то лицо заставило Элизабет проснуться. Она глубоко вдохнула в себя ледяной воздух и принялась жадно глотать его. Как же здесь было чисто… как спокойно. Так, как нигде больше.
— Мне нужно… обратно, — с дрожащих губ всё ещё не стёрлась алая помада. И ярко накрашенные глаза щурились так же сильно, как и недавно, при жизни. Только вокруг не было ни мрачных катакомб, ни цивилизации, ни врагов. Никого. Только природа и девушка, нависающая сверху.
— Я помогу тебе попасть обратно, — спокойно повторила она и приняла руку Элизабет, чтобы помочь той привстать. — Но для начала расскажи мне свою историю. Расскажи свои страхи.
— У меня нет страхов.
Жажда постепенно отступала. Это странное место — место, где находилась Элизабет, чудесным образом успокаивало её тело и её душу. Заставляло сонливость окутывать с ног до головы.
— Ты не выйдешь отсюда, пока не переборешь свои страхи. Приглядись…
С каждой новой секундой небо над головой начинало тлеть. Оно напоминало догорающую бумагу, растворялось в воздухе и превращалось в предательскую темноту. В затянутую тучами бесконечность, в пылающий костёр посреди льдов. Костёр?..
Элизабет не успела ничего понять. Она уже сидела перед тёплым огнём и прожигала взглядом тлеющие угольки. По ту сторону, опустившись в снег, находилась молодая девушка. Чем-то так похожая на неё…
— Как тебя зовут? — подняла голову Элизабет, обращаясь к незнакомке.
— Зои, — отчуждённо ответила та. Прижав к себе колени, она сидела и смотрела куда-то под ноги, пока пряди каштановых волос неаккуратно падали на её плечи. Такая же потерянная. Такая же печальная.
— Это ты помогла мне выжить?
— Я не помогала, — карие глаза прожгли дыру в белоснежной рубашке девушки. Они казались такими же пустыми, каким был мир вокруг. Что здесь делает эта Зои?.. Почему она не покидает подобное место, а помогает прийти в себя тем, кто вот-вот умрёт?.. — Ты сама помогла себе.
— Я находилась в другом месте, — Элизабет была потеряна. Она никогда не рассказывала о себе, но не понимала, что движет ею сейчас. Отчаяние? Осознание того, что терять всё равно нечего? — Меня, кажется, пытали. И били. Последний удар был по голове, и я отключилась. Почему я здесь?
— Тебя сильно ударили?
Вопросы. Одни вопросы и никаких ответов. Зои смотрела пристально, но не со злостью, а совершенно безучастно ко всему происходящему. Возникло ощущение, что она уже умерла. Теперь лишь существовала здесь, в месте без времени и пространства.
— Сильно. В голове зазвенело, я сразу перестала четко видеть что-либо. И больно. Очень больно.
— Кто ты?
— Элизабет.
— Ты знаешь, что твоё имя мне уже известно. Я должна знать, есть ли шанс вернуть тебе жизнь.
Голубые глаза в одно мгновение посветлели. Они стали белесыми, пустыми, желающими найти ответы на вопросы. Девушка никогда не думала, что сможет умереть от какого-то удара по голове. Она висела на волосок от смерти не раз и всегда смотрела прямо ей в лицо. Шанс, что её убьют одним неаккуратным движением, был мал, предательски мал…
— Я жива, — холодно ответила Элизабет и протянула руки в сторону Зои. — Почувствуй. Я здесь. Когда я окрепну, я смогу открыть разрыв. Я слишком слаба сейчас.
— Ты не сможешь этого сделать, — склонила голову набок Кастильо. — Твоих сил не хватит, чтобы выжить.
— Что ты обо мне знаешь?.. — тихо спросила девушка. — Я открываю все пути, в тысячу миров, тысячу всевозможных судеб. Я смогу это сделать, смогу вернуться туда, где меня не избивали.
— Разве ты не знаешь, что это последнее твоё тело?.. — наигранно распахнула глаза Зои. — Если последняя Элизабет умерла, некому будет открывать разрывы. Твой последний шанс — это я. От меня будет зависеть, очнёшься ты после того удара или нет. И, конечно же, от того, что ты мне расскажешь. Потрогай огонь.
— Что?.. — ярко накрашенные глаза тут же возмущённо прищурились. Элизабет послушно протянула ладони к горячему костру, но не ощутила никакой боли. Она потянулась сильнее, и тянулась к пламени до последнего, но то будто и не задевало руки.
— Здесь нет боли. Здесь время несётся вперёд с бешеной скоростью. Каждая твоя секунда здесь может значить месяцы в реальной жизни. Или годы. Или минуты, — ухмыльнулась Зои. — Поторопись.
— Откуда ты знаешь, что моих сил мало?
— Я тоже их имела. Но их не хватает, чтобы забрать меня отсюда. Я сновидец, — грустные нотки в голосе Зои терялись в завывании ледяного ветра. Дрожащие от усталости губы не были замечены, ведь всё внимание Элизабет привлекало к себе северное сияние на небе. Место, напоминающее северный полюс… только почему здесь не холодно?
— И что давали тебе твои силы?
— Возможность путешествовать между мирами. Я могла существовать в мире науки, новейших изобретений, грязи. 2220 год. Наркотики. Предательства. Боль, — лицо девушки исказилось в болезненной гримасе. — Власть над людьми. Чёртов прибор, который забирает у людей их сны и поглощает их разум. Заставляет тех зависеть от иллюзий и медленно, мучительно умирать.
— А второй мир?..
— Мир света и тепла. Средневековье. Диковинные расы. Сладкий эль. Огромные города, повстанцы, войны. Вера в магию, привороты, вера в то, что свежий воздух может вылечить лучше любого лекарства. Огромные библиотеки с летописями, да даже говорящие птицы. Я могла бывать в обоих этих мирах. Они существовали параллельно друг другу.
— Я ведь тоже имею силы. Я могу открыть разрыв и вернуть тебя в то место, где с тобой ничего не случилось, — склонила голову Элизабет и поджала колени. Кажется, застывшая на губах кровь не была видна из-за помады. — Ты зависишь от меня, а я от тебя. Разве не так?
— Мы находимся в мире снов, Элизабет. Это место существует вне остальных вселенных. У меня есть шанс спасти тебя, ведь ты имеешь два пути. Выжить или умереть. А я… я в коме.
— Что с тобой стало?
— Меня отравили огромной дозой морфея.
Как-то медленно в голове зарождался ласковый звон. Такой тихий, медленный, напоминающий странную песню. Песню, которая обрывала жизнь на корню и не позволяла возвращаться в грязный, ничтожный мир. Это место, такое холодное на первый взгляд и тёплое на самом деле, унимало боль, чудовищные страдания, голод и жажду. Хотелось остаться здесь навсегда.
— Расскажи о себе, — слабо улыбнулась Зои и посмотрела на девушку не так, как раньше. Не как на очередную потерявшуюся душу, которую следовало вернуть обратно. Элизабет оказалась здесь не из-за своей зависимости от снов и иллюзий. Её силой бросили сюда, вышвырнув из реального мира, как собаку из дома.
— Я открываю пути в любую судьбу, которая тебе нужна. Любой твой поступок имеет несколько последствий. Скажешь своему врагу «я сделаю всё, что вы просите», и все события будут исходить из этого. Не понравится, откроешь разрыв и окажешься в том мире, где ты сказала ему «иди ты к чёрту». Но многое изменится. Может умереть кто-то, чьей смерти ты не желала. Или, наоборот, выжить. Вот так это работает… или работало.
Кастильо склонила голову набок и протянула ладонь к костру. В одно мгновение пламя исчезло, и всё вокруг переменилось. Над головой продолжало мелькать северное сияние, но это было единственным, что осталось прежним. Теперь две девушки стояли возле широкой постели, на которой лежала копия Зои. Лежала, дыша так размеренно и тихо, что, казалось, не дышала вовсе.
— Вряд ли я когда-нибудь проснусь… — тонкими пальцами провела по простыне девушка. — Я желала спасти оба мира от чудовищной участи. От власти людей, которые убивают невинных. Забирают их сны. Но моих сил не хватит, чтобы выбраться отсюда. Человечество… обречено?..
Элизабет тяжело вздохнула. Она медленно обернулась в сторону Зои и ощутила, как в горле начинает пересыхать. Как оказалось, не все потребности утолял красочный мир вокруг.
— Есть закурить?
— Нет… здесь нет.
— Пойдём.
Девушка пыталась чувствовать мир каждой клеточкой своего тела. Она понимала, что если поведёт Зои по пути фантазии, сможет показать ей свою судьбу и свои ощущения. Они обе не имели достаточно сил, чтобы выбраться из вселенной снов, которая стала им ловушкой. Тщетные попытки показать себя и отодвинуть плотную стену бессилия проваливались из раза в раз, и только один способ мог помочь жертвам суровой реальности. Объединить силы и выбрать, кто из них выживет, а кто умрёт.
Синее небо начинало превращаться в мрак и холод. Если раньше под ногами хрустел снег, то сейчас слышался оглушительный стук каблуков. Свежий воздух становился душным и омерзительным. Кажется, металлический запах крови тоже начал проникать в мозг. Плач ребёнка заставил Зои остановиться, когда замерла сама Элизабет над телом предательски похожей на неё девушки. Брюнетка лежала на полу, согнувшись в три погибели и еле прикасаясь спиной к ледяной стене. Вокруг неё крутился грязный, потрёпанный, сошедший с ума ребёнок — это было видно по белесым глазам и мёртвому цвету кожи.
— Я должна была помочь ей. Этой девочке, — кивнула в сторону малышки Элизабет. — А заодно и всему миру, находящемуся под властью…
— Плохих парней? — тепло улыбнулась Зои.
— Плохих парней… — как-то горько усмехнулась Элизабет. — Но все мои родные умерли. Все. Я хватаюсь лишь за справедливость и за эту девочку. За то, чтобы отстоять права. И это… это всё, что у меня есть. Меня избили. Теперь я не уверена, что помогу кому-либо. Да даже не уверена, что смогу жить.
Тишина царила всего несколько секунд. Мир вокруг в который раз тлел, рассыпаясь на маленькие кусочки. Если бы Элизабет и Зои могли что-то чувствовать, они ощущали бы нестерпимую боль. Отчаяние. Муки. Их спасало лишь то, что они провалились в беспробудный сон. Обе. Девушки из разных миров.
Вокруг кружились облака, и даже солнце на мгновение выглянуло, опаляя своими лучами стоящих посреди небес спасительниц. Они глядели друг другу в глаза и понимали, что выжить сможет лишь одна из них. На большее сил не хватит.
— Ты всегда возвращаешь людей к жизни при помощи своих сил? — сделала шаг навстречу скользящей Элизабет.
— Да. Они не иссякают, но для самой себя у меня их слишком мало. Я брожу в этом мире и делюсь своими силами с другими. Помогаю людям преодолевать страхи.
— И ты желаешь спасти меня?..
— Ты должна помочь той девочке. Ты должна остановить то чудовище, которое избило тебя и ставило на тебе эксперименты. Воткни ему в глотку лезвие, чтобы он понял, кто ты есть, — холодно, но с нескрываемой гордостью говорила Кастильо, радуясь знакомству с Элизабет, пусть и мимолётному.
— Я хочу тебя огорчить, Зои… — Элизабет поправила ворот своей некогда белоснежной рубашки, которая сейчас была запачкана пятнами крови. — Но я не желаю возвращаться обратно. Я могу помочь этому миру, заняв твоё место. Помогая таким, как эта девочка, преодолевать свои страхи и возвращаться в реальность. Так… я принесу куда больше пользы.
— Ты не можешь.
— Могу. Чего стоит одна жизнь, когда я спасу десятки? Я поделюсь своей силой с тобой. Наших общих сил хватит на то, чтобы вернуть тебя обратно. Ты должна спасти реальные миры. Те два мира. Ты всего лишь в коме и можешь проснуться. А я… — губы дрогнули, и Элизабет сглотнула ком, подошедший к горлу. — Я буду заботиться о том, чтобы на свет появлялись только хорошие люди. Никак не наоборот. Ты сильнее меня. Ты должна жить.
— Эли…
— Ничего не говори, — светлая ладонь Элизабет опустилась на плечо скользящей. Кастильо смотрела со страхом и неверием в сказанное. Кажется, девушки стояли посреди надежд, которые сами себе придумали. — Наших с тобой сил не хватит на то, чтобы спастись обеим. А у тебя там остались близкие. Те, кого нужно спасать. Кому нужно вернуть гордость за тебя. Мне… не к кому возвращаться.
И вновь в голове играет музыка. Такая тихая, накаляющаяся время от времени и снова превращающаяся в предательский штиль. Кажется, судьбы были предопределены. Одной из них не суждено было выжить.
— Поверь, Зои. Ты не принесёшь пользы, будучи в коме и спасая умерших. А я принесу. Ты нужна тому миру, я же буду тебе помогать. Отсюда, сверху.
Медленно растаяла тонна иллюзий, некогда скрывающая от глаз девушек реальность. И небеса становились всё светлее, но лишь для одной из них. Зои с каждой секундой видела больше и больше солнца, а Элизабет ощущала, как за плечи её обнимает липкий мрак. Кажется, постепенно глаза начинали закрываться, и сонливость, пропавшая на некоторое время, возвращалась вновь. На этот раз она была сильнее и мучительнее — даже пульсация в районе головы почувствовалась заново. Боль. Боль, текущая по венам в виде раскалённого металла.
— Спасибо тебе, Зои. Ты хотела спасти меня, — криво, сражаясь с ошпаривающими внутренние органы ощущениями, улыбнулась Элизабет. Она стиснула зубы и ощутила, как голова разрывается на несколько частей. Каким же, всё-таки, сильным был тот удар… — Но спасти тебя должна я. Посмотрим правде в глаза. Мне не выжить.
Дрожащие пальцы потянулись к свету, который начинал исчезать. Зои обернулась в ту сторону, куда указывала ей Элизабет. Борясь с нестерпимыми муками, она разорвала воздух на две части. Серые помехи. Шипение в закромах сознания. Разрыв.
— Ступай.
— Спасибо, Элизабет.
— Не за что, Зои. Когда ты очнёшься, ты забудешь об этом. Но если что-то произойдёт, и ты вспомнишь меня… — раздирающая, чудовищная боль, и Элизабет хватается свободной рукой за голову. —
Помни. Мы там, где мы нужны.
***
Отныне тишину не перебивал даже плач ребёнка. Потерянная и испуганная девочка прижималась к бездыханной Элизабет, искренне надеясь, что однажды она откроет глаза и сможет ожить. Сможет подняться, взять малышку одной рукой, а второй схватить оружие. Тогда перед спасительницей падут тонны врагов, а сама она докажет миру, что это такое — быть девушкой, имеющей ключ от всех дверей.
Всё произошло так, как малышка и ожидала. На какое-то мгновение всё тело Элизабет вздрогнуло, и та огромными усилиями приоткрыла ясные голубые глаза. Она здесь. Всего на какую-то секундочку в этом мире, в реальности. Где так больно, грустно, а ещё, если честно, нечем дышать. Всё-таки, даже по мраку иногда приходится скучать, если он был родным. Кажется, где-то впереди, перед глазами, мелькал силуэт мужчины, играющего на гитаре. Это зрелище заставило Элизабет тепло, но измученно улыбнуться. Как же больно. Как же, чёрт возьми, больно. И пахнет сигаретами…
Дрожащая в судорогах ладонь потянулась к щеке девочки, которая с надеждой смотрела на свою спасительницу. Голубоглазый взгляд бегал из стороны в сторону и в какое-то мгновение замер. Замер сначала на одну секунду, а после на пять. Когда прошло десять, девочка распахнула удивлённые белесые глаза и прижалась к телу Элизабет. По чёрным волосам умершей начала капать густая терпкая кровь. Она снова попала на губы, смешавшись с помадой, подарила солоноватый привкус уже ничего не чувствующему языку, а после оросила и без того перепачканную рубашку. Остекленевший взгляд так и замер там, где играл печальную мелодию мужчина с гитарой.
***
Писк всевозможных приборов перебивался ледяным ветром, что завывал за приоткрытым окном. Ночь в городе предательски не заканчивалась, будто чего-то ожидая. Надеясь, что спасительница всего мира не умрёт, как умирали многие из-за невозможности выбраться в реальный мир, а распахнёт свои очаровательные карие глаза. Дыхание всё то же, по-прежнему тихое и такое медленное. Писк. Еле слышный. Являющийся единственным звуком на всей палате. И ещё один. Немного громче предыдущего.
Зои открыла глаза, а на небе светили те самые звёзды, которые мерцали в мире снов совсем недавно. Будто бы желали показать, что вокруг нас есть не только смерть, но и чудо. Если кто-то умер, он принесёт пользу там, на небесах. Если кто-то выжил, он нужен здесь.
Мы нужны там, где мы есть.
— Живёт, жила, будет жить.
— Умирает, умерла, умрёт.
Эти похожие судьбы. Эти разные финалы. Эти ясные карие глаза, которые вдруг распахнулись, и кардиограмма сердца рванула вверх. Этот навеки остекленевший взор морского цвета. Это пробуждение… и эта смерть. Мир будет спасён. Он будет спасён здесь, где радуется каждый. Он будет спасён там, куда не хотел бы попасть никто.
Человечество забывает о главном.
Чем ярче сны, тем темнее реальность.
