Пяточки

Кровать представляла собой некий странный слоёный пирог. Причём неоднородный. В середине слои шли следующим образом: матрас, простыня, ещё одна простыня, торс Шерлока, лежащего на животе, и третья простыня (она же вторая, поскольку была обвёрнута вокруг гениального туловища). Ближе к краю состав «пирога» менялся; основа – матрас и простыня – ещё оставалась на своём месте, но выше неё следовала пятая точка Джона, одетая в спортивные штаны, и его колени, на которых отдыхали ноги прекрасного детектива, в свою очередь служившие подставкой ноутбуку. Добрый доктор уже привык, что с момента узаконивания их отношений Шерлок предпочитал держаться поближе к нему и касался при каждом удобном случае, а стоило Джону присесть на диван, как муж немедленно укладывал на него либо верхнее, либо нижнее окончание своего тела. Видимо, это было одно из проявлений холмсовского собственнического инстинкта. В это воскресное утро Шерлок, не посчитав нужным одеться, закутался в простыню, умял приготовленный Джоном завтрак и отправился с лэптопом в их (уже общую) спальню. Он собирался ответить на несколько писем клиентов и громогласно потребовал, чтобы супруг немедленно присоединился к нему. Правда, пришлось звать несколько раз, потому что Джону приспичило мыть посуду. Но потом Ватсон-Холмс послушно зашёл, присел на краю постели, принял, улыбнувшись про себя, обычную тяжесть на колени и поставил поверх неё свой ноут. Шерлок только хмыкнул, ничего не сказав. И вот сейчас в спальне царила идиллия. Детектив с увлечением печатал, его помощник проверял блог. Но комментариев сегодня было мало, и с этой несложной работой Джон справился быстро. Вскоре его рассеянный взгляд принялся блуждать по комнате и остановился – могло ли быть иначе? – на шикарных длинных ногах, возлежащих прямо перед ним и частично на нём. За время, прошедшее с первого поцелуя, доктор не переставал ежедневно и в особенности еженощно изучать тело любимого мужа, знал уже великое множество местечек, лаская которые можно было добиться восхищённых аханий Шерлока, развратных стонов и закатывания глаз от наслаждения. Но почему-то Джону ещё не приходило в голову как следует присмотреться к ступням. Точнее, просто не получалось до них добраться – слишком много было отвлекающих факторов по дороге. А зря. Джон закрыл ноутбук, убрав его на пол. Теперь вид улучшился в несколько раз. Ноги у Шерлока были стройные, а ступни хоть и большие, но изящные, с длинными пальцами. Недолго думая, Джон обвёл пальцем симпатичные пятки, а потом ласково охватил их ладонями. Кожа казалась нежной, как у ребёнка, а цвет напоминал пенку от вишнёвого варенья. Шерлок словно бы замер на миг, но потом принялся стучать по клавиатуре с удвоенной скоростью, и Джон продолжил исследование. Углубления на внутренних сторонах стоп требовали внимания, и Джон с удовольствием погладил тёплую поверхность. Наверное, из-за тонкости кожи прикосновения в этом месте вызывали ощущение щекотки, но Шерлок не шевельнулся. Джон снова сделал несколько кругов по пяткам большими пальцами, а потом принялся уверенными движениями разминать ткани ступней, чередуя жёсткие надавливания с лёгкими, почти невесомыми прикосновениями, иногда позволяя себе игриво провести кончиками ногтей. Пальцами на мужниных ногах он занимался особо, «пробираясь» между ними мизинцем, мягко сжимал, сгибая и разгибая, потирал подушечки; не забыл и ложбинку между пальцами и стопой. Закончив массаж стоп энергичными поглаживаниями по всей их поверхности, Джон заколебался, стоит ли продолжать ласки или лучше пойти поставить чайник, – похоже, супругу совершенно безразличны его манипуляции, – как вдруг понял, что в комнате стало очень тихо. Он взглянул на Шерлока. Лэптоп того ушёл в спящий режим, и детектив, на первый взгляд, тоже – лежал, спрятав лицо в согнутом локте, и часто дышал. Если бы Джон не знал его слишком хорошо, он бы мог подумать, что Шерлок уснул. Но сейчас доктор лишь ухмыльнулся про себя и продолжил начатое, приступив к подъёму. Покружил вокруг косточек на щиколотках, рисуя невидимые узоры, и медленно двинулся ладонями вверх по икрам, иногда на пару дюймов возвращаясь назад, пока не добрался до интересных местечек под коленками, которые незадолго до этого загораживал его ноут. Здесь Джон задержался, лаская кожу круговыми движениями, и был вознаграждён негромким судорожным вздохом Шерлока. Джон «написал» пальцем букву «S» (на другой ноге она получилась зеркальной), потом «+» и «J». – Ты такой романтик, Джон. – Голос у Шерлока был хриплым. Он пытался принять равнодушный вид – видимо, решил сегодня прикинуться айсбергом, чтобы быть соблазнённым собственным мужем, а Джон был не против подыграть. Он улыбнулся на замечание Шерлока, ещё немного «порисовал» на потрясающей коже, не целованной солнцем (только им, Джоном!), а потом руки доктора скользнули по узким бёдрам, ныряя под простыню, двинулись навстречу друг к другу и накрыли нечто очень приятное – два изумительных полушария, которые так удобно легли в ладони. Шерлок на самом деле подавил стон или Джону это только показалось? Как бы там ни было, доктор не собирался пропускать такое восхитительное зрелище и настойчиво потянул «тогу» вверх. Несколько секунд возни, сопровождаемой неискренним ворчанием гения, – и Джон мог наслаждаться видом двух снежных холмиков. Сначала только видом, а спустя миг и вкусом, потому что, не выдержав, приник к нежной коже губами, заставляя её цвести розами поцелуев и засосов. – Джон, – это всё, что мог выдохнуть Шерлок. Его колени, до сих пор лежавшие спокойно, начали потихоньку расползаться. – Я здесь, – очень серьёзно отозвался супруг, поглаживая и легонько сжимая идеальные белые половинки. Потом развёл их в стороны и провёл посередине языком широкую полосу, отчего у Шерлока вырвался тихий вскрик. – Джон... это нечест... акххх... Неизвестно, что ещё хотел добавить знаменитый детектив, но в этот момент Джон вероломно погрузил язык в колодец удовольствия, и Шерлоку оставалось только задушенно стонать. Его правая нога сама собой соскользнула с Джоновых колен на пол, на что «соблазнитель» отреагировал довольным мычанием: доступ к вожделенной глубине расширился. Джон продолжал вылизывать драгоценного мужа, с удовлетворением слушая его охи и стоны и с трудом удерживая себя: возбуждение Шерлока заставляло самого мучителя терять самообладание. Наконец «айсберг» сдался: – Джон... хватит... я хочу тебя... Джо-о-о-он... – Где?.. – Голос у Джона понизился на октаву. Гель оказался под подушкой. На раздевание у бывшего солдата ушло меньше пяти секунд. Оба счастливо застонали, когда Джон начал проникать в любимое до одури тело. Он не спешил, хотя междометия, издаваемые Шерлоком, явно намекали на немедленное «воссоединение». Войдя до предела, Джон переждал лишь краткий миг и принялся двигаться, крепко ухватив мужа за бёдра и стараясь попасть по той самой заветной точке. Видимо, у него получалось, потому что Шерлок задыхался, активно подавался назад и стонал лишь: «Да-а-а... ещё... сильнее...» Запустив одну руку между его гладким бедром и постелью, Джон обхватил супруга за твёрдый, истекающий патокой ствол. Хватило двух движений в одном ритме с толчками сзади, чтобы Шерлок, вскрикнув: «Джо-о-о-он!!!», вытянулся в сладкой судороге, и через миг Джон последовал за ним, накрытый волной обжигающего наслаждения. Спустя несколько минут они лежали рядом, обнимаясь и тихонько млея. Шерлок, уложив голову на плечо мужа, бессистемно водил музыкальными пальцами по груди Джона, а последний перебирал мягкие кудри на его макушке. – Значит, массаж стоп тебя заводит, м? – спросил доктор, пытаясь сделать вид, будто это его нисколько не интересует. – Ты же не будешь этим злоупотреблять? – в тон отозвался детектив. – Я бы не стал надеяться. Моё коварство не знает границ. – Я на это и рассчитываю. КОНЕЦ