«Э-э! — сказал родничок. — Ну, так я же разольюсь!» Разлился — и в его разливе все потонуло: и девочка, и деревце, и катышек, и тележка, и метелочка, и дверка, и блошка, и вошка — всего как не бывало! Братья Гримм, «Вошка и блошка»
Марта не любила задерживаться в воскресной школе, но мистер Финниган очень прозрачно намекнул, что без лишних четырёх часов за фортепиано удовлетворительную оценку в конце семестра она не получит. У мистера Финнигана была некрасивая злобная жена и пятилетний капризный сын, так что Марта прекрасно понимала, почему ему не хочется идти домой. Но лишать других отдыха и развлечений — это несправедливо, особенно молодую восемнадцатилетнюю девушку, обожавшую уютные кафешки в Литтл Итали, которые не закрывались до рассвета. В одной из них должна была ждать подругу Сара, пока Марта с остервенением вымещала на ни в чём не повинном фортепиано злость и досаду. Естественно, симфония Моцарта для оркестра ни черта не получилась. Услышав разрешение уйти, Марта облегчённо захлопнула крышку инструмента и подхватила со стула рюкзак. — До свиданья, мистер Финниган! — крикнула Марта на прощание и показала спине учителя язык. — Не гуляй допоздна, в твоём возрасте девушки должны быть благоразумными… — Вы мне не папочка, — поморщилась Марта и быстро сбежала по лестнице от очередной скучной лекции о падении нравов современной молодёжи. — То есть, доброй ночи, ага. «Старый хрен». Осень была тёплой, но дождливой; с неба ещё не накрапывало, однако густая чёрная туча на востоке вызывала тревогу. Только не гроза! Новые туфли не переживут ливня и луж, через которые весело перепрыгивать с кем-то под ручку, а не в одиночестве и без зонта. Вздохнув, Марта решила срезать путь вдоль гавани, любуясь на корабли. Туристов каждый день приводили поглазеть на подводную лодку времён аж второй мировой и на парусник — что с ним не так, Марта не знала, но выглядел он внушительно, — а жители Балтимора могли рассматривать суда бесплатно и сколько угодно. С моря дул влажный свежий ветер, волны с тихим шипением лизали бока водных такси, пришвартованных возле самого берега. На одном таком Марта когда-то каталась в детстве с отцом. Он же учил её плавать, пока как-то глупо и нелепо не погиб на стройке из-за криворукого водителя крана. Уронить бетонную плиту весом в тонну на живого человека… Отца хоронили в закрытом гробу. С тех пор гавань манила Марту всё сильнее, она даже подрабатывала летом в береговой охране, вытаскивая из воды умников, решившись заплыть за буйки или обогнать яхту. Плавала она хорошо, отец говорил: «Как рыбка». Вода успокаивала и смывала усталость, так что ничего страшного не будет, если Сара подождёт минут десять… Или двадцать. Марта просто не могла уйти, не постояв немного на пристани. Солёные брызги не долетали до лица, но влага оседала на волосах мелкими каплями. Позади раздались шаги. В такое время на гавани никого обычно не бывает, только некоторые хозяева яхт иногда ночуют на борту, если нужно утром куда-то плыть, а домой добираться слишком долго. Марта не видела ни одного огонька на кораблях, что подсказали бы ей, кто приближается со стороны Пинт-стрит, по которой она шла несколько минут назад. Может, это Мистер Финниган? Но зачем ему догонять её, если живёт он в богатом районе далеко от гавани? У него злая некрасивая жена, вспомнила вдруг Марта, и покрылась холодным липким потом. Их город славился высокой раскрываемостью преступлений лишь за счёт активности этих самых преступников, особенно в западной части Балтимора. Про маньяков вроде бы не предупреждали… Значит, всё-таки мистер Финниган! Не оборачиваясь, Марта представила, как учитель схватит её за плечи, развернёт к себе лицом и скажет какую-нибудь пошлость. У него наверняка будет вонять изо рта кислой капустой, а руки будут потными и горячими. За плечо её действительно схватили — резко и быстро, как будто долго не решаясь отвлечь от размышлений. Марта открыла рот, чтобы закричать и обозвать мистера Финнигана старым извращенцем, уродом и импотентом, но крик не успел появиться на свет. — А, это ты… — с облегчением рассмеялась она, глядя в знакомое и почему-то очень бледное лицо. — Как ты меня напуга…***
— Везёт нам, как утопленникам, — бодрое приветствие Апу пролетело мимо ушей Кида. Если слушать его не слишком часто, то можно принять за адекватного человека с хорошим чувством юмора. — Хэй, ну что за кислые лица? Не оценили шутку? Ладно-ладно, только не убивайте меня взглядом, я уже ухожу. Зеваки набежали, а я же просил никого не пускать! Апу убежал к жёлтой ленте, возле которой, как стадо баранов, толпились прохожие и просто любопытные. Кто-то снимал на камеру мобильника полицейских и машины, кто-то возбуждённо рассказывал, что да, он прямо на месте преступления, как круто-то! Руки у Апу были длинные, раскинув их в стороны, он мог сдерживать слишком активных личностей или теснить их подальше от ограждений. Этим Апу и занялся, ворча себе под нос на зануд, которые не понимают отличных шуток в семь часов утра. — Что у нас? — спросил Кид у склонившегося над трупом Ло. Тот не соизволил оторваться от малоаппетитного зрелища даже на секунду, только показал Киду средний палец и что-то мрачно пробормотал. — Детка, я тебя тоже обожаю, но давай не сегодня. Я тоже хочу жрать и спать, говори быстрее, не тяни кота за яйца! — Какой ты грубый, Юстасс-я, — ухмыльнулся Ло, выпрямился и стянул грязные перчатки. — Ты мог бы узнать у сержанта Апу имя и фамилию этой бедняжки прежде, чем совать сюда свой нос. Без вскрытия и анализов я мало что могу тебе сказать. Он ещё раз взглянул на труп и поморщился. — Разве что… Это не самоубийство и не плаванье ночью нагишом. В лёгких воды нет. А рыбы так быстро не смогли бы съесть ей шею, знаешь. Хотя ты же у нас спец по странным делам, вдруг найдёшь ответ. — Лечу искать, ага. — Кид поджал губы. — У нас самый странный во всём штате город, мог бы давно понять и смириться. Это точно не зверь? — Следы не характерные. Верь я во всякую потустороннюю чушь, то решил бы, что на неё напал оборотень. Кид смерил Ло нечитаемым тяжёлым взглядом. Ло развёл руками. — Если найдёшь бешеного пса или сбежавшегося из зоопарка льва со следами её крови на пасти и когтях, я первый подпишу заявление о выдаче тебе премии, Кид. Но не сегодня. Он прав, чёрт возьми. Кид потёр пальцами виски, отправил двух только что подъехавших офицеров разгонять зевак и отвёл взмыленного Апу в сторону. Вид у того был не особо довольный, но в плане сбора информации он был лучшим — и рано утром на пристани, полной народу, тоже. Туристам не судьба сегодня поглазеть на подлодку и парусник. — Кто нашёл тело? С родственниками уже связались? Апу достал блокнот, перевернул несколько страниц и удовлетворённо кивнул. — Марта Штольц, тысяча девятьсот девяносто восьмого года рождения. Отец строитель, мёртв, мать домохозяйка. Ей уже сообщили, — предупреждая вопрос, вскинул палец Апу. — Тело выловили рыбаки, они тут иногда рыбу ловят, наивные… Хороший улов у них был. — Хватит уже эти утопические фразочки кидать, — осадил его Кид, и оба нервно фыркнули. Работа полицейского слишком сложна, чтобы пренебрегать чёрным юмором. — Свидетели есть? Кто видел её последней? Апу зачитал фамилию, указал точный адрес — и полетел обратно в участок писать предварительный отчёт шефу, сверкать улыбками и генерировать позитив прямо на ходу. У него это отлично получалось, в отличие от Кида, который ещё пару минут гипнотизировал серую воду, окровавленный причал и накрытое белой простынёй тело. Что-то не давало ему покоя, но что именно, он не понимал сам. Продрогнув до костей, Кид поднял воротник куртки и отправился искать потерявшегося — опять! — напарника. С ним можно обсудить очередное таинственное дело и не напороться на взгляд «не пора бы вам в психушку, молодой человек?» Зоро сидел на корточках возле лужайки. В неровностях дороги собралась вода после грозы, что разразилась утром за час до звонка из участка о найденном в гавани теле. Трава была мокрой, как и земля, на которой чётко выделялись крупные следы. — Ты думаешь о том же, что и я? — поинтересовался Зоро, кивнув на след. — Это странно, — согласился с ним Кид. — Никогда не видел в Балтиморе лошадей. Только в цирке. Следы были точно лошадиными, по крайней мере на первый взгляд. Смущало то, что два отпечатка копыт нашлись так близко от места убийства и что вели они в никуда. Лошадь появилась будто из воздуха, потопталась по земле и вернулась обратно в свой прекрасный лошадиный мир. И ещё. Кид, конечно, не был знатоком лошадей и видел их в живую от силы раза три, но даже он мог с уверенностью заявить: будь у нормальной лошади копыта повёрнуты назад, ни к чему хорошему это бы не привело. Как минимум такой мутант не смог бы ходить или имел ноги как у кузнечика — коленками назад. Бред какой-то. — Не нравится мне это, — подтверждая его мысли, проворчал Зоро, встал и отряхнул руки о джинсы. — Апу сказал, что девчонку ещё и покусали. Может, существо? Кид не болтал с каждым встречным о своём самом страшном секрете. У него были и другие, менее важные — второй пистолет и заначка на чёрный день за кухонной вытяжкой, но такими «тайнами» мог похвастаться каждый второй житель Балтимора. Но вот Гриммом был далеко не каждый. И Зоро знал, кто именно был. — Не уверен. Узнай, может тут кто неподалёку держит лошадей или конюшню, чем чёрт не шутит. Мне надо с подругой этой Марты поговорить и с её учителем. Возможно, они последние, кто видели её живой. — А потом? — от Зоро ничего нельзя было скрыть: ни злости, ни усталости, ни желания поскорее разобраться со всем этим дерьмом. — В любой непонятной ситуации я еду к Кире, а ты — идёшь на… Ну или спать, что тебе ближе, — огрызнулся Кид в ответ на ироничный взгляд напарника. — Но конюшни проверь. Мало ли. Встретимся в участке. Зоро проводил Кида долгим взглядом, хмыкнул и пожал плечами. Об истинной сути напарника он узнал два месяца назад, когда уже собирался признать себя сумасшедшим. Более устойчивого к стрессам человека в Балтиморе трудно найти, но Зоро терпеть не мог недомолвок и секретов, что клубились вокруг Кида и шефа с подозрительной частотой. Иногда ему казалось, что сквозь лицо начальника проступали мышцы и кости, а глаза Кида становились непроницаемо чёрными, словно их до дна залили чернилами. Спать в обнимку с катанами и подрываться от каждого шороха Зоро быстро надоело, и после очередного убийцы, найденного благодаря «интуиции» Кида, он прямо заявил, что хочет ответов. Можно один, но главный — это считается шизофренией или как-то вписывается в рамки разумного? Рамки пришлось очень сильно растянуть, чтобы впихнуть в них эмоциональный и местами нецензурный рассказ Кида. Зато теперь Зоро чувствовал себя намного увереннее. Были обычные маньяки, насильники, воры и аферисты, а были те, кто лишь притворяется ими. Идея двойственной природы человека далеко не нова и прекрасно вписывается во многие религиозные учения, а так как Зоро был по матери японцем, то спокойно согласовал существ с дзен-буддизмом. Сразу стало хорошо. Единственный факт — или элемент — биографии Кида волновал Зоро. У Кида был лучший друг детства. Не знай Зоро его лично вот уже… ну да, всё те же два месяца, то без сомнений посадил за решётку. Слишком подозрительный и слишком правильный. Терпеливый к тому же, раз выдержал Кида рядом с собой больше двадцати лет. У Киры полно достоинств и талантов, Зоро не отрицал очевидного, но навязчивое желание Кида по любому поводу ездить консультироваться с юристом по недвижимости настораживало. В тот роковой день напарник явно не рассказал ему всё, что знал. Зоро чертыхнулся и пошёл в противоположную от луга сторону — искать конюшни или новые следы загадочной лошади. Что примечательно, важные улики он находил быстрее и чаще всех; почему бы и на этот раз удаче не повернуться к нему лицом?***
— Говорю же, баба эта в основном ревела и вспоминала, какая она «была хорошая и добрая девочка», — передразнил безутешную мать Марты Кид. — Подруга её ничего не знает, уверяет, что они должны были встретиться в итальянской кафешке и тусить с какими-то парнями до утра. Парней она описала, дала номера телефонов, я сказал Апу пробить по базе, может, что всплывёт. Почему Марта не пришла, девка эта понятия не имеет, только заявила, что та часто задерживалась или резко меняла планы… Ну почему с бабами всё так сложно? — Жизнь вообще сложная и неприятная штука, Кид, — устало произнёс Кирилл, перевернув на сковороде блинчик. — Ешь, пока не остыло. И лучше не говори во время еды, весь стол заплюёшь. — Вот чистюля, — Кид облизал жирные пальцы и открыл банку пива. — Целый день я мотаюсь туда-сюда, слушаю этих истеричек, а из зацепок у нас только подозрительная компания подростков и следы лошади в грязи. Офигеть, да я гений! Хоукинс за такое меня чуть не расчленил прямо в своём кабинете сегодня. — Он может, — невозмутимо подтвердил Кира и положил свежий блинчик в тарелку Киду. Повернулся к плите, а лицо его всё ещё наблюдало за происходящим на кухне. Вывернутая на сто восемьдесят градусов шея любого отправила бы в гроб, но Кирилл не испытывал никаких неудобств. Моргал недовольно, когда Кид случайно брызгал соусом на чистую скатерть, и губы поджимал, но умирать определённо не спешил. — Я правда не знаю, кто убил девчонку, — Кид покачал головой, собрал пальцем остатки соуса и прямо так — с пальцем во рту — подошёл к плите. Гибкая шея плавно повернулась, и Кирилл вновь стал похож на обычного человека. — Надеюсь, вскрытие что-то покажет. Если это опять окажется какое-нибудь особо злое и редкое существо, как тот Анубис, что мы грохнули на прошлой неделе, или Шустролап, или… — Прекрасно, что ты читаешь книги и набираешься опыта как Гримм, — прервал его Кира недовольным тоном. — Но я бы хотел обсудить с лучшим другом что-нибудь кроме убийств и хода расследования. Пожалуйста. Ты же умеешь быть обаятельным, не разочаровывай меня. Кид вынул палец изо рта, облизал губы и взглянул на Киру глубоким проникновенным взглядом, не забыв похлопать ресницами для полноты картины. — О да, ты мастер обольщения, — саркастично отозвался совсем не впечатлённый Кира. — Ладно, бери пиво и пошли в гостиную. Вместе поищем, кто там у тебя появился… с копытами.***
Когда Киду было шесть лет, его семья переехала из Дерри в Балтимор — умер какой-то дальний родственник по маминой линии, то ли троюродный дедушка, то ли четвероюродный дядя. В наследство потомкам он оставил двухэтажный дом с садом, парочку кредитов и старый ящик в подвале. Любопытный Кид первым делом сунул в него нос, но потрёпанные книги со странными картинками его не особо впечатлили. Зубастые, клыкастые, одноглазые и многорукие чудища водились на каждой странице, и глядя на них Кид испытывал лишь тоску и скуку. Закинув книги обратно в ящик, он благополучно забыл про них на долгих три месяца, пока не начались… сны. Кошмары Киду снились и раньше, обычные страхи маленьких впечатлительных мальчиков, лазавших по свалке без разрешения родителей и дразнивших старших детей без страха получить сдачи. В основном это было что-то бесформенное и быстротечное вроде фильма, поставленного на ускоренное воспроизведение. Новые сны стали для Кида откровением: липким, страшным, пугающим. Он постоянно с кем-то сражался, от кого-то убегал, убивал и держал в руках пугающие на вид железки. Но самой жуткой частью сна были те, от кого Кид убегал, кого убивал и кого пытался колоть, рубить и резать острыми и очень тяжёлыми железками. После того, как похожий на волка человек с заросшим шерстью лицом прыгал на Кида и пытался загрызть, он обычно просыпался весь в поту и испарине, измотанный и дрожащий. На его крики прибегала мама и спрашивала, что случилось, а Кид был уже большим мальчиком, потому отвечал, что всё в порядке, ему просто захотелось покричать в три часа утра. Ничего страшного, мам, правда. На самом деле Кид боялся даже не монстров, не реалистичности кошмаров и не прыгающего волка. Спустя неделю рваного сна он почувствовал, что привычный мир уже никогда не будет прежним. Гуляя во дворе, он видел их соседа, мистера Скунса, как его прозвали за вонючие вещи и нестираные носки. Видел — и не узнавал, потому что мистер Скунс почему-то обрастал шерстью и начинал нюхать воздух, словно встревоженный зверь, а затем вновь становился старым, обрюзгшим человеком с лысиной и пивным животом. Метаморфозы происходили не только с ним: булочник на Флит-стрит (кажется, белка), вредный мальчишка на трёхколёсном велосипеде (пчела?) и ещё с десяток разных животных под личинами людей попадались на глаза Киду. Он всегда первый отводил взгляд и старался убежать подальше, чтобы они снова не сделали это. А потом Кид рассказал всё Кире. Познакомились они не при самых мирных обстоятельствах. Кирилл (сокращённо — Кира) был тихим, вежливым мальчиком, жившим в трёх кварталах от дома семьи Кида. Старше на три года и немного выше, лохматый, как чёрт знает что, и безумно серьёзный, почти как взрослый. За любовь к книгам местные хулиганы дразнили его и иногда поджидали после школы, чтобы испортить учебник или просто поглумиться. Почему-то Кира никогда не давал им сдачи, даже пальцем не трогал, хотя наверняка мог. В один из таких дней, через две недели после переезда в Балтимор, Кид возвращался с местной свалки с трофеями: металлической ржавой водопроводной трубой и маленькими деревянными часами, у которых проломилась крыша и вся начинка вывалилась наружу. Недалеко от моста, перекинутого через реку, трое мальчишек зажали четвёртого в клещи и что-то говорили ему, судя по возбуждённым взмахам руками, угрожали и обещали побить. Кид застыл. Взвесил в руке тяжёлую трубу, вспомнил свои сны — где он по-настоящему кого-то бил, рубил, колол, — и побежал к мосту. Он не раздумывал, что будет делать дальше, что скажет и на кого нападёт первым. Труба со свистом рассекла воздух и впечаталась во что-то мягкое. — Он меня ударил! — завизжал толстый мальчишка с розово-серыми пятнами на шее и щеках. — Больно же, кретин! Мальчишка прижал руки к колебавшемуся под джемпером, словно желе, животу, и со злобой уставился на Кида. Лицо его вдруг пошло волной и изменилось: вместо носа появился пятачок, как у свиньи, уши вытянулись, а из пятен полезла длинная грубая щетина. Кида передёрнуло от омерзения, и он сделал то, что должен был — ударил зажравшегося хряка ещё раз. Не ожидавшие такого напора от малявки хулиганы сбежали, посчитав двух тощих детей слишком сильными противниками. Труба оказалась очень весомым аргументом. Кид немного жалел, что пришлось отшвырнуть в сторону часы, и те разлетелись на кусочки, но вот труба действительно пригодилась. Он воинственно шмыгнул носом и спросил у Киры: — Ну, как я им навалял? — Могло быть и хуже, — отозвался Кира, собиравший вытащенные хулиганами из сумки учебники. Кид тоже опустился на колени, положил трубу рядом и подобрал увесистую книжку совсем без картинок. — Почему ты помог мне? — Да как-то само получилось, — отмахнулся Кид. — Забей. Если они к тебе ещё раз пристанут, скажи мне, я их отметелю как следует!.. Он не признался, что видел — кажется, может быть? — что глаза тихони Киры за секунду до появления незваной помощи полыхнули синим светом. Они подружились. Точнее, это Кид подружился с Кириллом, а последнему оставалось смириться с неизбежным и получать удовольствие. Родители восприняли появление в жизни сына яркого, эмоционального и рыжего довеска вполне положительно. Позвали в гости, накормили и попросили почаще вытаскивать Киру из дома, а то за своими книжками света белого не видит. Примерно так и сказали, ага, потому Кид ответственно подошёл к превращению домоседа-друга в приличного человека. Они вместе шатались по свалке, собирая мусор и строя из него кривых страшных роботов. Лазили на соседские деревья за сморщенными кислыми яблоками и удирали от злого хозяина яблок, по виду такого же кислого. Кид показал Кире свою коллекцию комиксов и новый велосипед: большой, красивый, двухколёсный. С Кирой было спокойно и легко, он понимал Кида с полуслова и всегда внимательно слушал, какую бы ересь тот ни нёс. Никому, кроме него, Кид рассказать не решился бы. Родители обязательно поведут к врачу, психологу, начнут волноваться и переживать, а Кид терпеть не мог, когда за него переживали и сюсюкались, словно он маленький и не может сам решить свои проблемы! Он пришёл, когда понял: ещё немного — и он сорвётся. Шарахнется от очередного чешуйчатого монстра прямо на улице, истошно заорёт и попытается убить его любым способом, неважно как. Хоть бы и в гавань столкнёт, надеясь, что страшилище не умеет плавать и захлебнётся. — Что случилось, Кид? — замерев на верхней ступеньке лестницы, спросил Кирилл. — На тебе лица нет. Из кухни выглянули родители Киры — Сэм и Лори — почуяв неладное. — Скажи, Кир… Я ведь больной, если вижу то, чего не видят другие? Спокойный, почти равнодушный тон не смог обмануть. Он насторожил, а ещё — взволновал. У Киры волосы на затылке встали дыбом от затягивающей черноты в глазах Кида, от бледного призрака его былого энтузиазма и веселья. Несколько дней они не виделись, разве могло за это время произойти что-то настолько ужасное? — О чём ты, Кид? — дрогнувшим голосом спросил Кира. — Я не понимаю. Иногда, совсем редко, у Кида уже бывали такие глаза. Чёрные и жуткие, к ним приклеивался взгляд и тянул в самую глубину, где не было ни света, ни воздуха; ничего живого там не было. В них не тонули, нет. Просто видели то, что пытались спрятать так глубоко, как могли. — Они повсюду, эти монстры, козлы, бобры, да тот жирдяй, что к тебе цеплялся, он на самом деле свинья, а не человек! Ты же знал, да? Знал?! — сорвался на крик Кид, сжав кулаки. Он никогда не повышал голос в доме лучшего и единственного друга. — И вы тоже знаете! Сэм нахмурился и неуверенно посмотрел на жену. — Кид, ты… — Я сумасшедший, — горько заключил Кид. — Мне мерещится эта чертовщина уже две недели. Не во сне — в реальности! Ты бы видел, какие они гадкие, эти… эти… крокозябры! Жена нашего соседа натуральный зомби, прям кожа слазит. Вы ведь мне не верите? Да кто бы поверил… Кирилл с трудом сглотнул: Кид выглядел так, словно пришёл попрощаться. Словно, выйдя отсюда, он уже никогда не вернётся — тот прежний неунывающий задира-Кид, способный бесстрашно бить мусором хулиганов, подкармливать бездомных хот-догами и забираться на крыши, чтобы лучше рассмотреть гавань и корабли. Кид стал для Киры ориентиром, маленькой звездой, которая когда-нибудь взорвётся и разрушит всё вокруг себя. Но пока она рядом и греет, Кира не позволит ей погаснуть. Он в два прыжка спустился с лестницы и взял Кида за руку. Сжал его тёплую сухую ладонь и внимательно посмотрел в глаза. Чёрные. — Я верю, Кид. — Чеканя слова, сказал Кира. — Ты не больной и не псих. Я совсем недавно научился, у меня плохо получается, но… Мам, пап, можно, я покажу ему? Лори смотрела на Кида со смесью страха и жалости и вопрос сына поняла не сразу. Сэм приобнял её за плечи, будто напоминая этим жестом, что Кид сделал для их сына, и отрывисто кивнул. — Да. Покажи. Кира начал меняться. Часть волос превратилась в перья, на щеках и лбу тоже появилась парочка, маленькие и тёмные. Глаза впали и увеличились, вспыхнув синим светом. Нос заострился, став похожим на клюв хищной птицы. Кид уже видел такое в дедовой-дядиной книге. Но одно дело книга и совсем другое — лучший друг, с которым они шутливо дрались на кровати, ели вместе и делились игрушками. Кид одними губами прошептал: — Вы… Тоже? Это взаправду? — Да, — кивнула Лори. — Можешь потрогать, если хочешь. Кира посмотрел на мать с осуждением, но послушно склонил голову. Пальцы Кида дрожали, когда он прикоснулся к гладким перьям в волосах друга, потрогал натянутую кожу и постучал по твёрдому клюву. Дрожь прошла сама: Кира почувствовал это сразу, ведь Кид и не подумал отталкивать его руку. — Значит, я не сошёл с ума? — ликующе спросил Кид, чернота его глаз словно отступила, и хотя Кира всё ещё видел собственную суть в отражении, это уже не так сильно пугало, как раньше. — Значит, всё в порядке? Все трое синхронно кивнули. — Ура!!! — завопил Кид и повис на шее Киры, едва не повалив того на пол. — А я-то думал… Не, я не испугался, ты ж красивый, не то что тот хряк или козёл, козла я в очереди в магазине видел, ты такой гладкий и блин, как это… А! На птицу похож. Типа орёл, да? Гордая птица? — Рауб-кондор, — со смущённой улыбкой поправил Кира, убрал перья и клюв, только глаза внимательно следили за возбуждённым Кидом. Синие, нечеловеческие глаза. — Так мы называемся. А ты не знал, что ты Гримм? — Кто я? — удивился Кид, отступив на шаг. — Причём тут сказки? — О, позвольте, теперь наша очередь, — напомнил о себе Сэм, сверкнув такими же, как у сына, синими глазами. — Мы не ожидали, что так случится, но теперь уже ничего не поделаешь. Пойдёмте пить чай, парни, — Сэм подмигнул обоим, чтобы скрыть нервозность. Гримм! В Балтиморе! Такого не было уже двести с лишним лет. — Нужно о многом поговорить, вам не кажется? Кид сильнее сжал руку Киры. О да. Разговор точно будет долгим.***
— Может, этот? — на непонятном языке один из предков Кида рассказывал про быка-буйноголова, утверждая, что это сильное и опасное создание и мухи не обидит. Мирный он, ха-ха четыре раза. С такими рогами только и делать, что сидеть дома и цветочки выращивать. — У него копыта есть? — Не подходит, — уверенно отверг восьмой вариант за два часа Кира. Они перечитали почти все книги из дедо-дяниного сундука, которые Кид давно перенёс в дом друга. — Они правда мирные, хотя и легко внушаемые. И ты видел на теле колотые раны? Нет? Вот и молчи. Скушай кекс. — Кира-а-а, — попытка воззвать к здравому смыслу провалилась: кекс пришлось съесть, а потом ещё и запить вишнёвым компотом. После того, как Бонни бросила Кида, у Киры проснулось навязчивое желание откормить лучшего друга до идеальной формы — шара. — Я не мофу фтольфо ефть! — Можешь. У тебя быстрый метаболизм, опасная работа и куча нервотрёпки. Энергия должна откуда-то браться, верно? — Признай, что тебе просто некому скармливать свои кулинарные шедевры, — закатил глаза Кид и усмехнулся, вспомнив первые неуверенные шаги друга в этой области. — Хоть Бонни тебя терпеть не могла, а еду твою уплетала как не в себя. Тарелку пирожков с мясом умяла за десять минут! Кира поморщился. — Она вендиго, чего ты удивляешься?.. Не мне судить о твоих предпочтениях и личной жизни, но девушку ты выбрал себе очень неудачно. Внешность у неё приятная, а вот истинная сущность отвратительная. К тому же, вендиго каннибалы и не любят Гриммов. — Мы были вместе всего два месяца, о чём речь вообще! Она была горячей штучкой в постели, — мечтательно улыбнулся Кид, вспоминая фигуру своей бывшей, особенно пышную грудь. — И даже когда схлынивала? — Мы трахались по-собачьи. — Ничего не хочу знать об этом, Кид, — Кирилл взял последнюю книгу и раскрыл посередине. — И даже то, какими путями твой мозг привёл тебя к сексу. — Ну правда ведь! Ты был к ней предвзят. Не стоило ей угрожать, — недовольно ворча подлез под руку и уставился на когда-то пугавшие картинки. — И кидать об стену тоже. Поругались мы, с кем не бывает… Она даже не начала меня есть, только примеривалась! — Вот именно. — У меня всё было под контролем. — Я видел, — ехидно парировал Кира и подсунул Киду пряник с изюмом. — Ты убегал от разъярённой фурии по собственной кухне, решив поиграть в благородного рыцаря. Хорошо, что она просто уехала из города, а не науськала на тебя всех своих знакомых. — Ей есть чем гордиться — у неё два месяца был офигенный секс с Гриммом! Киллер — прозвище это ему не нравилось, но прицепилось намертво — поблагодарил всех известных ему богов за ниспосланный звонок мобильного. Впрочем, благодарить явно надо было дьявола, потому что язвительный голос Трафальгара мигом уничтожил игривое настроение Кида и вернул его на грешную землю. — Следы зубов лошадиные, — хмуро отчитался он, послав Трафальгара так естественно, словно делал это каждое утро после зарядки. — Вскрытие не показало ничего конкретного, но… — Что? — Нет следов сопротивления. Совсем. Либо это лошадь-мутант, которую девчонка знала и потому не испугалась, либо кто-то знакомый. Нужно подобраться очень близко, чтобы одним укусом разорвать жертве горло. Кид задумчиво подбросил в руке мобильник — вверх-вниз, вверх-вниз — и вздрогнул, когда тот снова завибрировал входящим вызовом. Зоро был краток, лаконичен и серьёзен. — Вместо конюшни я нашёл новые следы, — сказал он. — Они ведут к пляжу. Сейчас не сезон, но летом там оживлённо. Есть команда береговой охраны, они набирают добровольцев в основном из студентов. Погибшая есть в списках. Вместе с ещё несколькими парнями из тех, про кого говорила подруга жертвы. — Апу так быстро всё сделал? — только и спросил Кид, пытаясь уложить в голове новую информацию, лошадей и тот удивительный факт, что Зоро добрался до берега, а не отправился пешком к Иерусалиму. — Круто. Перешли мне адреса и фамилии. Я проверю. Молчание в трубке насторожило. Кира спокойно листал последнюю книгу, делая вид, будто совершенно не заинтересован в разговоре. — Ну что? — Не рискуй зря задницей, Кид, — хмуро обронил Зоро. — Детка, если ты запал на мою задницу, то все вопросы к шефу — у вас с ним конкуренция, — весело парировал Кид и натянуто рассмеялся. Интуиции Зоро он всё-таки доверял. — Ладно, если что, я позвоню. — Ну-ну, — недоверчиво проворчали в ответ и сбросили вызов. Спустя минуту сообщением пришли три фамилии и адреса — уже что-то. Факты пока не складывались в единую понятную картину, но Кид не сомневался, что обязательно дожмёт их и выдаст гениальную идею. Девушка подпустила убийцу достаточно близко — значит, знала его. Убийство произошло у воды, в воде же тело и нашли. Ночью была гроза, а следы копыт вели к берегу, где стоял домик береговой охраны и смотровая вышка. Запихивая ноги в ботинки, Кид старательно штурмовал своё подсознание, крутил информацию под разными углами, вспоминал выражения лиц и слова родственников, друзей жертвы. Кто-то из них точно соврал. Оставалось выяснить, кто именно. Вдруг загадочной лошади будет мало одного трупа? — Кир, — рисунок карлика с выпученными глазами и длинными ногтями не тянул на «изображение года». Кира пялился на него как на своего личного врага, при этом катая по столу ручку — верный признак беспокойства. — Да ладно тебе. Я быстро смотаюсь, проверю парней и вернусь. Ты почитай тут сам, а? Расскажешь мне потом, что это за дрянь такая. Кира по-птичьи передёрнул плечом и чуть повернул голову, чтобы стала видна острая скула и отливающий синим хрусталик глаза. — Иди уже, — устало сказал он. — Не сомневаюсь, что у тебя будут проблемы. Просто тащи свою задницу на улицу, Кид. Я привык, что ты… «Не бережёшь себя». — Ага, — на пороге Кид обернулся и широко улыбнулся. — Не волнуйся, мам, я вернусь домой к ужину.***
У людей есть одна мерзкая привычка, от которой очень трудно избавиться — они любят врать. Не то чтобы Кид рассчитывал на откровенность подростков, которым только дай волю, сразу начнут выпячивать своё бесценное мнение, но хотелось всё-таки конкретики, а не жалобного блеяния. Первые два парня из добровольцев береговой охраны были накачанными мускулистыми идиотами, что легко определялось при первом же взгляде на их узкие лбы, широченные плечи и тупые, с поволокой, глаза. Да самое большое, что они могли сделать — украсть порно-журнал в магазине и дрочить на фотки красоток под одеялом, пока мамаши не палили стоны и свет фонарика. Ни о каких преступных сговорах и речи быть не могло. Кид пририсовал карикатурному человечку в блокноте виселицу на шее — мелочь хотела, чтобы он записывал их показания, ха! — и со слабой надеждой уточнил: — С вами был ещё третий… Митчел Прайс, верно? Он может что-то знать, как думаете? О, как хотелось послать их к чёрту и уйти, хлопнув дверью от досады за зря потраченное время, но нужно было высидеть до конца. Наказание за то, что оставил Киру наедине с пивом и гриммовской книгой существ. — Он… — два друга-идиота переглянулись. Повезло застать их обоих дома, испоганив милый дружеский ужин. Кид собой гордился. — Мы его почти не знаем. Он приехал откуда-то с севера, говорил с акцентом. Девчонок клеил, иностранец типа. Сара по нему сохла, а он в Марту втюрился. Ну, натурально так. — Ну, не гомик он точно, — поддакнул второй пацан. Кид хотел было спросить, что этот сопляк имеет против сексуальных меньшинств, но вовремя прикусил язык. — О! Точняк. Он вчера позже пришёл, помнишь? — второй пихнул первого локтем в бок. Первый изобразил на лице работу мысли. — Ага. Ещё сказал, что встретил Марту по пути и та просила передать, что не придёт. А потом свалил. — Она об этом мне ничего не говорила, — нахмурился Кид, вспоминая разговор с подругой Марты. — Ваш дружок дома? Я еду к нему. У первого пацана отвисла челюсть, как у бульдога перед миской с едой, а второй сказал глубокомысленное: «Гы». — Не будет его дома. Он сегодня в фейсбуке написал, что на свиданку пойдёт. Прокинул нас с футболом, мудак. Положив огромный и толстый на чужое мнение и престиж полиции заодно, Кид вылетел из чужого дома, уже зная, куда пошёл на свидание Митчел. И с кем. Бег с препятствиями всегда давался Киду хорошо, но в эту ночь он поставил свой личный рекорд: за десять минут оставил позади почти три квартала. Вывернул на пристань, когда Митчел уже схлынул — крупные квадратные зубы с двумя выступающими клыками сомкнулись на плече Сары. То ли девчонка заподозрила неладное и дёрнулась в сторону, то ли не так сильно сохла по Митчелу, как он того ожидал, но до горла дотянуться он не успел. — Беги, дура! — заорал Кид, не сбавляя скорости. Вместе с этим криком кончился и воздух, так что Кид налетел на существо со всей дури и повалил на землю без единого звука. Раздался топот. Ну хоть кто-то его слушается! Существо оказалось чертовски сильным и быстрым. Оно врезало Киду по скуле, пнуло в живот и откатилось в сторону, сразу вскочив на все четыре… Наверное, всё-таки ноги. Вместо рук и ступней были загнутые вовнутрь копыта. Лицо Митчела вытянулось и потемнело. Глаза горели тупым злобным огнём, с длинных острых клыков капала кровь, а изо рта вырывался пар. — Гримм! — сказал Митчел. — Охуеть, а я и не знал, — огрызнулся Кид. Он разглядывал существо и не мог вспомнить кого-то похожего в книгах. Что с ним делать? Как убить? Эти вопросы для Гримма первостепенны, а не опрос свидетелей, но Кид никогда не вписывался в шаблоны. Если коп, то с тёмным прошлым, если Гримм — то это не лечится. Схлынивать обратно в человека Митчел не спешил, начал движение по кругу и внимательно следил за Кидом, ожидая нападения. Наверное, стоило зачитать убийце его права и напомнить про обязанности, но лёгкие были немного заняты, так что конструктивного диалога не получилось. — Она меня отшила, — вдруг с обидой сказал Митчел. — Ты помешал мне её убить! — Прости, чувак, — пожал плечами Кид, незаметно доставая из кобуры пистолет. — Не моя вина, что ты девку закадрить не можешь. А ещё с местными плейбоями конкурировал. Ты даже одного их бицепса не стоишь. Хоть мозгов у тебя, конечно, побольше будет. Лицо Митчела вытянулось от удивления — и тут же исказилось в гримасе боли. Кид выстрелил три раза, попал дважды: в ногу и живот. Взвыв, Митчел ударил со всей силы руками-копытами по земле, оставив глубокие вмятины, и… разлетелся брызгами горячей воды. Вода быстро испарилась, на причале осталась лежать гильза от третьей пули, что ушла в молоко. Почесав в затылке, Кид сочно выматерился и достал отчаянно вибрироваший телефон. За время короткой схватки с горе-любовником Кира прислал ему шесть сообщений примерно такого содержания: где тебя черти носят ты мудак возвращайся ты жив вообще? — Жив я, — вздохнул Кид, чувствуя, как наливается синяк на скуле и ноют рёбра. Хорошо его Митчел приложил копытом, может, даже сломал что. От этой мысли стало противно — больничная еда и рядом не валялась со стряпнёй Киры.***
Кид с ужасом уставился на Хоукинса: стоило наивно предположить, что шеф уже не сможет его ничем удивить, как тот выкидывал новый номер хлеще другого. Разбор полётов в кабинете и медленное препарирование взглядами были привычны и по-своему приятны — мазохист, сказал бы Ло, — но на этот раз Хоукинс придумал кое-то более эффективное. Он заявился в палату к Киду, сел на стул и предложил написать за него, Кида, отчёт. — У меня трещина в ребре, а не в мозгах, — осторожно напомнил Кид, бурля от праведного гнева. — И писать я умею, спасибо, в школе научили. — Ладно, — неожиданно согласился Хоукинс. — Тогда после выписки будешь разбирать все дела, накопившиеся за неделю. Апу передавал тебе пламенный привет. — Пошёл он к чёрту! На губах Базиля зазмеилась тонкая бледная усмешка. — Признаюсь, не ожидал, что в Балтиморе появится Келпи. Праведный гнев сменился любопытством: после потока сознания в сообщениях Кира залёг на дно, не собираясь объяснять неучу-Гримму, с кем он сражался и почему это существо вдруг решило утечь водой сквозь пальцы в прямом смысле. Обиду Киры понять можно, но Кид-то страдал! Причём совершенно незаслуженно. — Это Англия? — наугад ткнул он. — Из лошадей я видел только Нукелави, но они умнее были. Этот какой-то мелкий, а гонору-то… На двух меня хватит! — Ты себя недооцениваешь, — невозмутимо сказал Базиль. — Будь ты менее самонадеянным и бесстрашным, то не дожил бы до сегодняшнего дня. И ты почти угадал. Келпи родом из Шотландии. Я не буду читать тебе лекцию, но знай: тебе повезло, что это был подросток. Взрослые Келпи способны убить трёх Гриммов, не напрягаясь. — Надеюсь, они вымерли? — должна же быть хотя бы одна хорошая новость! Хоукинс никогда не делал ничего без выгоды для себя или хитро закрученного плана. В планировании он вообще был мастак, идиоты пост начальника полиции не занимают. — С продолжением рода у них обычно не складывается, — скорбным голосом ответил Хоукинс. — Я заметил. Неудачники. Поверх одеяла лег тонкий браслет, сплетённый, казалось, из сотен разноцветных нитей. Выделялись светлые, почти белые — их было больше всего, и напоминали они… — Снова твоё колдовство? — скривился Кид. — Ах да, простите, сэр, — он закатил глаза, заметив судорогу, исказившую лицо Хоукинса. Сквозь бледную кожу проступили перекрученные мышцы, правый глаз ввалился. — И что мне с этим делать? — Я ещё не закончил, — быстрым и точным движением Базиль вырвал у Кида несколько волос, тот даже «блядь» сказать не успел. Под мрачным взглядом он вплёл волоски в браслет и надел его на руку Киду. Браслет свободно скользил по запястью, но не сваливался даже если резко взмахнуть рукой. Кид подозревал, что не отдерёт колдовскую штуковину никакими плоскогубцами. — Мне надо знать, как это работает? — с подозрением уточнил он. — Нет, — загадочно улыбнулся Хоукинс, взял свой светло-серый плащ с изголовья кровати и направился к выходу. — Зато мне очень хочется знать, где рискует жизнью и головой мой Гримм. Капитан Балтиморского отделения полиции и по совместительству потомственный колдун ушёл, а Кид принялся строчить эсэмэски Кире с просьбами приехать, потому что разобраться хоть с десятком голодных Бонни он мог без проблем, а вот со всем остальным — не очень. В каждой сказке у главного героя есть друг, который всегда поможет советом, поддержит и накормит досыта. А Кид чем хуже?