Часть 1
5 апреля 2016 г. в 15:07
Темнота окутывает мягким тёплым пеплом, оседает на ресницах и уговаривает послушаться, закрыть глаза и отпустить последние тревоги и воспоминания. Отпустить последние ниточки к самому себе, цепляющиеся за крылья залетевших в это место без времени и света светлых бабочек Рукх. Глупышки всё равно прилетают одна за одной, щекочут щёки и кончик носа, порой тычутся в ладони. А потом — опадают пеплом. Здесь им не место.
Присутствие Давида окутывает новой петлёй усталости, но Синбад ей даже рад. С Давидом она другая, не пропитанная сквозящим одиночеством. Манящая, как пальцы Давида — хочется подставить щёку под их прикосновения и позволить им запутаться в волосах.
Когда-то он думал, в этой клетке безграничной власти ему придётся больше страдать. Но у Давида оказались слишком нежные пальцы и спокойный голос. Но от этого голоса больно — он раскалёнными щипцами вытаскивает ответы на забытые вопросы.
— Я думал, ты сдашься очень быстро, — мелодичные слова обжигают уши и въедаются в мозг.
Я думал, ты отпустишь свои слабости. Я думал, ты готов на всё. Я думал, что ты не захочешь врываться в свой мир, смотреть на него своими же глазами и пытаться поймать исчезающую веру. Я думал, ты уже разучился улыбаться и жаждать даже тени дыхания своего советника на своей коже.
— Я думал, я готов пожертвовать всем, — шелестом отдаётся собственный шёпот, и крошечная Рукх отчаянно мельтешит перед глазами.
— Тебе надо перестать цепляться за людей, даже если ты решил пожертвовать всем ради них. Они же почти сразу об этом забудут.
У Давида тёплые осторожные пальцы. Они немного подрагивают, когда он говорит о людях.
У Давида точно такая же слабость. Была когда-то давно, но оставила отвратительные следы белёсых ожогов навечно.
— Но я сам человек, — тихо смеётся Синбад, ловя его пальцы своими, кажущимися такими контрастно холодными.
— Ты обладаешь слишком огромной силой, чтобы оставаться лишь человеком, мой мальчик. Избранным не пристало быть всего лишь людьми. Ты и сам это знаешь. Думаешь, в тебе осталось что-то людское?
— Тоска. Я скучаю.
— Этого уже недостаточно, чтобы вернуться.
Синбад немного поворачивает голову, ведёт носом по тёплой ладони. Может, и правда недостаточно? И правда не нужно? Помнить, как необыкновенно ощущение единения со своими джиннами, которые теперь словно рвут когтями что-то внутри души. Душу внутри души.
Помнить вкус любимого вина и запах моря. Помнить последнюю улыбку матери и россыпь веснушек Джафара.
Ещё одна солнечная бабочка Рукх осыпается полупрозрачным пеплом. У Давида холодные ладони, и Синбад обхватывает их своими и греет дыханием.
Совсем как человек. Пальцы Давида так по-человечески дрожат в контраст его дыханию.