Прощение.

      Мне всегда было интересно, что думают люди, когда выбирают себе книгу, блуждая вдоль длинных стеллажей. По каким критериям они оценивают свой выбор? Жанр. Автор. Настроение. А пробуют ли они найти Её интуитивно? Провести кончиками пальцев по корешкам и почувствовать, что именно Она нужна в данный момент. И неважно, что за автор у этой книги, что жанр, что за стиль… Когда я высказалась на этот счет своему мужу, Эндрю, он лишь мягко усмехнулся и взмахнул рукой.  "— Только у тебя могли возникнуть такие мысли, Лил.  — Ну вот, — поспешила возразить я, — посуди сам. Ты ведь художник. Когда мы выбираем картину в галерее, ты очень долго рассматриваешь её, часто щуришься и…  — И потом, — перебил меня Эндрю, — я делаю замечание по поводу холста, красок или угля. Интересуюсь в каком году она была создана, в какой период жизни художник нарисовал картину, взвешиваю настроение, которое она несёт в себе и какое оказывает на меня. И, если она соответствует всем критериям то, да. Мы её берём." Даже художники, странные личности, придерживаются каких-то рамок. Нет, я не говорю, что у меня нет ограничений. Есть. Как и у всех людей, имеющих хорошее воспитание и прекрасное образование. И всё же, я четко замечаю, как отличаюсь от остальных. Вытащив коробку с новыми книгами из подсобки, я поставила её на кофейный столик. Так уж вышло, что к тридцати двум годам, я создала маленькую книжную империю. А точнее, сеть книжных магазинов по Бристолю. Вот так хобби, коллекционировать книги, превратилось в мой собственный бизнес. В магазине сейчас было тихо. Разумеется, ведь только восемь утра. Люблю это время. Время, когда город только начинает кипеть. Лара, моя помощница, должна была подойти к девяти. По всем расчетам, я могла бы сидеть дома и выращивать розы. Но роль домохозяйки меня никогда не привлекала. Моя мать считает это недугом, от которого меня могут вылечить только дети. Я с легкой и безмятежной улыбкой отвечаю, что хочу ещё пожить для себя. Пожить для себя. Все ведутся на этот шаблонный ответ современных людей. Мне тридцать два года. И я всё ещё хочу пожить для себя? Нет. Не хочу. Но я никогда не смогу жить для своих детей. Никогда. Потому что у меня не может их быть. Пятнадцать лет назад я собственноручно подписала себе приговор. Я знала на что иду. И я знала, чем это может закончиться… Тряхнув головой, я зябко повела плечами. Нельзя трогать прошлое. Оно как монстр, питающий твоими воспоминаниями и сожалениями. Я больше не дам загнать себя в яму. Я слишком много сил приложила к тому, чтобы выбраться оттуда. Телефонный звонок вывел меня из легкого оцепенения. Я потянулась за мобильником в карман джинсовой ветровки и, включив » принять вызов », поднесла трубку к уху. — Привет, — раздался хриплый голос Эндрю. Я улыбнулась, когда поняла, что он только- только проснулся и, обнаружив, что меня нет рядом, сразу же набрал номер. — Доброе утро, — улыбнувшись ещё шире, ответила я. В трубке раздался шум и какое-то шорканье. — Какое, к черту, доброе? — проворчал муж, — Сегодня воскресенье. С какого рожна ты на работе? Я глубоко вздохнула, теребя металлический язычок молнии на ветровке. — Пришла новая партия книг. Нужно распределить их по стеллажам, — сказала я, отдирая скотч с коробки. Недовольное хныканье Эндрю заставило меня засмеяться. — Лили, ты- беспощадна! — заявил муж, — Я надеялся на великолепный воскресный утренний секс со своей женой. Видела бы ты меня. Моё состояние сейчас можно описать так: " изголодавшийся ". Я серьёзно. Я засмеялась в голос. — Смешно ей, — проворчал Эндрю. — Ну не злись, — сдерживаясь изо всех сил ответила я, — Я постараюсь вернуться с работы поскорее и возместить тебе утреннюю потерю. — Ммм…каким образом? — Нуу…- я закусила нижнюю губу, — Я могла бы приготовить тебе наивкуснейший обед. Затем…набрала бы ванну, где мы бы нежились с тобой, ласкались и тогда… — Остановись, — сказал Эндрю, — или я начну без тебя. — Лаадно. Увидимся через пару часов. И… О! — в притворном ужасе воскликнула я, — Держись подальше от Макса! — Очень смешно. — поддразнил Эндрю и отключился. Улыбаясь, я сунула мобильник в карман и стала раскладывать книги по полкам. Лара, как и должна была, пришла к девяти. Эта жизнерадостная, энергичная девушка, всегда поднимала во мне боевой дух. Лара выглядела весьма специфично. Ярко- голубые волосы, белый лак на ногтях, куча пирсингов, яркий макияж, странная одежда и многозначительные татуировки. Каждая значит для неё определенный и важный период жизни. Как-то она рассказывала мне о некоторых… » — Вот эта, — показала она на предплечье маленького ангелочка, — символизирует мой первый раз. — Серьёзно? — поразилась я, — Ангел? — Не то, чтобы мой первый парень был ангелом. Просто…это символ невинности. Которой я лишилась…кажется в четырнадцать. — Бог мой! — воскликнула я, пряча улыбку. — Не сказала бы, — Лара вскинула брови, — ну, а вот эта, — она дотронулась до бабочки на запястье, — эта ассоциируется с моей матерью. Она умерла много лет назад. Её звали Баттерфляй. » На самом деле это было очень интересно и безумно смело. Решилась бы я на тату? Хмм…никогда не задумывалась. — Доброе утро, босс! — поприветствовала меня Лара с очаровательной улыбкой. — Доброе, — протянула я, — ты как всегда в прекрасном настроении. — А как иначе? — подмигнула она, перекидывая свой рюкзак с разноцветными брелками, через столик, — А как ваши дела? — Неплохо…для воскресенья, — ответила я. — Вам не обязательно было приходить сегодня, — покачала головой Лара, — Я бы в два счета со всем справилась сама. — Новая партия, — я широко улыбнулась и помахала ей очередным романом Гийома Мюссе. — О, это прекрасно! — не без энтузиазма воскликнула Лара. По этой девушке никогда нельзя было сказать, что она держала в руках книгу. Но поверьте- держала. И не одну. — Тогда, — задумчиво произнесла я, оглядывая стеллажи, — я сегодня не задержусь. — И не нужно! — поддержала Лара. — Выходной ведь. Но всё же я помогла рассортировать книги. Мне это занятие приносило неимоверное удовольствие, поэтому я ни капли не пожалела, что приехала с утра. — Хорошо вам отдохнуть, — сказала Лара, когда я повесила на плечо сумку и направилась к выходу. — Спасибо. — ответила я. — И тебе. Повернув ручку входной двери, я потянула её на себя. Но стоило мне сделать лишь шаг, как Лара издала громкий растерянный возглас. — Господи, я совсем забыла! — Что такое? — испуганно спросила я. — Вам на днях пришло письмо. Я подумала, что оно от одного из директоров детских домов, куда вы отправляли несколько книг. Что-то вроде благодарственного ответа. В тот день было много покупателей и я положила его в подсобку и забыла напрочь! Лара так быстро тараторила, что я едва успевала за её словами. А потом она побежала в подсобку и вынесла желтоватый плотный конверт. Я взяла его в руки, пытаясь сообразить от кого оно могло придти. Но на нём был лишь адрес магазина и моё имя. — Скорее всего, ты права, — сказала я Ларе, — возможно от одного из директоров. Я прочту его позже. Положив конверт в сумку, я вышла из магазина. Дорога домой заняла не более получаса. Погода была неважной. Сырость и сильный туман. Я сбавила скорость и включила радио. Играла красивая песня Ланы дел Рей " Летняя грусть ". Сегодня было двадцатое ноября. Через месяц рождественские праздники. Отличные и теплые вечера в кругу семьи. Эта мысль вызвала улыбку на моём лице. Скинув верхнюю одежду, я в приподнятом настроении зашагала в мастерскую мужа. Оттуда доносилась тяжелая музыка, которая всегда вдохновляла Эндрю на создание прекрасных шедевров. Он был настоящим талантом. И это знали все. Это знала я. Прикрутив громкость на планшете, я громко сказала: — Мой гений найдет для меня минутку? Эндрю обернулся и его лицо озарила счастливая улыбка. — Для вас- всегда, мэм. Я поморщила нос, а муж расхохотался. — Новый заказ? — поинтересовалась я, подходя к Эндрю сзади, и обвивая его талию руками. — Что-то вроде того, — он повернул голову и поцеловал меня в макушку. — Я пока ничего не понимаю. — ответила я, внимательно рассматривая набросок. — Честно говоря, я тоже. Понятие придёт позже. — Хм, — ласково ухмыльнулась я. — Так, — произнес Эндрю, отложив карандаш, которым делал эскиз, — что по поводу возмещения морального ущерба? Повернувшись ко мне, он прижал меня к себе вплотную одной рукой, а второй, властно зарылся в мои волосы. — Я не отказываюсь от своих слов, — прошептала я, глядя мужу в глаза. — Я об это знаю. — так же тихо ответил он, прижимаясь своими губами к моим. Наш нежный поцелуй прервал настойчивый телефонный звонок. — Черт, — ругнулся Эндрю, посмотрев на светящийся экран своего мобильника, — Это Марк. Я должен ответить. — Конечно, — кивнула я, отстраняясь. Пока Эндрю разговаривал по телефону, я уселась на стул и закинула ногу на ногу. В этот момент в мастерскую забежал Макс, наш пес, лабрадор. Это было большое, но очень нежное и ласковое животное. — Макс! — тихо позвала его я, похлопав по своим коленям, призывая семейного любимчика к себе, — Иди сюда, мой хороший. Макс немедленно подбежал ко мне, положив передние лапы мне на колени. Мягко трепая его за ухом, я то и дело бросала беспокойный взгляд на мужа. Его разговор явно был не из приятных. — Что случилось? — спросила я, когда он выключил телефон. — Возникли кое- какие проблемы в галерее. Они… не хотят продлевать аренду, — сказав это, Эндрю совсем поник. — Как? Но… почему? На самом деле я знала почему. В последние месяцы у мужа были явные проблемы с вдохновением. Его ничего не приводило в трепет и вечно присущий ему восторг. Словно стимул его куда-то испарился. И это начинало вгонять его в депрессию. — Мои картины перестали пользоваться спросом и в последнее время едва хватало сводить концы с концами. — Но почему ты мне не сказал? — возмутилась я, — У нас ведь есть деньги! Он раздраженно покачал головой. — Это твои деньги. Деньги, которые приносит твой магазин. — Что за чушь, Эндрю?! — я вскочила со стула, — Мы ведь семья. А значит и бюджет у нас общий! — Ты не понимаешь… — Да, я не понимаю. Поясни мне. Но Эндрю помрачнел и будто бы закрылся от меня. — Мне нужно съездить к арендаторам. Постараюсь уговорить их дать мне еще несколько недель, — сказал он, и вышел из мастерской. Я осталась стоять на месте и растерянно хлопать ресницами. Мне хотелось задохнуться от возмущения и потребовать объяснений. Но…я слишком уважала личное пространство мужа, чтобы устраивать ему истерики. Я верю, что в случае серьезных проблем, он обратился бы ко мне за помощью. Тяжело вздохнув, я проводила его до дверей и крепко поцеловала в щеку. — Возвращайся скорее. Вот так и накрылся безмятежный воскресный день. Взяв сумку, я плюхнулась на диван. Доставая ежедневник, я вспомнила про письмо, которое Лара отдала мне. Распечатав конверт, я нахмурилась, потому что в нём, помимо письма были еще какие-то бумаги, пластиковые карточки и фотография. Я приблизила фотографию к лицу и нахмурилась ещё сильнее. На фотографии был изображен мальчик лет восьми. Темно рыжие волосы, выразительные голубые глаза и… Я дважды сморгнула. Маленькая родинка над левым уголком глаза. Мне становилось всё труднее и труднее дышать. Я никогда не видела прежде этого ребенка. Но черты лица были прекрасно знакомы. Догадка кислотой прожигала мой разум. Мои руки задрожали, когда я перевернула фотографию обратной стороной. — Этого не может быть… — со слезами на глазах прошептала я, чувствуя, как обида, ярость, боль и отчаяние снова возвращаются ко мне, поднимаясь из потаённых глубин моего сознания. Моего прошлого. На обратной стороне фотографии было написано имя мальчика: "Оливер Трейт" Трейт…