***
„Так вы сохраняли ему жизнь, чтобы он мог погибнуть в нужный момент?“ — вы с ужасом смотрели на него, осознавая всю безысходность ситуации. „Вас это шокирует, Северус? Сколько людей, мужчин и женщин, погибло на ваших глазах?“ — холод голоса старого мага поражал. Как можно столько лет обманываться в человеке, не видеть очевидного и не понимать сути его поступков? „В последнее время — только те, кого я не мог спасти. Вы меня использовали!“ — гордый поворот головы, вызов во взгляде и зло поджатые губы. В этот момент вы были прекрасны: красотой своей силы, несломленной воли и духа. „То есть?“ — удивление почти искреннее, но в том-то и дело, что почти… „Я шпионил ради вас, лгал ради вас, подвергал себя смертельной опасности ради вас. И думал, что делаю всё это для того, чтобы сохранить жизнь сыну Лили. А теперь вы говорите мне, что растили его как свинью на убой…“ — не очень-то приятно слышать подобное о себе, но как же вы правильно описали ситуацию. „Это прям-таки трогательно, Северус, — с явной издевкой сказал Дамблдор. — Уж не привязались ли вы, в конце концов, к мальчику?“ — мне и самому стало до жути интересно, я весь подобрался, словно от ваших слов зависела моя жизнь, хотя так оно и было, только тогда я этого еще не осознавал. „К мальчику? — выкрикнул вы, — Экспекто патронум!“ Из кончика вашей палочки вырвалась серебряная лань, спрыгнула на пол, одним прыжком пересекла кабинет, обдала меня мерцающим сиянием и вылетела в раскрытое окно. Дамблдор смотрел ей вслед. Когда серебряное свечение погасло, он обернулся к вам, а в ваших глазах сверкали злые слёзы. „Лили… Через столько лет?“ — теперь директор был действительно удивлен — не так уж он вам и доверял, как пытался показать. „Всегда“ — ответили вы.***
От смысла сказанного, как и от вашего голоса, я застыл, словно заклятием пораженный. Я не мог отвести взгляда от ваших глаз… Смотрел — и не видел вечно мрачного и злого хозяина подземелий старого замка. Передо мной предстал глубоко несчастный, по сути своей верный и жертвенный человек, единственный человек, который действительно стремился спасти меня, стремился искупить свой грех, хотя еще вопрос, кто и в чем виновен. Во всем вашем облике просматривалась бесконечная усталость и обреченность, сколько боли было во взгляде. А директор просто стоял рядом и будто бы удивлялся всему, что услышал. А как же всепобеждающая любовь, всепрощение и понимание, почему он так жесток к своему мальчику, которого, без зазрения совести, каждый день отправлял на свидание со смертью, обещая ему то, чему не суждено было сбыться. А чего стоила гибель моих родителей, которую он объяснил ошибкой. Не тому доверились! Вот именно — мы все доверились Дамблдору… Мне сложно поверить, что светлейший не смог найти способ для спасения парочки магов. А пророчество? Настолько ли оно истинно, как о том вещал светлый маг? После того, что я тогда услышал, уж больно сложно поверить в невиновность старого и умудренного опытом интригана. Мне не хватало воздуха, казалось, сердце набатом билось о ребра, а я только и мог, что смотреть и смотреть в мерцающую темень ваших глаз, в которых блестели не пролитые слезы измученного и иссушенного горем человека. Весь мой мир сузился до этих темных тоннелей, которые вытягивали из меня душу, тревожили мои помыслы и не давали потеряться в безнадежности. Все это время я был не один и даже не зная того, но в тот миг, вы спасли меня еще раз… Ваш растерянный взгляд, которым вы обвели неспокойный кабинет, ваша злость на директора, которая была практически осязаема, ваш гнев, что шевелил смоляные локоны, и упрямо сжатые губы, говорящие о том, что вы еще не готовы сдаться… И не смотря на всю дикость и ужас ситуации, не смотря на мокрые дорожки слез на моих щеках, я почувствовал, как мои губы растягиваются в улыбке. На свете есть еще человек, которому не все равно, который ради меня готов на многое. Возможно, не ради меня, а моей мамы, но сейчас не это важно, важно — что он готов умереть за меня… С того злополучного вечера все изменилось. Вернее, все осталось как прежде, но изменился я и мое мироощущение. Вы знаете, я так долго размышлял над сложившейся ситуацией, так много всего переосмыслил и все мои выводы были довольно-таки неутешительны. Все представления о справедливости, верности и дружбе претерпели очень кардинальные изменения. Я и не заметил, как сам начал меняться. Из искреннего, верящего, безбашенного гриффиндорца я превратился в озлобленного волчонка, который не доверял никому и тому были веские причины. С тех пор моя жизнь стала похожа на гонку, я старался обогнать время и успеть, успеть отыскать способ спасения. Мне чертовски хотелось жить, но еще больше мне хотелось освободить вас. Глупо, наверно, но для меня это стало смыслом всего… Вы даже не представляете, как угнетает — все время чувствовать ответственность за всех и каждого, а возможно, вы единственный, кто может меня понять. У директора все вышло! Он воспитал идеального героя, готового повесить на себя всех собак и из чувства вины кинуться на амбразуры, но он не учел одного, а именно — моего отношения к вам. Да и откуда он мог знать, ведь и для меня это было откровением… До того злополучного разговора я и сам не отдавал себе отчета в том, что чувствую по отношению к вам. Но после… Представляете мое удивление, а если честно — шок, когда я осознал, что вы дороги мне, что вы единственный, ради кого я готов пойти до конца и постараться спасти эту магическую клоаку? И, вместо того, чтобы смиренно взойти на голгофу, я с остервенением ринулся на поиски решения. Вся моя жизнь была разыграна как по нотам, идеальное оружие не должно иметь ни своих стремлений, ни желаний. Мне все преподносили на блюдечке с золотой каемочкой. Герою необходимы друзья? Пожалуйста, но они должны быть правильными. Необходимы испытания, для осознания своей значимости и исключительности? Получи и распишись. А желаешь врага, самого сильного, самого темного, самого неубиваемого? Не хочешь? Как так, малыш, ты же — ГЕРОЙ… И я поверил в свою уникальность, в свой долг перед отечеством и был горд, дружил, бросался, как в омут с головой, во все злоключения, и искренне верил всем словам моего доброго наставника. „Любовь — спасет мир…“ — без конца твердил он, и знаете, Дамблдор оказался прав. Вы живы (о противном я и подумать не могу), а значит она действительно всесильна. Ведь именно моя любовь к вам и толкнула меня на мое самое безрассудное и, скорее всего, последнее приключение. Да! Вас не подводят глаза и это не злая шутка! Я ЛЮБЛЮ ВАС, СЕВЕРУС СНЕЙП! Дико, правда? Но я полюбил и был счастлив, какой-то странной, необъяснимой, даже самому себе, радостью. Я мог слышать вас, мы виделись, дышали одним воздухом… Для меня этого было достаточно, хотя, каюсь, мне хотелось большего, но кто я чтобы тревожить ваш покой? Обратившись с просьбой о помощи к мадам Помфри, был снабжен необходимым зельем, которое очень востребовано в школе, переполненной гормонально нестабильными подростками. Простите мне мою откровенность, но вы должны понять мотивы моих поступков. Желание отступило, но его место заняла щемящая нежность, что ни на минуту не оставляла меня. Мне хотелось постоянно находиться подле вас, слышать ваш тягуче-бархатистый голос, который иногда был невероятно мягок, на грани шепота, но эта мягкость вымораживала, заставляла завороженно замирать и неотрывно следить за вашими движениями, резкими и грациозными. В вас так странно и гармонично переплетаются, казалось бы, несовместимые вещи… Но я не мог, не мог находиться рядом, любоваться вами, безнаказанно слушать вас, не мог признаться вам, все это было напрасно и не нужно, а самое главное — это было опасно для вас. Узнав директора получше, понял: его мало волновала ваша, да и моя судьба, он даже себя готов был возложить на алтарь всемирного блага, правда меня все это совершенно не устраивало. И время понеслось вскачь, бег часов ускорился, и мне казалось, что ничего не успеваю. Первое время я словно выпал из реальности, и только неизменно злые и острые, как лезвие клинка, ваши придирки и оскорбления возвращали меня к жизни. Я больше не злился, но здраво поразмыслив, решил ничего не менять в наших отношениях. Никто того не оценит и не поймет, а уж тем более вы сами. Так что, все было, как и прежде, вы придирались, я огрызался, пытаясь не показать виду о своих знаниях. Но через неделю я четко осознал, что не хочу смириться со сложившейся ситуацией, а после этого понимания ринулся на поиск выхода. Как известно, нет безвыходных ситуаций, бывает лишь безвыходность сознания или осознание безвыходности. А так как я являюсь стопроцентным гриффиндорцем, то такой фигней я не страдаю! Есть проблема, значит, будем искать решение оной, и возможно при этом я расшибу свой отмеченный шрамом лоб, но сдаваться я не хотел, а посему… Никого просвещать я не стал, возможно Гермиона и приняла бы мою сторону, но сомневаюсь, что поняла… Мы все же иначе воспринимали мир, я убеждался в этом каждый раз, когда она сочувственно на меня смотрела, но так вдохновенно вещала о проведенных с родителями каникулах, а хотелось, что б она умолкла, не тревожила так и не зажившие раны моего одинокого существования… А о Роне я вообще молчу, мне иногда виделась натянутость между нами, ничего так и не забылось. Все же всепрощение не моя сильная сторона, и если я старался простить его, то это не значит, что я не помнил. Я помню все, и хорошее, и плохое, так что, доверия к этому человеку у меня больше не было. Страшно представить, что бы он устроил узнав о частичке души Лорда во мне, а значит незачем им знать. Вначале я перелопатил всю Запретную секцию Хогвартса, но так и не нашел достоверной информации ни о хоркруксах, ни о возможности избавиться от той гадости, что засела во мне. У меня мелькала мысль, плюнуть на все и просто сбежать, но боюсь надолго меня бы не хватило, тьма внутри меня набирала силу, я ощущал это каждые день и ночь. И дело не в постоянных кошмарах, нет… Во мне все больше накапливалась злость и ненависть ко всем и каждому, тому не было логического объяснения, хотя возможно что-то подобное испытывают все обреченные на смерть. Интересно, а Дамблдор, так же не желал умирать или если это делать продуманно и последовательно, то тогда сознание не кричит от отчаянья и обиды на весь мир. Я ведь еще ничего не успел, многого не узнал, не увидел, я только полюбил и не хотел терять это чувство… Все мои мечты о семье и светлом будущем рухнули в тот злополучный вечер и мое сердце закрылось на сотню замков, не впуская туда больше никого, кроме вас, не желая страдать от понимания напрасности всего этого. Я погрузился полностью в поиски выхода, которого вроде бы не существовало. Друзья на меня косились, Рон бесился, Гермиона заваливала вопросами, но я не мог с ними поделиться этой бедой. Перевернув всю Запретную секцию в библиотеке замка, я случайно наткнулся на информацию об одном древнем обряде. Как бы не застыла в своем развитии магическая Англия, но многое, так же как и в магловском мире, забыто и утеряно. В одной из рукописей упоминался старогельский ритуал, проводимый на Белтайн. Как странно, что юным магам не ведомо о таких сокровенно-магических праздниках… Хэллоуин, Рождество, День св. Валентина, а как же чествование Магии, ее истоков, поклонение и воздаяния Великой? Знаете, профессор, совершенно не удивительно, что наш мир так часто оказывается на грани, ведь попирая законы мироздания, мы сами разрушаем свое будущее, доказывая свою скверность и недостойность. Взять к примеру Самайн — праздник урожая, подведения итогов, всепрощения и умиротворения, возношения почестей Магии, за ее дары, Природе, за ее плоды, Сущему, за существование… Истонченная Грань между мирами, позволяет примириться с прошлым, найти покой, простить других и себя… Разве нам, маглорожденным, хоть однажды упомянули о необходимости проведения обрядов в такие знаменательные дни? Даже о существовании этих празднеств ничего не говорили, а зачем? Знание несет силу, а силу сложно контролировать, хотя это полбеды! С сильным магом еще можно справиться, а вот с мыслящим, чтящим все законы Великой, стремящимся следовать ее велению и заповедям, нет! Знающие маги опасны, а посему, надо на корню бороться с этой заразой… И заметьте, сэр, все у них вышло! О ком я говорю вы и сами догадались, и дело не в одном директоре, все кто стоят у руля власти… Глупой, запуганной, безропотной толпой проще управлять, так было всегда и так будет, сколько б министров не сменилось, возможны исключения, но они так малочисленны. Я — яркий тому пример. Герой магического мира Британии, а знаю о Магии непозволительно мало. Ведь не такой уж я и плохой ученик, как бы вы меня в этом не убеждали. Пусть Зелья и не мое, но все остальные дисциплины давались мне довольно сносно, и я не пас задних на уроках, а вот о многом я узнал только сейчас, разворошив запретные рукописи и пролистав невероятное количество книг. И теперь могу с уверенностью заявить, мы непростительно много не знаем о мире в котором живем!!! О каком знании может идти речь, если нас не посвящали в элементарные и обязательные для юных магов из чистокровных семей ритуалы для уравновешивания силы, стабилизации в период подросткового взросления? Оказывается существует масса обрядов для увеличения и усиления магического резерва, но… И вот это „но“ очень сильно усложняет жизнь новому поколению магов, уж поверьте мне, я знаю о чем говорю! Я немного отвлекся, уж простите, профессор. Только так хочется поделиться с вами своими размышлениями, тем более, что это в последний раз. Так вот, найдя в школе всего несколько упоминаний о возможном избавлении, я пробрался в родовую библиотеку Блэков. Не удивляйтесь, в святая святых меня провел Сириус, дал мне допуск и взял обещание, что я все сохраню в секрете. Кажется, сейчас это уже не актуально, хотя никому кроме вас я так и не открыл этой тайны. Теперь я понимаю зачем понадобилась вся эта таинственность: такое количество запретной литературы сложно себе представить, но самое интересное, ведь не вся она посвящена темномагическим ритуалам, много книг запрещены из-за той информации, которая позволяла самостоятельно и на прямую общаться с Магией, узнавать невероятные и доступные, правда только избранным, знания. Вы, я думаю, все это прекрасно знаете, поскольку вхожи во многие библиотеки магмира, а для меня это было открытием, шоком и благословением! Я сумел! Представляете, сэр, мне удалось отыскать необходимый ритуал, возможно он не совсем устраивал меня, но что с того? Это был выход и я ухватился за него обеими руками. Он совершенно не связан с темной магией, как вы наверное подумали, и выявился в старинном и увесистом фолианте под названием „Обрядовые чествования на великие дни Магии: обряды, ритуалы, прошения“. Этот экземпляр был переписан в 1134 году с более ранней гельской версии, и слава Мерлину, иначе вряд ли бы я что разобрал. Думаю, вы знаете профессор, разве может быть иначе, что Белтайн — это праздник пробуждения природы и любви. Понимаю, вы не верите во все эти бредни, но я — не вы, а посему верю, иначе не могу, иначе все будет напрасно… Каких только не было поверий и обычаев связанных с этим днем. Только их перечень занимал пять страниц, но мне приглянулся лишь один: „Прошение за любимого в великую майскую ночь“. И вновь не обошлось без вас, и хоть косвенно, но вы были первопричиной и решением… Ритуал чествования Великой, как ни странно, совершенно прост. Отыскать поляну в глуши леса, украсить Майское дерево, под ним возвести небольшой алтарь, на котором должен был родиться огонь и это основное условие: никакой магии, спичек и прочих приспособлений. Я должен самостоятельно раздобыть искру и уж когда это у меня получится, то я имею право развести Майский огонь, в центре поляны. Но вот с прошением, другое дело… Когда огонь будет пылать, озаряя всю поляну своим священным пламенем, я должен принести жертву, как проситель. Жертва может быть любой, в зависимости от желаемого, от фруктов до собственной крови, существуют и более жестокие варианты, но то не про меня. Я выбрал кровь, как самый жертвенный и желанный дар Великой. Пролив свое подношение в Майский костер я должен проговорить просьбу и взойти в огонь, доказывая силу и чистоту своих помыслов. Коль я окажусь достойным, то мое прошение будет услышано и невредимым я выйду из пламени, но если нет, то зелья мне в помощь. Мадам Помфри интересно будет узнать где это я так развлекался, но я уверен все выйдет, Поттер я или кто? Не знаю, профессор, какую цену назначит Магия за помощь, но я готов ее заплатить, уверен Великая не способна на подлость, а значит я справлюсь. Этой силе я доверяю безоговорочно, и пусть вы назовете меня пустоголовым идиотом, но если не ей, то кому? Все уже практически готово, я постарался помочь вам пережить будущие неприятности, контракт с гоблинами заключен, они проследят за выполнением всех пунктов нашего договора. Гоблины не маги, им нет резона обманывать, так что все у вас будет хорошо. Но заклинаю вас, уезжайте из Англии, мир так велик, вы должны прожить долгую и интересную жизнь, вы обязаны! За себя и за меня! Мне так хочется что бы вы поняли: в этом мире есть много невероятного, прекрасного и достойного узнавания. Вы никому ничего не должны, вы все искупили сторицей! Теперь вы можете просто жить и быть по-настоящему свободным, так ЖИВИ, любимый! Ваша вечная головная боль, Гарри Джеймс Поттер» Пергамент был давно отброшен на стол. Вновь приглашенный на пост директора Хогвартса Северус Снейп сидел сгорбившись за столом, спрятав свое лицо в ладонях, пару раз громко вздохнул, нетерпеливо отбросил с лица мешавшие волосы и решительно поднялся. Скоро он собирался провести тот же ритуал, что и его глупый мальчишка. «Прошение за любимого…», как долго шел он к этому решению. Долгих десять лет! Первое время он действительно пытался жить, ощутить столь долгожданную свободу, узнать ее вкус, ее запах. И оказалось, что все это невозможно без одной составляющей… Все что он видел и узнавал, все что удивляло и поражало, все разнообразие мира не могло полностью захватить и увлечь. Поражаясь величию Американского каньона, он представлял раскрытые в восхищении изумруды глаз Поттера… Слушая оперу в Ла Скала, представлял как переводил бы ему с незнакомого языка все эти сентиментальные глупости, которые бы взволновали его мальчика, как утешал бы его, уговаривая и целуя… Окунаясь в волны Тихого океана, представлял хрустальные капельки стекающие по нежной коже и натренированному торсу молодого уже мужчины… Где бы он ни был, что бы не делал, но все воспринималось лишь через призму сожаления, сожалении о невозможном и несбыточном. И в конце концов он сдался… После десятилетних уговоров и увещеваний он решил вновь принять пост директора и вернуться сюда: в единственное место, что роднило с его мальчиком, его болью и его любовью. Да-да, мрачный Ужас подземелий, летучий мыш, упырь и прочее, прочее, прочее, всех своих титулов, данных ему благодарными учениками, он и сам уже не в силах припомнить, так вот, сей достойный сэр полюбил. Не безответно, но безнадежно, ведь его мальчика нет рядом и где его искать — Снейп не знал. В смерть Поттера младшего он не верил, все эти годы маг не прекращал поисков, но ни к каким результатам они не привели. Его таланты, умения, связи, должники, знакомые — все было напрасно. И он решился… Отыскав ту книгу, изучил ее от корки до корки, вызубрил до последней запятой и отважился на ритуал. Зельевар так устал быть один, так устал тосковать о нем, так устал от обреченности, которая затягивает, как в трясину и мешает дышать, мыслить, существовать. Понимание и осознание всей этой нереальной ситуации ему далось нелегко… Сначала он не мог смириться, потом был продолжительный запой, а после пришло понимание — и это было страшнее всего. Как жить зная, что мальчишки, который был для тебя всем: занозой, головной болью, ходячим недоразумением, частичкой любимого тобой существа, несчастным и глупым ребенком, к тяжелой доле которого самолично приложил руку, вечным напоминанием о ненавистном враге и единственным в мире человеком, который полюбил его, мрачного, злобного мизантропа, невидящего дальше своего носа, больше нет? Это письмо разрушило все его защитные барьеры, которыми он укрылся от внешнего мира, оберегая свое сердце, разбитое однажды, нежной, ласковой ручкой Лили, что так трогательно и изящно, словно невзначай, уничтожила все то хорошее, что еще оставалось в нем. А сейчас, этот несносный мальчишка сумел воскресить его душу, казалось бы, безвозвратно вымороженную ветрами безысходности и обид. Непонимание сменилось обидой, отчаянье — благодарностью, страх и одиночество — любовью, а тоска — надеждой. Ведь его мальчик не убоялся войти в огонь, не испугался платы за его спасение, он верил в силу и справедливость Великой и у него, Северуса Тобиаса Снейпа, не осталось больше ничего кроме веры. Веры в Магию, в Гарри и их ЛЮБОВЬ… Все готово… Вот и выбранная им поляна. Правда Хагрид предупреждал о Хранителе и его ревностном отношение к безобразиям в лесу, откуда только зверь такой взялся, но «безобразничать» ему было не с руки. Пора приступать к ритуалу… Майское дерево маг украшал самолично и это было так странно, он никогда, ни на один праздник не занимался таким нерациональным времяпрепровождением, но сегодня был иной случай, каждая ленточка завязанная на ветвях этого молодого деревца, была пропитана его желанием и магией, во время всего действа он думал лишь о своем мальчике, о его невероятной зелени глаз, о гордо вскинутой голове, пылкости, неудержимости, верности, доброте. Все то, что он когда-то высмеивал, теперь казалось ему неимоверно ценным и дорогим. Так хотелось еще хоть раз увидеть его, услышать взволнованный голос и наконец коснуться его кожи, ощутить биение сердца и убедиться, что он жив… Более его уже ничего не волновало, он просто хотел знать где он, что с ним и счастлив ли он… Огонь зажечь было довольно сложно, но, в конце концов, он сумел добыть искру и с первыми мгновениями мая разжег Пламя, что таило в себе его надежду, веру и любовь. Колдовской огонь взвился к небу, освещая самые дальние деревья, все словно ожило и заискрилось золотыми бликами, искры с треском вырывались на волю и поднимались к звездному небу, устремляясь к ночным светилам, стараясь сравниться с ними в яркости и красоте. Жар пламени заставил мага отступить на приличное расстояние. Над поляной поднялся ветер, его завывания смешались с ревом магического огня, которого словно не касались порывы ветра. Мужчине было сложно стоять, ветер пригибал к земле не давая свершить задуманное, а лес ожил, наполняясь тревожным звериным рычанием и птичьим криком. Еще минуту назад весь мир был укутан первобытной тишиной, а сейчас словно взбесился и пытался помешать ему, не дать закончить начатое. Неужели и его мальчику было так непросто, но ведь он справился, а значит… Мужчина поднялся с земли, склоняясь под сильнейшими порывами ветра, проделал последние десять шагов до костра. Желто-красные языки пламени словно почувствовали его присутствие и еще более раскалили воздух вокруг, раскрываясь будто дивный цветок, приглашая его взойти на алые угли, что ожившей лавой переливались и пульсировали подобно сердцу. Ужас заполонил душу, страх душил, не давая сделать последнее решающее движение, все инстинкты орали, что надо бежать, сломя голову и подальше, не возвращаться… Еще никогда в своей жизни Северус Снейп не испытывал такого всепоглощающего отчаянья и испуга, он не мог вымолвить не звука, но выучка выработанная годами помогла взять себя в руки. У него была цель и он не сдастся, если все получится, если все свершится, то он сможет увидеть своего Гарри, а ради этого он готов и на животе вползти в это адово пламя, и заживо сгореть в нем! И только эта мысль мелькнула в его голове, как ветер стих, так же резко как и сорвался, а языки пламени стали ластиться к нему как котята, словно прося прощения за неласковый прием. Мужчина не теряя зря время, резанул себя по ладони ритуальным ножом и щедро окропил своей кровью Пламя. — Великая, молю тебя о милости! В ночь ликования жизни и любви, прошу, позволь отыскать того, кто стал дорог моему сердцу… — и с последними словами мужчина шагнул, не раздумывая, в центр огненного цветка, который скрыл его в своих лепестках, согревая и обновляя, даря покой и надежду. Прошло мгновение или час, о том никому не ведомо, но когда пламя спало, то в центре кострища остался стоять молодой мужчина в черной мантии, его глаза были закрыты и он молча впитываял в себя магию майской ночи, весеннего тепла и покоя ночного леса. Северус понимал, что его просьба была услышана, но почему не была потребована плата и что ему делать дальше? Решительно тряхнув шелковистой копной иссиня-черных волос, открыл свои полночные глаза и прошептал в звездное небо: — Гарри… — не успели переливы его голоса стихнуть, как над поляной разнесся шелест листвы в которой слышался любимый голос. — Пришел… — Гарри?.. — удивление и надежда. Маг стал оглядывать видимое ему пространство, надеясь различить дорогой образ. — Я так ждал… — донес легкий порыв ветра, путаясь в волосах зельевара. — Гарри! — требовательные нотки в голосе вернули ему прежнюю силу и колдовство. — Я так скучал… — раздалось у самого уха мага и юркие ручки обняли его плечи, а ощущение гибкого тела за спиной, казалось бредом, но как же не хотелось, что бы он кончался. — Гарри Поттер! — счастливо выдохнул Снейп, резко разворачиваясь и заключая в крепкие объятия свое чудо, теперь он был не способен расстаться с ним, теперь он больше никуда его не отпустит! — Уже нет, любимый, уже нет… — и легкое касание прохладных пальчиков заставляет мага взглянуть на парня или юношу? От прежнего Поттера остался лишь цвет глаз, который он смог рассмотреть в угасающих отблесках пламени, да голос, который ни с каким другим невозможно было спутать, но весь остальной его облик претерпел разительные перемены… На него взирало юное создание с ожиданием во взгляде и шальной улыбкой на желанных губах. Заострившиеся черты лица делали глаза, не скрытые за дурацкими очками, еще больше и выразительней, казалось, в них отражалось звездное небо, мерцая серебристыми искрами в зелени изумрудов. Легкая россыпь веснушек на коже, аккуратные, но явные клычки, мелькнувшие в улыбке, всклокоченная грива волос, в которой виднелись небольшие рожки, схожие с рогами молодого оленя, во всем этом угадывалась первобытная дикость. Его черные локоны хоть и отросли, но все так же, в живописном хаосе спадали на его узкие плечи, нежный изгиб шеи, трогательные косточки ключиц, совершенно голый торс, стройные ноги, скрытые потертыми магловскими джинсами и когтистые босые стопы. Переведя взгляд на небольшие ладошки убедился, что и руки вооружены темными, почти черными когтями. Весь его облик был нереален, преисполнен какой-то неистовой, первозданной красотой. Он был изящен словно молодое животное, гибок и силен. Его сила внушала трепет и поклонение, она подавляла, но в то же время ласкала, нежила и защищала. Гарри был настолько другим, но так удивителен и прекрасен, что Снейп не мог на него налюбоваться. Ему казалось, словно он мог бы вечно стоять в глуши Запретного леса, на этой опушке, укрытый от внешнего мира вековыми деревьями, под охранной неимоверного количества опасных тварей, живущих в чащобах, и бесконечно долго вглядываться в незнакомое лицо любимого, узнавать и познавать его заново, отдаваяться своим чувствам и ощущениям. Взволновано глядя на чудо, которое стояло перед ним, маг понимал, что все изменилось, но главное — его мальчик с ним! — Так значит, ты и есть тот самый Хранитель о котором предупреждал Рубеус? — тихо, почти шепотом спросил мужчина, боясь нарушить волшебство мгновения, глубоко внутри опасаясь, что все это сон и он никогда не сможет отыскать это лохматое создание, без которого уже не мог, — Он ничего мне не сказал о тебе… — А никто и не знает… Ты единственный к кому я вышел в своем человеческом облике, — яркая вспышка и в место мальчишки появился черный, как вороново крыло, олень с полностью зелеными глазами, что светились в ночи. Он ткнулся своим мокрым носом в шею мага, лизнув его шершавым языком и глубоко втянул воздух, вдыхая желанный аромат. Сперва опешив от неожиданности, Снейп быстро пришел в себя. Ведь это Поттер, что с него взять? У этого недоразумения всегда все ни как у людей, он всегда был иным, особенным, избранным, но чтоб осознать все это, зельевару пришлось пережить десять долгих лет одиночества, боли и тоски… Мужчина запустил длинные пальцы в мех зверя, что так довольно сопел ему в шею, он оказался неожиданно мягок и шелковист, приятно холодил и почти ласкал кожу. Маг присел перед зверем на колени, обнял за шею и заговорил… До хрипоты рассказывал о своей жизни, о том что он видел, где побывал, о том как он его разыскивал и не находил. Зверь внимательно слушал, вглядываясь в уставшего человека, склонял морду к лицу мага, фыркал, словно, в насмешку, и периодически лизал его в щеку шершавым языком, пытаясь утешить. Когда Снейп умолк, вспышка света возвестила об очередной метаморфозе Хранителя. Мгновение и в руках мага вновь гибкое юное тело… — Я так долго тебя ждал, Северус, но Магия обещала, если я сумею спасти Гиблый лес, то мое самое заветное желание сбудется, — хриплым, с непривычки, голосом заговорил юноша. — Расскажи… — он так давно хотел знать правду, кто если не Гарри в силах поведать эту историю. — Да, в сущности, нечего рассказывать. Я заключил сделку с Магией став Хранителем Запретного леса. В следствии чего стал неуязвим к магии, да и просто убить меня невозможно. Хранители практически бессмертны, уничтожить нас нельзя, только мы сами решаем когда уйти, потому Авада и не причинила мне вреда. У Лорда не было шанса, да и то, что он сотворил с тобой в хижине не добавило мне милосердия. Я развеял его душу, так же как и тело… Я был очень зол, практически не контролировал свою новую сущность и чтобы не натворить ничего непоправимого скрылся в своем новом доме, сменил облик. Первый месяц мне дался очень сложно, новые обязательства, новая сила, что изменяла меня, перекраивала и приспосабливала под себя, да и отсутствие сведений о тебе меня очень угнетало, не давая полностью принять все, что на меня свалилось. Но вот однажды, я увидел тебя стоящего на Астрономической башне, ты прощался… Я чувствовал тебя… Твое отчаянье и одиночество больно ранили, но я не мог больше вмешиваться. Зная что ты жив и здоров, мне оставалось лишь надеяться, ведь мне было обещано… В последний раз взглянув на твой силуэт, резко контрастирующий с безупречной голубизной летнего неба, заставил себя отступить в сумрак заколдованного леса, чтобы исполнить еще одно свое предназначение. Время потеряло для меня свою ценность и важность… Дни могли мелькать как секунды, а могли тянуться бесконечно, убивая мою память, воспоминания, страхи, восприятие мира и только одно оставалось неизменным: мои чувства к тебе. Каждый вечер я выходил к кромке леса пытаясь хоть мельком увидеть тебя или услышать упоминания о тебе… Хагрид довольно говорлив, даже находясь в полном одиночестве. Так и узнал о твоем отъезде, путешествиях. Я от всего сердца желал тебе счастья, но как же мне было страшно… С каждым годом я все больше менялся, лес стал моим домом, его обитатели моей семьей. Хранитель вольное создание, никто не смеет мне указывать что делать, никто не смеет от меня чего-то требовать. Могут только просить, и не важно, маг ты, магическое создание или темная тварь, все равны пред Великой и Хранителем. Мой лес ожил, и если здесь на окраине я все оставил как прежде: мрачное и пугающее криволесье, страшные твари и вселяющий ужас защитный купол, то там, за кордоном, начинается мой новый дом, мой мир, где нет места предательству и ненависти, все просто и искренне. Я стал свободным, но… Там не было тебя! И каждый вечер я возвращался к границе темной части леса, ведомый своей тоской… А сегодня я услышал зов Великой и он вывел меня к тебе, ты вернулся, но больше я не отпущу тебя, Северус!.. — имя мага прозвучало как угроза, на что Снейп лишь счастливо улыбнулся, крепче прижал к себе любимого мальчишку, заправил своевольные локоны любимого за маленькое, заострившееся ушко и нежно поцеловал его в висок. — А я больше никуда и не собираюсь, — прошептал маг и наконец впился в губы любимого долгожданным поцелуем: обещая и требуя, вручая и получая самую желанную награду… Вот она — столь долгожданная свобода, свобода — разделенная на двоих, свобода, дающая крылья…