put more powder into it

- Ты никогда не умел танцевать, сдавайся! Гарри прыгает на месте, и его кудри взлетают в воздух и снова ложатся ему на плечи. Надрывающиеся из колонки винилового проигрывателся Jefferson Airplane назойливо спрашивают, неужели он не хочет полюбить кого-нибудь, но Луи знает, что он уже справился с этим, и продолжает смеяться. Каждое маленькое движение отдает болью в сломанных ребрах, и он держится одной рукой за подлокотник дивана, чтобы сидеть прямо. Кудрявый делает уж очень странное танцевальное движение бедрами ему на встречу и падает. Гарри лежит на полу, изображая морскую звезду, и щупальцем-ногой роняет журнальный столик с кучей газет на нем. Луи смеется так, что задыхается. «Найди человека, которого ты сумеешь полюбить, Найди того, кого ты полюбишь». - Эй, осторожнее, тебе нельзя дергаться, - Гарри на четвереньках подползает к дивану, где сидит Томлинсон, и кладет голову ему на колени. Локоны шоколадного цвета рассыпаются на джинсах. У Гарри рассечена губа, а на лопатке расцветает всеми цветами радуги здоровенный синяк. - Ты думаешь, что оно того стоит? Все вот эти гематомы и сломанные ребра. – Луи аккуратно проводит пальцами по краям синяка. - Ну, думаю, да, мы же оба победили. - Это был только отбор, - возражает парень, - и если мне сломали ребро, то не факт, что в следующем туре тебе не сломают ногу или руку, или повредят голову, или что-нибудь еще… - Луи. Ты же видел, как я уложил того парня. Он даже пикнуть не успел. – По лицу кудрявого парня расползается самодовольная улыбка. - Он только успел разбить тебе губу и швырнуть на пол так, что, клянусь, я слышал, как твои кости хрустят! – Луи начинает горячиться, потому что волнуется. Первый после отборочного этап пройдет через две недели, и ему, с двумя сломанными ребрами и трещиной в третьем, думать об участии даже не стоит. Да, он, конечно, победил, неимоверным усилием уложив громилу, но с ринга Луи буквально уползал, такую боль ему причинял перелом. Так что на свой бой он придет, только чтобы сообщить о техническом поражении. Зато Гарри участвовать продолжит. Он был так хорош сегодня, что даже завоевал симпатии пары букмекеров. - Думаю, я могу выиграть. Серьезно. – говорит он не требующим сомнений тоном, увидев саркастично поднятую бровь Томлинсона. – Я же никогда не проигрываю. - Ладно, мистер Я-выиграю-бои-без-правил, выключай музыку, и пойдем спать. Нам завтра еще в колледж идти. Уже два часа ночи. - Нет, Луи, ты не понял. Я никогда не проигрываю. - Любимый, послушай… Окончание фразы Луи тонет в протяжном вздохе. Ладонь Гарри накрывает его пах и нежно сдавливает бугорок, выпирающий из слишком узких джинсов, и Луи хочет что-то сказать, но уже не видит в этом смысла. Гарри раздвигает его ноги и встает на колени между ними, положив руки Луи на бедра. Старшему неудобно, он чувствует, как член начинает наливаться, а в штанах становится неуютно. Чертовы бабочки в животе мечутся из стороны в сторону, так, что он почти чувствует их удары по внутренним органам. В глазах у Стайлза пляшут черти, и он сам уже горит желанием доказать, что проигрывать – не в его правилах. Гарри начинает обцеловывать скулы и ключицы своего парня, ловкими длинными пальцами расстегивая ширинку, пробираясь под резинку трусов и заводясь еще сильнее. Хватая парня за бедра, он резко стягивает его с дивана так, чтобы он полулежал, но его останавливает дикий крик Луи: - Ребра, твою мать! Луи подтягивается назад, в свою любимую теперь позу «девяносто градусов», шипя и ворча, хватаясь руками за плотную тугую повязку на торсе. Гарри помогает ему сесть поудобнее и приносит стакан с шипучкой-обезболивающим. - Прости, прости, прости, - тараторит Гарри, целуя его в макушку и аккуратно прижимая к себе. – Я еще не привык. К вот этому. – Он показывает на повязку и виновато заламывает пальцы, ставшие вдруг неуклюжими. - Проехали, наверное, - голубые глаза – теплые, и Гарри понимает, что он виноват уже не так сильно. И он все еще не хочет проигрывать. Он аккуратно, придерживая спину Луи, кладет его на диван, так, чтобы ему не было больно. - Такой ты… непробиваемый. – Усмехается парень. - Все за свое. Но когда брюки вместе с трусами оказываются на полу, а язык Гарри обводит головку его члена, все усмешки пропадают, а дыхание сбивается. Идеальное «О» - губы Гарри на члене Луи, точь-в-точь как когда он поет, идеальная «О» - губы Луи, руки которого вцепляются в обивку дивана, а потом короткими поломанными ногтями карябают спину Стайлза. Он шипит и извивается, когда Гарри глубоко его заглатывает, пытается толкаться бедрами вперед, но ребра и руки кудрявого, прижимающие его к дивану, не дают этого сделать. Влажные звуки ото рта Гарри раздаются по комнате, сливаясь с шипением закончившейся граммофонной пластинки. Луи стонет, не в силах держаться, и боль от каждого стона отдается по телу. Если бы не ребра, он бы показал Стайлзу, кто тут главный. Луи руками хватает длинные волосы Гарри и наматывает их на кулак, начиная задавать темп движения. Да, младший парень делает свое дело хорошо. Лучше, чем кто-нибудь когда-нибудь справлялся с этим, и сейчас Луи чувствует, что его член до основания входит в его рот, но Стайлз не отстраняется, стараясь двигаться еще быстрее. - Еще немного, милый, я сейчас… - и Луи хрипит и тяжело дышит. Он кончает в рот Гарри, и тот, как всегда, глотает и тянется за поцелуем. - Хочешь почувствовать свой вкус? – шепчет Гарри. На его языке и правда вкус спермы Луи, и он исследует его рот так, будто ему впервые позволено поцеловать своего парня. Томлинсон выпутывает руку из кудрей и вытирает большим пальцем вязкую жидкость с уголков рта Стайлза, и целует его снова. - Идем спать, нам завтра вообще-то еще в колледж, - нравоучительно говорит Гарри, и вслед за этим сразу получает подзатыльник. Грейс Слик больше не спрашивает о любви, тут ведь и так все понятно.