Жемчуг...

      Она увернулась от полетевшего в нее клинка каким-то чудом. Потом оступилась и рухнула на пол. Силы ее были на исходе. Она ненавидела свою слабость в такие минуты. После длительного сосредоточения и серьезных сражений она была настолько опустошена, что с трудом могла постоять за себя. Да и вообще постоять на ногах было тяжело.       - Хоук? – Фенрис бросился к ней и, легко подняв на руки, отнес внутрь дома. Опустил на край кровати и только потом вдруг пришел в себя и резко отпрянул от нее.– Прости за клинок. Я не думал, что это ты. Я никого из наших теперь не ждал. Ночь… все такое.       Мариса огляделась по сторонам. Это был прежний особняк. Сгоревший до основания. Прогоревший до стен. Но стены были каменные, а значит стояли. Потолка правда не было. Деревянный, он сгорел полностью. Кровать была сколочена из каких-то досок – небрежно и как попало. Старый матрас, несколько одеял. Пара разномастных стульев и прикрепленная над кроватью мешковина, защищающая ее от дождей. Его дом никогда не был уютным, но теперь здесь было просто ужасно. На одном из стульев была разложена кое-какая еда. Никакой посуды. Прошло уже достаточно времени, но все равно едва уловимо пахло гарью. Этот запах отсюда никогда не выветрится.       Летом здесь еще можно было жить. Хотя ночью и было прохладно. Что Фенрис планировал на зиму, Мариса понятия не имела. Может быть, перебраться в «Висельник»… или потребовать у нее возмещение ущерба. Это она, в конечном итоге, лишила его крыши над головой.       - Я ожидала чего-то подобного. Смогла увернуться…       - Если ждала, могла заранее крикнуть что это ты.– Пожал плечами Фенрис.– Зачем ты пришла?.. ах да. Я не выразил тебе свою признательность и благодарность. Спасибо. Благодарю. Если бы не ты, я был бы снова рабом.       Его голос сочился не ядом, но болью. И говорил он вполне искренне. Правда через эту искреннюю боль все равно проскальзывала обида. Древняя. Застарелая.       - Извини, что вмешалась. Но ты не должен был ее убивать…       - Вмешалась. Да… словно я… получил приказ. Очередной… нет, ты права, Хоук. Она – сестра. Я не мог ее убить. Нет, я мог. Я был готов. Я… сделал бы это с легкостью… но, кажется, в таком случае, сейчас я бы с легкостью рвал на части свое тело.       - Вы еще увидитесь?       - Да. Она остановилась на окраине Нижнего. В грязном трактире, хуже «Висельника». Я проследил за ней. Я думаю, нам о многом нужно будет поговорить. Только не сегодня.       - Она не предавала тебя. У нее не было выбора.       - Выбор есть всегда. Если ты пришла защищать ее, лучше уходи.       - Не для этого я пришла…       - Ты бледна. Даже в поганом свете этих свечей видно, как ты бледна и дрожишь. Хоук, мне жаль, что я втянул тебя в это.       - Это пустяки. Два дня в кровати и я как новая…       - Проводить тебя?..- внезапно сказал он и замолчал. Мариса тоже молчала, смотря на него.       Я не хочу уходить! – ей хотелось закричать это. Сорвать голос. Докричаться. Но она молчала. Как тяжело было сделать первый шаг. Как невыносимо тяжело. А казалось так легко. Пока она ковыляла по улочкам Нижнего и Верхнего, надеясь и молясь, чтобы на ее пути не встретилась какая-нибудь банда – потому что она была в таком состоянии, что не справилась бы и с самым захудалым одиночкой-разбойником, она думала, что с легкостью скажет приготовленные для Фенриса слова.       Но теперь, глядя ему в глаза. Это было сложно.       - Когда я увидел ее, я вспомнил… отрывки.– Тяжело заговорил Фенрис.– Прошлое. Оно наполнило меня и…мне показалось, что… впрочем, тебе это должно быть не интересно. Ты говорила, что у тебя ко мне какое-то дело.       - Нет никакого дела.– Быстро сказала Мариса.       - Тогда почему ты здесь?..       - Заблудилась. Ноги сами вывели меня сюда… а до своего дома мне не дойти. Устала.       - Ты осталась в «Висельнике». Там был Варрик, Изабелла и… кх… Андерс там тоже был… неужели никто из них не мог проводить тебя?       - Изабеллу ранили. Андерс оказывает ей помощь. А Варрик удалился писать мемуары.       Каменно неподвижный. Статуя. Изваяние. Фенрис вдруг пошевелился и отошел от Марисы в другой угол комнаты. Его фигура полностью скрылась в тени. А потом он вернулся, словно принял какое-то решение. Словно закончил внутренний монолог. Глаза его лихорадочно блестели, а на щеках проступил румянец.       - Когда Данариус искал раба, чтобы поставить ему эти клейма… он устроил соревнования… и… мы обсуждали это с сестрой и матерью. И сестра тогда сказала, что нужно рисковать, чтобы получить хоть что-то. А мать добавила, что у рабов только и есть собственности – один риск за плечами. Рискнуть – получить клейма. Рискнуть – сбежать. Рискнуть – убить своего хозяина. Я не раб больше. Но это не значит, что я разучился рисковать…       Пока он говорил все с нарастающим волнением, дыхание его сбилось. Он почти задыхался. А когда оборвал речь, он резко схватил Марису за плечи и, рывком поставив на ноги, обнял. Так крепко, так сильно, что ей показалось, что кости ее затрещали и ребра стали крошиться. Она слабо застонала, и Фенрис чуть ослабил объятье.       Он был готов, что она отпихнет его, будет кричать и возмущаться. Хотя бы скажет что-нибудь… но она молчала.       Он отстранился от нее, заглядывая в ее глаза. По ее щекам текли слезы. И она едва заметно улыбалась.       - Моя.– Хрипло выдохнул он ей в лицо.       - Твоя… Чья же еще? – отозвалась Мариса, улыбаясь шире.       Она почувствовала, как уверенно сомкнулись его руки на ее талии. Почувствовала его силу и власть над ней. Он ничего не делал. Ничего не говорил. И вокруг ничего не происходило. Но они оба чувствовали, как все меняется. И он покорял ее себе. Бывший раб, он смог сбросить с себя оковы настолько, чтобы своей свободой покорить себе Хоук. Ее свободолюбивый нрав, гордая душа, не смиренное сердце – плавилось в его объятье. Ей не хотелось ничего. Ни свободы, ни решений… ни прошлого. Подчиняться ему. Быть его. Хрупкой и беззащитной. Принадлежать ему.       И он чувствовал это. Он чувствовал и ее боль и усталость. И желание покориться, чтобы в этой покорности найти себя.       И он овладел ей. Не телом, ее душой. Ее существом. Она была вся его. Принадлежала ему вся до последнего ноготка.       Он чуть запрокинул ее голову и жадно поцеловал в губы. Мариса не сопротивлялась, отдаваясь ему вся до конца.       Поцелуй не продлился долго. Девушка неожиданно обмякла в его руках. Потеряла точку опоры и связь с миром. Она лишилась чувств.       Фенрис поднял ее на руки и уложил в свою кровать. Укрыл ее единственным более менее чистым одеялом и сам прилег рядом с ней…