Наперегонки с прошлым

      - Я отвезу его домой, - пообещал Лиам, хлопнув Эмму по плечу, и кивнул Нилу, мол, вставай.       - А я даю слово, что прослежу за этим, - добавила Мерида.       Ужин прошел даже лучше, чем Эмма рассчитывала. Ребята рассказали несколько забавных историй из первых концертных опытов, поделились, какими трудами они уговорили Динь оставить карьеру рекламного агента и отдаться только им, посплетничали, как познакомились Райан и Илай - его парень. Когда разговор зашел на пикантные темы, детям нашли отдельный столик, куда они с радостью пересели – Нил, Зак и Линдси легко нашли общий язык, и с взрослыми им было уже скучно. Тогда Феликс и пожаловался, что девушки его любят только пока он в одном городе, когда же приходит время ехать дальше, оказывается, отношения на расстоянии теряют для них прелесть – вот он и перебивается короткими связями на ночь-другую. Эмма покосилась на Киллиана – неужели и у него так, – но он со смехом помахал руками и сказал, что и не ищет постоянную даму сердца. А Мери возразила, что всё он ищет, а так просто маскирует свои неудачи. Раскрепостившись в их веселой компании, Свон поделилась, что у неё тоже не то, чтобы было много опыта в нормальных отношениях – пара свиданий во время учёбы в академии, короткий роман с инструктором по стрельбе, когда она проходила курсы, чтобы получить лицензию и вот сейчас уже больше года встречается с помощником прокурора. На слове «встречается» она запнулась, на миг вспомнив, что произошло в клубе, но Киллиан быстро перевел тему на Сми и его девушку-кондитера, и она снова выкинула Уолша из головы.       Перевалило ближе к часу ночи, когда Мерида заметила, что Ивонн («в честь моей прабабушки, которая прожила до ста двух лет» - хвасталась мать малышки) посапывает на коленях дремлющего брата, и стала собираться. Эмма тоже было хотела вызвать такси – они слишком далеко уехали от клуба и её «Фольксвагена» - но Лиам сказал ей не беспокоиться и остаться здесь, мол, им с Киллианом надо ещё обсудить то дело, которое её привело на концерт. А Нил убедил её, что он умеет пользоваться дверным замком и ключами.       Только когда все уехали, и они остались вдвоем, Эмма осознала, что подсознательно ждала этого. Над столом повисло молчание, но оно не было неловким… скорее, предвкушающим.       - Прости, душа моя, но я не настроен сегодня и сейчас, в частности, разбирать отцовские записи, - вздохнул Киллиан, опрокинув в себя остатки виски в бокале. – Я слишком устал и слишком нетрезв.       - Не сочти это за профессиональную некомпетентность, но я тоже уже не горю желанием работать.       На минуту вновь воцарилась тишина, не считая звона столовых приборов других посетителей ресторана. Эмма достала шпильки из волос, и они рассыпались волнистым потоком по спине. Растрепав их, чтобы легли ровнее, она краем глаза заметила, как Джонс втянул запах шампуня, распространившегося вокруг её головы.       - Я уже говорил, что ты сегодня просто потрясающе выглядишь? – по-прежнему негромко спросил Киллиан.       - Нет, - улыбнулась девушка. – И спасибо, что заметил.       - Свон, это не заметил разве что… да не было ни в клубе, ни здесь такого человека, который не задержал на тебе голодный взгляд. И Райана с десятком девиц это касается в той же мере!       Эмма рассмеялась. Определенно, шампанское прилично ударило ей по мозгам, раз она всё ещё сидит здесь и слушает его комплименты…       - Вынуждена признать, что ты тоже собрал целую коллекцию дамских сердец в образе Капитана Крюка. У меня будет звенеть в ушах ещё месяц от их визга.       - Вынуждена? – На губах Киллиана появилась дьявольская улыбка, он сполз со стула и подпёр голову указательным пальцем, приняв крайне сексуальную позу. – Неужели ни разу не ёкнуло ничего внутри?       Не то что ёкнуло – внутренности Эммы скрутились в узел и рванули в разные стороны. Проклятье, что же он с ней делал? Или это алкоголь?       - Прекращай! – более сорванным, чем ей хотелось, голосом воскликнула девушка и стукнула его босоножкой по голени под столом. – Люди же подавятся!       - Да-да, конечно, - продолжал веселиться Киллиан, но сел ровнее. – Я всё вижу, Свон!       - Ну, раз ты так, в эту игру можно играть вдвоем! – Эмма отодвинула стул и закинула ногу на ногу, обнажив бёдра ещё сильнее. Разумеется, взгляд голубых глаз скользнул вниз, и кадык нервно дернулся. – Скажу тебе как профессионал: соблазнить мужчину проще всего. А удержать – вот где начинаются проблемы.       Вот поэтому Эмма и не любила пить в чьей-то компании, если это не близкие друзья – её настроение скакало как чокнутая альпака. Только минуту назад она гадала, как не разложить Джонса прямо здесь среди сыров и мясных рулетов – и, пожалуйста, она уже смаргивает слёзы, сдерживаемые лишь заложенным в женщинах инстинктом «дура, не реви, тушь потечет!».       - Вот моё мнение, милая. – Киллиан наклонился к ней, задев рукой её колено. – Любой из присутствующих в этом здании мужчин от шестнадцати до шестидесяти лет почёл бы за честь даже пять минут твоего внимания, не говоря уже о целом годе. И то, что твой адвокат посчитал себя вправе выпендриться, говорит о том, что он полный кретин.       От бархатистого тона и сдерживаемой страсти в голосе у девушки побежала дрожь по коже. Она повернулась к нему лицом, заглядывая в глаза, и так же тихо спросила:       - А ты?       - Что – я?       - Ты когда-то поступил со мной не лучшим, чем он, образом. Как тогда назвать тебя?       Противостояние их взглядов длилось не больше полуминуты. Киллиан наклонился ещё ниже, теперь его дыхание с ароматом виски щекотало её ноздри.       - Для меня, лапочка, в твоём лексиконе нет подходящего слова. Я с лихвой заслуживаю твоё презрение, поэтому даже не буду оправдываться.       - Зачем тогда ты это сделал? – Эмма немного увеличила дистанцию из опасения, что он её поцелует – к тому всё идёт – и она не сможет сопротивляться ему. И разобраться с тем вечером, в конце концов, уже пора.       Джонс выровнялся на стуле – Эмма вздохнула одновременно облегченно и с досадой – налил себе ещё выпивки и упёрся взглядом в стакан.       - Подозреваю, ты была не в курсе, что тот период вообще был тяжелым для меня. Хотя почему тот?.. – Он растягивал слова, стараясь контролировать свою полупьяную речь, и девушка его не торопила. – В то время я это не ценил так, как сейчас, но ты была редким представителем нашего города, который не лез в чужие дела и не собирал сплетни. Поэтому… ты знала, что моя мать бросила отца, когда я был ребёнком?       - Нет. Я слышала, что она умерла, и я тебе очень сочувствовала.       - Ха, умерла… - Киллиан фыркнул, потянулся к виски, но передумал. – Нет, она живая и здоровая, только мы не виделись больше двенадцати лет. Ты сама уже в курсе, отец тот ещё повеса, и в браке тоже не был особо верным. Я его не оправдываю, честно, просто он вел бизнес и хорошо нас обеспечивал, мама могла себе позволить не работать и заниматься и нами, и собой. Лиам рассказывал, что меня она родила в надежде, что так сможет приструнить папу, мол, двое детей, им надо внимание… Он любил – и любит – нас, но даже десять сыновей и дочерей не сдержали бы его норов. И маму это достало. Она нашла себе любовника – я не буду говорить, кто он, это не важно и он уже не живет в Сторибруке. Папа застал их в свой день рождения, решив сделать сюрприз и приехать из командировки без предупреждения. Забрал меня из школы – мне было восемь лет, – Лиам только-только получил письмо, что поступил в канадский колледж, и праздновал это с друзьями, но сразу же сел в отцовскую машину, когда увидел её, помог мне доделать математику, чтобы вечер был свободен. Мы, не таясь и смеясь во весь голос, вошли в дом, а там… - Мужчина, погрузившись в воспоминания, поёжился и таки сделал глоток алкоголя. – А там наша мать в нижнем белье на кухонном столе. Большего Лиам не дал мне увидеть, почти за шкирку потащив на второй этаж. Вместо семейной вечеринки мы получили семейный скандал, который не заглушали даже плотные стены и двери. Вот мы и выяснили, что мама уже не первый год его терпеть не может, ей ненавистен наш маленький городок и отсутствие благ большой цивилизации, что она жаждет свободы и вообще развода. Папа в запале рявкнул, что она его получит, но мы, дети, останемся с ним. А она возьми и согласись. Я помню глаза Лиама – мы сидели у него в комнате и слушали какой-то рок, но эта фраза: «Да забирай их, только дай мне вырваться из этого болота! Я думала, Киллиан тебя усмирит, но он весь в тебя, маленький потаскун!» - прорезалась даже сквозь тяжелые басы. Кстати, в таком её мнении косвенно виновата твоя мама, Свон.       Эмма, находящаяся под впечатлением от его откровений, не сразу поняла, что он сказал.       - В каком это смысле – виновата? – неискренне возмутилась она – свою мать она знала и могла догадаться, чем та провинилась.       - Думая, что это вызовет её гордость, она рассказала моей, что я дружу с девочками нашего класса, и половина из них в меня влюблена. А для мамы, которая и так была “на коне” из-за реальных и надуманных интрижек отца, это стало как красная тряпка для быка. Я считал, её плохое настроение из-за снизившихся оценок, но после того вечера понял, что моя успеваемость её волновала куда меньше, чем то, что Руби, Дина и Джессика подарили мне, а не Райану или Тому, открытки, сделанные на уроке творчества. В общем, развод оформили за две недели. Мать, отойдя, попыталась объяснить, что я просто учусь здесь, будет неправильно вырывать меня из привычного климата, а Лиам едет в колледж и вообще никого из родителей видеть не будет по полгода… Брат ей четко сказал, что мы всё слышали и сочинять басни не надо, а я, признаюсь честно, обещал ей не разговаривать ни с одной девчонкой, если она останется… Она не осталась.       Киллиан сделал ещё один глоток. На минуту повисла тишина.       - Я отвлекся. – Он немного приободрился. – Суть в том, что на лето я ездил к ней в Ирландию, но с каждым годом всё сильнее чувствовал себя лишним. Мать, счастливая, что освободилась от отца, даже фамилию взяла свою девичью, вспомнила, что она, пока не вышла замуж, была подающей надежды актрисой и легко вновь оказалась на сцене. В четырнадцатое своё лето я вернулся домой раньше, потому что она со спектаклем уехала в турне, а предупредить меня было как-то неважным, видимо. Папа, будучи уверен, что я под присмотром, тоже улетел по делам, и, когда ему позвонила миссис Лукас, которая следила за мной в редкие, пока я был маленьким, командировки отца, был готов убить её, но заботу обо мне снова проявил Лиам и прислал мне билет в Квебек, к нему. А перед выпускным классом я уже сам сбежал домой в Сторибрук, потому что мы не сошлись характерами с её ухажером, и она встала на его сторону. Тогда я видел её в последний раз, заявив, что, раз я ей не нужен, то легко избавлю от своего присутствия в её жизни. Меня рвало на части от обиды, тут подвернулись Чак с Феликсом, мы хорошо загуляли и о той ночи единственное, что я помню – договор, что создадим группу. Папа, как всегда, когда я, разобранным, возвращался от матери, готовый компенсировать мне убитые нервы, заказал лучшую в штатах гитару и отделал террасу звукоизоляцией. Позже к нам присоединился Райан, и мы организовали «Jolly Roger». Я все силы бросил на учебу и группу, пустился во все тяжкие с девушками – делал всё, чтобы забыть, что мама меня не любит или, вернее, любит, но меньше, чем целый ряд вещей в своей жизни. И тут появилась ты – дочка моей учительницы, любимица родителей, их гордость, с безупречной репутацией. Тебя-то никто не выгонял из дома, твой папа не изменял маме, а та – ему, о твоей семье отзывались исключительно положительно. В общем, ты была полная противоположность мне, и я всеми силами давал тебе понять, чтобы ты держалась от меня подальше. А ты упрямилась. Хочу, чтобы ты поняла меня, поэтому, Свон, скажу прямо – я не сомневался, что ты невинна как в день своего рождения, и становиться твоим первым мужчиной не собирался. А никаких иных отношений у меня в тот период с девчонками быть не могло. Поэтому дошло до той шутки, которая, наконец, тебя от меня отвязала.       Эмма молча смотрела на него, не зная, что сказать. С одной стороны, она понимала, что он сделал ей одолжение, в некотором роде, – она не была уверена, что не отдалась бы ему тогда, помани он её хоть пальцем, а оказаться использованной и брошенной стало бы куда большим испытанием для неё, чем та шутка. С другой – получилось очень и очень больно и так.       - Справедливости ради замечу, что я сам не ожидал, что так всё обернется, - продолжил Киллиан. – Я думал, ты просто послоняешься рядом с пустым домом, будешь звонить и стучать, а потом поедешь к себе, обиженная, и, может, всё же поймешь, что я не тот, кто тебе нужен… и ты не нужна мне. Мысли даже не было, что там окажется этот бродяга и ты испугаешься его до потери пульса. Когда брат Тома, дежуривший тогда в участке, рассказал о твоем задержании и случившемся в том доме, я десять раз пожалел о том, что послал тебя туда. Одно дело просто пошутить, другое – подвергнуть совсем ещё ребёнка смертельной опасности. И не знай Том об этом, всё осталось бы тайной – мистер Джексон вряд ли стал бы болтать, а я тоже не был таким мудаком. Но парни посчитали это смешным, и дальше всё вырвалось из-под моего контроля. Прости меня, Свон… – Он впервые за весь рассказ посмотрел на неё. – Я не остановил их. Я позволил им издеваться над тобой лишь потому, что ты имела несчастье запасть на меня. Папа, конечно, меня нормально тогда взгрел – он дружил с твоими родителями и ты ему нравилась, так что новость, что его сын едва не убил их девочку, здорово его подкосила. Он забрал ключи от моей крутой «Ауди», ограничил доступ в интернет, только на час, чего едва хватало для учёбы, прикрыл выступления группы до конца учебного года. К его несчастью, как-то испортить мне выпускной у него не вышло – сверхважные переговоры в Нью-Йорке, – иначе он бы и это сделал. Усугубило дело и то, что ты в августе уехала, и разрешить конфликт так и не удалось. Я постарался забыть о тебе и о той истории. Колледж меня пообломал, там были свои падения и подъемы, которые сделали меня таким, какой я есть. Но всё равно – и это не потому, что ты сидишь рядом – я считаю происшедшее с тобой своим самым паршивым поступком. Клянусь – ни одну девушку больше я так не обидел. Если она мне не нравилась, я объяснял это ей прямо и честно, разбивая сердце, может быть, но не ломая душу.       Его исповедь закончилась, а Эмма по-прежнему сидела, не шевелясь, буравя невидящим взглядом тарелку с остатками рыбного салата. С этой точки зрения она никогда не смотрела на тот мартовский день десять лет назад. А Джонс был актёром и явно не хуже своей матери, мгновенно покорившей театральную сцену! Будучи подростком, внешне он казался беззаботным, смелым и непоколебимым, одним движением бровей влюблявшим в себя косяки девчонок и легко сорившим папиными деньгами – и никто не знал, какие демоны таятся в его душе. Если бы её бросила мама и продолжала предавать годы подряд, она не могла дать гарантию, что не стала бы гораздо страшнее его.       - Повторю, что я не ищу твоего прощения, лишь понимания. Мои семейные и личные проблемы – не оправдание. – Киллиан допил виски и медленно встал, стараясь не потерять равновесие. – Пойдем… Засиделись мы. Я – так точно. Поймаем такси, отвезу тебя домой.       Девушка не возражала, даже приняла его руку, когда он захотел помочь ей подняться. Раскрытая душа никак не сказалась на выражении его лица – всё такой же спокойный, по уголкам губ скользит улыбка при прощании с милой официанткой, привычным движением периодически ерошит волосы. И Эмма не представляла, как он не видит, что она просто глаз с него не сводит. И не понимает, что это значит.       - Ну, так, что Свон? – спросил Киллиан, когда они сели в машину такси. – Едем домой?       Стоило их взглядам встретиться, до неё дошло, что всё он видел. И понял.       - Едем, - согласилась она. И добавила. – Но не ко мне.       ***       На их счастье, Лиама в квартире не оказалось – или так и было задумано взрослой сообразительной частью семейства Джонсов: на грохот распахнутой двери никто не выбежал и не начал возмущаться. А было чем – они появились в весьма пикантной позе – Эмма верхом на Киллиане, обвив ногами его талию, а он нес её, одной рукой поддерживая за ягодицы, а другой нащупывая застежку платья. При этом они слились в настолько глубоком поцелуе, что создавалось впечатление, разъединиться им будет весьма проблематично.       Киллиан не меньше пяти раз проклял тот день, когда выбрал дом с консьержем и камерами наблюдения даже в лифте, пока они шли по холлу и ехали на его этаж. Судя по дрожи в руке Эммы, которую он сжимал, она тоже находилась на грани. С которой они сорвались, стоило кабине закрыться за их спинами.       Выдержки хватило лишь на то, чтобы захлопнуть дверь – замки были посланы к демонам. Эмма вцепилась в крючки его жилета, рыча от нетерпения, а мужчина, найдя, наконец, «молнию» на её спине, дернул язычок вниз, и платье сползло вниз – чтобы в ту же секунду быть отфутболенным хозяйкой куда подальше. Дыхание Джонса застряло в горле, когда он увидел Свон лишь в нижнем белье.       - Господи Иисусе… - пробормотал он, широко распахнутыми глазами пройдясь по груди, по самому контуру прикрытой кружевным бюстгальтером, идеально накаченному прессу, плавным линиями бедер и длинным – чертовски длинным – ногам с нежно-красным педикюром. – Я…       - Теперь ты жалеешь, что не захотел стать моим первым тогда? – усмехнулась Эмма и провела пальцами по талии, поддев резинку трусиков.       - Прекрати, иначе я прямо сейчас…       - Что? – продолжала веселиться она, но руки убрала – вместо этого она сорвала его жилетку и дернула края рубашки, отчего пуговицы оторвались и дробью посыпались на пол. – Ты не сможешь уже ничего такого сделать, чего я не знаю.       - Свон, - предупреждающе прорычал Киллиан, лёгкий на «слабо». – Уж не бросаешь ли ты мне вызов?       - Что ты, нет! – Девушка провела борозду ногтями по его животу, от чего там закрутился узел нервов, и остановилась на ремне, принявшись расстегивать его. – Я говорю лишь, что отчасти жалею… что им был не ты.       Вроде бы это был комплимент ему, но неожиданно её слова вызвали в нём непонятное чувство – раздражение, даже гнев и… ревность. Да, ревность, что не он первым касался её тела, не его губы целовали её, не он показал ей новый мир телесных ощущений. Никогда раньше он не хотел подобного – более того, избегал девственниц. А тут просто только мысль, что был кто-то другой – тем более, если это обезьяноподобный Уолш – сделал её своей…       - Думаешь, он был лучше? – Низкий рокочущий голос явно впечатлил Эмму, но это уже не волновало Киллиана. – Так что, он делал вот так?       Правой рукой он толкнул её к стене, прижав за горло, левой же по очереди снял лямки лифчика с плеч и стянул его вниз, обнажив полушария груди. В глазах девушки появилась предвкушающая тень, но так легко давать желаемое ей он не собирался. Рука на горле поднялась выше, к губам, а вторая накрыла один из сосков. Большие пальцы нашли свои цели – правый губы, левый вершину её груди – и начали синхронно выводить круги на них. Дыхание Эммы стало шумным и прерывистым, и это ещё больше распалило Киллиана.       - Так как, лапочка? Что ещё он провернул с тобой, прежде чем взял? Может, он целовал тебя так, чтобы звезды сыпались с небес?       И он, убрав руку от её лица, накрыл губы своими, и не просто в поцелуе – это был маленький половой акт лишь с участием языков, но и от него одного девушка покрылась нетерпеливыми мурашками и рванула его на себя. Теперь обе ладони ласкали её груди, то сжимая, то мягко массируя, а колено протиснулось между её ног и коснулось сокровенной ложбинки под бельем.       - Было такое? – Он был не меньше неё возбужден, о чем очень красноречиво говорила оттопыренная ширинка, а голос выше шепота не поднимался.       - Нет, - в тон ему ответила Свон и оттолкнула – лишь, чтобы поменяться с ним местами. – Но кое-что я могу и сама.       Наконец, ремень был расстегнут, а «молния» на брюках Киллиана мгновенно разошлась, и девушка рывком освободила его от них. План был ясен – зачем ещё ей избавляться от его джинсов и пристально рассматривать весьма впечатляющее содержимое боксеров, но – не сегодня. Может, если у них всё выгорит, однажды он позволит ей сделать это, но эта ночь – его. Чтобы он доказал, что лучше него у неё никого не было – и не будет.       Подхватив её на руки – Эмма снова обняла его за пояс ногами – и втянув в новый головокружительный поцелуй, Джонс переступил через штаны и дошел до ближайшей горизонтальной поверхности – стола с какими-то безделушками, – смахнул с неё всё и опустил туда свою ношу. Чтобы она не начала своевольничать, он снова сжал её шею ладонью, нежно поглаживая бешено пульсирующую жилку, в то время как другие его действия были далеки от ласки. Поцелуй становился граничащим с жёсткостью – и ей это нравилось, судя по довольным стонам и активному ответу, – а вторая рука, скользнув по её ноге от колена вверх, дошла до ткани трусиков – и пролезла под неё. Эмма больно куснула его за губу, дёрнувшись от острых ощущений, но останавливаться, даже если бы она захотела, он не стал. Большой палец нашел горошинку клитора, погладил его сначала мягко, а потом взялся за обычный сегодня стиль – безоговорочное доминирование. Девушка под ним практически хрипела, выгибаясь, но льнула сильнее, а когда, не прекращая пытку, остальные пальцы скользнули в горячую щель, упираясь то в одну, то в другую стенку, растягивая их, с губ сорвались ругательства.       - Чёрт тебя подери, Джонс! – стало самым цензурным что она произнесла, закусив губу и подстраиваясь под ритм его руки. Киллиан, усмехаясь, покачал головой и высвободил её губы своими зубами, провел по ним языком, а, когда она потянулась к нему, отклонился.       - Ты сама это начала разговорами о бывшем… - Он ускорил движение пальцев, не отводя взгляд от её глаз и наслаждаясь глубиной и податливостью её тела. – И тебе придется вытерпеть…       Договорить он не успел – Эмма дёрнулась вперед и всё же впилась поцелуем, а ладонями потянула вниз его боксеры и обхватила рванувший вверх член, доказывая, что тоже участвует в игре.       Сжимая по очереди каждую грудь и лаская сочащуюся горячим соком плоть, Киллиан гадал, как надолго ещё хватит его самого, и пришел к выводу, что времени совсем нет. Поэтому он резко убрал обе руки, сорвал с неё трусики и поднял со стола.       - Спальня? – пробормотала Эмма.       - Слишком далеко…       И да – он опустился вместе с ней на ковер, даже не дойдя до дивана. Сразу же оказался между её ног, замерев у самого края.       - Скажи, что ты на противозачаточных, потому что я не могу ждать, чтобы найти… - почти прохрипел Киллиан.       - Всё под контролем, - ответила Свон, поёрзав под ним, дразня.       Он не собирался её жалеть – даже будучи возбужденным до предела, ревность грызла его – он не первый! Так что один мощный рывок – и он полностью, до упора в ней. Крик Эммы разлетелся по гостиной, а он уже взял темп и опять вжал за горло к ковру – чтобы она не шевелила головой, и он видел, как страсть разливается в её глазах и превращается в дикое удовольствие. Резко и рвано, меняя амплитуду и ритм, он двигался в ней, сгорая сам, стискивая зубы, но контролируя себя, доказывая ей, что его стоило подождать. Не зная, чего ожидать в следующую секунду, девушка не могла дышать, довольствуясь короткими вдохами и выдохами – и бесконечно вскрикивая, цепляясь за него, за ковер, за обивку дивана, до которого они не добрались. Его же руки поочередно касались её груди, сжимая в такт, подрагивающего живота, покрывшегося капельками пота, подхватывал под бедра, меняя угол проникновения. Он видел, что она уже мало что соображает, вымотавшись, но упорно встречает каждый его толчок - и он выжимал себя ещё на два рывка, потом ещё на два, ещё… И от того развязка получилась настолько оглушающе-мощная, что даже стекла дрогнули от их криков, а пальцы побелели, когда они их сцепили вместе. Не прекращая движения, Киллиан переждал оргазм, а потом рухнул на неё, краем сознания переживая, что может раздавить её, но не в силах отодвинуться.       В ушах звенело, впрочем, как и во всей голове. Её частое дыхание щекотало его шею, неожиданно приятно и будоражаще кровь, а рука неторопливо поглаживала по бедру. Он знал, что надо подняться и выйти из неё, даже что-то сказать, надо… Много чего надо – в конце концов, он повел себя совсем не как джентльмен, сделав её предметом своих корыстных чувств, мстя за то, что позволила себе быть любимой другим, а не сохранила себя для него. Но тут она чуть шевельнулась, и он почувствовал, как член внутри неё вновь затвердел, готовый к следующему заходу. Киллиан упёрся локтями в пол, заглядывая в глаза Эмме, и увидел там улыбку и предвкушение.       - Вот такого у меня точно не было, - прошептала она, втягивая его в – который за последний час? – поцелуй. И он, охотно отвечая, уже медленнее и ровнее, задвигался, обняв её и зашептав слова восхищения женщиной, делящейся сейчас с ним своим миром.       Поцелуи стали мягче, но не менее обжигающие, ласки не такие жёсткие, но заставляющие по-прежнему бежать кровь быстрее, а толчки, сначала в самом деле неторопливые, набрали темп, вырывая стоны и крики из них обоих. Мужчина и женщина сжали друг друга в объятиях, сцепились крепче утопающих, и финал вновь настиг их одновременно – хотя раньше Киллиан успевал вырвать по два, а то и три вопля блаженства из груди своих любовниц.       Сил на что-то ещё уже не осталось, и они задремали прямо там, на ковре, всё ещё держа друг друга за руки.