Даже будучи не на твоей стороне...

Она закрывает глаза. Она способна сделать это. Глубокий вдох, нужно отдать всю себя этим движениям. Нужно стать единой со своей стихией и потом… ЧЕРТ. Маринетт расчёсывает волосы, а после собирает передние пряди в пучок на затылке. Так, как принято. Так, как надо. В ее стране сложно идти против правил, говорить что-то, что противоречит мнению Лорда Огня. Это тирания. Самая настоящая. Ее масштаб – вся Страна Огня. Ее устои – древние обычаи и традиции. Гребень в виде половинки пламени в иссиня-черных волосах. Голубые глаза в отражении – клеймо, тайна, запрет. Таких глаз не должно быть у представителя народа Огня, только не у представителя народа Огня. Уж лучше бы она родилась слепой. Красный с золотым ей не идет. Только подчеркивает то, насколько Маринетт бледная. Этот цвет словно стирает носящую его девушку и пытается нарисовать кого-то другого на ее месте, кого-то более сильного и смелого. Выходит плохо. Выходит бледная загнанная в угол мышь. Закрывает глаза и снова глубоко вдыхает. Чувствует прикосновение к щеке невидимой руки и замирает. Глаза начинает печь, дрожит и смотрит вокруг. Сердцем, не умом, слышит «сегодня я буду с тобой». Фестиваль Огненных Лилий пришел. Он закрывает глаза. Он способен сделать это. Глубокий вдох. Нужно крепко стоять ногами на земле, нужно быть уверенным в своих возможностях. Земля не любит страха, она любит силу… Больно. Адриан смотрит на себя в зеркало. Не потому что он любит это, но потому что знает, сейчас она делает то же самое. Сейчас она видит свое отражение и, наверняка, разочарована тем, что видит. Он чувствует это в полной мере и старается верить в то, что скоро все кончится. Блондин слушает. Его окружает множество звуков, множество людей, однако в этой до того огромной комнате, что кажется тесной, он один. Наедине с ней и своим отражением. Почти жутко. Зеленый. Повсюду он видит различные оттенки зеленого и немного желтого. Интересно, а она видит только красный и золотой? Ему бы хотелось, чтобы нет. Сегодня в ее городе Фестиваль Огненных Лилий. И Адриан обещал себе, что будет рядом с ней. Будет касаться ее холодной кожи, будет заботливо обнимать ее плечи, чтобы те не дрожали… Даже находясь здесь. В Ба Синг Се. Двигаться словно в танце. Пламя не отдельно от руки. Оно ее часть. Ее часть – самая любимая и самая ненавистная. Единственная сила, что есть в ней. Единственное, что не дает ей быть целой. Маринетт кусает губы. Рядом Алья – красивая, темноволосая, темнокожая, кареглазая. Перчатки норовят порваться, когда девушка сжимает руки в кулаки. Зависть – плохое чувство. Алья что-то говорит, а руки Маринетт теплеют. Нельзя. Кто-то мягко обнимает ее плечи. Она глубоко вдыхает. Она знает, он рядом, как бы далеко ни был. В каком бы городе ни был. К какому бы народу не принадлежал. - Твои родители на этот фестиваль приготовили просто потрясающие пироги! Маринетт смеется. Почти не фальшиво, почти что счастливая, едва заметно сжимая невидимую руку. Он дарит ей спокойствие. Алья щебечет что-то ей, рассказывает о новом ухажере, предлагает куда-то поехать отдохнуть. Маринетт это злит и смешит. Сто лет войны. Сто лет боли и отчаяния. Более миллиона убитых людей. Целый истребленный народ и не один. А они живут, как ни в чем не бывало, словно все, что за пределами Страны Огня – не важно. Маринетт начинает тошнить. Это мерзко. Верить почве под своими ногами, верить слуху, верить ощущениям, но не глазам. Вдыхать глубоко, стоять крепко. Он – часть земли. Земля исцеляет его. Делает его целым. Единственное, что делает его целым. В шесть лет он впервые почувствовал ее прикосновения. В шесть лет узнал, что существуют связанные друг с другом души. В шесть лет впервые коснулся ее сам. В десять, понял, что никогда не сможет ее увидеть. Если эта война не кончится. Но это война никогда не кончится, если только не произойдет чудо. Однако за последние сто лет люди разуверились, что в чуде, что в Аватаре. Некоторые дети даже не знают, кто такой Аватар. Смешно, ей богу, смешно. До тошноты и дрожи в руках смешно. Адриан закрывает глаза и делает глубокий вдох. Он чувствует, как ее тоже тошнит. И чувствует ее глубокое, темное чувство, пробирающееся откуда-то из глубины к ее рукам… Она маг огня. Водит руками, как может показаться многим, по воздуху. А на самом деле по ее щеке, вниз, по обнаженному плечу, а потом сжимает ее руку. Дрожащую, удивительно теплую руку. Она успокаивается. Закрывает глаза. Как бы ему хотелось сейчас оказаться рядом с ней и плевать, что пришлось бы находиться в стране с тираном во главе. Про себя Адриан окрестил ее Леди. Во сне он видел ее стройный образ, синие сияющие глаза и иссиня-черные волосы. Его Леди мала, хрупка и стройна. Чувствует ее дыхание на щеке. Что-то внутри него дрожит и отзывается, бежит и спотыкается. Его Леди дрожит. Адриан ненавидит свое бессилие. Молния – это словно ты держишь огромную власть в своих руках. Словно ты можешь позволить себе все. И это разрушает тебя. Одно неверное движение, хоть одна лишняя эмоция – молния сожрет тебя, не оставит ни пылинки на месте того, что было тобой. Это пламя никогда не будет подчиняться слабаку. Это единственное, во что верит Маринетт, когда из ее пальцев исходят холодные разряды и разрушают чей-то дом. Нервно сглатывает, а после закрепляет доспехи покрепче. Все маги огня должны быть призваны на войну. Ей не удалось скрыться, не удалось убежать. Да и не особо хотелось. На войне ты превращаешься в машину, которой все равно, что делать. Приказ есть приказ. Никаких чувств, эмоций, привязанностей. Маска вместо лица, можете получить удовольствие от бойни, если хотите. Не больше. Маринетт закрывает глаза, а вместе с ними закрывает и себя. Ему нельзя больше поддерживать с ней даже мизерный контакт. Она больше не его родственная душа, ведь как может быть оным человек, души не имеющий. Она уже забыла, что когда-то мечтала сбежать в Ба Синг Се, жить там спокойной, счастливой жизнью, найти его. Кусает губы. Глупая привычка. Мерзкая привычка. Единственная привычка, которая напоминает о доме. - На выход. Сообщает жестокий голос, и Маринетт встает. Сейчас ее выход. Ее молнии. Ее сила. Ее слабость. Магия земли способна создавать. Магия земли способна разрушать. Ощущать эту власть у себя в руках все равно, что… ай, да не с чем сравнить. Просто эта власть неописуема. И на эту силу он может положиться. Эта сила защитит его. Леди скрылась от него. Спряталась, забилась в угол… ушла на войну. Зная, что она маг огня, Адриан был уверен в этом. Последнее чувство, что он с ней разделил, была боль. Горячая и текучая, селящаяся где-то в желудке и разрывающая изнутри. Словно тебе вырывают органы. Словно ты умираешь, но, к сожалению, нет. Ты остаешься жить с пустотой внутри. Блондин не знал, тяжело ли это. Его не призывали на войну, ему никогда ее не понять. Он никогда не испытывал чувства страха, находясь рядом с представителем своего народа. Ему никогда не приходилось хранить тайну того, кем являлась его мать. И ему было жаль, что его Леди пришлось узнать это.

***

Маринетт откинула странное чувство покалывания во всем теле. Она закинула в самую глубь то, что осталось от ее души, и направила на светловолосого мага земли свое пламя. Алое. Не молнию. Адриан задрожал всем телом, не в силах сдвинуться с места. Он был заворожен, очарован и пойман ей. А потом втоптан в грязь и сломлен суровой реальностью. В ее глазах читалось «Беги», но рука даже не дрогнула. В его глазах плескалась боль и стоял крик «Я нашел тебя». А потом Аватар проснулся от столетнего сна.