Упс! Или благородство Ромео

Учиха был в ужасном настроении. Тесты на сегодня закончены, а вот проблемы только начинаются, причем появляются они в геометрической прогрессии. Мысленно прокручивалось все проклятое воскресенье. Ситуация была не из лучших. Папаша, когда парень приехал переодеваться, нагло сидел у него дома на кухне и распивал чай. Таджима самодовольно улыбался при виде ошарашенного выражения лица старшего отпрыска. Мадара даже не стал спрашивать, как этот навязчивый пиздюк попал в его квартиру. Старый хер нередко таким промышлял, ведь являлся еще тем медвежатником по молодости и не только. - И как независимая жизнь, сыночка? - приподнял папаша уголки рта в попытке улыбнуться. Лучше бы он этого не делал: овал лица у мужика с возрастом поплыл вниз, а общий вид намекал на непрерывное бухание. Однако у Таджимы просто была противная рожа, и Мадара периодически благодарил мать, точнее ее гены, которые очень даже облагородили парня и его брата. - Без тебя как-то спокойней, - даже дышится иначе, слаще. - За что же ты меня не любишь, о, мой наследник? Мадара ничего не ответил. Может, потому что он родился Учихой? Или из-за того, что мать покончила жизнь самоубийством? Или из-за того, что его папаша хронический мудак, не мыслящий в воспитании отпрысков ни черта? - Чем обязан? - нахер эту лицемерную лирику. - Сыночка, мне тут выговор сделали по твою душу, - а папашу, кажись, ничего не трогало. Фирменное бесстрастие от Учиха. У Мадары было плохое предчувствие. - Я так понимаю, что пришло время, - хмыкнул мужчина. - Я не понимаю, - лицо Мадары перекосило. Нет, пожалуйста, только не сейчас. Ему не хватало только бредней папаши. Там, в центре, его ждет Харуно. Хорошо, что парень без нее приехал в квартиру. Черт его знает, что может папаша учудить. - Вчера решилась твоя судьба. Состоялся обмен и брачный договор, - отцу реакция сына доставляла немалое удовольствие. От правил не сбежишь, а вот и повод утереть юного самодура. - Убирайся, - взревел сын, сжигаемый лютой ненавистью. - Тебе мало самоубийства моей матери? Ты хочешь, чтобы я вскрылся или бедная "невеста"? Мадара в такие моменты общения с родителем готов был прирезать того. Старший сын неоднократно прокручивал вариации на тему смерти Таджимы. Раз парню принимать недопрестол так и так, то почему бы папеньке не свернуть шею каким-нибудь изощренным способом? - Пора нам кое-что прояснить о твоей покойной матушке, - Таджима готовился разрушить своего первенца некой информацией, которую скрывали от отпрыска аж почти восемнадцать лет. У парня внутри все пошатнулось. Ну, что ему может сказать этот абсолютно чужой человек, называющийся его отцом? Полить грязью женщину, которую же сам довел до самоубийства? - Да что ты о ней можешь вообще говорить? - ядовитая прослойка в его тоне позабавила Учиху-старшего. - Для тебя была создана легенда, якобы о том, что твою мамочку допек мой деспотический нрав, - медленно начал отец. Сын дико уставился на родителя, все-таки решив присесть. - Понимаешь, я, конечно, плохой, я ни черта не смыслю в воспитании, - Мадара злобно смерил Таджиму взглядом, что не скрылось из внимания мужчины. - Однако я кое-что все-таки сделал, чтобы вы, дети моей законной жены, жили в неком неведении о своей матери. Не я ее довел, Мадара, а совсем иное, - он сделал паузу. - И кто же? - парень не верил ни единому слову, однако мысленно понимал, что папаша не врет. Не хотелось ему эту правду. - Я тебе никогда не рассказывал, как мы с ней познакомились. Ты лишь только видел фотографии, а тема эта была вообще закрыта. Я запретил рассказывать о проблеме твоей матери всем окружающим. - Говори, - сын понимал, что в любую минуту накинется на отца с кулаками. - Твоя мать вскрылась от ломки, - Таджима замолчал, опуская виноватый взгляд в пол. И в этом, к сожалению парня, не было ни капли лжи. - Что? - хорошо, что парень сидел, так как голова у него закружилась, а виски сжало чуть ли не клешнями. Пальцы потерли переносицу, а перед глазами все поплыло. - Твоя мать была обычной распространительницей наркотиков. Знаешь, какое главное правило такого человека? Никогда не пробовать свой товар. Это сейчас мы занимаемся только кокаином, а раньше был героин. Я очень любил твою мать. Мы были счастливы. Мы начинали с нуля, как в крутых гангстерских фильмах. Делили каждую копейку, снимая номер в каком-то клоповнике на драном матрасе. Курили одну сигарету на двоих, смотрели на закат и мечтали. Когда мы добились успеха и из двух человек превратились в подавляющий синдикат, твоя мать родила тебя. Ты был ее гордостью. Ты был запланированным и желанным ребенком. Поверь мне, я тогда подумал, что какое же это чудо, что тебе не придется тонуть в том дерьме, из которого я выбирался всю свою молодость. Но ты весь в меня, вон, из дома слинял, лишь бы быть свободным. - Дальше, - сдавленно сказал парень, не желая выслушивать отцовские сантименты. - А вот с Изуной вышло все иначе. Он был незапланированным ребенком. Это сейчас мы знаем, что есть послеродовая депрессия, а тогда я подумал, что твоя мать сошла с ума. - В смысле? - Мадара покосился с недоверием на отца. Странные вещи он сегодня говорил. - Твоей матери нельзя было рожать погодкой второго сына. Ее психика не справилась просто. Ты же не знаешь, что она его после родов почти что на руки не брала. Отказывалась вскармливать. Один раз я ее застал с подушкой в руках, нависающей над твоим братом - она была готова его задушить, - мужчине это было неприятно говорить. Дико и жутко, словно окунаясь опять в тот кошмар. - Я ее тогда избил до полусмерти. Клянусь, до того момента я никогда не трогал твою мать. И это тоже было моей ошибкой. Незнанием, которое привело к трагедии. Мне пришлось нанять няню, а твою мать отправить в психиатрическую лечебницу. Оказалось, что у нее стресс на почве родов. Однако к вам я ее больше не допускал, лишь когда кто-то был рядом. Это ранило твою мать. Медленно убивало. Она чахла, мы не разговаривали. А потом она стала колоться героином. Когда я это узнал, было уже поздно. У меня был престижный статус, связи в правительстве, и никак нельзя было отправить твою мать в лечебницу, потому что это бы получило огласку, а я не имел права подставлять тех, кто меня проталкивал в политику. Мы лечили ее дома. Однако она не справилась с ломкой, и одним вечером ее нашли со вскрытыми венами. Мадара молчал. Он знал своего папашу и понимал, что тот не врет в данный момент. Мир перевернулся с ног на голову. И от такой правды легче не становится. У парня впереди своя трагедия. Неужели он также будет потом рассказывать что-то своему ребенку? Учиху передернуло. - Ты только Изуне не говори, - выдавил из себя сын, не в силах посмотреть отцу в глаза. - Вот такой вот я отец. Поверь, мне лучше было все свалить на себя. Как я мог тебе сказать такое, особенно маленькому, про маму? А Изуна? У меня язык не повернется сказать это. Да, во всем доме убраны ее фотографии. Есть парочка у меня в комнате. Вы их видели. Я хотел, чтобы вы помнили ее самой счастливой женщиной, самой красивой и улыбающейся. У меня есть фото, где она и в молодости, и с тобой на руках. А как объяснить твоему брату, где фото с ним? Что она не захотела даже смотреть на него? Мадаре опять подурнело. Веселая у него семейка, обхохочешься. А как теперь брату смотреть, зная такие подробности? Нахуй такую правду, папашу в придачу. - И ты все решил взять на себя? - Да, потому что так было лучше всего. Вот я не досмотрел твою мать, я и виноват. Мнение о Таджиме менялось медленно, но верно. Чего Мадара еще не знает? - Понимаешь, есть такое понятие - долг. Да, я не правильно поступил, однако я думал о безопасности вас, своих детей. Из-за всего случившегося я стал невольно уделять больше времени твоему брату. - Так вот почему мне достались все "сливки", - сделал вывод язвительно Мадара. А то он думал, что проклятый какой-то всю жизнь, раз папаша с ним, что с дерьмом, обращался. Радужно так все, аж единороги все посдыхали. Мадары как будто не существовало для Таджимы. О, стоит лишь только упомянуть все те правила папаши, под которые тот загонял старшего сына. Жестко и безжалостно, словно пытаясь отомстить за то, что Мадара получил любовь матери, а его младший брат был лишен. - Мне было очень жалко Изуну. Перед тобой я, конечно, виноват, - это было сказано как-то... Как какое-то надругательство, потому что искренности Мадара не почувствовал вообще. Это что, ненависть к нему за младшего сына? Да он и в жизни брата не обидел, ну, за исключением тумаков, но те были по делу. - И почему я должен жениться на ком-то? Вот у тебя есть замечательный младший сын, который тебя во всем слушает, так, спрашивается: я тут при чем? А еще у тебя выводок детей от других женщин, с которыми ты прекрасно общаешься, - Мадара же не идиот, он знает парочку своих сводных братцев. - Твоя ревность ко мне, как к родителю, конечно, понятна, - спокойно и самодовольно ответил мужчина, - однако... Вот тебе же все до лампочки. Ты взрослая детина, которая машет кулаками и обладает высоким чувством справедливости. Где ты, а где твой брат? - Понятно, значит, ты с легкостью меня пустишь под откос, лишь бы младшего сына уберечь, - а вот тут сантименты кончились. Мадара прекрасно понимал, что папаша на все готов, лишь бы не впутывать Изуну во все свое дерьмо. Сейчас очень хорошая возможность спекулировать этим. Даже можно себе что-то выторговать. Мадара, к своему огромному сожалению, обладал и благородством. - Я прошу тебя принять все, как есть, - какая наглость со стороны папаши. - Уж не ради тебя, - Мадара смерил отца взглядом такого презрения, что любый бы другой человек сжался, но только не сидящий перед ним мужчина. Только не Таджима Учиха. - Однако я подумаю над тем, как ты мне за это заплатишь, - прищурив глаза, заметил старший сын. - Так просто ты на меня не взвалишь все свое говно. - О, а я уж было подумал, что мы тихо-мирно договоримся, - хмыкнул мужчина. - Говори сейчас, что ты хочешь. - Не-а, я не хочу продешевить, - спокойно парировал сын. - Обрыгаешься, папаша, так все легко урвать. - Вот и замечательно, - весело сказал Таджима, словно тяжелого разговора и не было. - Все, свали уже, - тяжело вздохнул старший Мадара. И Таджима ушел, намеренно не сказав, на ком придется жениться его наследнику. Мадара стоял на кухне, не зная, что делать. Он понимал, что рано или поздно это случится. Такова доля наследника. Его долг. Черт возьми, теперь вообще надо завязывать с Харуно, потому что дальше будет хуже. Он ее полюбит, но их отношения заведомо обречены. Папаша знает его слабое место. Ну, хоть в чем-то одном они едины - в опеке над младшим. И Мадаре было абсолютно все равно, кого же ему всучили, потому что это не имело значения. Это не Сакура. Парень на секунду задумался, как бы это было. С ней. И тут же оборвал всю фантазию, потому что даже мечтать нельзя. Просто настанет день, когда парню придется ехать на встречу с будущей женой. Холодное знакомство, как дань. Исполнение непонятного долга. Ледяная постель, непонятное отношение к собственным детям. Хотя, можно попытаться уговорить девчонку быть его любовницей. Несмотря на то, что ему всего лишь семнадцать, при мысли о детях от Сакуры он испытывает что-то похожее на радость. И есть вероятность, что она согласится, потому что любит Мадару. Искренне и самозабвенно. Если бы она родила раньше, чем его навязанная невеста, Мадара бы устроил хаос. Он бы перевернул весь мир с ног на голову. Потому что голой любовью апеллировать с отцом глупо. Над первым внуком Таджима будет трястись, потому что папаша неоднократно об этом заявлял. Учиха принял решение. Стоит попытаться. Мадара сидел на скамейке у школы, опустив голову. Отчаянье горчило на кончике языка. Ясное небо было издевкой свыше, потому что внутри моросило. А еще это фото с Тобирамой. Слепая ярость чуть не свела с ума парня. Мадара себе не позволял целовать Сакуру, и в итоге этот ублюдок забрал у Учихи то, что девчонка была готова ему с радостью подарить. Что дальше? Идиот, то есть Хаширама, хотел как лучше. Просек, что между Сакурой и Учиха что-то происходит. Свести хотел. Но в итоге подставил невольно Сакуру под удар. Теперь только не хватало, чтобы местная гопота через девчонку начала говнить Учихе. Его девочку могут изнасиловать. Изуродовать. Убить. Не так все должно быть у Харуно. Мадара уже послал людей оберегать девчонку - хоть какой-то толк от отцовского блата. Учиха схватился за голову. В лобовых долях трещало. Хотелось сейчас просто добраться до девчонки. Обнять ее, притягивая к себе, и стереть поцелуй Тобирамы. Ведь это полагалось Учихе. Сука, даже он себе не позволял таких вольностей. А ведь хотелось, и не только поцелуев. Хотелось ее. Под собой. До скрежета зубов. Вот твое хваленное благородие, сыграло злую шутку. Сакура будет не его. Чужой, потерянной, забывшей. - Учиха! - раздалось слева от парня женским и возмущенным голосом. Мадара злобно уставился в сторону незваного и наглого гостя. Белобрысая девчонка закатывала рукава и яро смотрела на старшеклассника. - Ты что с Сакурой сделал?! - рявкнула блондинка, при этом кулаки ее сжались. - Свали нахер, - огрызнулся Мадара. Вот ему только этого не хватало. Объясняться перед какой-то сопливой девкой. - Не свалю. Давай, прогони меня, попробуй, - школьница, кажется, не понимала, с кем имеет дело. И чем это чревато. Больная? Учиха встал, не глядя на назойливую девчонку, развернулся спиной и стал уходить. Ино, поняв, что ее тупо игнорируют, закипела. Рюкзак был просто брошен в башку несговорчивого верзилы, удачно достигая цели. Мадара замер, однако даже не вздрогнул. Медленно посмотрел через плечо диким и бешеным взглядом. В округе знали, что в такие моменты лучше брать ноги в руки и сваливать. Однако Ино, уперев кулаки в бока, стояла, задрав подбородок, и выжидала. - Ты сваливаешь на счет три. Один. - Ты обидел Сакуру. Ты что, не понимаешь, что она в тебя влюбилась до беспамятства? - девчонка перешла на шепот. Как будто это откровение что-то изменит. Хотя хотелось орать и бить этого недалекого, по ее мнению, верзилу. Наслушалась она изрядно рыданий подруги. А еще проклятое чувство справедливости, которое Яманака точно до добра не доведет. - Три, - Учиха медленно стал подходить к назойливой девчонке. - Ага, с математикой у тебя тоже туго, поди, тест точно завалишь, - хмыкнула Ино, но тут же пожалела. Учиха просто ее толкнул, однако сила действия сбила девчонку с ног, и блондинка плюхнулась на зад. Демонстративно зевнула и закатила глаза. Она не из робкого десятка. Да и спасибо папенькиным ссылкам в лагеря выживания на все лето. - А, ну, давай, бей лежащую девчонку! Убивают! Помогите! - девчонка картинно стала поджимать под себя ноги, а заодно и кривляться. - Я смотрю, у тебя башка лишняя, да? - Учиха поражался такой непосредственности с ее стороны. Опустился на корточки. - Нет, просто у тебя, кажись, одна единственная сломалась, - издевалась девчонка. - Меня не интересует, что там с Сакурой. Между нами ничего не было и не будет, - сузив свои темные, чуть ли не грозовые глаза, зашипел старшеклассник. - А если она покончит жизнь самоубийством? - хмыкнула подруга Харуно, и вот тут Учихе стало не по себе. Словно какое-то кодовое слово, и пиздец. - Что? - абсолютно потерянно, словно на парня вылили ушат воды, кирпичей в придачу насыпали, туда же льда. - Не чтокай. Взрослый парень, а херней страдаешь. Ты чего девчонке мозги запудрил? Учиха уже не слушал. Учиха несся к ожидающей его у школы машине - нужно к дому девчонки, желая одновременно пробить той розовую макушку и проверить, все ли с ней в порядке. Эта белобрысая задела за живое. За такое больное, за такое гниющее всю его жизнь - вот только повтора ситуации не надо! Странно, он даже Харуно не видел сегодня, а в этот понедельник у нее были тесты. Учиха так увлекся дрочением на свою херовую жизнь, что забылся. Точно! Вот об этом Учиха вчера сказал папаше - что опять обязательно кто-то вскроется из-за всех этих бредней. Как чувствовал. Мадара выскочил из машины, можно сказать, вывалился, когда та остановилась у нужного дома. В одно мгновение легкие, кажется, воспламенились. Пульс ускорился, адреналин разрывал бушующей кровью барабанные перепонки. Кулаки застучали по двери, обдираемые о древесину. Конечно, звонок придуман для слабаков. Только вышибание дверей, только хардкор. Через определенное количество грохота открыли. Сакура стояла и недоуменно смотрела на взъерошенного парня. Он и так от природы не обладал послушностью волос, а сейчас был вообще похож на взбешенную зверину, которая сорвалась с цепи. - Дома есть кто? - сдавленно спросил, так как дыхание подводило. Вот она, перед ним. Цела и невредима. И Мадара тут же попадает в ее невидимое магнитное поле. Самое ужасное, что девчонке делать ничего не надо. Знала бы она об этом и была расчетливой, несдобровать бы парню. - Нет, - без задней мысли. Сакура в диком недоумении. У Мадары, кажется, ПМС. Только вчера он все закончил, а сегодня его, что подорвало. С ней так всегда. Харуно для него открыта, причем всегда. Учиха буквально влетел в помещение, чуть ли не сбивая девчонку с ног. Закрыл дверь и уставился на недоумевающую Сакуру. Мадара подошел к школьнице, схватил за плечи и притянул к себе. Зарылся в ее волосы, зажмурился. И кислород стал полноценно поступать в легкие. Вот она, реальная, живая и невредимая. В его руках. Маленькая, хрупкая. И теплая. Такая своя. Его. И заведомо чужая. - Сакура, пообещай мне, что ничего с собой не сделаешь, - при этом он понял, что готов свернуть ей сразу шею. Тише, бешенство, сбавь обороты. Но кончики пальцев чесались лишь только при одной мысли, что Харуно с собой что-то сотворит. - Почему я должна что-то делать? - Сакура почувствовала дикий прилив раздражения, пытаясь оттолкнуть от себя Мадару, однако тот не желал выпускать девчонку из рук. - Мне тут твоя подружка головомой устроила. - Яманака! - взвизгнула школьница. - Не льсти себе, Учиха! - пыхтела она, безуспешно пытаясь вырваться из сильных рук парня. - Что, опять за старое? - Просто заткнись, дура, - прошептал Учиха и все-таки отстранился от девчонки. Обхватил ее лицо своими огромными ладонями. Мадара жадно всматривался в ее лицо. Запоминал тонкие черты лица. Зеленые глаза. Пухлую нижнюю губу. Этот рот, который чертовски хочется поцеловать, причем давно и всегда ни к месту. Зачарован ее наивностью в глазах. - Учиха, ты невозможен, - обиженно протянула. Сакура устала от таких перепадов его настроения. Так не может дальше продолжаться. - Пошли, мне надо тебе кое-что рассказать, - потащил ее Учиха за руку. Они сели на кухне. Обреченность буквально касалось их макушек. Мадаре это просто надо сказать и предложить. - Я женюсь, - выпалил, не желая в себе это держать. Потому что это похоже на ураган, который заперли внутри, и он выламывает ребра. Это, черт возьми, больно физически. Сакура опустила голову. Все яснопонятно. Жизнь оборвалась в данное мгновение. Горечь тяжелым грузом опустилась на грудь. Харуно уставилась потерянно, не зная, что сказать на такое. Потому что знала, точно догадывалась: это не его инициатива. Девчонка всегда помнила, кто такой Учиха Мадара. - Вчера меня папаша кому-то продал, - едко сказано, презрительно. Учихе противно с самого себя. Но так и есть - как паршивую овцу, как избавились. Харуно показалось, что ее ребра медленно, но верно сдавливают все внутренние органы. Здравствуй, боль. Слушать от него самого очень тяжело. Потому что боль Мадары передается. - Так надо. Потому что я старший. Он бы хотел ей все рассказать, но оправдываться в том, к чему он не причастен - это жалко. - И ты ничего мне не скажешь? - Учиха злился. Потому что хотел реакции. Но не мертвенности. Не молчания проклятого. - Да что тут скажешь? Ты же все заведомо знал, - а она лишь сдерживалась из последних сил, боясь смотреть в глаза парня. Потому что его личная смерть в глазах просто невыносима. Он сидел напротив девчонки. Он сидел напротив, и жизнь заканчивалась. - Да. Но я живой, черт возьми, - Учиха злился. Ей что, все равно? Он сейчас пытается хоть что-то получить от Сакуры, чтобы разнести папашу к ебеням. - И поэтому пудрил мозги, - обвиняюще. Как же ей хотелось сейчас ударить человека, сидящего напротив. - Ты сама в меня влюбилась. Ты сама обратила на себя мое внимание. До смешного банально, но это все Сакура. А она хотела бы глупо и эгоистично услышать: я люблю тебя тоже. Но ведь напротив сидит Учиха Мадара. И не суждено Харуно услышать в ответ что-то такое. - Так получилось. Такие вещи не заказывают. - Ага, и вот поэтому все так произошло, - хмыкнула она. Если бы не хмыкнула, то точно бы всхлипнула. Однако сейчас слез она себе не могла позволить. Драма разыгрывалась с нешуточной скоростью. Но должны же у девчонки остаться хоть крупицы гордости? Когда парень, которого она любит, буквально затаптывает все живое в ней. - Ты можешь быть серьезной? А что, если она начнет сейчас говорить что-то такое, что помутит его рассудок? То, ради чего он готов пойти против отца? Хорошо, что она молчит. Бесит до жути одновременно. - А ты?! - рявкнула она, и рука инстинктивно толкнула сидящего напротив парня в грудь. Учиха схватил стул за ножки и придвинул к себе. Своими ногами зажал бедра девушки, притянул вырывающуюся Сакуру к себе, крепко обнимая. И она застонала. Мадара почувствовал теплую влагу на своей груди через рубашку. Отстранился, но только для того, чтобы прильнуть к ее щеке губами. Момент имел горечь соленых слез. Разбитых надежд. Раскрошенных чувств. Раздавленной детской любви. - Только не говори, что любишь меня, не смей. Только не целуй по-настоящему. Пусть я буду думать, что просто размечталась. Что нет никакой взаимности. - Я тебя не люблю, - выдохнул. Закрыл глаза. В грудине было больно. - Я тебя не буду целовать так, как ты этого хочешь, - как он хочет сам, при этом целуя ее шею. - Я тебя ненавижу, Сакура. Всем своим сердцем. И, что тоже дико, больно и ужасно, девчонка не сопротивляется. Покорно принимая и его решение, и его судьбу, и свою обреченность. Ей бы заорать, ударить, прогнать его. Ему бы мир свернуть. Может, намного больнее из-за того, что девчонка не дает повода за нее бороться. Принимает все, как есть, и Мадару это бесит. И тут же мысль о том, что он не посмеет никогда выбирать между братом и девчонкой. Это неравные сравнения, а на отца ему насрать. Встает, нет, вскакивает, буквально отталкивая от себя девчонку. Как прокаженную. Пока еще можно отвернуться и не оглядываться. Почти можно? Да, потому что он в нескольких мыслях, чтобы сейчас не взять Харуно. Напоследок. Прямо на кухне, потому что он хочет по-животному, эгоистично, вопреки всему взять то, что его. Сакура его. Это так банально-естественно. Но тут же придушить в себе все, потому что он являет собой благородие. - Сакура, - убито и отчаянно, - у тебя же скоро совсем день рождение. Позволь мне подарить тебе что-нибудь на память. А Учиха ее будет помнить. Она останется недосягаемой и хрустальной мечтой. Но и ему хотелось, чтобы она его помнила. - Я... У меня две просьбы. Первая, я хочу, чтобы ты повел меня на выпускной, - обдумывая ответ, говорит девчонка. Потому что не хочет эту встречу последней. Желание быстро пришло на ум. И Мадара подарит ей кое-что перед тем, как они разойдутся. - Это... ты ведь только ухудшаешь все. - Ты сам сказал, - милая девочка серьезна и непреклонна. В ней все-таки есть железный стержень. И свое Харуно заберет. - Второе? - при этом внутри парня все замерло. Она же не посмеет попросить о том, в чем ему заведомо придется отказать. - Я скажу на выпуском, - с достоинством отвечает Харуно, и Мадара не узнает в ней Сакуру. Неужели повзрослела из-за всего этого? Из-за него? - Только не проси того, что вообще невозможно, - тихо говорит парень. Потому что предчувствует катастрофу для себя. - Ты это сможешь мне подарить, - поднимает девчонка все-таки голову, находя смелость, чтобы взглянуть в его глаза. Да, там темное море отчаянья. И Сакуре только остается добро улыбнуться. Хочется быть эгоисткой. Хочется устроить истерику. Однако все заведомо было нереальным, и девчонка это знала. Просто позволила себе немножко помечтать. Потому что Мадара для нее - самый лучший. Хороший. И любить в их случае - это давать, а не забирать. Сакура хочет достойно попрощаться, но кое-что оставить себе на память. И это Харуно будет лелеять всю жизнь. Вот она, первая любовь. Нет, не влюбленность, жалкий оттенок тех ярких красок, которые она увидела с Мадарой. - А теперь иди. Просто забудь обо мне до выпускного вечера, - тихо сказала, потому что сейчас заканчивалась ее жизнь. Сакуре бы себя забыть со своим болящим сердцем хоть на секунду. А Мадару-то как забудешь, когда он маячит перед ней и жить не дает. - Хорошо. И он просто ушел. Затыкаясь и не смея предлагать девчонке что-то унизительное. И тихо радуясь, что есть еще в запасе несколько мгновений с нею. Мадара догадывался, что попросит Сакура. Это было так просто и очевидно. И Учиха с удовольствием подарит это своей девочке. Потому что до окончания выпускного - она его абсолютно.