Головная боль

Наверняка у вас когда-нибудь болела голова. И наверняка вы страшно боитесь той боли, разрывающей вас изнутри, сжимающей ваш мозг до крохотной точки в пространстве. Вы не можете смотреть, не можете думать, не можете ничего делать. Но в этот момент вы знаете, что когда-нибудь это закончится и вы снова сможете улыбнуться и забыть о боли на долгое время. А Зед не могла. Она знала, что головная боль вернётся через день-два и будет мучить её ещё неопределённое время. Единственное что она могла, это сидеть на диване и смотреть в зеркало на грустного Гарри. В присутствии Джона Константина она тщательно скрывала свою боль, улыбалась и даже пыталась заставить себя что-то увидеть по его просьбам. Но чаще всего это не получалось, а голову пронзала такая боль, что Зед чуть не выворачивалась наизнанку прямо на месте. Сейчас Зед снова молча лежала на диване. Ноги медленно скользили по привычному месту Константина, а диван, казалось, уже насквозь пропах сигаретным дымом и ещё чем-то странным, что было вполне понятно, учитывая профессию Джона. Головная боль достигла такого пика, что в глазах появились звёздочки, мир вокруг потемнел, у Зед вырвался глухой стон, который она тот час же подавила. Стараясь не двигать головой, и вообще ничем, она слабо сжимала руками кожаную обивку в надежде убрать хоть чуточку боли. Она не слышала как тихо хлопнула входная дверь, как заскрипели половицы. Она даже не почувствовала бросающийся в нос запах табака, которым насквозь пропахала половина этого дома. Только тяжесть сбоку от себя на широком диване, да прохладная рука на лбу, облегчающая боль, — вот что сказало ей о том, что она больше не одна в большом доме. Зед со стоном, который ей уже не удалось скрыть, открыла глаза, различая перед собой только большое чёрное пятно, и попыталась встать. Но чьи-то мужские сильные руки мягко, но уверенно, заставили её лечь обратно. -Тихо, зая. Не дергайся, а то заклинание соскочит и я усыплю диван. Зед попыталась было что-то сказать, но на её глаза легла рука, спасая от света, а вторая надавила на затылок сзади, чуть приподнимая голову. В тишине комнаты эхом отразился тихий шёпот незнакомого Зед языка, и через несколько мгновений она упала в облегчительную тьму. Джон закончил читать заклинание и открыл глаза, почувствовав как Зед расслабилась рядом с ним и выдохнула. Её рука свесилась с дивана и почти касалась пола. Константин задумчиво посмотрел на неё, потом взял запястье и начал считать пульс. Он был слегка учащенным, но в норме. Аккуратно положив руку Зед на диван рядом с ней, Джон встал, а затем, неожиданно для самого себя, наклонился и запечатлел быстрый поцелуй на лбу Зед. Потом он отвернулся, подошёл к столику, налил виски, поджег сигарету и сел в кресло, стоявшее напротив дивана. Странные все-таки они люди. Чувствуют, а сказать не могут. Как просто и одновременно сложно. Ты ничтожество, Джон Константин. Но благодаря этому ты ещё живёшь, отравляя все вокруг себя сигаретным дымом. Но Зед не такая, она слишком человечная, такие не живут долго рядом с тобой. У них аллергия на сигаретный дым, о которой они сами не знают. Рядом с тобой они сгорают как свечка, за мгновение до этого посмотрев на тебя полными восхищения глазами. Джон докурил сигарету и погасил окурок о пепельницу. Он не хотел думать, не хотел чувствовать, впрочем как всегда после работы. В комнате царила тишина, изредка нарушаемая тихими вздохами Зед, у которой наверняка ещё болела голова. Константин посмотрел на часы и едва слышно вздохнул: было слишком поздно чтобы ждать пока Зед проснётся, а оставлять её на ночь на диване нельзя — слишком холодно. Ещё раз вздохнув, Джон закатил рукава и тихо подошёл к дивану. Аккуратно просунув руки под спину Зед, он поднял её и медленно, стараясь не разбудить, понёс к лестнице. Не смотря на кажущуюся внешнюю слабость, Джон Константин обладал неслабыми мускулами и поэтому нёс девушку очень плавно, так, что она бы не проснулась даже если бы была в состоянии обычного сна. Дойдя до одной из комнат верхнего этажа, мужчина ногой открыл дверь, вошёл в комнату и положил Зед на кровать. Тёмные волосы с рыжим отливом разметались по подушке, девушка продолжала спокойно спать, не подозревая как бьется сердце казалось бы непробиваемого на чувства Джона Константина. Он и сам не знал, что с ним происходит в последний месяц. Но видя мучения Зед, он не мог не проклинать себя, не восхищаться напарницей и не чувствовать теплоту в груди при каждом взгляде на неё. Задержав свой взгляд на расстегнувшейся верхней пуговице рубашки Зед, Джон хмыкнул и аккуратно закрыл за собой дверь, уже рисуя себе в голове бутылку виски и бокал на журнальном столике. Хоть он и чувствует не совсем характерные ему эмоции, изменять себе и своим привычкам он не собирался ни при каких обстоятельствах. Не ради себя, нет. Ради тех кого он спасёт, оставаясь в стороне от личных душевных переживаний…