Оглядываясь назад

Центральные миры, планета Корускант, Нижние уровни. - Какие у вас были отношения с отцом? - спросил ее Люк как-то. Это был один из немногих моментов, когда мир не трещал по швам, когда не нужно было спешить куда-то, жалея о невозможности раздвоиться, когда можно было насладиться таким прекрасным времяпрепровождением, как сидение на траве под аккомпанемент кузнечиков, и встречать рассветные лучи. Иногда такая малость казалась самым ценным подарком. Лея медленно и лениво плела себе незамысловатую косу. Сонная, она выглядела совсем девчонкой со своими щечками и манерой деловито сжимать губы. - Ты спрашиваешь, словно интервьюер, - заметила Лея. - Я любила его, он любил меня. Вот такие у нас были отношения. Обычные. - Ты ведь знала, что приемная, верно? - От меня никогда этого не скрывали. - Лея поморщилась. Она не любила эту тему и предпочитала молчание и игнорирование. - Я тоже был в курсе, что те, с кем я жил, не были моими родителями. - К чему ты ведешь, Люк? - Ты никогда не чувствовала, что тебе не хватало родителей? Настоящих? Зов крови, например, м? Не было такого, чтобы ты чувствовала себя чужой в родном доме? Лея не ответила. Она продолжала плести косу и отказывалась смотреть на Люка. Тот поразглядывал сестру и тоже отвернулся. Наверно, иногда он залезал слишком далеко, куда дальше, чем имел право залезать брат, особенно недавно приобретенный. Люк думал, что Лея так и продолжит молчать, а после сделает вид, что этого разговора не было, но она вдруг сказала: - Я ужасная дочь. Я любила своих приемных родителей, но меня никогда не тянуло к ним так, как к настоящим, пусть я тех и не знала. А когда появился ты... Я никогда не чувствовала такого. Ты стал для меня другом, братом. Смешно, ты ведь и так мой брат. - Лея усмехнулась и тепло посмотрела на Люка. - Но я полюбила тебя сразу, понимаешь? Тебе не нужно было делать что-то героическое, чтобы стать частью моей семьи. Ты просто был собой и... Со Звезды Смерти меня спасли вы с Ханом, но моей семьей стал ты, Люк. Хан — тот, к кому меня влекло, но дом — там, где ты есть. - Поэтому ты не говоришь о Бейле и Брехе? - догадался Люк. - Да, мне стыдно. Потому что если бы Бейл Органа был подлым предателем, я бы навсегда разочаровалась в нем, а тому чудовищу, который родил меня, я нахожу оправдания. Я злюсь на него, ненавижу, но наедине с собой понимаю, что тряпка внутри меня простила бы родного отца. Но не надейся, будто я встану на твою сторону и тоже прощу его. Я буду ненавидеть его до конца своих дней. А если не получится, я буду убеждать себя, что ненавижу его. Потому что мои родители заслужили право на уважение, и если я не хочу марать память о них, мне нужно презирать Вейдера. Он выбрал не меня. Я тоже выбираю не его. Люк помнил этот разговор так хорошо, словно он был вчера. На самом деле, говорили по душам они с Леей до ее полета на Корускант. Люк вспомнил разговор из-за неожиданной встречи с Бейлом Органой, которого он прежде не видел. Никаких ассоциаций с Леей эта встреча не вызвала — просто констатация факта: приемный отец его сестры. Сила не воспринимала Бейла кем-то близким. Лея, такой же форсюзер, как он, наверняка с детства чувствовала эту пустоту к, вроде бы, знакомцу. Бейл торопливо вышел на улицу, оглянулся и пошел вперед. Люк выглянул из-за угла, следя за ним, и почувствовал, что Бейл сейчас обязательно наткнется на фоллинца. Дар предвидения, появившийся у Люка с того дня, как тот затерялся в этом времени, еще не подводил, поэтому Люк быстро пошел вперед. Р3, пища что-то предостерегающее, покатился следом за ним. - Тихо, Р3. Дроид замолчал, но перед этим обиженно пискнул. Бейл Органа никогда не работал в шпионском подразделении, не воевал и точно не попадал во вражеские лагеря с целью разведки и побега. Он был политиком от макушки до пят. Причем, честным политиком. Только честный политик мог додуматься о встрече в полупустой гостинице на Нижнем уровне, где у бесчестного Императора — будущего Императора, разумеется, — водились свои уши и носы. Кантина — вот место. Или рынок. А еще лучше под носом, где-нибудь на Верхних уровнях, возможно, даже в здании Сената. Люк обогнул лавку, торгующую средствами связи, чуть не столкнулся с двумя громко спорящими вуки, стараясь не выпускать Бейла Органу из вида. Сенатор успел дойти до обветшалой стены жилого дома, возле которого курила запрещенные препараты стайка гуманоидов различных рас, споткнуться об опрокинутый кем-то большим или неуклюжим мусорный контейнер, когда ему на встречу вышел фоллинец. То, что он был враждебно настроен, Люк почувствовал моментально. - Шив Палпатин просил передать привет любому, кто решит копать под него, - услышал Люк слова фоллинца: голос прозвучал как в голове, так и в реальности. А после Бейл Органа должен был упасть замертво, пораженный клинком прямо в сердце. Бейл не успел испугаться, а Люк не успел придумать ничего лучше, чем Силой отшвырнуть фоллинца навстречу стене. Та жалобно треснула и простилась с одним из грязных окон. Бейл упал на землю, держась за сердце, которого он без Люка точно лишился бы, а Люк подскочил к фоллинцу, готовясь просить Р3 дать ему световой меч. Не потребовалось. Фоллинец просто и незатейливо сломал шею и теперь лежал в неестественной для живого позе. На их троицу даже не взглянули. Только курившие сплюнули, потому что им помешали. Люк подумал: насколько часто должны были совершаться драки и убийства, чтобы местное население не прекратило жевать и даже не моргнуло лишний раз. - Я... Я... Спасибо вам, - поблагодарил Бейл, поднимаясь с асфальта. - Спасибо... Я был бы уже мертв, если бы не вы. - Да уж, - Люк огляделся. - Надо уходить. - Он мертв? - На ваше счастье. Оттаскивать тело фоллинца они не стали, просто быстрым шагом двинулись прочь от него. Тащить куда-то труп было делом куда более рискованным, чем драка в переулке. Их могли заметить, и тогда сокрытие улик стало бы уликой номер один. Бейл первым зашел в кантину, на входе в которую висел плакат с рекламой, чуть подожженный снизу и испачканный в середине. - Кто вы? - спросил он, упав на стул. Двое торгут громко рассмеялись, заглушая ответ Люка. Тот на всякий случай привычно осмотрелся. Годы отшлифовали это действие до блеска. Живя на Татуине, Люк был простым, как сапоги. Последующие события заставили его пересмотреть свои взгляды как на жизнь, так и на свое к ней отношение. Люк, может, и не умел лгать, на всю жизнь оставшись мальчишкой с фермы, но мозгов у него в голове определенно стало больше. Наверно, Вейдера стоило поблагодарить за воспитание сына, которого он заставил стать старше и умнее за экстремально короткий срок. Хотя отрубание руки у собственного отпрыска было перебором. - Меня зовут Люк. - Фамилию Бейлу называть не хотелось. - Просто Люк. Так однажды он представился С-3ПО. Да, точно так же. - Хорошо, просто Люк. Ты... Вы джедай? Или кто? - Не хотел бы об этом распространяться. Но я вам не враг, так что... Бейл закивал. Люк снова прощупал Силу и снова не увидел ничего общего с Леей. Видимо, политический талант у нее был от других людей. - Как вы узнали о том фоллинце? Вас кто-то послал? - не унимался Бейл. - Нет, я... - Люк не знал, как это объяснить самому себе. Как это объяснить Бейлу, он даже думать не хотел. - У меня свои каналы связи. Надежные. Надежные каналы — это голос и образы в голове, которые откуда-то знали, что произойдет в будущем, бывшем на самом деле прошлым, где Люк еще не жил. Если начать об этом думать, то можно сойти с ума. Люк думал, но в глубину мысли уйти не мог в силу отсутствия источников информации. Новую черпать было неоткуда. По сути, в этой Галактике более одинокого человека трудно было бы найти. Люк был не просто один — он был чужим для этого мира. Во всяком случае, ему так казалось. - Я вас знаю? - спросил Бейл. - Знаете, вы кажетесь знакомым, хотя... - Нет, вряд ли, - торопливо ответил Люк. - Меня часто с кем-то путают. Такое лицо, наверно. - Нет, я не про лицо, а про... Да, может, и лицо. - Бейл устало прикрыл глаза и потер лоб. - Я могу что-то сделать для вас? Люк понятия не имел. Хотелось найти работу ближе к отцу. Хотелось найти смысл всего этого путешествия, которое могло закончиться сейчас же, а могло продолжаться до старости. Хотелось попросить Бейла помочь ему связать Энакина Скайуокера и не дать ему совершить самую ужасную ошибку. Последнее было невыполнимо, и Люк это осознавал. Ошибка уже могла быть совершена. Во всяком случае, вмешательство в дела прошедшие — ход неразумный. Лея не одобрила бы. Да и никто, кроме романтиков и мечтателей, не одобрил бы. Но разве сейчас он не вмешался в прошлое? Люк честно размышлял над предложением Бейла сделать что-то в качестве ответной услуги, когда мысль ударила его в спину. Бейл Органа должен был быть мертв. Люк знал, что никто не успел бы его спасти. Но Люк спас. А Люка здесь вообще не должно было находиться. - Эм... Люк? - Да, - Люк ответил сам себе. - А? Прошу прощения? - Я говорю, может закажем что-нибудь и поговорим о том, как я смогу отблагодарить вас? - Устройте меня на Верхние уровни. Я могу работать почти кем угодно. Бейл задумался, но только на секунду, а после кивнул. - Да, разумеется, нет проблем. У меня много связей. - А в Храме или в Сенате? Лицо Органы вытянулось, но он быстро взял себя в руки. - Боюсь, что... - Я не враг вам, Бейл. Клянусь. - Это невозможно. Это — святилища Корусканта. А Храм... Вы про Храм джедаев? Люк никогда не кичился таким, и ему было безумно стыдно, когда он, чуть наклонившись вперед, сказал: - Я вам жизнь спас, Бейл. Наверняка дядя и тетя отвесили бы ему по очереди подзатыльники за такие слова. Спасение жизни — поступок, который невозможно оплатить, а назначая цену, принижаешь чужую жизнь. Что Люк и сделал. Попасть наверх было необходимо. Лицо Бейла окаменело, но он взял себя в руки. Привык, видимо, к тому, что все имело свою цену, и даже то, что ее иметь не могло в принципе. - Да, конечно, Люк, я вам помогу. Как с вами связаться? Бейл ушел почти мгновенно. Люк крутил в руках кружку с коррелианским элем, совершенно недурственным для такого места. Совесть поворчала и успокоилась, а вот Люк не мог перестать думать о том, как была выращена Бейлом Лея, если ее приемный отец должен был умереть около часа назад. Когда он выходил из кантины, Нижним уровням не давало погрузиться во мрак только искусственное освещение, режущее глаза. Свет звезд был уникален и удивителен. Люк посмотрел на окружающих, что были заняты своими делами. Как они могли жить там, откуда не было видно неба? Люк не мог, и его фамилия была наглядным тому примером. Центральные миры, планета Корускант, Сенатский Комплекс. Радостно визжать, подпрыгивая или хлопая в ладоши, а также ругаться на хаттском, Падме не умела. Сперва она не имела на это права, закованная в титул, как в цепи, а после возраст и статус не позволяли. Пусть королева Амидала осталась в прошлом — в учебниках набуанской истории и в личном портфолио Падме, — сенатор двадцати восьми лет от роду выглядел бы невменяемо, если бы вел себя, словно невоспитанная девочка с захолустной планеты Внешнего кольца, что о нормах приличия не слышала. Иногда Падме очень хотелось побыть такой вот девочкой, но она осаждала себя. «Нет» было основополагающим словом большей части ее жизни. Ей бы очень хотелось радостно запеть что-то, когда она клала руку на живот, но воспитание велело сдержанно улыбаться. Энакина это сердило, хотя он и подмечал, что у Падме краснели уши, когда он дотрагивался до ее живота. Он требовал больше эмоций, Падме требовала больше ответственности.

***

С-3ПО был рядом с ней куда чаще, чем ее собственный муж. Падме старалась не раздражаться, уговаривая себя быть мягче и терпимее, но порой выходило лишь сохранять безмятежный вид, пока внутри извергался вулкан. Энакин требовал эмоций, но он не был бы рад, вырвись они наружу, потому что положительных среди них было в разы меньше прочих. - Я занят, Падме, - ответил Энакин в очередной раз. - Прости, я правда занят. В его голосе было сожаление, но не в том количестве, в каком Падме желала бы услышать. Джедай Скайуокер любил быть занятым. Дома ему было скучно. Падме знала, что Энакин тосковал по ней, находясь в отдалении, но и рядом он быстро угасал. Их квартира не была его квартирой тоже. Он любил в минуты плохого настроения повторять, что то место, где они жили, не было домом. Падме думала, что они могли бы делать что-то вместе. Заниматься чем угодно! Говорить о чем угодно!.. Наверно. Лгать Падме умела блестяще. Себе — по мере необходимости. Порой на ложь не хватало сил, и правда, кислая и благоухающая отнюдь не цветами, вырывалась наружу, просачивалась в поры зеленой отравой, лилась по венам, артериям и капиллярам, жаля сердце. Порой правда била в спину предательским ударом. Порой она заключалась в том, что Падме любила Энакина, а Энакин любил Падме, но вместе они быть не умели настолько, что вся Вселенная правдами и неправдами отдаляла их друг от друга. Они не умели быть вместе без политики, без Силы, без войны — всех этих связующих звеньев. «Все хорошо», - говорила себе Падме, чтобы заснуть ночью в пустой постели, и не могла, закрыв глаза, представить себе их с Энакином совместную жизнь. Ее как будто не существовало. Ее забыли прописать. - Тебя напрягает мое круглосуточное общество, верно? - спросила Падме впервые за три года. Энакин не ответил сразу. Падме могла вообразить себе его, уставившегося в пустоту, чтобы там найти верный ответ. Ее пугал тот факт, что она не знала его наперед. А ведь должна была. Сколько они вместе? За это время они должны были изучить друг друга вдоль и поперек, но, раз уж Падме решила повременить с ложью, они этого не сделали. Падме любила поцелуи Энакина и искренне ждала его с очередной миссии, однако, не далее как позавчера, посмотрев на него, собирающегося в Храм, она подумала: «Я совершенно не знаю, о чем думает этот человек». - Падме, ты устала. Ты придумала себе очередную проблему. - Энакин вздохнул в комлинк. - Я без ума от тебя, и ты это знаешь. Давай не будем создавать сложности там, где их нет. Ладно? Их и так хватает. Падме погладила живот и посмотрела в окно. Не город, а тоска смертная. Падме хотела на Набу, лечь в траву, вдохнуть запах родного дома, забыть обо всем мире. - Эни? - М? - Мы же всегда будем любить друг друга? Или это только в сказках так? - Почему ты спрашиваешь? - насторожился Энакин. - Потому что мне кажется, что мы совершенно не подходим друг другу. - Ну отлично... - Энакин застонал. - Падме... - Это дико звучит, признаю. - Я люблю тебя. Я чувствую тебя за десятки парсеков! Это не ответ? Как тогда мы должны быть связаны, чтобы тебе нравилось? Возможно, он был прав. Падме посмотрела в сторону Храма, где сейчас был Энакин, и на секунду ей показалось, что он смотрел прямо на нее. Он говорил, что сделает ради нее что угодно. А знал ли он, чего она хотела?