Уголек белтайнского костра (от 18)

Гарри попросил время на принятие решения. Люциус оставил у него типичный договор наставничества и пару книжек с описанием всевозможных вариантов взаимодействия учителя и ученика. Гарри пролистал их от корки до корки, но там нигде не упоминалось о беспрекословном подчинении. У ученика была свобода в тех рамках, которые изначально определил он сам. И этой свободы у него было больше, чем у самого наставника. Там запреты были жестче, ведь жизнь подопечного во многом зависела от решений учителя. - Люциус сделал все верно, - Северус появился довольно внезапно, заставив Гарри вздрогнуть. – И ты будешь не прав, отклонив его предложение. - Я собираюсь принять его. - И ты должен понимать, что даже в роли учителя он будет зависеть от тебя. - Потому что я герой, а он пожиратель? – криво усмехнулся Гарри. - Верно. Газеты могут порвать вас в клочья. - Это я знаю, - Поттер отложил книги и откинулся на подушки, чувствуя подкатившую слабость. – Но с этим я справлюсь, а Люциусу, кажется, не занимать связей в журналистских кругах. - Как и денег, чтобы заткнуть кое-кому рты, - с понимающей улыбкой продолжил Северус. – Тебя не пугает его весьма неоднозначный моральный облик? - Меня это никогда не пугало. Возмущало, бесило, иногда даже восхищало, когда я позволял себе признать это. Друзья меня думать так и не научили, возможно, с этим справятся враги. Надоело мне быть неучем и болваном. - Слова не мальчика, но мужа, - тонко улыбнулся Снейп. - Вы хоть, профессор, не издевайтесь. - Я сделал тебе комплимент, но твой ограниченный ум… - Как в старые добрые времена, - расхохотался Поттер. Снейп недовольно сверкнул глазами, но промолчал. Гарри немного помаялся и неуверенно спросил: - Сэр, а… неуставные отношения… в паре учитель-ученик разрешены? - Не запрещены, - лаконично ответил Снейп, а потом, не удержавшись, ехидно спросил: - А что, ты уже готов? - Это странно, но я почему-то реагирую на Люциуса. Как на… - Объект вожделения? - Вроде того, - окончательно смутился Поттер. Он и в бреду не мог себе представить, что будет говорить о сексе со своим школьным преподавателем. Да еще с кем?! Со Снейпом! – Когда я бредил, это казалось мне хоть и странным, но вполне логичным и даже приятным. Но потом… - Потом? - Потом стало стыдно, но еще более приятно, ведь я понимал, что это в реальности, а не в фантазиях. - Сексуальное притяжение – это нормально. Но ты должен понимать, что секс – это еще не любовь. Хотя приятно, - улыбка Снейпа стала нереально лукавой. – Знал бы ты, сколько раз я мысленно наклонял одного строптивого и наглого подростка, и не только для того, чтобы выпороть его, перекинув через колено. Гарри шокировано замер, потом помотал головой. Северус совершенно неожиданно открылся перед ним с весьма провокационной стороны. - Вы же ненавидели меня? - Об этом я тебе и говорю. Впрочем, Люциус всегда был романтиком, да и сентиментальность из него еще не выветрилась. Приготовься, он начнет тебя обхаживать, соблазнять и покорять. Ты либо влюбишься в эту сволочь, либо… Впрочем, второй вариант я даже не рассматриваю, судя по твоему мечтательному виду. - Не шутите так, сэр! Я влюблялся только в девочек. А тут… просто гормоны шалят. И стресс. Снейп фыркнул и величественно удалился сквозь стену. Люциус перебирал бумаги, присланные Шеклболтом. Завтра ему нужно будет наведаться в Министерство, чтобы предстать перед общественностью в новом амплуа. Нельзя сказать, что он не волновался, но вскоре успокоился, увлеченно перечитывая документацию. Даже мысленно набросал парочку планов по изменению налогообложения. В стройную систему вдруг вклинились размышления о Поттере и собственном решении стать наставником. Нельзя было назвать его спонтанным, но только сейчас Люциус принялся обдумывать ситуацию со всех сторон, учитывая, кем является Гарри, а кем – он сам. Предстоит потрудиться и повертеться, чтобы защититься самому и защитить от нападок со стороны несознательных граждан и чиновников Поттера. Увы, мальчик еще слишком юн и наивен, чтобы достойно ответить ударом на удар. Придется его направлять и придерживать, чтобы не наломал дров там, где можно сработать тонко. А еще стоит хорошо подумать над тем, переводить ли их отношения в любовные. Да, Люциуса тянуло к парнишке даже после разрыва всех связей, но как быть с самим Гарри? Он пока ничем не показал своей готовности сделать шаг навстречу. А ведь лучше всего процесс обучения шел у тех пар, между которыми не было ни малейшего отчуждения. Которые чувствовали друг друга. И добиться такого взаимопонимания весьма трудно. - Я поговорил с Поттером о сексе, - призрак Снейпа медленно вплыл в кабинет. Люциус удивленно поднял брови. - В основном, о сексе с тобой. - И что он думает по этому поводу? - Судя по тому, как он яростно отрицает саму возможность влюбиться в мужчину, пряча при этом свое явное возбуждение… - У меня есть шансы. - Есть. И желательно их не испортить, Люциус. В крайнем случае, сделай так, чтобы мальчик не ушел от тебя обиженным. - Постараюсь. Северус внезапно полыхнул серебром и исчез. Люциус поднялся с места и подошел к стене, где медленно таяла тонкая корка льда. - Прощай, мой друг… И никто из живых не видел, как серебристая дымка, похожая на мужскую фигуру, появилась над старым домом, стоящим у изножья высокого холма. Покружив, она нестерпимо полыхнула серебристым светом и исчезла. А в домике старуха-волшебница тихо угасла с улыбкой на лице. Небольшая сфера в ее ладони растаяла туманом, оставляя в иссохшей руке черный уголек. Гарри, узнав об уходе Снейпа, очень расстроился. За короткий срок ненавистный профессор стал ему дорог, пусть даже в виде призрака. Но время, отпущенное его душе, уже подошло к концу, и Северусу пришлось подчиниться правилам Госпожи Смерти, уйдя туда, где ему и место. Он сполна выполнил свою миссию, освободившись от последнего долга. Дело оставалось за Люциусом. Если тот все сделает правильно, то избавит подопечного еще от одной смертельной угрозы, которая призрачно маячила где-то на горизонте будущего. Если нет, если Гарри останется без Малфоя, который привык оберегать свое получше иного дракона, то… Впрочем, пока все шло именно так, как было запланировано. Гарри подписал контракт через два дня. Он со страхом ждал начала занятий, но реальность превзошла все его ожидания. Люциус оказался весьма жестким и непримиримым наставником, требовательным и настойчивым. Еще ни разу в своей жизни Гарри так много не читал и не писал. Одновременно с этим он чувствовал, как его укутывают, опутывают тонкие, как нитки паутины, чары. Нет, не магия, а лишь включенное на максимум очарование опытного и весьма привлекательного мужчины. Соблазн проникал в каждую пору кожи, в легкие, в кровь. Нет, Люциус не приставал к нему открыто, вел себя даже сдержаннее, чем раньше, но от его взглядов, от редких и легких прикосновений у Гарри пересыхало в горле и мутилось в голове. Он мог бы сопротивляться успешнее, если бы по-прежнему видел перед собой того Люциуса Малфоя, с которым познакомился на втором курсе Хогвартса. Но Малфой постепенно открывался ему с самых неожиданных сторон. Люциус околдовывал, очаровывал, заполнял собой все свободное пространство, но не переходил к конкретным действиям. Не то чтобы Гарри готов был пустить его в свою постель, но иногда такие мысли у него проскакивали. Тело, которому уже досталась толика страсти, требовало повторения. Днем оно пока подчинялось доводам разума, но по ночам уже будило странными эротическими снами. Да, он продолжал жить в Малфой-мэноре, чувствуя себя в старинном доме все комфортнее и уютнее. Даже воспоминания о прошлом не тревожили его, как это было раньше. Возможно потому, что дом теперь был продолжением своего хозяина. А Люциус… нравился Гарри. Иногда Малфой уезжал в короткие командировки, и тогда Гарри перебирался к себе на Гриммо, чувствуя, что скучает по наставнику и его дому. Он перестал воспринимать Люциуса бывшим врагом, бывшим пожирателем, появилось искреннее восхищение и уважение. Для других Малфой так и остался холодным и надменным аристократом, но для Гарри он делал исключение. Спустя два месяца Поттер был окончательно покорен, но еще не сдался. Наоборот, принялся бунтовать, пытаясь разорвать соблазнительные путы. Пока Люциус не прижал его к стене и не погасил бунт одним только поцелуем. - Не убегай, Гарри. Это совершенно не страшно. Но Гарри было страшно. Было страшно потеряться в этом неоднозначном человеке, стать зависимым от него, от его желаний. Было очень страшно понимать, что влюбляешься в мужчину, что желаешь его. Что все попытки вырваться приводят лишь к острому желанию вернуться. Еще страшнее было понимать, что ответного чувства ждать не стоит, что он интересен до поры до времени, пока охотничий инстинкт не отпустит этого великолепного хищника. Встречаясь с другими людьми, со знакомыми и чужаками, с друзьями или бывшими недругами, Гарри осознавал, что никто из них не пустит его настолько глубоко в себя, в свою жизнь, в свою душу, как это сделал Люциус. И это было действительно так, Гарри чувствовал. Неизвестно почему и как, но чувствовал. Возможно, потому, что лишь он один видел Люциуса и слабым, и уставшим, и разбитым, и даже выпившим. При нем Малфой не застегивал воображаемую мантию на все пуговицы, позволяя себе бросать пошлые фразочки, весело хохотать над ответными шутками, в открытую зевать, есть в постели, рассыпая крошки, заплетать волосы в косичку с наивной ленточкой-бантиком, петь в душе и нецензурно ругаться, вычитывая очередной законопроект. Откуда Гарри знал, как Люциус вел себя в спальне или в душе? Очень просто – он сам приходил к нему. Слишком сильно хотелось тепла и того ощущения пузырьков предвкушения, которые появлялись в нем при виде растрепанного и сонного Люциуса. А тот не торопил, не тянул в постель, не принуждал и не настаивал. Просто смотрел иногда жадно и голодно, заставляя нервно сглатывать и прятать свое возбуждение. И однажды Гарри не выдержал. После ужина он просто вошел в спальню Люциуса, разделся под его изумленным взглядом и устроился на свободной половине. Его трясло так, что кровать вибрировала, выдавая его волнение с головой. Люциус тихо прокашлялся, отложил книгу и взмахом руки погасил свет. Гарри ждал первого прикосновения с ужасом и диким нетерпением, а когда прохладные руки обхватили его, прижимая к твердой и горячей груди, мгновенно успокоился. Расслабился, почти растекаясь по матрасу. - Мой хороший, - от шепота на ухо все волоски встали дыбом, – не бойся ничего. Только не со мной. В тот вечер были только легкие и нежные ласки, которые больше расслабляли, чем возбуждали, и Гарри уснул, прижимаясь всем телом к человеку, который щедро делился с ним своим теплом. Утром он чувствовал себя неуверенно, но только до тех пор, пока Люциус не набросился на него с весьма нескромными ласками. Гарри ощущал его чувственный голод, как свой собственный, и это окрыляло. Он интуитивно или на каком-то ином уровне знал, что у Люциуса все это время никого не было. Что он ждал… Ждал решения Гарри. Или был уверен, что крепость падет? Но Гарри было хорошо. Просто отлично. Он решил рискнуть и не прогадал. И то, чем они занимались сейчас, не было сексом. Это было нечто иное, глубинное, откровенное. Люциус, казалось, вознамерился прикоснуться к каждой частичке столь долгожданного тела языком, губами, руками, всем собой. Гарри даже не предполагал, что можно ласкать там и так, что и подумать-то стыдно, но вот стыда как раз не было. Люциус его слизал, сцеловал, выпил, как горьковато-пряное семя. И отступил, позволяя юному любовнику прийти в себя. Гарри сам настоял на продолжении, спровоцировав голодного хищника. Было и больно, и горячо, и сладко, когда Люциус мягко скользнул внутрь, боясь навредить, напугать раскинувшегося под ним Гарри. Он сходил с ума от нежности к доверчиво смотрящему парню, который перевернул в его душе что-то острое, улыбнувшись сквозь легкую боль. Люциус долго нежил стонущего, теперь уже от удовольствия, любовника, сдерживая порыв взвинтить темп, пока тот ощутимо не стукнул его по пояснице. - Сейчас, мой хороший. Держись… Стоны, вскрики, просьбы стали той необходимой музыкой для их танца, которая окончательно сводит с ума, лишая налета цивилизованности, оголяя инстинкты. Именно этим оправдывался Люциус, рассматривая наливающийся кровью укус на плече Гарри. - Я тебя пометил, и ты теперь мой. - Твой, - кивнул Поттер. «Пока тебе не надоест». Три года спустя. - Люциус… - Что? Хочешь пить? Я сделал тебе больно? - Нет, мне не больно, хотя после перерыва в полтора месяца ты мог бы и не врываться в меня, как враг в осажденную крепость, - Гарри подвигал бедрами, проверяя целостность тыльной части. Люциус ловко перевернул его и расцеловал пострадавшую часть тела, вызвав у Поттера неудержимое и весьма мальчишеское хихиканье. - Ты прощен, - Гарри запыхался, отбиваясь от приставучего любовника, а потом затих, устроив голову у него на плече. - Так что случилось, мой хороший? - Как ты думаешь, почему мы все еще вместе? Столько времени прошло… Люциус потянул его за отросшие волосы, вынуждая посмотреть в глаза. - Странный вопрос, Гарри. Я думал, ты знаешь. - Знаю что? - Почему мы до сих пор вместе. После всех скандалов в прессе, после твоей ссоры с Роном, после капризов Драко, после того, как нам с боем пришлось доказывать, что мы имеем право делать то, что захотим… После всех тех дней и ночей, что мы провели вместе тут и в Поттер-Холле, после всех слов и поступков, что я совершил… - Учил меня, разгонял журналистов, мирил с Драко, после того, как он вернулся, убирал ловушки вокруг Поттер-Холла… - Гарри понял, что улыбка на его лице расплывается до самых ушей. - Именно. А все почему? – Малфой хитро посмотрел на Гарри. Тот секунду помедлил, а потом набросился на Люциуса, стискивая его изо всех сил. - Я тоже, Люц, я тоже! И на миг показалось, что над Поттер-Холлом посреди ночи вдруг взошло солнце… **** В мире, куда жи­вому че­лове­ку (ес­ли он, ко­неч­но, не Гар­ри Пот­тер) путь за­казан, Се­верус Снейп са­модо­воль­но улыб­нулся ве­личес­твен­ной Гос­по­же, а она рас­се­ян­но по­жала пле­чами: - Пусть жи­вут се­бе. Она взмах­ну­ла ру­кой, и Се­верус ма­шиналь­но пой­мал не­боль­шой пред­мет. Это был тот са­мый ку­сочек уг­ля, что удер­жи­вал его в ми­ре жи­вых. - Это... - На­вес­тишь их как-ни­будь. Маль­чик... весь­ма ин­те­ресен мне.