my dear friend

Хотелось бы написать об одном необычном человеке. Пожалуй, назовем его Сэр Ди. Сэр Ди – мой друг. Я познакомился с ним, будучи двадцатипяти- или двадцатишестилетним, в дешевой, пропитанной запахом разбавленного алкоголя таверне, находящейся на одной из немецких, поглощенных чрезмерной нищетой улиц. Я уже не помню, что я забыл в той чужой мне стране, но я никогда не жалел и не жалею, что оказался в тот момент в том месте. Будучи туристом из другой страны, я часто ловил на себе презрительные, настороженные взгляды в этой таверне, где я попивал дешевые, одурманивающие скорее желудок, чем голову, напитки. Возможно то, что я не был из их «общества» (думаю, меня выдавало то, что я был весьма прилично одет), давало большой повод их негодованию. Честно сказать, я и сейчас полностью не могу понять чувства таких людей, но с уверенностью догадываюсь. Их можно сравнить с тем же виски, что подают в таких местах: с виду и на вкус ничего привлекательного, но именно это и раскрывает их чувства. Вкус отчаяния и безысходности в растворе воды и алкоголя и надежда на лучшее в их распитии без отвращения. Конечно, я тогда не понимал этого и даже немного считал их просто кучкой бедных людей, которым мало повезло в жизни. Я просто сидел за столиком в углу и тоскливо наблюдал за ними, иногда делая глотки не очень темной, коричневой жидкости. Я не сразу заметил, как кто-то подошел к моему столику. - Добрый вечер, - стальной, немного грубоватый, но весьма приятный для слуха голос заставил меня вздрогнуть и отвлечься от своих мыслей. Моему взору предстал высокий (я бы сказал, даже очень), статный мужчина в шляпе, тень от которой скрывала его лицо. Он мало походил на нищего, можно было сказать, что он весьма из высоких слоев общества, хотя и не слишком выделялся роскошным нарядом, как заведено у «благородных». - Могу ли я присесть? – я кивнул, отмечая про себя, что незнакомец скорее был немцем, но говорил он со мной на чистом английском, без акцента. Незнакомец жестом руки подозвал официанта и заказал, к моему удивлению, обычный чай. «Точно из «благородных», - размышлял я, наблюдая за ним. Незнакомец улыбнулся уголками губ и снял шляпу. - Прошу простить меня за мое невежество - не снять шляпу и не представиться. Передо мной сидел мужчина лет тридцати, с резкими симметричными чертами лица чистокровного немца. Длинные, черные как смоль волосы были собраны в хвост, лицо озаряла непонятная улыбка, но самыми необычными были его глаза. Глаза, как будто вычерченные самим Дьяволом: темные круги под глазами, создающие иллюзию чего-то демонического, веки, открывающиеся с некой усталостью, и пронзительный, спокойный взгляд, с некой хитростью. Но самым удивительным был цвет его радужки – он был непостоянным. Все цвета, все оттенки переливались в его глубоких глазах, которые, как будто, молвили: «Мы видели того, чего не видел ты». Его взгляд был похож на безмолвный, глубокий океан – он завораживал и пугал. Этот человек наводил на окружающих страх и холод. Сам же Сэр Ди походил на огонь - обжигающий и разрушающий все на своем пути. В той таверне разговор у нас был непродолжительным и весьма неважным. Сэр Ди спрашивал меня о целях моего визита в такое непривлекательное место, а я отвечал ему, что мне просто интересно. Я сам хотел знать, что же здесь делает сам Сэр Ди, но я его не спрашивал. Мы недолго побеседовали о том сем и разминулись: я остался, он ушел. И я почему-то был уверен, что у нас будет время еще так пообщаться. И я не ошибся: я снова встретил его уже на одном из вечеров, на которых собираются люди из богатого общества. Сам я там оказался случайно. Сэр Ди, увидев меня, загадочно улыбнулся и поздоровался со мной, как со старым знакомым. Он не был удивлен этой встрече так же, как и я. Я никогда не верил в такие вещи как Судьба, но тогда я был готов ей открыться. То же самое говорил мне Сэр Ди. Пока я пребывал в этой стране, мы встречались еще пару раз и беседовали. Я не чувствовал напряжения от общения с ним; конечно, мы были очень разные, но почему-то стена непонимания от этого не воздвиглась. Позже, когда я вернулся в свою страну, у нас не было возможности увидеться целые годы. У меня случились большие перемены в жизни, и постепенно я оказался на высшей ступени общества. Так же, как и Сэр Ди. Я знал, что встреча неизбежна, и в глубине души был счастлив. И когда эта встреча состоялась, на наших лицах озарялась улыбка. Нить крепкой дружбы была затянута и, казалось, ее ничто не сломит. Но я ошибался. Как гром среди ясного неба, эта нить была разрушена внезапно, резко и беспощадно. Больше не было той загадочной улыбки, что всегда озаряла лицо моего друга, были лишь глаза, от взгляда которых у меня содрогалось все тело, чувствуя животный страх. Сэр Ди был безмолвен, и с тех пор на его лице я больше никогда не видел улыбки. Я никогда не винил его в нашем разногласии. Сэр Ди нес на своих плечах очень тяжелый груз. Его печаль была глубока, и я не знал, существует ли ей конец. Сэр Ди был благородным представителем собственной семьи, закованным холодными цепями гордости и ответственности. Его род был его проклятием, обхватывающим горло в ожидании. Принципы его жестокого рода нельзя было разрушить во благо собственной свободы. Эти принципы охватывали большой народ, и только слабый мог отказаться от них. И Сэр Ди не был слабым. Я всегда восхищался его стойкостью и уверенностью, которых у меня не было. Сэр Ди говорил мне: «Ты слишком мягок. А мир жесток». Я знал, что мягок, но я не хотел крови. Я считал, что этот мир можно исправить, направляя милосердие и понимание. И, казалось, я снова ошибался. Мир и вправду жесток. Многим чужды эти чувства, как понимание и милосердие. И мне пришлось это принять. Я утонул в пучине океана крови. Я омрачил разорванную нить нашей дружбы. Омрачил кровью. Кровью моего лучшего друга. И тогда я очнулся. Последние его слова никогда не покинут меня. «Ты всегда говорил мне, что я похож на огонь, обжигающий все на своем пути. И я был согласен с этим. Я всегда думал, что ничто меня не усмирит. Но ты это сделал. Именно ты стал тем океаном, в котором я могу утонуть без сожалений. Чистое и огромное пространство тишины и спокойствия. Хотел бы я прожить еще одну жизнь, чтобы каждый день молить у тебя прощения. Прости меня за ношу, что я взвалил на тебя, испачкав твои руки кровью. Напоследок…я бы так хотел улыбнуться в последний раз…да не помню, как это. Похоже, я облажался». Во всем облажался лишь я. Я не протянул руку своему другу, не вытащил его из кромешной Тьмы, что беспрестанно терзала его. Я не показал ему Свет этого мира. Я лишь сам погрузился во Тьму. Я один оказался слаб.

Я каждый день мечтаю о том, чтобы попросить у тебя прощения. Из записей Мистера Х.