Допрос с пристрастием

Ты очнулась. Хорошо. Мне нужны ответы, которые ты знаешь. Нет-нет, не отворачивайся. Посмотри на мое лицо. В мои глаза. Не можешь найти их? Я тоже. Даже не знаю, есть ли там, под этой штукой, лицо. Сколько не смотрел в зеркало, а ничего за черными наростами, бугрящимися непреходящими волдырями, не видно. Так выглядел этот «ценный субъект», которого тебе поручили найти? Кто тебя послал и зачем? Что за «О» упомянут в твоих бумагах? Молчишь? Что ж, молчи, пока можешь. На твое счастье, я не сайфер. Не смогу вывернуть твою душу наизнанку, чтобы узнать ответы. Так что это займет некоторое время. Ты ведь не против провести сутки-другие в компании такого красавца, как я, милая? Со мной и моими друзьями. Нет, не с теми, которые вместе со мной выпотрошили твоих людей. Я обзавелся целым десятком блестящих стальных приятелей, когда грабил лабораторию старого некроманта в канализации Бухты Непокорности. Не волнуйся, я их старательно вымыл. И наточил получше. Вот, позволь, я покажу тебе. Что ты мне скажешь, если я буду срезать с тебя кожу медленно, полоску за полоской, оголяя плоть под ней? А как насчет улыбки, которая останется с тобой навечно? Знаешь, окружающие редко улыбаются мне, да и я им – нечасто, а вот ты… Ты наверняка слышала не раз и не два, что улыбка тебе к лицу. И еще пара штрихов здесь и там, чтобы подчеркнуть твои высокие острые скулы. Прекрасно. Знаешь, тебе идет кровь. И боль, пожалуй. Сразу и щеки румяней, и глаза блестят — не беда, что от слез. И раз уж мы теперь так близки, что я заглянул тебе под кожу — ты ведь не будешь против, если я сниму с тебя еще и одежду? Так кто все-таки послал тебя? Ах, прости, я такой неуклюжий… И нет, эта одежда тебе больше не понадобится, а вот мне – очень может быть; такими лоскутами удобно перевязывать раны. Не бойся, я позабочусь и о твоих ранах. Например… вотру порошок из сушеной опаленной госпожи? Почему нет: он остановит кровь, но будет жечься, как Горящие раны, произнесенные устами умелого чародея. Неспроста ведь создание огненных свитков никогда не обходится без этого гриба. Знаешь, забудь про вопросы. Это становится весьма увлекательным и само по себе. Будто давно забытое развлечение из… юности? Или из прошлой жизни? Думаю, из тебя получится замечательная игрушка на день-другой. А лучше на ночь. Выглядишь-то ты неплохо. Скажи, что тебе больше понравится: если тебя использую я или твой «хозяин», сыплющий угрозами в этом письме? Судя по тому, как кривятся в отвращении твои губы, «хозяин» все-таки предпочтительнее. У него ведь, наверное, лицо есть, да? Не отворачивайся! Сам я не раздеваюсь, только расстегиваю где надо. Ты пытаешься отстраниться, но не можешь: мешают веревки. Пытаешься свести ноги вместе, но я оказываюсь сильнее. И вот уже твои лодыжки примотаны к запястьям, а ты можешь только шипеть и ругаться, бессильно дергаясь в безуспешных попытках вырваться. Опускаюсь перед тобой на колени, развожу пальцами твои губы и медленно провожу языком по мягкой розовой плоти между ними. Знаешь, возить членом на сухую совсем невесело, все равно что песок трахать. Какое это удовольствие — слушать, как ты то грязно ругаешься, то стонешь, то просишь меня прекратить? Чувствуешь себя униженной? Стыдишься, что тебе нравятся прикосновения такого урода, как я? Но ни о каком наслаждении для тебя не идет и речи, когда я грубо беру тебя, уже готовую и не способную сопротивляться мне. Вначале ты кричишь и извиваешься, потом только всхлипываешь и дрожишь — на большее у тебя просто не остается сил. Когда все заканчивается, я еще какое-то время лежу на тебе и отдыхаю. Утыкаюсь бугристым «лицом» в твои груди, такие мягкие и нежные, что теперь на них наверняка останутся живописные ссадины. И знаешь, о чем я думаю? Вовсе не о том, кто тебя ко мне подослал, нет. О том, что не отказался бы от второго раза.