***
Следующим утром брюнет просыпается от дикой головной боли и неприятного ощущения в животе. Зейн подскакивает, пытаясь найти глазами одежду, и вскрикивает, когда видит полуголого Лиама мать его Пейна. Глаза парня расширяются, и он стоит в ступоре, смотря на медленно просыпающегося панка. - Что, блять, за шум? – хрипит Лиам и поворачивает голову, - Малик? Что ты тут забыл? Брюнет шумно сглатывает и не шевелится, прикрываясь руками, а в голову начинают всплывать картинки вчерашней ночи, из-за чего глаза снова лезут на лоб. - Какого хера ты голый? – Пейн резко садится и осматривает себя, затем снова парня напротив. – Блять, да не может быть! - Ага, - издает Зейн, похожий на писк. - Что, ага?! Я, блять, переспал с тобой! Это невозможно! Изменившийся взгляд панка не остается незамеченным Зейном, из-за чего он как можно быстрее натягивает на себя штаны и бежит к выходу. - Мы…Ты…Я никому не расскажу, клянусь. Малик выбегает за дверь, натягивая по пути верхнюю одежду и чувствуя стуки своего сердца. Он забегает в свою комнату, берет чистые вещи и сразу отправляется в душ, надеясь, что холодные струи помогут ему хоть на мгновение все забыть. Но это не выходит, потому что картинки так и всплывают в голове, кожа будто горит, по всему телу красные отметки, а на ключицах бордовый засос. Еще и тяжесть внизу живота доставляет и без того неприятные ощущения. Но настолько ли они неприятны, Зейн не может понять. Спустя пару часов в душе он успевает подрочить, обвести пальцами все отметины, помыться, снова подрочить, помыться и почувствовать тошноту. Хорошая комбинация, но желудок начинает безумно сводить. Зейн быстро вылезает из душа, повязав на бедра полотенце, и склоняется над унитазом, выворачивая все и сразу же смывая водой. Когда становится легче, парень поднимается и чистит зубы, посмотрев на себя в зеркало. Вид у него помятый, но после такой ночи это неудивительно. Брюнет возвращается обратно в комнату и заваливается на кровать, чтобы хорошенько выспаться перед завтрашними парами и забыться во сне. Лиам же больше заснуть не может. Он ходит по своей комнате, еще вспоминая тот прекрасный запах и пытаясь не думать о том, что он исходил от Малика. Панк не хочет думать об этом, но его член другого мнения. Лиам помнит ту ночь отрывками, и он злится на себя, что переспал с ботаником, которого поклялся словесно убивать до конца колледжа. Он боится, что его друзья узнают об этом, и статус крутого панка, который любит тусить, участвовать в гонках и употреблять запрещенные препараты будет потерян. Пейн решает, что не будет подавать вида и вести себя с Зейном так же, как и раньше. А если Малик не сдержит своего обещания никому не трепаться, ему будет еще хуже жить в этом кампусе. Но назавтра Зейна нет на парах, которые у них с Лиамом совместные. Панк решает, что у того еще похмелье и старается особо не заморачиваться, хотя некое чувство внутри не дает ему покоя. Он забывается, когда после колледжа ездит на мотоцикле наперегонки со своим лучшим другом. На следующий день в столовой к нему подходит Малик. Он бледный, с тусклым взглядом и сгорбившийся больше обычного. Лиам старается не обращать на это внимание и кидает свой насмешливый взгляд. - Тебе чего? – он хочет добавить еще чего-нибудь колкого, но рот будто сам закрывается и не издает ничего больше. - Нам надо поговорить, - голос Зейна тихий и срывается в конце предложения, - Пожалуйста. Это важно. Я буду ждать тебя после обеда в своей студии, там никого не будет. - С чего бы мне приходить, ботан? - Пожалуйста, Лиам. Брюнет смотрит на него отчаянным взглядом и после разворачивается, быстро выходя из столовой и оставляя шатена позади себя, который передумывает брать еду. Он выжидает минут пять и идет по направлению к студии, доставая из кожанки пачку сигарет и закладывая одну сигарету за ухо. Лиам заходит и сразу же оглядывается, рассматривая кучу рисунков на стенах, мольберты, полки с разными художественными принадлежностями, краски на полу и плачущего Зейна рядом с этими красками, который что-то вырисовывает на большом листе. - Ты позвал меня, чтобы попускать сопли на беленькие листы? Извини, нытик, это только твое предназначение. Брюнет сразу вытирает рукавом лицо и поднимается, мотая головой. - Конечно, рок-музыканты никогда не плачут. Стальные мужики. - Мужики. Тебе бы стоило поучиться. Зейн усмехается и подходит ближе, смотря на Лиама, который кусает изнутри нижнюю губу. - Ты же знаешь, что в мире существует одно правило? – осторожно говорит Малик. - Ты про дерьмо о соулмейтах и их ребенка? - Да, - брюнет опускает голову и глубоко вдыхает. - Постой-ка, блять. Ты сейчас намекаешь на то, что залетел после той ночи? Голос Лиама повышается, а после того, как он видит кивок Зейна, внутри все взрывается. - Что?! Хочешь сказать, что ты моя родственная душа? Ты?! – панк откидывает голову и смеется, мотая головой. – Откуда мне знать, что этот ребенок мой? Может, ты перепихнулся с кем-нибудь до или после меня. Ты не такой уж скромный. - Я не подставляю свой зад всем подряд! Мне тоже пиздец как все не нравится, я хотел бы другой жизни для себя, уж поверь, тебя там не планировалось. Но у меня в животе ребенок, блять! Мне 19 и я забеременел от панка, который не видит ничего дальше своего носа! - Как мне узнать, что ты не врешь? – голос Лиама становится тише, и сам он делает глубокие вдохи, начиная измерять шагами комнату. - По правилу, мы должны будем полюбить друг друга. Пейн идет к выходу, забирая сигарету за ухом: - Это все дерьмо. Я трахался со многими и никто, блять, не беременел. Я влюблялся и трахался, и никто не беременел. Ты такой дохуя особенный что ли? Панк хлопает дверью и идет на выход из колледжа, оставляя Зейна со слезами на глазах опуститься на пол с бумажными листами, на которые он после начнет со злостью разбрызгивать краску.***
Когда Лиам видит Зейна в коридорах колледжа, он не говорит ему ничего и делает безразличное лицо, после говоря своим друзьям, что ему просто надоел этот заучка и нужно найти кого-нибудь поинтереснее. Но вот брюнет из головы панка все равно не выходит. Его измученные глаза, бледное лицо, уставший вид – из-за всего этого в области сердца сжимается, заставляя Пейна бить кулаками стену по вечерам в своей комнате. Но то, что происходит через пару недель, заставляет Лиама полностью выбиться из колеи. Зейн падает в обморок в столовой, а его друзей, что обычно ходили с ним рядом эти дни, не оказалось. Ноги панка будто сами понесли его к телу на полу, а голос распоряжался, чтобы принесли нашатырь и воду. Лиам аккуратно взял ослабленного парня на руки и понес его в комнату, положив там на кровать. Руки слегка тряслись, что было не свойственно ему, но он все же смог поднести ватку с едким запахом к носу брюнета, который вздрагивает и медленно приоткрывает глаза. Взгляд Зейна затуманен и во рту сухо, поэтому он очень благодарен, когда к губам подносят стакан и вода медленно льется вниз по горлу. - Выходите, ему надо отдыхать. Я тут побуду. Когда брюнет слышит знакомый грубоватый голос и звук хлопающей двери, его разум постепенно возвращается и все становится более четким. - Лиам? – шепчет Зейн, переводя взгляд на парня, который сидит на краю кровати. - Точно не твои друзья, которые бросили тебя одного. - Гарри и Луи уехали на конкурс, а Кендалл заболела. - Поэтому нужно иметь больше друзей, ботаник, - голос Лиама мягче, чем обычно, что кажется Зейну странным. И панк поил его водой, а теперь накрывает одеялом, что тоже настораживает. - Ну что ты так смотришь? Я не знаю, почему подбежал к тебе, принес сюда и сижу сейчас здесь. Мое тело живет отдельной жизнью. - Спасибо, - тихо говорит Малик, натягивая одеяло до подбородка. Лиам отчего-то покрывается легким румянцем и поднимается, осматривая комнату. - Ты хорошо питаешься? - Сегодня собирался поесть полноценно. - Только сегодня? - Не было сил раньше. - Пиздец, - выкрикивает панк и идет к двери, - Никуда не вставай. Я скоро. Когда Лиам выходит за дверь, Зейн еще долго смотрит на деревянную поверхность и пытается понять, что происходит. Но после, его губы растягиваются в улыбку, ведь все это чертов закон природы. Пейн возвращается с подносом, на котором стоит тарелка с супом, овощи с рисом, стаканчик с кофе и блюдце с круассаном. - Не думал, что буду когда-нибудь драться за кусок теста, - Лиам садится на край кровати, и Зейн тоже принимает сидячее положение, смотря на шатена удивленными глазами. - Это для меня? - По сути, для меня. Потому что если ты умрешь от голода, я останусь в одиночестве на всю жизнь. Лиам понимает смысл своих слов только после и закусывает губу, протягивая ложку с супом к губам брюнета. - Ешь и не возникай. Зейн был бы большим обманщиком, если бы сказал, что быть покормленным с рук Лиама Пейна это самая ужасная вещь в мире. В последующие дни Лиам старается всегда и везде следить за Зейном, которому иногда становится плохо, или тошнит, или просто душно. Тогда Пейн приносит нужные таблетки, либо отводит в туалет или на улицу. Он начинает понимать, что правило соулмейтов здорово влияет на его отношение к Малику-заучке, который постепенно перестает быть для него слишком заносчивым. Наоборот, Лиам узнает, что Зейн так же, как и он, собирает выпуски с комиксами; он так же любит больше кофе, чем чай; так же любит спать в слегка прохладной комнате; Зейн тоже тайно ото всех пытался запомнить как можно больше звезд на уроках астрономии в школе. Лиам узнает, что Зейн почти ничем не отличается от него самого. Он отличается только внешностью. Его карие глаза завораживают Пейна, что ему хочется смотреть в них постоянно, наслаждаться видом длинных ресниц и слегка туманного взгляда, очертания идеального лица с восхитительными скулами вынудили однажды панка сдаться, и провести по ним кончиками пальцев, когда брюнет комментировал кадры из фильма. Темные смоляные волосы на ощупь настолько мягкие и приятные, и из-за них Лиам любит те моменты, когда Зейн засыпает на середине фильма или мультика, чтобы вплести пальцы в волосы и быть уверенным, что Малик ни о чем не узнает. Лиам узнает, что Зейн Малик начинает ему нравиться.***
Проходит три месяца, и животик Зейна чуть выпирает, из-за чего брюнет уже психует. Еще больше его расстраивает то, что многие стали обзывать его пухляком. Но Лиам всегда огрызается и кидает тот самый взгляд, из-за которого хочется провалиться сквозь землю. За это время многое изменилось. Лиам ничего и никому не говорил, а просто стал ходить рядом с Зейном, сидеть с ним в столовой, провожать до комнаты, делать с ним уроки и смотреть фильмы. А если кто-то задавал лишние вопросы, Пейн всегда знал, как поступить. Зейн же решился рассказать обо всем своим друзьям, и взял с них клятву о молчании, чтобы лишний раз не злить панка. Пару раз они даже ели пиццу и делали лабораторную все вместе. Но Лиам ни с кем так не сближается, как с Зейном. - Я не пойду никуда, - бубнит Малик, завернувшись в одеяло с головой. - Почему, Зи? – У Лиама появились новые прозвища, от которых лицо Зейна принимало красный оттенок и глупую физиономию. - Почему же?! Я толстый! Все опять будут говорить, как я поправился, хотя, наверняка, уже весь колледж догадался. Но нет же! Им надо говорить, какой я жирный. А я жирный! Пейн улыбается и подходит к кровати, приподнимая край одеяла и залезая туда, прижимаясь к спине брюнета, который вздрагивает от неожиданности, но потом сразу выдыхает. - Тогда мы пролежим вместе целый день, пока у тебя не начнется ломка по запаху книг, звуку от пишущего мела, назойливых преподавателей и по твоей студии с кисточками и прочей ерундой. - Эй, это не ерунда, - Зейн хихикает, чувствуя ладонь панка на своем боку. – Я не такой ботаник, Пейн. Я не хочу туда идти, правда. Только, может, в студию. Но сегодня там полно людей. - Хорошо, тогда мы будем лежать, а когда все уйдут, я отведу тебя в студию. - Но это будет почти после девяти вечера. - В этом весь смысл, - шепчет Лиам в волосы брюнета и прижимается крепче, укладывая ладонь на маленький животик. Парни лежат в тишине, слушая только дыхание друг друга и звуки за окном, пока Зейн не задает шепотом вопрос. - Ты просто смирился или начал что-то чувствовать ко мне? Лиам открывает глаза, смотря на макушку парня и раздумывая над тем, что ответить. - Сейчас я знаю только одно. Ты мне нравишься. Зейн медленно переворачивается, чтобы посмотреть в карие глаза. - Ты изменился, Лиам. - Наверно, это дерьмовое правило меняет людей. Брюнет улыбается и берет руку панка, положив обратно на свою талию. Зейн закусывает губу и прикрывает глаза, расслабляясь и не замечая нежную улыбку парня напротив. Они лежат так не совсем долго, потому что Зейну надоедает лежать и хочется что-нибудь делать. На вопрос Лиама, что именно, Малик пожимает плечами, вскакивает с кровати и, хватая панка за руку, бежит из комнаты, смеясь. - Ты сходишь с ума, ботаник. Лиам улыбается и бежит за брюнетом по пустым коридорам, заворачивая в сторону кухни, находящейся в кампусе. Зейн оглядывается по сторонам и открывает дверь, забегая внутрь и проделывая то же самое с другой дверью, пока они оба не оказываются в темном прохладном помещении. - И где мы? – Лиам не отпускает руку парня. - Достань свой телефон и посвети. Пейн включает фонарик на телефоне и освещает все вокруг, замечая морозильные камеры. - Моро-оженое! – восклицает Зейн, уже достав одно ведерко трюфельного и мотая им из стороны в сторону перед лицом панка. - В который раз убеждаюсь, что ты не такой, каким кажешься на первый взгляд. Лиам усмехается и становится рядом, выбирая вкус, который нравится ему. В итоге оказывается, что у них два трюфельных ведерка, два мороженого с арахисом и в шоколаде на палочке, и один замороженный йогурт, который захотелось Зейну. По дороге назад Малик еще захватывает с собой пачку кукурузных чипсов и острый соус, а Лиам смеется над ним, неся в руках холодное мороженое. Они располагаются на полу в комнате Зейна. Лиам подкладывает брюнету две подушки и укрывает пледом, заставив парня покраснеть и глупо тыкать ложечкой в еще подмерзшее мороженое. Вскоре Зейн кушает кукурузные чипсы, макая их в соус и заедая сначала трюфельным мороженым, затем откусывая с арахисом у Пейна, который снова не может сдержать смех. Брюнет делает вид, что обижается, но Лиам начинает измазывать его щеки и нос мороженым, затевая "войну", в итоге которой Зейн лежит сверху на изнуренном панке и тыкает пальцем с мороженым в его щеки. - Моему лицу уже очень холодно, - говорит Пейн, улыбаясь и обнимая парня. - Я могу согреть. Зейн наклоняется и медленно слизывает размазанное мороженое, обдавая участок кожи теплым воздухом. Лиам в эти моменты затаивает дыхание. Когда кончик языка Малика проходит рядом с уголком губ, Лиам приоткрывает рот и обхватывает кончик губами, чуть посасывая и вовлекая брюнета в поцелуй. Зейн тихо мычит и отвечает, прикрывая глаза. Через пару минут Лиам аккуратно переворачивается, кладя Зейна на спину и нависая сверху. Он продолжает нежно целовать, медленно проводя ладонью вниз по телу парня и задирая его майку, чтобы дотронуться пальцами до маленького животика и почувствовать образовавшиеся мурашки. Лиам улыбается от этого и опускает голову вниз, покрывая шею брюнета легкими поцелуями, из-за которых у Зейна закатываются глаза. Пейн опускается поцелуями ниже, иногда обводя языком определенный участок кожи либо татуировки парня. Когда Лиам доходит до животика, он бережно целует его, слыша тихий шепот сверху. Зейн смотрит на парня и не может сдержать слез, из-за которых громко всхлипывает, а шатен сразу же поднимает голову. - Зи? Я что-то сделал не так? Малик мотает головой, пытаясь унять поток слез, но не получается. Он пытается показать, что нужно продолжать, но выходят безобразные мотания руками. - Я понял, - Лиам улыбается и поднимается к лицу брюнета, вытирая подушечками пальцев слезы. – Гормоны, я понял. Панк приподнимается и берет Зейна на руки, перекладывая его на кровать и ложась рядом. Малик сразу утыкается в его шею и всхлипывает, проклиная чертовы гормоны, закон природы, Лиама с его нежными губами и свое нытье. После девяти вечера они так и не идут в студию, потому что Зейн психует из-за своего веса, из-за того, что съел так много и из-за смеха Лиама, который он ненавидит в такие моменты, но чаще всего любит.***
На шестой месяц капризы Зейна Лиам старается выполнять сразу и четко. Ему становится делать это легче, так как Малик переезжает в комнату панка, потому что она просторней и вмещает двуспальную кровать. Лиам приносит столько количества еды, сколько нужно, а потом уносит столько же, потому что: "Ты принес как для слона, я настолько толстый?!" Успеваемость у парней понизилась, но они все равно стараются выполнять домашние задания вместе, хоть иногда и случается такое, что Зейн рвет распечатанные листы: "Я такой тупой, Лиам. Я не могу быть твоим соулмейтом." Единственные предметы, по которым у них остается все отлично это рисование и музыка. Зейн рисует много, потому что его это успокаивает, а Лиам сочиняет музыку и записывает песни, потому что Зейн его вдохновляет. И как раз в пик одного из таких вдохновений Пейн сидит с гитарой и подбирает мелодию к написанным строчкам. - Ли, вот это было хорошо, - говорит брюнет, пока делает упражнения для беременных. Шатен кивает, записывая в свою тетрадь и наигрывая дальше. - Мм, - Зейн надувает губы и садится на пол, вытягивая ноги. - Детка, не сиди на полу. - Мм, - Малик делает недовольное лицо и пересаживается на кровать, падая на спину и расправляя руки по сторонам. Лиам играет кусочек полной мелодии, пока снова не слышит мычание парня. - Что такое, Зи? - Я хочу ананас. - Сейчас принесу, - панк улыбается, отставляет гитару и идет к двери. - Ли-иам! Пейн поворачивается, смотря на брюнета, который скрещивает руки на груди и больше надувает губы. - Что-то еще, детка? Зейн кивает, но продолжает молчать. - Сок, чипсы, кашу? Брюнет недовольно мычит и дергает ногами, мотая головой. - А что тогда? Скажи мне, Зи, я ведь так не узнаю. - Ты должен знать! – кричит Малик, вскакивая и придерживая живот, - Почему ты не знаешь, что я хочу?! Ты же мой соулмейт! Значит, ты должен знать. А ты не знаешь! Уходи, Лиам. - Но… - Уходи! Зейн кидает в парня подушку, и Пейну ничего не остается сделать, как выйти за дверь. Он глубоко вдыхает и протирает лицо, садясь у двери, чтобы быть как обычно рядом. Не проходит и пяти минут, как дверь открывается и выбегает плачущий брюнет, сначала смотря по сторонам, а затем садится Лиаму на ноги, крепко обнимает и утыкается в шею. - Ли-и. Не уходи. - Тише-тише, солнце. Я не уйду, - шатен гладит спину парня и проводит носом по его волосам, ловя взгляды проходящих мимо студентов. – Идем в комнату, тут сквозняк. - Я не хочу туда, - всхлипывает Зейн, прижимаясь сильнее, - Я хочу гулять. Пойдем гулять, Ли-и. - Пойдем, хорошо. Лиам улыбается и аккуратно поднимается, держа брюнета на руках. Он заходит в комнату, и они переодеваются, затем выходя на улицу и уезжая на такси в парк развлечений, потому что так захотел Зейн. Они гуляют, держась за руки, делают фото и Зейн просит у Лиама воздушный шарик с маленькими шариками внутри. - Это я – шарик с маленьким внутри, - говорит брюнет, улыбаясь, и получая от Пейна нежный поцелуй в губы. Зейн тащит Лиама на детские аттракционы, уверяя, как класно это будет, а после ворчит, что это для малышей и зачем они туда пошли. Но Лиам покупает сахарную вату или стаканчик с попкорном, и брюнет сразу начинает улыбаться. Когда они подходят к тиру, Зейн сразу же загорается желанием выиграть что-нибудь и бежит туда, придерживая животик для спокойствия. Но мужчина говорит, что беременным нельзя и не принимает у брюнета деньги. - Ли, - на глаза Зейна наворачиваются слезы, и он прижимается к шатену, который целует его висок. - Если ты хочешь, будет тебе тир. Подожди, детка. Лиам подходит к мужчине и говорит, чтобы он дал выстрелить хотя бы один раз, но тот все равно отказывает. Пейн глубоко вдыхает, наклоняясь через стол ближе и процедив сквозь зубы так, чтобы слышал только этот мужик: - Ты сейчас же берешь у него деньги и даешь гребаную пулю, иначе я прострелю твою тупую голову всей обоймой, что тут имеется. Понял, блять? Шатен поворачивается к Зейну и показывает ему, чтобы он расплатился, и когда брюнет с улыбкой протягивает деньги, мужчина берет их и кидает одну пулю. - Ты нарываешься, блять, - кричит Пейн и опирается животом на стол, резко хватая мужика за воротник и притягивая к себе. – Видимо хочешь неприятностей, да? Я тебе их устрою, придурок. - Ли, не надо, пожалуйста, - Зейн оттягивает его за край кожанки с испуганным взглядом. - Тебе повезло, урод. Лиам отталкивает мужчину с такой силой, что он почти падает, но удерживается и прислоняется к стене. - Лиам! – брюнет кричит и хмурится, разворачиваясь и быстро уходя вперед в сторону лесистой местности. - Зи, подожди, - Пейн бежит за ним и хватает за запястье, но Зейн вырывает руку. - Ты идиот! Я же попросил, а ты что сделал? Руки чешутся, да? Крутой такой нашелся! Показывай свою крутость в другом месте, а я просто хотел пострелять. А ты… Он не успевает договорить, как в его губы впиваются настойчивым поцелуем и теплые ладони ложатся на поясницу. Зейн сначала ворочает головой, а потом сдается и отвечает на поцелуй, обвивая руками шею панка. Они целуются долго и страстно, Лиам прижимает Малика к дереву и одной рукой сжимает его зад, а брюнет оттягивает за волосы и издает короткие стоны. - Мы не можем тут, Ли, - шепчет Зейн, дергаясь бедрами вперед. - Мы можем все, что пожелаешь. Лиам присасывает его нижнюю губу и всовывает ладонь под свитер, проводя пальцами по животику, оглаживая его снизу и плавно опуская руку в штаны. Он пальцами дотрагивается до члена, заставляя брюнета протяжно простонать. Пейн снова целует в губы и обхватывает член, начиная надрачивать парню и заглушать его стоны напористым поцелуем. Зейн сжимает волосы Лиама и целует кое-как, больше издавая короткие стоны. Вскоре Малик сам начинает толкаться в руку, пальцы которой обводят головку и надавливают на нее, заставляя парня дрожать. Когда Лиам проводит кончиком языка по губам, Зейн протяжно стонет и кончает, цепляясь двумя руками за плечи панка. Словно как в романтических фильмах при поцелуе главных героев, начинает идти дождь, что заставляет парней громко засмеяться и поспешить к машине такси.***
Следующие три месяца прошли для Лиама как в кошмаре. Зейн постоянно был чем-то недоволен, кричал на него, кидался подушками, не хотел ходить на пары и выполнять задания. Лиам старался делать за него, отпрашивать, когда мог, и терпеть. Главное, это было терпеть, потому что он не хотел срываться на свою родственную душу. Да, он принял это еще пару месяцев назад, и наплевал на всех, кто высмеивал его и Зейна. Сейчас в его жизни появились вещи куда более важные, чем статус в колледже. Он узнавал Зейна с каждым днем по-новому, они даже записывали факты друг о друге, пока не запомнили их, просто, не заучивая. Они выучили привычки друг друга, всякие мелочи, которые обычно проходят мимо, но они стали очень близки, не только, как любовники, но и как люди. Встречи с их родителями прошли, на удивление, отлично. Обе стороны были рады, что так рано были найдены две души, что их сыновья не прожили в одиночестве слишком долго в поисках друг друга. Семья Зейна полюбила Лиама, несмотря на его пирсинг и темную одежду, они считают его милым и добродушным парнем. Семья Лиама полюбила Зейна, несмотря на то, что Лиам опасался за отношение отца, ведь он не любил людей по статусу ниже его. Но он сказал, что будет помогать им, и очень часто обнимал Зейна. Все шло как нельзя лучше, а сейчас происходит еще прекрасней, потому что Лиама впервые впускают в палату к Зейну, который пару часов назад проснулся после родов. Лиам держит в руках коробку с любимым печеньем брюнета, а в другой букет цветов, который отдает доктору. - А мне-е? – хрипит Малик, широко улыбаясь. - Тебе кое-что намного вкуснее, - улыбается Лиам и садится рядом с парнем, целуя его в губы и поставив коробку с печеньем. - Ура-а! Они мне снились, пока я там лежал. Зейн открывает крышку и видит внутри среди печенья небольшую синюю бархатистую коробочку. - Лиам, - шепчет брюнет, взяв ее в дрожащие руки. - Я знаю, что еще очень рано, но ты можешь дать ответ тогда, когда будешь готов. Я просто хотел сказать тебе, что я, блять, чертовски рад этому гребаному правилу, и я пиздец как рад, что ты мой соулмейт. Я влюбился в тебя и я люблю тебя, и не потому, что это какое-то дерьмовое правило, а потому, что ты самый прекрасный человек, с которым я с радостью буду воспитывать нашу дочь. - Ты всегда так много материшься, когда нервничаешь, - говорит Зейн, всхлипывая и обнимая слегка дрожащего парня. Затем спрашивает шепотом: – Хочешь, я раскрою тебе секрет? - Да. - Я влюбился в тебя с самого начала, но не мог признать себе этого, потому что ты тот еще засранец. А сейчас я признаю, что люблю тебя, Лиам. Пейн поднимает голову и широко улыбается, целуя брюнета в губы. Позже им принесут маленький комочек, завернутый в светло-фиолетовое одеяльце с уже вышитым именем на нем: "Элла".***
И через несколько лет, когда их дочь подрастет и будет проклинать "это дерьмовое правило", оба парня рассмеются и крепко возьмутся за руки, переплетая пальцы с обручальными кольцами на них.