On the surface of the sea

Плакат с изображением узнаваемого диктора Чо Кюхёна бросался в глаза каждому, кто проходил или проезжал мимо. Бекхён же чувствовал лёгкое головокружение, когда устремлял взгляд на огромные буквы «SBS». Пятидесятиэтажное здание телестанции сравнивалось им с ракетой, вот-вот собирающейся взлететь. Привыкший к трёхэтажной редакции, Бекхён не сразу справился с давлением, когда лифт преодолевал отметку шесть. Пальцы немного дрожали, выдавая его волнение. Через прозрачный лифт можно было заметить снующих туда-сюда сотрудников. Репортёры одной рукой накидывали на себя куртку, а второй удерживали телефон у уха, умудряясь при этом подгонять операторов с камерами. Девушки в юбочках до колен разносили кофе, а те что были в джинсах или брюках – разговаривали по телефону и записывали в блокнот информацию. Бекхён переставал переживать, наблюдая за ними. В редакции такой ажиотаж можно было застать только, когда на повестке дня были срочные новости, освещение катастроф или другое значимое событие. В остальные дни бывшие сотрудники прилипали к своим ноутбукам, строчили заметки и интервью. Редактор писал аналитические статьи между проверками нового выпуска. Бекхёну не нравилась сонная и словно неживая редакция газеты, поэтому он уволился и подал резюме в «SBS» в один прекрасный и солнечный день (хотя таким он вовсе не был, просто был настолько воодушевлён идеей сменить работу газетчика на телевизионщика, что редкие лучи солнца казались ему световыми мечами). На удивление его с радостью приняли и даже похвалили за статьи. Бекхён умел находить животрепещущие, яркие и интересные идеи, а как раз это и любили в телевидении больше всего. Репортёром Бекхён никогда не работал, сразу как окончил журфак, он отправился набираться опыта в местную газету, где практиковался всю свою студенческую жизнь. На новом рабочем месте кипела жизнь, чувствовалась динамика. Бекхён знал, что прямо сейчас никому нет дела до новенького и начинающего репортёра, зато он перестал в тот же час изнывать от тоски. Он вспоминал те деньки, когда одна статья могла писаться месяцами, редактор часто делал правки и от этого огромная энергия Бекхёна направлялась на что-то другое, пока статью не утвердят и не опубликуют. На телевидении одним из главных требований была оперативность. Он вышел из лифта и очутился в огромной круглой комнате, называемой newsroom. С правой и левой части стояли столы с компьютерами. Половина из них была пуста, Бекхён догадался, что здесь сидят журналисты-редакторы. - Добрый день, Бён Бекхён, - он ослепительно улыбнулся проходящей мимо девушке. Если он не ошибается, именно она провожала его в прошлую пятницу в отдел кадров. Нагруженная папками, она чуть не потеряла равновесие, Бекхён помог ей удержаться на месте. - Спасибо, - она облегчённо выдохнула. Улыбка озарила её лицо, как только она узнала в незнакомце нового сотрудника. – Называй меня Юна. Кстати, летучка началась минут пять назад, но ты можешь войти. Возможно, тебя ждут. Бекхён проследил взглядом, куда указывает девушка. В центре ньюсрума был установлен стеклянный куб, в котором собирались для обсуждения новостных эфиров. Через стекло он мог видеть десятерых «рыцарей» круглого стола, но самого «Артура» Бекхён не заметил. За стеклянной дверью он слышал приглушенный голос. Прямые черные брюки перемещались с одного конца комнаты в другой. Бекхён сглотнул, приказал себе быть смелее и отворил дверь. Первое что он увидел – это лисьи глаза, в которых мгновенно застыло ожидание. Бекхён скользил взглядом по миловидному на первый взгляд лицу, по шее такого же оттенка, как и слегка подтаявший ванильный сырок. Широкие плечи и грудную клетку обтягивала белая рубашка с закатанными рукавами, оставляя локти закрытыми. Не прошло и десяти секунд, как внутри всё заклокотало. Он узнавал это ощущение холода, застывшего внутри. Образовавшийся внутри лёд начинает таять и жечь всё тело. Именно так он мог описать возникшее притяжение к парню в брюках с отглаженными стрелочками. Как только Бекхён вновь посмотрел на закатанные рукава, то в его голове заиграла чёртова песня. Песня, которую он ненавидел всей душой. Ту песню, которую сосед снизу включает на полную громкость, чтобы заглушить еле слышные стоны. Громкими битами, лёгким помутнением песня взрывается внутри него, потому что случился этот парень. You already know my name Бекхён плавится в шоколадных глазах напротив и силой воли старается не пропеть строчки вслух. Потому что не каждому парню понравится, когда его просят call me daddy . Бекхён в их числе, но ничего не может поделать с застрявшим отрывком чёртовой песни. - Вы, простите, кто? – не вытерпев продолжительного отупения Бекхёна, спрашивает незнакомец. Десять пар глаз наблюдает за происходящим. - Бён Бекхён, новенький репортёр, - Бекхён прикусывает губу, чтобы не сказать You got, me want it. You got, me want it. Его выдержке можно позавидовать. - У нас новенький? – удивлённо спрашивает парень. Не дожидаясь ответа у присутствующих, он отходит от доски, набирает на рабочем телефоне трёхзначное число и просит секретаршу связаться с Ким Чунмёном. - Мён, ты прикрепил ко мне репортёра? – парень хмурится. Его явно не устраивает такой расклад. Бекхён предпочитает наблюдать за телодвижениями незнакомца. - Во-первых, не Мён, а господин Ким, - отзываются из динамика. – Во-вторых, в твоём отделе не хватало кадров. Пробормотав сухое «ладно», он прощается с Кимом и просит Бекхёна сесть на свободный стул. Бён безропотно слушается, уже догадавшись, что Daddy здесь главный. – Я главный продюсер. Ким Минсок. Мы обсуждаем вечерний эфир. На повестке дня освещение прошедшей встречи президента на форуме, судебное разбирательство над насильником и специальный репортаж. Если будут предложения, вливайся в беседу. С остальными познакомишься позже. Бекхён кивнул. Сердцебиение постепенно приходило в норму. Всё совещание он сидел молча, слушал других, разглядывал неизвестные ему лица, записывал в свой блокнот ключевые моменты. И старался не смотреть на Ким Минсока. За тридцать минут он понял, кого следует избегать, чтобы не попасть впросак и не продемонстрировать явную заинтересованность. Заводить служебные романы, да и быть героем любовной истории Бекхён не собирался ещё последующие пять лет, если не всю жизнь. К тому же, рядом с миловидным на вид Минсоком, у которого непозволительно хорошие физические данные, Бекхён легко мог представить миниатюрную девушку. А не себя, без упругой задницы, без намёков на развитую грудную клетку и сильные мужские руки. Бекхён сам себе иногда казался воплощением всего гейского, когда смотрел на свои пальцы. Он не замечает, как комната становится пустой. Главный продюсер прислоняется спиной к стене, напоминая Бекхёну позирующую модель, и ждёт, когда на него обратят внимание. Бён опасается поднимать глаза, не желая второго взрыва на своей атомной электростанции. - Где раньше работал, новенький? – Минсок старается быть как можно дружелюбным. - В «Seoul trust». Писал на социальные темы, частенько сам искал материал для статей. - Хочешь сказать, в качестве репортёра опыта нет? – по голосу не понятно недоволен ли Минсок. - Хочу, - Бекхён прикусывает язык. – Я имею в виду, опыта нет. То есть я опытный, - он начинает краснеть, когда понимает, как двусмысленно звучит. – В плане поиска информации. И поиска чего другого. - Ясно, - в глазах Минсока так и читается разочарование. – Даю тебе три дня, чтобы освоиться. Завтра принесёшь все свои материалы, а пока наблюдай за процессом. Если до четверга не разберёшься, что да как, то переходишь в другой отдел. Мне нужны оперативные работники, понятно? - Так точно, - хмыкает Бекхён, вставая из-за стола. - Кстати, - напоследок говорит Минсок. – Если снова начнёшь петь на летучке, то уж пой для всех. Мы, телевизионщики, не кусаемся. Бекхён раскраснелся во второй раз. Проглотив ожидаемые оправдания, он вышел из кабинета и направился, куда глаза глядят. Для того чтобы успокоиться, необходимо было время, поэтому он встал рядом с пустующим столом и сделал вид, что рассматривает бумаги. Внезапно зазвонил рабочий телефон. Бекхён оглянулся: все были заняты своими делами и будто не слышали звонка. Сомнения одолевали его с каждым звоном. Имеет ли он право ответить? Кто ответственен за это? Почему за телефоном никто не следит? В редакции газеты за это отвечал редактор. На телевидении похоже творилось черти что. Бекхён подождал пару секунд, а после поднял трубку. Моментально его отрезвило, когда в ответ на «Добрый день, SBS», он услышал взволнованный голос. Случилось что-то серьёзное. - Я сейчас нахожусь на Инсадон. Похоже, что в доме напротив начинается пожар. Интуиция подсказывала, что случившееся может стать хорошим материалом для репортажа, но он все ещё сомневался в своих полномочиях. Разве не должен он сначала освоиться? Долг журналиста – информировать население, отвечать запросам аудитории, которая требует объективного информирования, напомнил себе он, и тогда отмёл прочь всю свою внезапно появившуюся неуверенность. Он приложил трубку к уху, поддерживая плечом, вытащил из заднего кармана джинс блокнот и ручку – те предметы, которые всегда были рядом с ним. - Можете представиться? - Чхве Сокджин. -Что вы увидели? С вами все в порядке? - Я в порядке. – голос мужчины был нетерпеливым, ему хотелось скорее поделиться информацией. – Случайно в доме напротив, через окно, увидел, как ссорится парочка. Вдруг начался пожар, я позвонил 119. А после решил связаться с вами. - Вы звонили другому каналу? – прервал Бекхён. Иногда приходится перебивать, чтобы получить необходимые и важные детали. - Нет, сначала связался с вами. -Хорошо, вы согласны быть источником информации? Я могу ссылаться на вас? – мужчина согласился. - Назовите свой адрес, я приеду как можно скорее. Бекхён не спешил идти к главному продюсеру, а позвонил в диспетчерскую пожарной. Постоянно приходилось перепроверять данные, чтобы вызов не оказался ложным. Чхве Сокджин не врал, пожарные уже ехали. Оставалось только убедить Минсока пустить его на первое задание, Бекхён не знал, как провернёт это дело, однако в своих силах был уверен. Бегом он побежал в кабинет главного продюсера, по пути ошибся двумя кабинетами, но в итоге, распахнув двери, увидел сосредоточенное лицо Ким Минсока, который успел снять галстук. Про себя Бён отметил, что главный продюсер даже сексуальнее выглядит без галстука, без пиджака, возможно, и без рубашки. Отогнав ненужные мысли, он сосредоточился на своём первом задании. Минсок удивился не столь внезапному появлению новенького, а скорее тем, что тот был слишком взволнованным, словно случилась катастрофа. И вот-вот на них всех обрушится здание. - На Инсадон пожар. Могу я поехать? Сниму с места события, - восстанавливая дыхания, Бекхён говорил отрывисто. - Ты уверен? – Ким отложил бумаги в сторону, между бровей появилась еле заметная складка. - Пожар из-за сорящейся пары. В этом что-то есть. - Другие каналы знают? - Нет, - Бекхён понятие не имел, но дико желал проявить себя. - Ты справишься? В эту секунду Бекхён почувствовал себя врачом, который решается оперировать важную персону, солдатом, который защищает свою родину, несмотря на груз ответственности - он кивнул. - Позвони, как получишь больше информации. Может быть выпустим в вечерние новости. - Спасибо. - Новенький, - окликнули его. – Оператор. - Точно! - Ты теперь телевизионщик, не забывай. - Спасибо, - Бекхён широко улыбнулся. По лицу Минсока было видно, что он воспринял новенького репортёра, как своего ученика, чьим наставником должен быть и по-отечески давать профессионального характера советы. И это не нравилось, Бекхён пока сам не знал почему. Путём проб и ошибок был найден оператор. За камерой скрывались совиные и заспанные глаза. До Кёнсу, оператор, похоже не спал уже неделю, а его куртка с логотипом телеканала была потёртой и изношенной на вид. Бекхён посадил его в свою машину и посоветовал поспать, пока они добираются до места происшествия. До Кёнсу был неприветлив по своей природе и не заводил дружбы, но Бекхён умел располагать к себе. Через два часа Бекхёну удалось получить нужную информацию, оператор в свою очередь снимал пожарников, искал ракурсы и хорошие кадры. Пострадавший в пожаре мужчина оказался бывшим парнем девушки, он забрался в квартиру и устроил скандал, угрожая её жизни. Девушка же отделалась ожогами второй степени, её жизни больше ничего не угрожало: ни огонь, ни мужчины. Если со сбором информации Бекхён справился на ура, то с записью на камеру все было не так просто. Не имея опыта написания текстов для телевидения, он убирал сложные предложения, пытался облегчить текст. Он может попросить помощи в написании закадрового текста в ньюсруме, но эти кадры требовали его присутствия, его голоса. До Кёнсу оказался более доброжелательным, чем казался на вид, он скучающим голосом дал пару советов и добавил напоследок: «Рассказывай, как другу». Бекхён перевёл дух, представил вместо камеры своего лучшего друга Чанёля, только вот «ушастый» друг вызвал дикий смех, а представлять главного продюсера было странно, так как «call me daddy» навязчивой мелодией застревала в голове. В итоге он решил, что будет рассказывать своим родителям, перед ними он всегда был открыт. С седьмого раза удалось снять что-то стоящее. Они поехали обратно. Бекхён пообещал, что угостит Кёнсу кофе и подарит ему термос. Новый знакомый был не против. - Неплохо, - протянул Минсок, склонившись над монитором. Они находились в монтажной. Маленькое помещение сжимало Бекхёна, он чувствовал себя песчинкой, которую смоет море. Растаять он был не против, если его морем окажется Ким Минсок. Неожиданная сентиментальность была излишней, Бён удивлялся тому, что не прошло и дня, а он притягивается к Минсоку как далёкая планета к чёрной дыре. - Есть лишние слова, обороты. Избавляйся от них. Забудь свой газетный стиль. Закадровый текст я тебе изменил, смело дуй записывать. Через час выпуск новостей, не затягивай с этим, газетного слова мастер, - шутник был из Минсока так себе. Но Бекхёну нравилось даже это. В восемь вечера по расписанию Чо Кюхён появился на всех телевизорах страны. Бекхён вместо того, чтобы наблюдать за процессом работы монтажников, других репортёров, невольно смотрел на главного продюсера. Он стоял позади режиссёра, звукорежиссёра и Минсока. На экранах мониторов диктор рассказывал о сегодняшних новостях, а Минсок в это время давал чёткие указания: в какую камеру смотреть, когда начать читать подводку, когда пойдёт разговор в прямом эфире с политиком. Уверенный, спокойный, ответственный Минсок координировал работу. На дикторе лежала ответственность за проделанную работу всех репортёров, журналистов, монтажников, но главный продюсер отвечал за содержимое и качество. Что следует пускать в новости, а что нет. Первый день на новой рабочем месте был схож с остальными. Рутина поглотила Бекхёна. На телевидении всё было чётко по расписанию. В 9 утра летучка, до шести вечера Бекхён ищет подходящий материал, либо его посылают записывать репортаж, в восемь вечера начинаются вечерние новости. В течение часа у Бекхёна есть шанс наблюдать за работающим Минсоком, в этот час он не старается вслушаться в то, что говорит диктор, Минсок и другие, как это делает на общем собрании, он позволяет себе пожирать взглядом всего Минсока. В десять он только покидает здание и приходя домой валится в кровать, порой забывая поужинать. Сил не хватает на то чтобы приготовить себе полноценный ужин, телевизор смотреть он уже не мог, так как начал воспринимать телевидение как свою работу и в уме просчитывать хронометраж каждой передачи. В двухкомнатной просторной квартире его ждала темнота и громко гудящий холодильник. Автоответчик иногда горел красным цветом: родители беспокоились о том, как питается их младший сыночек, Чанёль звал гулять. Бекхёну же хотелось в кровать, лишь бы не думать о лисьих глазах и не убиваться по поводу того, что Ким Минсок-то оказался занятым. По слухам, он встречался с каким-то шумным, наглым и невозможно красивым китайцем. Бекхён по части внешности по сравнению с китайской «мисс вселенная» был деревенщиной, судя по фотографиям в facebook-е Минсока. Бекхён долгие три недели не мог признать, что Ким Минсок захватил все его мысли, ни о чем другом думать не получалось. Спасаться выпивкой, к сожалению или к счастью, Бекхён не имел привычки. Только через три недели Бён заметил напряжённые плечи Минсока, его частые выходы покурить на крыше, его старания не показать волнение, которое охватывает его каждый новый выпуск новостей. То как Минсок смотрит на Чо Кюхёна – с огромной верой и доверием. Любая запинка, неправильно произнесённое слово, недостоверная информация – и в любой момент его могут уволить. Привычка ходить с закатанными рукавами и накладными студийными наушниками от Samsung на шее была сравнима с бекхёновским хроническим щёлканьем ручки и спрятанным в заднем кармане джинс блокнотом. Он старался контактировать с Минсоком только по рабочим вопросам, потому что сделай он шаг на встречу дружбе - привяжется сильнее. За эти два месяца он видел Минсока только в качестве главного продюсера, но не в роли обычного парня, любовника или прекрасного друга. И Бекхён благодарил за это небеса, считая, что в прошлой жизни спас Корею. Чо Кюхён, саркастичный, самоуверенный диктор, которого в первые минуты общения хочется придушить, а в последующие дни убить, давно заметил, что новенький репортёр тайно воздыхает по их главному продюсеру. Бекхён это знает, но негласно они договорились не касаться этой темы. Когда Кюхён редактировал подводку, написанную репортёром, то невзначай бросил: «Не думал, что наша Булочка понравится ещё кому-то». Бекхён поначалу не понял о ком речь, диктор пояснил, что раньше Минсок страдал из-за лишних килограммов, это сейчас у него стройное тело, триллион бицепсов и трицепсов. До этого разговора Бекхён особо не задумывался о том, что скрывает белоснежная рубашка и майка под ней, как оказалось скрывала прекрасные физические данные. Они оба сделали вид, что этого разговора не состоялось и продолжили вести исключительно деловую беседу. Обедать Бекхён предпочитал в компании До Кёнсу, изредка удавалось договориться с Чанёлем вместе перекусить. Пак Чанёль странствовал по турне в качестве барабанщика с группой, иногда исполнял песни собственного исполнения, по ночам работал ди-джеем, а в обеденное время отсыпался. Поэтому волей-неволей Бён подружился с пучеглазым оператором. Да и на задания частенько они выезжали вместе. - Сегодня придётся разбирать бумаги, - пожаловался Кёнсу. Бекхён в это время разделывал курицу в кисло-сладком соусе. К сожалению, Бён не был опрятным и чистоплотным, когда дело касалось еды. В очередной раз он испачкал джинсы. Мода была его полным антонимом, в отличие от Чанёля, да и Минсока, он надевал всё что попадалось, потому что по утрам времени хватало только на быстрый перекус. Бекхён обожал поспать подольше и до последнего переставлял будильник. Да и работа у него была такая: постоянно какие-то задания, он как врач или пожарный спешит на места происшествия, бежит за сенсацией. Он скучал по тем дням, когда писал аналитические статьи, поднимал вопросы общества, участвовал в журналистских расследованиях. Всё это захватывало, а сейчас на это нет времени. - Сонён жалуется, что я снова в бумагах, - Кёнсу прервал поток его мыслей. - Разве операторы занимаются бумажками? –удивился Бекхён. - Отчёты, конец месяца. Надо вести записи для архива. Я не успел занести последние две недели, а там тьма тьмущая. И те видео, что идут в эфир и не идут. - Хочешь я займусь этим? Объяснишь что да как, - Бекхёну стало его жалко. Будет сидеть в монтажной, перебирать материалы, когда дома его ждёт любимая жена. Бёна вот никто не ждёт кроме немытой посуды и не заправленной кровати. Глаза Кёнсу загорелись, как ёлочные гирлянды, хоть хоровод води. Парень преобразился от одной мысли, что вернётся в пятницу пораньше и насладится полным уикендом. Бекхён усмехнулся. Черт его дёрнул согласиться на неблагодарное дело. В присутствии Кёнсу он всё понимал, а когда тот ушёл запутался в очерёдности видео. Приходилось смотреть вышедшие выпуски, чтобы распределить по папкам. «Кому нужны эти отчёты», бурчал Бекхён, заполняя таблицу в компьютере. Переслащённый кофе остыл – Бекхён обожал пить остывший кофе, нетёплый и нехолодный. В стеклянную дверь постучали, Бекхён, пока не забыл, заполнил колонки, и как в замедленном действии посмотрел в сторону. Напротив стоял полюбившийся главный продюсер в огромной толстовке, неизменными наушниками, в черных джинсах. Минсок всегда ходил в выглаженных вещах, не то что неаккуратный Бекхён. Сейчас продюсер был похож на сбежавшего из дома подростка. - Разве рабочий день не закончился? Бекхён поймал себя на мысли, что Минсок имеет очень типичную внешность для корейца, но глаза его были необычными, в них таились хитринки, задор, особенно когда он улыбался, как сейчас. Когда он смеялся, то глаза превращались в одну линию. Пугающе холоден и отстранён, когда занят делом. Уверенный непоколебимый взгляд, сколько в нем стали, лишь посмотрев он заявлял, что справится, что все принадлежит ему. Он смотрел прямо в душу и постепенно забирал её себе. Когда глаза добрели, то Минсок казался миловидным и безобидным. Широкие брови придавали грозности, но сейчас Минсок был не более чем мальчишкой на вид. Когда вопросительно поднимал одну бровь, то становился искусителем, хотя сам того не осознавал. Бекхёна каждый раз бросало в дрожь, когда тот зарывался пальцами в волосы и лохматил их, выдавая свою нервозность или задумчивость. Именно в такие моменты надоедливая песня заглушала весь мир вокруг. - Решил помочь Кёнсу, - он пожал плечами, вернувшись к работе. Непрошенный гость должен был понять, что здесь ему не рады, Бекхён не уверен, что выдержит. - Не похоже, что ты справляешься, - Минсок сощурил глаза. Он подкатил свободный стул и уселся на него. Рыцарские замашки на лицо. - Спасаешь от бумажных монстров? – Бекхён улыбнулся. Улыбка затрагивала глаза. - И не только. - С твоим приходом отчёты перестают казаться мне вершиной Эвереста. - Вместе быстро управимся. Минсок помнил каждый выпуск этого месяца, поэтому с его помощью порядок наводился куда быстрее. Он указывал, какие видео были в эфире, диктовал названия, цифры, длительность. Данные приходилось вводить вручную, а после полученный результат распечатывать и оформлять согласно стандартам. - Сегодня твоя смена? – поинтересовался Бекхён. Минсок замялся. - Проблемы дома. - А я-то думаю, почему ты оделся как ученик старшей школы, - он ничего не мог поделать со своим природным дружелюбием. - Неужели я так молодо выгляжу? Уже года три как третий десяток пошёл. - Я только-только сошёл с орбиты, - Бекхён имел ввиду свои двадцать пять лет. - Поссорился с парнем, - через некоторое время признался Минсок. Похоже это мысль не давала ему покоя. А с виду не скажешь, что Минсок переживает. - Тебя выгнали из дома? – Бекхён сам удивлялся тому как непринуждённо вёлся диалог, словно они общаются каждый день, хотя на самом деле лишь здороваются, да уточняют выпуски новостей. - Пришлось уйти, чтобы остудить пыл. - Я знал, что ты горяч, но не настолько, - шутливое замечание. И правдивое. Минсок рассмеялся, так искренне и открыто. - В тихом омуте черти водятся. Бекхён так и не понял заигрывают ли с ним. И сам он не флиртует, случаем? - Я с Луханем уже лет пять. Мы познакомились, когда я устроился помощником на канал. Он в то время подрабатывал в баре, мы разговорились. Прости, вдруг захотелось выговориться, - он опустил голову, пытаясь скрыть неловкость. Бекхён мягко попросил продолжить. – Вскоре оказалось, что в Китае его ждут родители, друзья. А в Корею он приехал ненадолго. Да так из-за меня и остался, забросив мечты о карьере в родном городе. Я на подобную жертву пойти не могу, у меня здесь отличная работа, карьерный рост. К тому же, китайский не знаю. Что я буду делать в Китае? Кому я нужен в миллиардном Китае? – горько прозвучали вопросы. Бекхён смотрел на его лицо, пытаясь запомнить это выражение беспомощности, которое говорило ему о том, что он, Бён Бекхён, в силах спасти от уныния. - Твой переезд докажет твои чувства. Но в то же время ты будешь жалеть о сделанном выборе каждый раз, когда будешь проходить по улочкам Пекина, видеть незнакомых тебе людей, болтающих на непонятном тебе языке. Ты тот человек, которому важен стабильный заработок, твёрдая почва под ногами. Твоя работа приносит тебе удовольствие. Бекхёну не хотелось, чтобы Ким уезжал от него, пускай они никогда не будут вместе, на что он никогда не надеялся, само его существование делает мир лучше. - Я больше не смогу удержать его, в течение пяти лет я постоянно оттягивал этот момент. И жил в страхе, что когда-нибудь он соберёт-таки чемоданы. Не зная, что сказать в ответ, молчание затянулось. Бекхён щелкал мышкой, Минсок диктовал цифры. - Знаешь, - начал Бекхён, уверившийся, что с Минсоком у него ничего не сложится. Это был тот случай, когда людям не суждено быть вместе, не те обстоятельства, мешающие вторые половинки, да и Минсок никогда не показывал свою заинтересованность. – Китайский язык ты можешь выучить на вечерних курсах, практиковать его со своим парнем. В Китае ты можешь работать обычным продюсером, не отвечающим за эфир. У тебя будет зарплата поменьше, но ты будешь с Луханем. Минсок поджал губы, накинул на голову капюшон и тихо признался: «Если бы все было так просто». За этой фразой скрывалась тайна, в которую Бекхён не хотел лезть. - Уже поздно, - Ким прочистил горло и встал из-за стола. Нелепый и немного домашний его вид делал ещё ближе, словно Бекхёну начинают доверять. – Тебе следует отправиться домой. В воскресенье твоя смена, - он помассировал виски. То ли делая вид, что устал, то ли действительно валился с ног и хотел прилечь на диване монтажной. Бекхён в последний раз щёлкнул мышкой, поднял глаза и всмотрелся в лицо продюсера. Это застало обоих врасплох. Сердце ёкнуло, руки начали дрожать – весь самоконтроль коту под хвост. Он не мог заставить себя отвернуться. Когда ещё выдастся возможность смотреть в лисьи глаза и искать там взаимность. Глупую, невозможную, беспричинную взаимность. Рот Минсока приоткрылся, вынуждая Бекхёна сглотнуть ком в горле. Одним из вынужденно приобретённых качеств журналиста была наблюдательность. Бекхён понял, что Минсок начинает догадываться. Порой лишь один взгляд был равносилен миллионам слов. А чувства Бекхён не умел таить, он мог подолгу смотреть вслед, счастливо улыбаться хмурому взгляду Кима, разглядывать его во время общих собраний. Ему казалось, что стало труднее дышать, внутри всё снова похолодело, как это бывает от внезапного разоблачения, когда играешь в прятки от злобных охранников. Стало одновременно страшно и безразлично. Разве можно винить человека за то, что он чувствует. Как бы не боролся, сердце отзывается нетерпением. В глазах напротив вопрос «почему?». Действительно, почему? Почему в голове Бекхёна играет песня call me daddy ? Почему с одного только брошенного на Минсока взгляда он почувствовал, что начинает падать в бездну? Почему всё случилось так внезапно и совершенно неконтролируемо? - Ты прав, уже поздно, - Бекхён вскочил с места, спешно собрал вещи в рюкзак. Ему отчаянно хотелось сбежать. К счастью, никто его не останавливал. Бекхён надеялся лишь на одно. Он надеялся, что ошибся и Минсок списал случившееся на недоразумение. С той случайной встречи в монтажной прошёл целый месяц, 25 новостных выпусков, за которые все вроде бы забылось. Бекхён забывался в работе, избегал встреч, случайных взглядов, разговоров, ненужных вопросов. И постепенно свыкся с тем, что Минсок для него человек с далёкой звезды, до которой миллиарды световых лет. Ему пора было двигаться дальше. *** День выдался не из лёгких, но это было меньшей из катастроф. Бекхён допустил ошибку. За последние три года он ни разу крупно не ошибался. В памяти остался холодный взгляд главного редактора газеты, Бекхёну тогда дали серьёзное задание. Он искал доказательства, факты касательно коррупционного дела в правительстве. Один из источников дал ложную информацию из-за чего чуть не пострадала вся редакция. Но ему простили этот промах в первый и последний раз. И это случилось снова, на другой должности и вины Бекхёна здесь не было. Он должен был на кого-то ссылаться, чтобы материал пустили. Он занимался уже месяц специальным репортажем, на который он бросил все свои силы, лишь бы не появляться на канале и не видеть поджатых губ Минсока. Они поняли, что все пошло крахом, когда в прямом эфире их источник начал говорить, что слышит обо всем впервые, что весь репортаж одна ложь. Бекхёну казалось, что это происходит не с ним. Он общался с этим парнем в течение всего месяца, уговаривал дать комментарий. Всё указывало на то, что факты были достоверными, он проверял их, и они подтвердились. Бекхён закрыл глаза не в силах слышать трёп обманщика, он стал пешкой в чужих руках: этот парень просто-напросто испугался верхушки. Бекхёну не впервые было готовить материал затрагивающий политику, многие из них были успешными, некоторые заканчивались пустой тратой времени. Ему необходим был воздух, он сорвался с места и побежал на крышу. Прохладный ветер ласкал лицо, руки не переставали дрожать. Перед глазами появилось удивлённое лицо Кюхёна и невидящий взгляд Минсока. Бекхён не боялся увольнения, он боялся, что навредит своим коллегам, в частности Ким Минсоку, человеку, которым он дорожил и чьё уважение он боялся потерять больше всего. Бекхён не заметил, как его схватили за воротник кожаной куртки. На него кто-то кричал, встряхивал, вынуждая прийти в себя. Он ничего не видел, все размылось перед глазами, внезапно его одолела такая злость, что он зарычал и ударил неизвестного в живот. По щёкам скатывались капли дождя. Сильный ливень застал врасплох. Парень напротив не сдавался, и Бекхён почувствовал пощёчину. Больно не было, зато он пришёл в себя. И увидел знакомое лицо, обеспокоенное и в то же время сердитое. - Успокойся, придурок! – рычал Минсок. Ноги Бекхёна подкосились, поэтому его пригвоздили к двери, ведущей к лестнице вниз. – Кюхён постарался всё уладить. – уже спокойнее. Бекхён молчал, не мог посмотреть в глаза Минсока, он не стерпел бы обвинений, не стерпел бы ненависти. - Мы оборвали связь с этим идиотом, и Кюхён уверенно и, ты же знаешь его, в насмешливой форме сказал, что вся информация была проверена по несколько раз и попросил зрителей не сомневаться в её правдивости. Бекхён, посмотри на меня. Он подчинился. Минсок дарил спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. - Ты вправе уволить меня, - хрипло прозвучало, Бекхён глотал капли дождя. Одежда начала липнуть к телу, а руки Минсока лежали на его плечах. Бекхён почувствовал себя маленьким, неуверенным, потерянным. - Послушай, твоей вины тут нет. Бекхён кивнул, но сам понимал, что всю ответственность за случившееся понесёт никто иной как Минсок. Все это понимали. - Поверь мне, я видал промахи и похуже, - улыбка Минсока была как глоток воды в жаркую погоду. - Да, никто не забудет, как ты в эфир случайно пустил кадры из порнухи. Они посмеялись и одновременно замолкли. Бекхёна отпускала паника, дышать стало легче. Минсок всё ещё держал его за плечи, так крепко словно Бён в любую минуту свалится на пол. - Бекхён, - Минсок в чем-то сомневался, его глаза забегали по лицу напротив. – Чёрт с ним, - прошипел он. Бекхён нахмурился, возглас удивления был заглушен насильным, неожиданным поцелуем. Его узкие плечи сжимали так, будто пытались сломать. Минсок был сильным и сейчас он не контролировал свою силу, отдаваясь какому-то животному чувству. Поцелуй получился смазанным, слишком мокрым из-за дождя и ломал изнутри. Бекхён был не из слабаков, но с Минсоком он терял самообладание и все свои пояса по тхэквондо. Они оторвались друг от друга как напряжённые электрические провода. - Знаешь, я не такой хороший и милый, - протараторил Бекхён. – Поэтому прямо сейчас мне абсолютно наплевать, что дома тебя ждёт Лутан, Лухан, или как там его, - он притянул его к себе. Мокрая рубашка Минсока прилипла к животу, не давая пальцам Бекхёна забраться под, минуя пуговицы. Если действия Бекхёна были понятны, то порыв Минсока оставался загадкой. Словно сорвались с крючка, они не хотели отрываться друг от друга - Может, зайдём внутрь? – предложил Минсок, когда прикоснувшись к пальцам Бёна понял, что так и заболеть можно. Ему предстояло разбираться с кучей проблем, и профессиональных, личных, а заниматься своей и чужой простудой не хотелось. Вечерний эфир новостей закончился сорок минут назад, все ожидали прибытия Минсока и Бекхёна. Минсок устало сказал, что со всем они разберутся завтра, а пока можно идти домой. Увидевший их Кюхён присвистнул, но похабный комментарий решил оставить до лучших времён. Остальные поспешили уйти, смущённо опуская глаза. Ким Минсок в мокрой рубашке был равносилен голому Ким Минсоку, который именно сегодня позабыл надеть майку. Бекхёну хотелось закурить себя сигаретами Минсока: он не верил, что пять минут назад целовался с главным продюсером, по которому страдал последние четыре месяца. - Чай? Кофе? Йогурт? – предложил Минсок после того, как они сменили одежду на запасные сухие футболки и джинсы. Минсок сейчас был жутко смущённым, снова напоминая семнадцатилетнего подростка. - Виски, - хмыкнул Бекхён, его смерили тяжёлым взглядом. – Тогда уж кофе с коньячными конфетами. Они направились в уютную комнатку, где можно было налить себе кофе и перекусить крекерами. Минсок заваривал ему кофе. В полной тишине, не проронив и слова, налил в кружку кофе, разбавил с водой и добавил три ложки сахара. Бекхён с удивлением принял из его рук напиток. Переслащённый, остывший кофе – всё как он любит. - Не ты один из наблюдательных, - фыркнул Минсок. - И что теперь? - Пей, что ещё? – Ким сел рядом, оперся двумя руками о стол и вытянул ноги. - Что нас ждёт завтра? - Не знаю, на два месяца урежут зарплату, скорее всего. - И что скажет Лутан на то, что твою зарплату урежут? – Бекхён намекал на другое. - Ничего он не скажет. Мы расстались. - Вот так просто! – возмутился Бекхён, лицо его вытянулось. – Вы же вместе пять лет. - А я думал ты будешь рад, - Минсок поднял одну бровь. Этот жест Бекхён обожал больше всего, Ким становился невыносимо сексуальным и горячим парнем. - Я особо не питал надежды насчёт тебя. - Не питал он надежды, - тихий смешок. – Прожигал взглядом спину, я уж думал у меня следы останутся. Улыбался этой своей дурацкой улыбкой, до коликов в животе тошно от неё становилось. Облапал всего глазами. Напевал call me daddy, из-за чего я ночами не спал и ломал голову к чему бы это. - Но Лутан же мисс вселенная, - пробормотал Бекхён. - Мисс кто? Вселенная? - На facebook-е он был похож на мисс вселенную, - начал оправдываться Бекхён. Минсок громко засмеялся. - Он ради тебя остался в Корее. - Последние месяцы были похожи на тихий ужас. Мы были как уставшая друг от друга женатая парочка. Цеплялись за угасшие чувства. Я приходил в нашу квартиру, Лухан где-то пропадал. А потом появился ты. Ты меня жутко раздражал. Шумный, громкий, лип ко всем кроме меня, из-за чего подумал, что ты меня невзлюбил. Иначе почему ты меня избегал, но Кюхён как-то сказал: некоторые люди могут избегать не из-за ненависти, а чувств противоположных. Я ему не поверил, если честно, пока не стал наблюдать за тобой. Ты же назло мне будто все реже и реже появлялся в ньюсруме, пропадая на заданиях. В тот вечер, когда мы работали в монтажной, Лухан собрал вещи и сказал, что уезжает. Если я захочу приехать и бросить всё, то пожалуйста. Но я не мог, а твой этот взгляд словно я самое драгоценное и нужное существо в мире. Сегодня я не выдержал, меня занесло и потянуло к тебе. Это была наша точка кипения, кульминационный момент, называй, как хочешь. Бекхён удивлялся каждому произнесённому слову. Он и помыслить не мог что все сложится так. - Если честно боялся, что и я и Кю ошибаемся. А вдруг неправильно понял, думал я. – Минсок смутился. – Я же все правильно понял? - Возможно. - Бён Бекхён, - угрожающе прозвучало. В ответ Бекхён улыбнулся и хлебнул кофе. Было уютно сидеть в тишине рядом с Минсоком который слегка касался мизинцем его бёдер. - По законам жанра мы должны быть на улице. Должен пойти снег, а сзади не ньюсрум, а прощающееся с нами солнце, - Бекхён мечтательно вздохнул. - Или так: Бён Бекхён весь промокший от дождя кричит, что любит Ким Минсока перед всеми людьми, - Минсок то ли подзуживал, то ли говорил всерьёз. - Почему это я должен признаваться? Зрители нашего фильма уже знают о моих чувствах, а о твоих и не подозревают. - Вот поэтому я работаю продюсером, а не режиссёром. - И слава богу, - картинно скривился Бекхён. В этот драгоценный момент, когда они вместе общаются как давние знакомые, но испытывающие друг к другу симпатию, Бекхёну казалось всё сном. Он не хотел бы просыпаться ещё долгое время и боялся поверить в происходящее. - Тебя подвезти до дома? – быстро пробормотал Минсок, Бекхён с трудом разобрал сказанное. Хотелось подшутить над смущённым Кимом, но портить момент было бы кощунством с его стороны. - Я бы с радостью, но придётся машину оставить здесь, - он извиняющее улыбнулся. - Утром тебя заберу, - категорично ответил Минсок. Когда хочет – добьётся ведь желаемого. Бекхён кивнул. Они молчали весь путь до стоянки, неловкость ощущалась кончиками пальцев. Оба не могли свыкнуться с мыслью, что начинается их история. - Ты ведь не жалеешь? – с волнением в голосе поинтересовался Бекхён, открывая дверцу автомобиля Минсока. Чёрную Toyota Corolla выбирал каждый пятый, Минсок был из их числа. Стабильность, предсказуемость в выборе вещей сами за себя говорили об его характере, но Бекхён все равно спросил. Для начала Минсок сел в машину, повернул ключ зажигания и тронулся с места, а после уже и собрался с мыслями для ответа. Всё это время Бекхён щелкал ручкой и старался не смотреть на него. - Лучше попробовать, чем всю жизнь жалеть. Я могу себе представить, что было бы не сделай я этот шаг. Ты продолжал бы думать, что я по-прежнему с Луханем, а в один прекрасный день на твоём пути появился бы другой человек. - Как мне нравятся твои жизненные принципы, - Бекхён улыбнулся. - Тебе говорили, что ты бываешь невыносимым? – Минсок посмеивался. - Каким? Красивым? Ким покачал головой, и они вместе засмеялись. *** Вставая утром с кровати, первое, о чем подумал Бекхён – вчерашний день был сном. Как и совместное пение песен по радио в машине, смазанные и неловкие поцелуи у подъезда, приятный ласкающий ухо смех Минсока. Таким счастливым, довольным и расслабленным он не чувствовал себя на протяжении одиноких двух лет. Он со страхом ждал звонка Минсока. Тот пообещал, что позвонит, когда приедет, и они вместе отправятся на работу. Вместе . От этой мысли всего передёргивало. Минсок и вправду ждал его, в руках держа стаканчик кофе и два бутерброда, будто знал, что Бекхён никогда не завтракает. - Как же я голоден, -передразнил Минсок, вручая завтрак. – Твои жалобы были слышны даже в моем кабинете. Бекхён подозрительно сузил глаза, но решил промолчать. Оказывается, за ним также пристально следили. Ким Минсок умеет удивлять, и все же заботиться у него выходит гораздо лучше. Коллеги по «цеху» начали перешёптываться, когда они одновременно вошли в ньюсрум. Их вчерашний вид – промокшие, раскрасневшиеся и взволнованные – наводил на подозрения. На общем собрании Кюхён поприветствовал их тихим, но протяжным «голубки», и Бекхёну в очередной раз захотелось его придушить. Только вот никто не оценит этого жеста, диктор национального телевидения любимчик нации. На летучке обсуждались повседневные вопросы, а касательно вчерашнего эфира Минсок сказал одно: учимся на своих ошибках и продолжаем работать. Лично к Бекхёну преувеличено грозно он обратился с просьбой явиться в его кабинет. Многие переглянулись. Бекхён сглотнул, зная, что отношения с главным продюсером никак не повлияют на его работу. Однако его ожидал сюрприз. Минсок со своего места подождал, когда Бекхён встанет напротив него и притянул к себе для поцелуя. Через стол было не так уж удобно, но не менее приятно. - Я хотел тебе напомнить, что у нас у всех кабинеты стеклянные, но уже поздно. - Пусть знают, что ты мой, - Минсок плюхнулся на стул. - И в прям черти водятся. - пробормотал Бекхён. - Мне нравится такое начало дня. - Это только сегодня такое утро. - Почему? - К десяти директор вызывает на ковёр. - Ты будешь целовать меня только когда окажешься на волоске от увольнения? - И не только. - Минсок подмигнул. Бекхён не ожидал, что Ким Минсок тот ещё соблазнитель. Хотя все-таки ожидал. - У меня сейчас такое чувство, что все четыре месяца ты меня обольщал. - Вполне возможно, - самодовольно отметили. - Всегда приятно видеть, как ты прикусываешь внутреннюю сторону щеки, когда я закатываю рукава или расслабляю галстук. Я даже прикупил себе новых рубашек. Луханю больше нравились майки на мне. - Ой, прекрати это сейчас. Я отказываюсь это слушать, - Бекхён засмеялся. - Я до сих пор не могу поверить, что мы вместе, а ты уже вынуждаешь меня на грехопадение. - Я не, - Минсок растерялся. - Майки - это грех, вот что я тебе скажу. На тебе в особенности. - Бекхён соскочил с края стола. - Уже уходишь? - Когда пойдёт вечерний эфир, ты меня ещё возблагодаришь за это. - Чего стоишь? Иди уже. Бекхёна рассмешила детская обида Минсока, но он знал, что стоит сказать на последок: И все же в рубашке ты бог разврата. Минсок кинул в него блокнот и услышал громкий смех. Если бы Бекхён написал очерк о Ким Минсоке, то это выглядело так: «Ким Минсок стал моим личным дементром, который высасывал мою душу и на это я пошёл добровольно. Я хотел бы говорить не о нас, а о нем – человеке, который совмещает в себе стойкость, силу воли и одновременно мягкую натуру со своим необычным чувством юмора. Я все думал, почему он стал таким? Что его изменило? Как он превратился из пухлого закомплексованного мальчика в уверенного в себе, упрямого мужчину? Чтобы найти ответы на эти вопросы я был готов посвятить ему хоть всю жизнь. Он был из тех, кто не страшился сделать шаг, когда как я боялся отказа, у меня и в мыслях не было поступить так же смело. Ким Минсоку не было необходимости идти к Гудвину за храбростью. Если бы не он, то продолжалась бы моя одинокая жизнь, заполненная непрерываемыми выездами и командировками. После пяти лет серьёзных отношений окунуться в новую пучину страстей без страха, без сомнений с единственным желанием не упустить свою возможность. Этот риск мог стоить ему унижения или испорченных рабочих дней, но Ким Минсок был из тех, кто не прячется от собственных чувств, пусть и на вид он кажется слишком серьёзным и не способным на подобное. Он заметил, что на поверхности моего моря отражаются чувства, которые ощутить можно было, лишь протянув руку.