Лопата Судьбы

      Лопата была самым главным инструментом некроманта. Зачарованная, с рунами на полотне, с понтовой синей подсветкой, удобной мягкой кожаной обмоткой на середине черенка, благодаря которой на руках не начинались мозоли.       Лопата была бездарно просрана на местном заброшенном кладбИще, среди поднятых зомбей, которые, собственно, поднялись внезапно и вообще как с бодуна, то есть злые, неуправляемые и со страшными рожами.       Лопата, не смотря на свою крутость и пафосность, как и любой столь сложный артефакт, была со своей историей и проклятьем. История, правда, была о том, как ее, собственно, лопату, обмывали всем некромантским общежитием, а проклятье она получила в тот же вечер, когда кто-то вспомнил несмешной анекдот, в котором надлежало смеяться при слове «лопата». Проклятье, кстати говоря, и заключалось в том, что каждый, кто подойдет к сему орудию нелегкого некромансерского труда, начинал ржать аки объевшийся каннабиса мерин. Увы, распространялось оно на всех.       Как выяснилось чуть позже — ну вообще на всех. Включая некроманта. И, как выяснилось совсем позже — на зомби.       Именно поэтому, чтобы сдать практику, Ирвин забрался на самое дальнее, самое заброшенное и самое маленькое кладбище, какое только смог найти.       Итого, на момент начала этого повествования, на старом кладбище имелся некромант — одна штука, склеп — стандартный, с паутиной — одна штука, нестройная кодла зомбей не первой свежести, издающих совсем уж противоестественные звуки, а так же лопата, брошенная аккурат на середине погоста, вместе с темным учебным гримуаром, наспех пошитой черной мантией и пролитым флаконом с кровью э-э-э девственницы (с Аримом не считается — он страшный).       Картина происходящего была такая: некромант-студиозус, помирая от гомерического (сам Ирвин считал его зловещим) хохота, в свете синеватом своей вундер-лопаты раскопал могилу какого-то несчастного, расколошматил полусгнивший гроб и начал проводить ритуал. Но то ли станицы перепутал, то ли купленные по дешевке материалы были негодными... Короче. Что-то пошло не так и поднялось все кладбище. И ладно бы, разобрался бы Ирвин с этим несчастьем, но не учел он некой пикантной особенности своего любимого артефактуса... И ломанулся, побросав все, прямиком в чей-то склеп, белеющий в свете луны покосившейся кладкой из мраморных блоков, благо, что хозяин этого мраморного кошмара токмо что высадил дверь, в порыве, так сказать, страсти.       Собственно, в склеп Ирвин ломанулся потому, что ржущие мертвяки — это вам не бублики к чаю, а зрелище не для слабонервных.       Не то, чтобы Ирвин был слабонервным, но охренел от такого поворота событий и предпринял маневр отступления в ближайшее убежище.       А тем временем, была уже середина ночи. И в скором времени должен был прийти его препод, чтобы принять практику.       О, это был провал... Хотя бы потому, что ударить в грязь лицом перед преподавателем темной ритуалистики абсолютно не хотелось. Не столько из-за оценки, сколько из-за того, что почти для всего их потока некромантского мсье Вран был идеалом и мокрой ночной фантазией. По нему сохли практически все, кто хоть раз его видел. Крепко сложенный, с густой гривой так нетипичных для специалиста их сферы золотистых волос, суровым взглядом и глубоким, по-мужски грубоватым голосом. Но Ирвин почти не унывал, надеясь на то, что скоро его спасут из этого кошмара. Хоть какое-то утешение было.       Зомби заржали как-то по-особенному, пугая своим гоготом несчастную ворону, которая с возмущенным карканьем улетела с какого-то чахлого деревца куда подальше от этого дур-кладбища.       — Это что за нафиг такой?! — Послышался зычный рев. Кажется, помощь пришла даже раньше, чем ожидал бедолага-некромант. — Ирвин Кримсон, что это за шайан-арба на колесиках?! Кримсон?!! Кримсон, вы где?!!       Ирвин пискнул из своего убежища что-то невразумительное и чуть-чуть приоткрыл болтающуюся на одной петле дверь склепа. Та предательски скрипнула, но звук утонул в зомбячьем смехе.       — Ага, — дверь доломали окончательно и та рухнула внутрь пыльного и затхлого помещения, в котором и прятался Ирвин, скукожившись за мраморным ложем и активно прикидываясь ветошью. Но не тут-то было! Холодный синеватый свет озарил скудное убранство склепа и горе-некоманта вполне себе быстро обнаружили.       — А? — Глупо переспросил Ирвин, не менее глупо лупая глазами.       — Бэ! — Передразнил его мсье Вран, стоящий прямо перед ним во всей своей статной красе и держа в руках его, Ирвина, лопату. И не смеясь. Либо у него чувства юмора нет и смеяться тот попросту не умеет, либо выдержке этого мужика можно просто позавидовать! — Штаны снимай, говорю! Ща пороть буду за такую лабуду! Ишь чего накособочил!       — Что, простите? — От такого заявления ученик даже бояться забыл и несколько выпал из реальности.       — Что слышал, давай-давай. Я жду! — Подбоченился мсье Вран и поставил лопату к стенке, с предельной осторожностью, надо отметить.       Ирвин покраснел настолько, насколько вообще мог покраснеть некромант, пусть и недоученный. Но ослушаться не посмел и дрожащими руками начал распускать шнуровку штанов, сглотнув стоящий в горле ком.       Мсье Вран так и не дождался, когда Ирвин до конца оголит свои поджавшиеся от страха ягодицы и, резко сдернув с него штаны вместе с бельем, грубо развернул его лицом к мраморному пыльному ложу и, нагнув, заставил опереться на него. А затем, самым нетривиальным образом, начал шлепать его по заднице. Рукой, даже не ремнем, но хлестко и с оттяжкой, так, что бедняга всхлипнул и закусил губу.       За первым ударом, спустя совсем немного времени, последовал второй, за ним третий...       — Ты просто позор среди некромансеров! Такую херомантию тут устроить! Да тебя даже зомбаки протухшие, и те осмеяли! — Скрупулезно отчитывали Ирвина, не забывая размеренно отвешивать шлепки. — Сдал, блин, зачет, ага! А кто это все упокаивать будет? Еще и аммуницию просрал! Оставил у разрытой могилы! Лопату! Я чему вас учил пять лет, спрашивается? А?!       Ирвину было стыдно. Очень-очень-очень стыдно. И ягодицы просто таки горели огнем, а от обиды, что его, как дитя малое отходили по жопе, да еще и выговаривая за его косяки. А еще колени начали немного дрожать от напряжения. И слезы на глаза наворачивались. Короче — мрак. А где-то там, снаружи, ржали зомби...       В какой-то момент шлепки прекратились, мсье Вран куда-то отошел, буквально на пару шагов, но незамедлительно вернулся. Теперь его ягодицы стали сначала легонько, а затем все с большим нажимом поглаживать, отчего те начали зудеть еще сильнее. А у Ирвина перехватило дыхание. Если это то, что он подумал... О нет.       О нет. Именно это. Судя по тому, что сейчас происходило с его тылами. Прикосновения становились все более и более... интимными?       — Кримсон? — Окликнул его мсье Вран, все ближе и ближе пробираясь рукой к его самому сокровенному, начиная словно невзначай поводить ребром ладони меж ягодиц.       — Д-да?       — Зовите меня Грелл. В свободное от учебы время, конечно же, — этот вот суровый препод темной ритуалистики буквально промурлыкал это в ухо судорожно вцепившемуся в камень Ирвину и в этот же момент что-то холодное и густое полилось на его ягодицы. Тот взвился, но был прижат обратно широкой ладонью, на него успокаивающе шикнули. «Кажется, сейчас все будет очень-очень плохо,» — подумал Ирвин и расслабился, чуть отклячивая зад. А что сопротивляться-то, если и так понятно, чем все закончится?       Но выяснилось, что не очень понятно. После того, как в Ирвина почти без труда стали входить аж три пальца, тот, порядком разомлевший, почувствовал, в прямом смысле пятой точкой, что-то неладное. Точнее гладкое, холодное и скругленное.       Коварно улыбаясь, Грелл приставил к его заднице древко лопаты и аккуратно начал его вводить внутрь, медленно и понемногу, при этом вновь прижав испуганно вздрогнувшего некроманта к каменному ложу.       — Что ты делаешь?! — В такой ситуации Ирвин и думать забыл о вежливом обращении к учителю. Он был охвачен противоречивыми чувствами — стыдом, который преобладал, возбуждением, темным и липким, как пережжённый сахар, и ярым отрицанием всей сложившейся ситуации в целом.       — Учу, — усмехнулся мсье Вран, отпуская своего ученика и опускаясь на корточки. Одной рукой он продолжал орудовать лопатой, которая, вдобавок, пикантно освещала происходящее, а второй отводя в сторону напрягшуюся ягодицу. — Негоже лопатами разбрасываться!       С этими его словами, черенок вошел особенно глубоко, так, что кожаная обмотка почти коснулась покрасневшего и растянутого ануса. Хотевший было что-то сказать, Ирвин подавился словами и протяжно застонал. Снаружи заголосили зомби, что, скажем прямо, добавило ситуации еще больше перчинки.       — Вы... Вытащите ее, пожалуйста! — После очередного медленного и глубокого проникновения взмолился Ирвин и всхлипнул. Слезы стыда все же потекли по его перепачканным в пыли щекам.       — А ты будешь хорошим учеником? — Словно издеваясь, спросил мсье Вран и как-то по-хитрому повернул лопату так, что ученик вновь потерял дар речи на несколько секунд.       — Да-а-а!       — Будешь бережно относиться к своим инструментам? — Еще один проворот. Затем долгий, медленный, но сладкий путь наружу, почти до конца, а потом — снова внутрь...       — Да-а-а-а!       — А ритуалы будешь грамотно проводить? — Грелл провел подушечкой указательного пальца по растянутому, блестящему от смазки анусу, лаская и начиная все быстрее двигать лопатой.       — Да-а-а-а-а!!! — Срывая голос, выкрикнул Ирвин, кажется, на все кладбище, и неожиданно, внезапно даже для себя, кончил, прикусив себе язык до крови, несколько раз вздрагивая всем телом и всем этим окончательно оскверняя этот неказистый склеп.       Грелл заметил это и осторожно вынул из своего ученика основной инструмент некроманта, затем любовно погладил все еще розовые после «воспитания» ягодицы. Потом попросту отбросил эту чертову лопату, быстро справляясь со шнуровкой на своих штанах и высвобождая стоящий член.       Понимая, что на второй раунд сейчас нет времени, да и Ирвин явно не будет в восторге от такого развития событий, учитель просто притерся в скользкую от смазки ложбинку меж таких аппетитных ягодиц и начал активно двигать бедрами. Иногда он головкой задевал ставшее даже слишком чувствительным колечко ануса и тогда Ирвин коротко всхлипывал и подавался назад, чувствуя, что вот еще чуть-чуть, и он снова возбудится. Но нет, мсье Вран перед этим с ним не в шахматы играл и сам был на взводе, поэтому пришел к финишу прискорбно скоро. Впрочем, в данной ситуации, это было к лучшему...

***

       После они кое-как привели друг друга в порядок, зомбей они с трудом, но упокоили, управившись до рассвета и даже наведя какой-то относительный марафет на погосте. Лопату (с нее, кстати, Грелл снял проклятье парой нехитрых заклинаний), как и весь остальной некромансерский инвентарь вернули все еще ошеломленному Ирвину, цвет лица которого продолжал быть далек от канонично-надлежащей бледности. Он периодически косился на своего учителя, облизывал вмиг пересыхающие губы и гадая про себя, что тот скажет в итоге про то, что произошло этой ночью.       И, о чудо, тот не разочаровал! Они уже почти дошли до точки портала в город, когда мсье Вран придержал студиозуса за плечо и развернул его лицом к себе.       — Скажи, Ирвин, я могу рассчитывать на то, что ты... На то, что ты попробуешь быть со мной? Я давно наблюдаю за тобой и сделал для себя выводы, что сам хотел бы этого, — кажется, этот суровый на вид мужчина тоже немного смутился, но только самую малость.       Тот не смог выдавить из себя ни слова, только кивнул робко и посмотрел Греллу в глаза. Впрочем, тот не растерялся и по-хозяйски обнял некроманта, целуя страстно и горячо. Пожалуй, это он хотел сделать с ним уже довольно давно. Впрочем, как и много чего другого.       Когда поцелуй закончился, Грелл широко и заразительно улыбнулся и шепнул прямо в тонкие губы:       — Тогда, думаю, я могу пригласить тебя завтра, скажем, прогуляться вечером? Только свою Лопату Судьбы не бери, а то я ведь еще что-нибудь интересное могу придумать...       И Ирвин ни на секунду не сомневался — придумает. И без лопаты — придумает. Но... А, собственно, почему бы и нет?