Fix me

      Фелисити точно не вспомнит, когда привыкла, что Оливер бросается под пули чуть ли не на каждом задании по спасению города. Поэтому никакого удивления, когда Куин еле держится на ногах, застыв в проёме и схватившись за дверной косяк. Он выглядит, как мечта любого хирурга, для которого работы на пару тысяч долларов. У Фелисити никакого удивления, лишь волна беспокойства бьёт куда-то в район диафрагмы.       У Оливера глаза помутневшие, то ли от боли, то ли от слёз, руки все в крови и бордовый кровоподтёк на щеке. Фелисити недовольно смотрит на друга, мелово-поджатые губы не белей её ртутных щёк.       Почему-то уложить Оливера на стол удаётся без особых усилий, адреналин бьёт в крови блондинки, только вот у неё самой руки трясутся от одного лишь взгляда на раны Куина. Диггл влетает как раз вовремя. Фелисити отвлекает себя проверкой оффшорных счетов невесть откуда взявшегося преступника.       Оливер несёт на себе проблемы всего мира и это факт, после которого просто обязательно стоит ставить точку, только вот для Куина Фелисити выходит запятой.       У Оливера на рёбрах Лорел выцарапана, Фелисити к Барри приглядывается, а Куин не поймет, откуда такая лёгкая ненависть к хорошему пареньку.       Фелисити приподнимает бровь, когда думает о чём-то серьёзном, Оливеру уже даже боль не страшна, плевать, что он подружился с ней пару лет назад — всё равно раны на его теле Фелисити нервничать заставляют, как бы она не старалась это скрыть за всеми негодованиями об аккуратности в его сторону.       Самой же девушке легче лезвием перерезать канат уже давно ржавых жил, нежели Оливеру Куину в глаза посмотреть. Но она разворачивается в кресле, встаёт и на своих слишком высоких каблуках подходит к парню; Оливер впору задумывается о коллекции её слишком коротких юбок.       Это «слишком» стало очень часто говориться в сторону Фелисити, Оливеру об этом задуматься пора, но тот забрасывает это в долгий ящик в голове под названием «Никогда» и кивает Дигглу в знак благодарности за зашитые раны.       — Оливер, послушай, я не специально, просто хотела посмотреть, — Фелисити виновато сжимает губы алого цвета и отходит в сторону. Несколько сломанных стрел валяются на столе. — Они не должны были сломаться, да и вообще, с чего бы им? Может, стрелы лучше делать из… — Оливер смотрит на неё слишком распахнутыми глазами. — Ладно, согласна, в голове это звучало куда лучше, так что я перестану нести чушь через три-две-одну.       — Ничего, всё в порядке.       Если бы она попросила, он бы подарил ей все стрелы. Но она не просила, да и Оливер не сильно рад сломанному инвентарю. Но и здесь задача с подвохом, ведь один взгляд на Фелисити может стоить разрыва аорты.       Рёбра сделаны не из пыли — заживут и в порядке всё будет.       Оливер пробивает позвоночник Фелисити каждый раз, говоря о Лорел, Саре, Шадо или ещё других девушках, будто не замечает, что с его подругой такое. Хотя Куин и уверен, что у них с блондинкой некоторая передружба, Фелисити горько замечает, что бутылка виски закончилась — у неё никогда не было проблем с алкоголем, одна её проблема — это Оливер Куин.       Фелисити ядовито бросает взгляды на Стрелу, будто он виноват во всех её проблемах; он не разрывает себе душу из-за того, что Фелисити стала часто бывать в Централ-сити, совсем нет.       Он кромсает её ножом так, что от её аутентичности не остаётся ничего.       Их слова друг другу — проспиртованные бинты на старые раны, залечить которые уже совсем невозможно. В конце концов, недодрузья сами себе выбрали своих палачей.       У них не срываются голоса, не режутся мысли о «я скучаю», у них молчание ни о чём в никуда. Она стоит перед ним, как скульптура немого отчаяния, он берёт в руки лук и срывает злость на очередном преступнике.       И всё бы ничего, но они упустили одну важную вещь — у них нет их.       И от этого становится так невыносимо больно, ведь сердце от любви не зальёшь партией йода, да и подорожник прикладывать — не вариант.       Оливер тащит на себе проблемы всего мира, совсем не замечая, как его позвоночник с хрустом ломается надвое. При таком раскладе обычно с мостов бросаются — Оливер не из суицидников.       Поговорить друг с другом почему-то не кажется хорошей идеей, может, ни он, ни она не считают разговоры своим коньком. Но нынешним раскладом они друг другу цугцванг ставят.       Она всё ещё бормочет что-то о сломанных стрелах, когда сломаны совсем не они, а Оливер с Фелисити; парень сидит на столе, сжимая в руках футболку так, что костяшки белеют.       В конечном итоге всё к одному сводится: починить друг друга только они вдвоём смогут.       И никак иначе.