Дорога в Шир или туда и обратно

- Яблони цветут, как же я соскучилась по нашим яблоням! - почти детская радость в голосе жены вызвала улыбку на лице Подгорного Короля, когда он, натянув поводья резвого пони, обернулся, чтобы взглянуть на светловолосую девушку, которая ехала чуть позади него, крепко прижимая к себе вертевшегося в седле кудрявого мальчугана. - Смотрите, на абрикосах уже завязи появились!       Весна и впрямь была яркой в этих плодородных краях - населявшие Удел хоббиты всегда отличались трудолюбием, поэтому в полях зеленела молодая пшеница, а воздух цветущих садов полнился гудением пчёл. Удивительный уголок мира и покоя, горячего чая и сладких кексов, птичьего пения и звонкого заливистого лая собак, реагируя на которое, пони гномов беспокойно прядали ушами. - Нет, Аркенстон, пожалуйста, не делай так, - смеясь, Шеролин попыталась урезонить сынишку, который, разыгравшись, начал так высоко подпрыгивать в седле, что Строптивый уже пару раз оглянулся, изучая их обоих укоризненным взглядом. - Перестань, или пересажу к папе. - Не, к Фили, - забавно улыбнувшись строго сведшему брови отцу, синеглазый мальчуган протянул руки к ехавшему во главе каравана светловолосому гному. - Дядя Фили!       Тот, разумеется, обернулся на такой громкий зов и направил было к ним своего конька, но Шеролин на корню пресекла эту затею. - Ну уж нет, знаю я, чем это закончится! - перехватив брыкающегося сына покрепче, она погрозила пальцем ухмыляющемуся племяннику мужа, который прошлым утром, когда они въезжали в Баклуши, сидя в седле, устроил малыша на плечах, удерживая его рукой за ножку. Разумеется, Аркенстону такая забава понравилась, и он обиженно ревел битых полчаса, когда Торин прервал это опасное развлечение, запретив Фили жениться ближайшие десять лет. Впрочем, претенденток на роль его жены пока не нашлось, поэтому запрет оказался лишь номинальным. - Вырастите из сына слюнтяя, потом не жалуйтесь, - крикнул им Кили, преследовавший на пони чью-то пеструшку, которая, кажется, совсем его не боясь, гордо вышагивала перед самыми копытами скакуна. - Двоих уже вырастил, - ответствовал Торин, перекинувшись смеющимися взглядами с Двалином.       Понимая, что гномы сейчас затеют очередной спор, Шеролин лишь улыбнулась; она была неимоверно счастлива, и ничто не могло испортить её прекрасного настроения. Милый сердцу Удел, как же она соскучилась по нему за эти четыре года. Родные берёзовые рощи, ручьи и клёны, петляющие тропинки и заросли крыжовника. Только на её Родине небо такое голубое, а воздух такой чистый и ароматный от цветущих в холмах трав, только здесь птицы щебечут так весело, а ветер нежными прикосновениями ласкает кожу. Тоска по Родине... Шеролин знала, что это за щемящее чувство не понаслышке: любовь Торина пьянила, он и сын сделали хоббитянку неимоверно счастливой, и всё же ночами она видела во сне родные луга и ореховые рощи, а вечерами, когда они с мужем после дневных забот оставались наедине, просила его о поездке в Шир. Любимый понимал её чувства, он и сам провёл много лет вдали от Эребора и теперь не мог насытиться его величием и работами в богатых недрах, он дарил ей тысячи поцелуев и обещал отправиться в путь, как только Аркенстон достаточно окрепнет, чтобы выдержать поездку. Их сыну было два с половиной года, когда Торин решил что пора, и тогда, одним наполненным капелями и ветрами мартовским утром они, наконец, выдвинулись в путь. Караван был не слишком большим - вместе с ними ехали Двалин, Бофур, Фили и Кили, да и дорогу в этот раз они преодолели быстрее: покинув в начале марта Одинокую Гору, в конце мая они добрались до Боковин. Разумеется, хоббиты, кто с интересом, а кто и с подозрением поглядывали на таких путешественников как гномы, но всегда успокаивались, замечая среди них свою златокудрую соплеменницу. Конечно, никто из жителей Удела в жизни бы не догадался, что эта девчонка в шёлковом голубом платье и сером шерстяном плаще - та самая Королева Эребора, о которой ходило столько сплетен и слухов после таинственного исчезновения и неожиданного возвращения странного чудака Бильбо Бэггинса, который, мало того что сам ввязался в чужеземные приключения, так ещё и втянул в них малолетнюю племянницу - дочку сумасбродов Туков. И вот, пойди теперь после разбери, кто сумасброднее - Туки и Бэггинсы? Впрочем, они ведь родня между собой, так чему удивляться?       Гномы не обращали на косые взгляды ровным счётом никакого внимания, самой Шеролин и подавно было не до того - душа пела слаще самой дивной птицы, когда, обнимая вертевшего головой обожаемого сынишку, она, правя Строптивым, ехала по милым сердцу проулкам. Их ждали. Очевидно, вести о приезде гостей дошли вовремя, а может и местные сплетницы успели доложить родителям о появлении странных путешественников: зелёная калитка огораживающего сад невысокого забора была открыта, а из-за цветущих яблонь доносились негромкие голоса. - Как думаешь, Шеролин, у твоих родителей найдётся для нас угол, или стоит снять комнаты в трактире? - спросил въехавший последним Двалин, спешиваясь и закрывая щеколду калитки. Кажется, это было сделано вовремя: на дороге уже показалось несколько не в меру любопытных соседей. - Разумеется найдётся, или вы хотите, чтобы сплетен было ещё больше, чем теперь? - всплеснула руками спешившая им навстречу румяная зеленоглазая хоббитянка. - Шеролин, моя драгоценная девочка!       Раскрыв объятия, Талора Тук заключила в них дочь, едва та отдала Торину Аркенстона и спрыгнула со спины Строптивого на садовую дорожку. - Мамочка, - прижавшись к груди матери, Шеролин не смогла сдержать побежавших по щекам слёз, она, наконец, вернулась к той, о которой скучала более всего, - Мама!       Растерявшись от слёз любимой, Торин покрепче перехватил заёрзавшего на руках сына, в последний раз, когда Шеролин плакала, он получил от неё не хилый нагоняй, который был откровенно заслуженным. Гном боялся женских слёз, в такие минуты он чувствовал себя беспомощным, поэтому делал всё возможное, чтобы жена была счастлива, и не было повода для этих влажных солёных дорожек на милом лице, но как утешить её сейчас не знал. Впрочем, его вмешательства и не потребовалось: вслед за Талорой к гостям выбежали сёстры Шеролин. Когда они с радостными возгласами начали обнимать плачущую и смеющуюся девушку, его очаровательная в своей бесцеремонности тёща забрала у него из рук Аркенстона и, окинув зятя недобрым взглядом, направилась вслед за дочерьми по дорожке вглубь сада. Понимая, что отношения с Талорой у него не заладятся, как и с её мужем Моргаром, Торин лишь удивился, как спокойно Аркенстон отнёсся к бабушке, которую видел впервые: мальчик даже не закапризничал у неё на руках. - Друзья мои, я гляжу, вы пунктуальны, прибыли ровно к чаю.        Навстречу гномам спешил мистер Бэггинс, который специально по такому случаю приехал в гости к своей кузине и, судя по хитрому взгляду, заметил, как неласково зыркнула та на зятя. Обнимая друга, Торин прекрасно понимал, чему тот так радуется: небось ожидает, что кузина устроит ему допрос с пристрастием, ведь и сам хоббит с завидным упорством во время своего повторного посещения Одинокой Горы пытался выпытать у него причину несостыковки даты свадьбы и слишком круглого живота племянницы. Уж что-что, а считать Бильбо Бэггинс умел недурно. Впрочем, гномы тоже славились своим умением говорить долго, вдумчиво и не по существу.       Встречал их, разумеется, не только Бильбо, но и Моргар с сыновьями. Хозяин дома лучше жены сумел скрыть свою неприязнь к зятю, что того вполне устраивало, и вскоре уже потчевал уставших с дороги путешественников горячим обедом в просторной светлой столовой. Пока племянники и Двалин с Бофуром обменивались с хоббитами шутками и рассказывали им о проделанном пути, Торин с интересом осматривал уютную комнату: кленовую мебель, выбеленные стены и ажурные занавески на круглых окнах; в этой наполненной покоем уютной хоббичьей норе родилась и росла его Шеролин, и как бы не были холодно настроены по отношению к нему родители любимой, он прекрасно понимал причину их неприязни, и даже в мыслях не собирался умалять свой вины перед ними. Ведь стоило только подумать о том, что явился какой-то незнакомец и забрал наивную девчонку в какую-то по хоббичьим меркам глухомань, к троллям, так сказать, на куличики, да ещё в довесок там живой дракон водился, и война назревала, как хотелось этого незнакомца минимум четвертовать, чтобы неповадно было впредь подобное вытворять. И ведь ещё непонятно, что там происходило, почему девочка по окончании всех приключений отказалась ехать с дядюшкой в родительский дом, оставшись вместо этого жить в доме оборотня. А когда отец отправился на поиски любимой дитяти, то нашёл её в Эреборе замужней и глубоко на сносях? Есть от чего косо смотреть на такого зятя, он бы и сам ему лицо начистил, будь у него дочь, и случись с ней подобное. У Торина было лишь одно оправдание, которое по сути таковым и не являлось: он до дрожи в пальцах любил свою маленькую милую хоббитянку. И если бы прежде кто-нибудь, пусть даже самый близкий друг, сказал гному, что он может так сильно полюбить, он бы, наверное, долго потешался над словами этого чудака, но теперь знал, что нет на свете ничего дороже и важнее любви его синеглазой Шеролин. Путь к этому пониманию был долгим, усеянным острыми осколками, о которые Подгорный Король не раз порезался, но всё же он сумел осознать, что всё, что наполняло его жизнь, было лишь ступенями судьбы, которые каждый преодолевает в своё время, но всё же это не главное, а суть в том, чтобы, несмотря на все испытания, суметь стать счастливым и сделать счастливой ту девчонку, которую выбрало сердце. И пусть окружающим они кажутся странной парой - он немолодой Король Эребора, а она совсем юная хоббитянка, у которой ещё порой играет детство в мягком месте пониже спины, Шеролин любит его, и именно это главное. - Неужели, подождать чуток, пока Шеролин подрастёт, было никак нельзя? Жениться было невтерпёж? - вырвав гнома из размышлений, спросила севшая напротив него Талора, и только теперь Торин заметил, что женская половина семейства Туков, наконец, соизволила пожаловать к обеду и занимает свободные места за столом. Последней в столовую вошла Шеролин, присев рядом с ним, она поудобнее устраивала на руках Аркенстона, который после знакомства со столькими родственницами теперь начинал клевать носом, и, кажется, не расслышала гневной тирады своей матери, впрочем та не преминула продолжить. - Или боялись раньше поседеть, как лунь, и уже не суметь обзавестись наследником? - Мама! - краснея, вскрикнула Шеролин, но вынуждена была тут же обратить своё внимание на сына, который, сонно моргая, потянулся к предложившему ему кекс Бофуру. - Нет, ну я же должна знать причины того, каким образом моя несовершеннолетняя дочь оказалась замужем?       За столом воцарилось молчание, и даже самые маленькие из хоббитят перестали переговариваться, когда Торин, старательно пытаясь не сорваться и напоминая себе, что приехал сюда исключительно ради жены, ответил на пытливый взгляд свой тёщи. - Видите ли, миссис Тук, в жизни случаются непредвиденные обстоятельства, и мы с Шеролин столкнулись с одним из них. - Это - ваше обстоятельство? - кивнув на уплетающего сдобу малыша, нахмурилась хоббитянка, которая, несмотря на щекотливость темы и присутствие детей, похоже не понимающих в отличие от взрослых и половины того, что было сказано, решила расставить все точки над i. - Что вы, госпожа, ну как можно? - вмешался Двалин, прежде чем Торин или Шеролин успели сказать хоть слово в своё оправдание. - У нас, гномов, дети без любви не рождаются, уж так испокон веков повелось. - Мой друг - романтик с большой дороги, уж простите его, - сдержанно улыбнувшись кузену, который, как всегда, не мог не вставить своего мнения, растягивая слова, чтобы выиграть время и собраться с мыслями, промолвил Торин. - Но сейчас он прав, Аркенстон появился на свет от любви, посланной нам с Шеролин Махалом, и поверьте, я всегда буду благодарен вам за мою прекрасную жену. - И тем не менее, что же вам помешало со сватовством? - выслушав гнома, который ловко намекал то ли на непорочное зачатие, то ли ещё на что, задала новый каверзный вопрос Талора, и Король Эребора тут же возблагодарил в душе всех подгорных духов за то, что его любимая уродилась характером не в свою матушку. - А вот сватовство, кстати, намечалось, - накладывая себе в тарелку тыквенной каши с яблоками, сверкнул глазами Кили. - Я как раз должен был быть сватом, и поверьте, очень к вам торопился. - Вынуждена повториться, что вам помешало? - похоже, зеленоглазая хоббитянка была несгибаема. - Надо полагать, сроки, поставленные Махалом, - проявив смекалку, заметил Бильбо, чем заработал гневные взгляды кузины и Моргара и вызвал смешки Бофура и Двалина. - Сестра, нам уже всё равно ничего не изменить, давай будем радоваться приезду наших дорогих гостей, зачем раздувать ссору? - Что ж, ты прав, - решив сменить гнев на милость, согласилась с ним хоббитянка и тут же повысила голос, заметив, как Фили, любезничая с одной из её старших дочерей, показывает ей какой-то странный фокус с носовым платком. - Фрезия, сейчас же пересядь к мистеру Бэггинсу, а вас, молодой человек, я попрошу поискать себе зазнобу в другом месте, в моём доме девушек на выданье нет. - Ну что вы, сударыня, я всего лишь развлекал ребёнка, - сумев подавить ухмылку и придав лицу подобающее выражение, тут же попытался оправдаться светловолосый гном. - Знаем мы, чем заканчиваются ваши развлечения, - хмыкнула Талора, но тут же, верная обещанию прекращать с разбором полётов, отправилась на кухню и вскоре вернулась с ягодным тортом, испеченном ею в честь приезда дочери, о которой так скучала и переживала все эти долгие четыре года. *** - Благословенны этот прекрасный вечер и эта тишина, - сажая на свои колени Шеролин и касаясь губами её изящно очерченной скулы, с тихим удовлетворением констатировал Торин. Пять дней, которые они провели в Уделе казались ему сплошной чередой шумных разговоров, танцев, званых обедов, пикников и детских игр, от которых уже просто раскалывалась голова, поэтому гном был бесконечно рад тому, что, наконец, остался с любимой наедине, да ещё и на заросшем клёнами и елями берегу Брендивина, где никто не мог нарушить их долгожданного уединения. - Устал? - улыбнулась девушка, приглаживая длинные тёмные пряди любимого и касаясь губами широкого лба, когда он кивнул. - Не понимаю, как ты могла расти в таком гвалте? - Дело привычки, - пожала она плечами. - Можно подумать, вы, гномы, шумите меньше? А уж какая ругань у вас в кузнях стоит. - Разве? - Торин с наигранным удивлением и даже некоторой долей обиды заглянул в смеющиеся глаза жены. - Не может такого быть.       Впрочем, разговоры гнома сейчас мало интересовали, за время долгого путешествия он успел изголодаться по любимой и сейчас, когда Аркенстон находился под присмотром своей бабушки Талоры, а они, наконец, остались наедине, не собирался терять и минуты. Обняв девушку одной рукой за тонкий стан, другой он зарылся в её распущенные светлые волосы и, надавив на затылок, притянул ближе для жаркого поцелуя.       Пылко отвечая на жадную ласку нетерпеливых губ любимого, Шеролин обняла его за шею и не думала противиться, когда ловкие пальцы развязали ленту пояса и принялись за шнуровку платья. Жёсткая щетина уколола чувствительную кожу шеи, влажная ласка языка вырвала вздох, который перешёл в стон, когда гном, стянув шёлковый белый лиф, накрыл широкими ладонями небольшие высокие груди, сжимая между пальцев вмиг затвердевшие соски. - Сладкая моя, - хрипло шепнул Торин, обводя языком твёрдую горошину нежной плоти и, словно ягоду, вбирая её в рот.       Вскрикнув от удовольствия, когда он сжал сосок зубами, Шеролин выгнулась в объятиях любимого, радуясь тому, что густые сумерки и шум бурной речной воды надёжно скрывают их от чужих глаз и ушей. Её муж всегда был щедр на ласки, она и сама любила ласкать и ублажать его, возбуждаясь от хриплых стонов и рваного дыхания, но сегодня всё было по-другому, слишком соскучились они друг по другу, чтобы изводить нежными томительными пытками, слишком давно не сливались в единое целое, чтобы теперь медлить. Расстелив на мягкой траве плащ, Торин уложил на него возлюбленную, с которой уже успел снять платье, и торопливо навалился на неё сверху. - Ты - медведь, - рассмеялась она, прижимаясь к нему и с удовольствием вдыхая горьковатый кленовый аромат кожи. - Дикий медведь.       Чувствуя, как внизу живота пульсирует огонь нарастающего желания, Шеролин спустилась рукой к завязкам штанов мужа, и уже через секунду в её ладонь скользнула горячая восставшая плоть. Скрипнув зубами от неторопливой ласки тонких пальчиков, Торин в наказание впился жёстким поцелуем в её приоткрывшиеся податливые губы, пленяя языком желанный рот и нетерпеливо подаваясь навстречу наконец плотно обхватившей плоть ладони. Перехватывая инициативу, он раздвинул коленом ноги любимой и с тихим рыком погрузился в её узкое влажное лоно. Задыхаясь от удовольствия, Шеролин выгнулась ему навстречу, обхватывая стройными ногами широкие бёдра гнома и двигаясь навстречу глубоко проникающим толчкам. Голова кружилась от счастья, и в этот момент смешалось всё - и переполнявшая сердце любовь к мужу, и радость от возвращения в Шир, и щебет птиц, провожающих скрывшееся за горизонтом солнце. Торин любил её на берегу Брендивина, на родной сердцу земле и, пожалуй, это было самое большое, о чём Шеролин могла мечтать. Внезапно муж, обняв её за спину, перевернулся, и она оказалась сверху. Горячая плоть ещё глубже проникла в распалённое тело, упираясь ладошками в ладони мужа, Шеролин приподняла и опустила бёдра и уже вскоре смогла поймать его нетерпеливый ритм. Громко застонав, она закусив губу, выгнулась дугой, когда тело пронзила острая судорога наслаждения, и в этот миг Торин, вновь перевернувшись, подмял её под себя и, исступленно вколачиваясь в ослабевшее тело, через несколько мгновений с глухим стоном излился в неё. - Вот так бы вечно, - немного придя в себя, Шеролин нежно коснулась заросшей щеки любимого. - Боюсь, у меня не хватит на это сил, - хохотнул он в ответ, хотя в сапфировых глазах уже зажёгся интерес. - Нет-нет, - смеясь, хоббитянка попыталась увернуться от страстного поцелуя мужа. - Я об этой ночи и Брендивине, вот бы вечно... - А домой, в Эребор, ты разве не хочешь? - поинтересовался Торин, попадая поцелуем в уголок её губ. - Конечно, хочу и уже скучаю по Горе.       И эти слова были истиной правдой: как бы хорошо не было на Родине, в родительском доме, как бы чудесно не пролетели в кругу семьи июнь и июль, как бы не были прекрасны прогулки с Торином и Аркенстоном по холмам и лугам, а всё же Шеролин скучала по Эребору и была счастлива, когда в начале августа они своим маленьким караваном выдвинулись в обратный путь. Она обещала матери и отцу ещё не раз приехать в гости, но всё же только теперь твёрдо осознала, что её дом там, где муж, и этот дом не привязан к земле, он привязан к гному, её Королю. Она всей душой любила отвоёванное и восстановленное Подгорное Королевство своего Короля. В Эребор они вернулись в ноябре, а в начале весны у Аркенстона родился брат Флоин - жаркие ночи, проведённые на берегу Брендевина, не прошли бесследно - их плодом стал улыбчивый белокурый мальчуган.