Необыкновенные письма

— Над чем ты смеешься? — спросил Рутберг, отвлекаясь от книг. — Разбираю письма на имя графа, — ответил Дэшвуд, — он попросил меня отсеять ненужные. — И что в этом смешного? — чуть нахмурился Рутберг; неуместное веселье друга сбивало его с толку. — Вот, взгляни, — Дэшвуд подвинул к нему стопку писем, — некоторые из них невозможно читать серьезно. — Ты бы лучше делал свою работу, — укоризненно взглянул на него Рутберг, — без лишних замечаний. — Так я делаю, — возразил Дэшвуд, смеясь, и вновь углубился в чтение. На несколько мгновений в лавке воцарилась тишина. — Нет, ты только послушай! — не выдержал Дэшвуд. Не дожидаясь ответа Рутберга, он расправил один из листков и довольно громко произнес: — Гаспадин граф! Даважу да вашего свединья, что у наз в округе тварится форменный пестец. Вчира, шистово июля… — Прекрати коверкать чужое письмо, — поморщился Рутберг, но Дэшвуд только протянул ему листок: — Да здесь так и написано. Это же надо, ошибиться даже в бранном слове! — Как будто бы ты сам не делаешь ошибок, — проворчал Рутберг, понимая, что спокойно позаниматься ему сегодня вряд ли удастся. — Ну не таких же, — развел руками Дэшвуд. — Хотя слово «форменный» правильно написали… Рутберг хмыкнул и снова вернулся к своему занятию. — Это графу показывать точно нельзя, — подвел итог Дэшвуд, откладывая письмо. — Я даже думать не хочу, что он сделает с написавшим. Рутберг не ответил, продолжая составлять рецепт, в то время как Дэшвуд распечатал очередной конверт. Он пробежался глазами по письму, что-то бормоча себе под нос, но Рутберга это пока не сильно отвлекало. — Здесь вообще ничего не разобрать… — продолжал Дэшвуд. — Прошу принять меня… опыт в исследованиях… Пы. Сы… Пы. Сы?! — удивленно воскликнул он. – Нет, ну кто так пишет?! А еще хочет вступить в Клуб! — Не кричи, — поморщился Рутберг, едва не поставив кляксу. — Тебе что, негде заниматься? — наконец спросил он. — Ну, вообще-то негде, — развел руками Дэшвуд. — В Клубе все комнаты заняты, а до дома идти далеко. — Ты просто не хочешь, — фыркнул Рутберг. — Хорошо, оставайся. — Ты и так меня никогда не выгоняешь, — улыбнулся Дэшвуд. — Будешь мне мешать — выгоню, — строго ответил Рутберг, но Дэшвуд, усмехнувшись, вернулся к письмам. — Будем считать, что того корявого ужаса графу не присылали, — произнес он вполголоса, убирая конверт. — Надо написать отказ… — А если граф узнает? — Не узнает — я же правильно письмо составлю. Если что, тебе принесу — проверишь. Рутберг вздохнул. — Проверишь же? — Хорошо, хорошо, — теперь о рецептах можно было даже не думать — письма, некстати принесенные Дэшвудом, перетягивали на себя все внимание. — Какой ровный почерк — и глаза напрягать не надо… — А написано что? — Господин граф, цены в нашем округе сильно поднялись, и в связи с этим мы вынуждены сообщить, что задержим поставку ингредиентов… Да уж, — выдохнул Дэшвуд, — новость графу не понравится. Надо им тоже написать… Рутберг задумчиво слушал его, а затем спросил: — Дэшвуд, ты хоть догадываешься, скольким людям ты спас сегодня жизнь? — Еще не спас — я же ничего пока не ответил, — пожал плечами Дэшвуд и продолжил разбирать конверты. Некоторое время он работал молча: видимо, послания были не столь возмутительными. Но потом он вновь отвлек Рутберга: — Ну и ну… Ты только послушай! — Что там? — Рутберг даже повернулся к нему: настолько сильным было изумление в голосе Дэшвуда. Тот, откашлявшись, начал читать: «Господин граф! Вчера, заглянув в щель в заборе, я увидел за ней сношающихся мужчин. По разбросанным плащам я узнал в них членов вашего Клуба. Прошу вас положить конец такому беспределу. Вследствие их развлечений мой урожай капусты был безнадежно испорчен. П. С. Нет ли у вас на примете хорошего врача? Наш доктор оставил деревню три года назад, а сын его еще не доучился. Надеюсь на вашу помощь. Фридрих Шварц из деревни Готринк». — Ничего себе… — проговорил Дэшвуд. — Это кто это в Клубе такой находчивый?.. — Попробуй, узнай, — хмыкнул Рутберг. — Графу скажешь? — Нет, конечно. Там такой скандал поднимется — лучше сидеть молча. Сам разберусь. — Ну, смотри, — ответил Рутберг, хотя мысленно согласился с таким решением. — Много там осталось? — Да нет. Смотри, еще письмо из Готринка. — Думаешь, кто-то еще пожаловался? — Сейчас узнаем, — Дэшвуд аккуратно расправил листок. «Господин граф! — гласило письмо. Три года назад мой отец, Вольфганг Забериск, уехал в Камазен, и с тех пор о нем ничего не было слышно. Мне стало известно, что он отправился именно к вам. Чем он там занимается, что мне стали приходить известия о его долгах, растущих в геометрической прогрессии? С уважением, Георик Забериск. P.S. Один из моих соседей жаловался на загубленный вашими людьми урожай капусты. Я бы не хотел, чтобы наши розы постигла та же участь». Прочитав письмо, Дэшвуд не стал его откладывать сразу. — Ну и дела… Вольфганг Забериск… Не так ли зовут л… личного графского врача? — задумчиво протянул он. Судя по озадаченному виду, Дэшвуда привлекло это послание. — Так, — подтвердил Рутберг. — Невовремя граф увлекся. Не знал, что у этого Забериска есть сын… Чем занимается, чем занимается? Тем, что мимо графской спальни ночью спокойно пройти невозможно. Так, с этим я тоже сам разберусь, — торопливо произнес Дэшвуд, убирая письмо в карман. Рутберг посмотрел на него с подозрением: — Только не говори, что собрался лезть в графскую личную жизнь. Дэшвуд фыркнул: — Да кто лезет? Я, наоборот, его самого как раз и спасаю. Рутберг покачал головой: — Любишь ты наживать себе проблемы. — Да ты что, — отмахнулся Дэшвуд. — Никаких проблем не будет. Рутберг внимательно посмотрел на него, поняв, что разубеждать бесполезно. Тем временем кипа писем на столе становилась все меньше — каждое послание отправлялось в предназначенную для него стопку. Под конец работы Рутберг уже перестал обращать внимание на бормотание Дэшвуда. Он даже подумал, что, когда Дэшвуд отправится к себе, еще останется время на то, чтобы закончить рецепт. Дэшвуд же выглядел вполне довольным — порученное дело его немало развлекало. Он перестал отвлекать Рутберга, но тот заметил, с каким интересом его друг вчитывался в последнее послание. — Что там? — не выдержал Рутберг: ему самому стало любопытно. Дэшвуд вскинул голову, словно его застали врасплох. — Ничего, — быстро ответил он, убирая в конверт небольшую записку. — Это личное. — Личное? — изумился Рутберг. — Но ты уже ее прочел! Дэшвуд широко улыбнулся: — А кто узнает? — Ты вскрыл конверт, — нахмурился Рутберг. — Графу это не понравится. — Я снова запечатаю, — прищурился Дэшвуд и посмотрел на Рутберга с таким хитрым видом, что тому невольно захотелось его стукнуть. — Нет у тебя ни стыда, ни совести, — пробурчал Рутберг. — Все у меня есть, — рассмеялся Дэшвуд. — Признайся, тебе интересно, кто написал графу и что? — Я уважаю его личную жизнь, — строго произнес Рутберг. — Я и не сомневаюсь, — ответил Дэшвуд, поднимаясь. — Мне пора. Рутберг покачал головой — с отсутствием у друга хороших манер приходилось смиряться. — Графу не забудь все вернуть, — напомнил он, провожая Дэшвуда к двери. — Естественно, — кивнул тот, удобнее перехватывая сверток с конвертами. — Вместе с запиской, — уточнил Рутберг. Дэшвуд улыбнулся совсем уж нахально: — Разумеется. Когда я графа подводил? — и добавил, почти спрыгивая с крыльца. – Но, если тебе так любопытно, копию я тебе пришлю. Рутберг только схватился за голову.