Movie Nights

Рафаэль — человек, который мастерски скрывает свои эмоции. Кто-то может умереть прямо перед ним, но ни одна мышца на его лице не дёрнется. Пушистый щенок может задремать на его коленях, но он не умилится. Человек может наблюдать за смертью своей второй половинки, но Рафаэль не прольёт ни одной слезы. Рафаэль — безэмоциональный человек, и это беспокоило Саймона Льюиса. Во-первых, Саймон читал бесконечное количество комиксов и романов, где говорится, что вампиры могут выражать эмоции. Некоторые даже предполагают, что у человека, превратившегося в вампира, усиливаются чувства. Когда вампирам больно, их боль усиливается в десять раз. Когда им грустно, их грусть похожа на суицидальное состояние примитивных. Во-вторых, Саймон видел нескольких вампиров в отеле, которые открыто выражают свои эмоции. Некоторые вампиры грустят, когда утром слышат звонкий смех детей, играющих рядом с отелем. Кто-то из этих вампиров даже плакал, слушая детей, потому что понимал, что у него никогда не будет детей. Многие вампиры показывают свои эмоции, открыто или спрятавшись ото всех. Но не Рафаэль. Поэтому Саймон придумал гениальный план, чтобы заставить Рафаэля плакать. Сантьяго согласился смотреть фильмы с Саймоном в свободное время (а это почти всё время), так что, Льюис думал, что выжать из Рафаэля слёзы будет легко. Дневник памяти. Вечером пятницы несколько вампиров покинули отель сразу после заката. Некоторые вампиры решили остаться, в то время, как оставшиеся ушли патрулировать город. Саймон на кухне готовил попкорн (хоть вампиры не едят его, как и остальную еду, но как можно смотреть фильм без попкорна?) и разливал кровь со льдом (вампиры вообще пьют такое?) по стаканам. После этого он пошёл в свою комнату на тринадцатом этаже, где его уже ждал Рафаэль. — Ладно, что мы будем смотреть сегодня? — спросил Рафаэль, наблюдая за Саймоном, который подсоединял свой ноутбук к телевизору. — Классическую мелодраму, Дневник памяти. Рафаэль ничего не сказал в ответ, лишь поднял бровь и утроился поудобнее, пока Саймон выключал свет. Старший вампир фыркнул, когда Саймон, сев рядом с ним, поставил тарелку с попкорном себе на колени. Спустя два часа закончился фильм. Рафаэль услышал всхлипывание. — Это так душераздирающе! — воскликнул Саймон с глазами, наполненными слезами. — Пожалуйста, — Рафаэль закатил глаза. — Это даже не было зрелищно. Как ты грустишь из-за этого? Саймон чувствовал себя обиженно. Как этому вампиру не было грустно? — Муж скоро умрёт и присоединится к своей жене, — монотонно сказал Сантьяго. Саймон уставился на него с отвисшей челюстью. — Почему ты такой бессердечный? — он почти кричит. — Потому что у меня нет сердца? — Саймон закатил глаза. — Ты меня понимаешь. Рафаэль покачал головой, вставая с дивана, чтобы уйти к себе в комнату. — Выбери фильм получше на следующей неделе, Льюис. Титаник. — Что это? — спрашивает Рафаэль, входя в комнату бывшего примитивного. На полу, у подножия кровати, стояли три коробки с салфетками и лежало одеяло. Рядом с ними стояла тарелка попкорна и кровь со льдом (которая была очень вкусной, но он никогда не скажет об этом Саймону) — То, что понадобится нам при просмотре сегодняшнего фильма, — ответил Саймон после того, как выключил свет. Когда они сели, лица и части тела светились из-за телевизора. — И что мы смотрим? Дай угадаю, очередной скучный фильм? — сказал старший вампир с поддельным восхищением в голосе. Он мягко улыбнулся, когда Саймон хмуро посмотрел на него, бормоча о скуке Рафаэля. Льюис присел на пол и похлопал на пустое место рядом с собой, после чего накинул на обоих плед, когда Рафаэль присоединился к нему. — Надеюсь, этот фильм будет лучше, — прокомментировал Рафаэль, отбирая горсть попкорна у Саймона. Когда фильм кончился, по комнате раздавались лишь всхлипывания. Они были громкими и немного противными, но Рафаэль не возражал, потому что Саймон выглядел очаровательно с глазами, полными слёз и красным носом. — Никогда не привыкну к Титанику, — сказал Саймон. — Смерть всех этих людей такая печальная, но умирающий Джек на руках Розы, недавно давший обещание о прекрасном и спокойном будущем! — он посмотрел на Рафаэля. — Что думаешь? — спросил он, его глаза были наполнены надеждой. — Хороший фильм. — Почему ты не можешь погрустить? — спросил Саймон, потому что, серьёзно, что не так с этим парнем? У него должны слезиться глаза или, как минимум, должно сжиматься сердце, когда Роуз увидела Джека во сне. — Я не понимаю, почему тебя это так беспокоит, — сказал Рафаэль, после чего указал на экран. — Зачем ты показываешь мне фильмы с грустной концовкой? Саймон вздохнул. Как он может объяснить, что просто хочет убедиться в том, что Рафаэль не был роботом, который может притворяться вампиром? — Потому что ты никогда не показываешь свои эмоции! И это волнует меня, потому что у вампиров есть чувства, они выражают их, но не ты. Подожди. Это потому что ты стар или что-то в этом духе? Комната наполнилась тишиной, после чего Рафаэль встал и направился к двери. — Знаешь, — он мягко посмотрел на Саймона. — Не такой я и старый, — и ушёл. Саймон думал, что Рафаэль скажет ему, что он может плакать, но где-то вдалеке ото всех. Спасти мистера Бэнкса. — Итак, что мы смотрим сегодня? «Печальный» фильм про детей, умирающих от страшной болезни? — Ха-ха-ха. Очень смешно, — говорит Саймон, отходя от телевизора. — Нет. Сегодня я решил отдохнуть и мы посмотрим что-то похожее на документальный фильм. Рафаэль поднял брови. — Больше не попытаешься заставить меня плакать? — спрашивает он с издёвкой, после чего садится, кладя руку на плечи Саймона. — Не совсем. У меня кончились грустные фильмы, поэтому я заказал несколько, но их привезут в мой бывший дом, так что… Рафаэль кивнул в знак понимания, не комментируя то, как колебался Саймон при упоминании своего старого дома. На экране был момент, где Уолт Дисней и П.Л. Трэверс сидели в кинотеатре на премьере Мэри Поппинс, когда Саймон впервые услышал его. Он был едва слышен, и если бы не его чувства вампира, он бы и не услышал его. Это был небольшой всхлип. За ним последовала пара слёз, падающие на плечо Саймона. С продолжением сцены всхлипы становились всё громче и громче. Саймон медленно повернулся и взглянул на своего парня. Лицо Рафаэля блестело (либо из-за слёз, либо из-за свечения телевизора, Саймон не знал). Его рука, сжатая в кулак, упиралась в рот, заглушая рыдания. Льюис был шокирован. Он никогда не видел кого-то, испытывающего такие эмоции. Рафаэль выглядел так, будто находился на похоронах, оплакивая любимого человека. Это заставило сердце Саймона сжаться. Когда фильм закончился, Рафаэль вытащил две салфетки из коробки и высушил лицо, после чего начал говорить хриплым голосом. — Мэри Поппинс… Мы с сестрой обожали этот фильм. Мы знали все слова песен, даже помнили наизусть какую-то часть диалогов. Мы были близки к тому, чтобы выучить его полностью, но меня…меня обратили, — Саймон почувствовал, как его сердце разбилось на мелкие части, когда голос Рафаэля сорвался в конце. — Рафаэль… Я… Прости, что показал тебе это, я не знал… — Нет, — Рафаэль поднял руку и взглянул на Саймона. — Я всегда хотел узнать, как они сняли такой фильм. Мне было интересно, как можно создать что-то такое замечательное для детей. Как была создана история Мэри Поппинс. Теперь я знаю, — он посмотрел прямо в глаза Саймону, — И это благодаря тебе, — он улыбнулся, но в его глазах продолжили накапливаться слёзы. Саймон не мог больше бездейственно сидеть. Он наклонился вперёд и мягко поцеловал Рафаэля, после чего отстранился и начал сцеловывать его слёзы, прежде чем снова вернуться к губам. Саймон пообещал себе, что в следующую пятницу покажет Рафаэлю классическую комедию.