***
Прошлое. — Думаю, вам будет интересно узнать, что пациенту Сессилии становится лучше от лечения на Вулкане, — сказала Аманда. Столовая в посольстве была заполнена маленькими кофейными столиками и стульями. Работники, сидевшие за большинством из них, ели молча, читая что-то со своих паддов. Сарек сидел у окна и перед ним стояла кружка с чаем. Аманда стояла рядом с ним, спрятав руки в карманы, чтобы он не заметил, как они дрожат. «Я нервничаю из-за него,» — пожаловалась она Сессилии, когда вчера вечером разговаривала с ней. — «И в этом виновата ты!» «За что?» — возмутилась Сессилия. — «Что я сделала?» «После того, как я попросила его о этих разрешениях, я чувствую себя не в своей тарелке. Как будто я ему что-то должна.» «Это я ему должна,» — отмахнулась Сессилия. — «А еще Калир и его родители. Но не ты.» «Я просто хочу сказать, что мне неловко было просить его об одолжении.» Сессилия хмыкнула в трубку. «Не припомню, чтобы у тебя раньше были такие проблемы!» Аманда попыталась объяснить, насколько могла, не вдаваясь в детали. Правда была в том, что она задела Сарека, незаслуженно обвинив в том, что он не знает, каково быть отцом. Она не имела своих детей, но прочитала нотацию человеку, вынужденному жить отдельно от сына. Конечно, в тот момент она не знала, что у него есть сын. Но от этого оправдания ей не становилось лучше. Пока его не было, всю неделю она приходила на работу с тяжелым сердцем и узлом в желудке, мечтая извиниться и одновременно боясь этого. Когда Сарек вернулся с Вулкана, после выздоровления его сына, сломавшего ногу во время какой-то тяжелой тренировки, Аманда так нервничала из-за него, что с трудом могла на него смотреть. Теперь же, после того, как пролетело еще три дня, она стояла перед Сареком, находясь под впечатлением вчерашнего разговора с сестрой, и ощущала, что привлекает нежелательное внимание других посетителей. Кажется, Сарек тоже это заметил. Жестом он пригласил ее сесть в кресло напротив. Не то, что она хотела сделать. — Вы уверены? — спросила она, оперевшись на спинку кресла. — Пожалуйста, — ровно сказал он, и она села. — Чаю, мисс Грейсон? Она покачала головой, возможно, слишком резко. — Нет, — пояснила она. — Я не хотела вам мешать. Я проходила мимо, увидела вас и подумала… Ну, я просто хотела сказать, что мальчик поправляется. Так что спасибо вам. За все. Она начала вставать, но что-то в движении руки Сарека, что-то в том, как сместились его пальцы, дало ей понять, что он хочет поговорить. Она села обратно. — Мисс Грейсон, — начал Сарек и его взгляд вызвал у нее отчетливый дискомфорт. — С тех пор, как я вернулся с Вулкана, вы показались мне… нерешительной в своих действиях. Скованной в вашей речи. Если я сделал что-то, что огорчило вас… — Ой, нет! — выпалила она. Пожилой вулканец за соседним столиком посмотрел с откровенным неодобрением. Аманда понизила голос и продолжила: — Вы ничего не сделали! Мне просто… жаль… что я высказала вам все, прежде чем вы улетели. Мне неловко. — Высказали мне? — Брови Сарека сдвинулись, выдавая замешательство. — О том, как быть отцом? — произнесла Аманда и ее интонация скатилась к вопросительной в конце. — Я выступала перед вами о том, что родители должны делать для больных детей? Нечитаемое выражение появилось на лице Сарека. — Ах, — произнес он, склонив голову и поднимая одну бровь. — Да, вы это сделали. Аманда почувствовала, что краснеет. — Простите… — Это было своевременным напоминанием, — сказал Сарек, обхватив чашку руками. — Тем, что мне нужно было услышать. Аманда снова покраснела. Взгляд Сарека вдруг показался ей слишком тяжелым, и она посмотрела вниз, на свои руки, сложенные на коленях. — Ну, я не имела права говорить это вам. — Если не вы… — произнес Сарек, поднимая чашку к губам, — то кто? Одиночество, скользнувшее в этой фразе поразило ее не меньше, чем близость, которую она подразумевала. Но Аманда получила то, чего хотела. Когда они вернулись в кабинет, она вздохнула с облегчением. Чувство неловкости пропало. Что не помешало ему неожиданно вернуться. Несколько следующих недель она работала практически в одиночку, составляя список сленговых выражений на стандарте, которые были неправильно употреблены на дискуссионных форумах. Когда Сарек предложил помочь ей с содержанием и форматом, она неохотно согласилась, и это превратилось в привычку выходить на обед вместе, чтобы обсудить совместные проекты. Сначала они обходились тем меню, что предлагало кафе в посольстве, но потом они все чаще стали обедать в городе — якобы потому, чтобы удовлетворить капризные вкусы Аманды, но в том числе чтобы их не подслушивали другие вулканцы. Не то, чтобы они говорили о чем-то, чего остальные не должны были услышать. По большей части их разговоры были профессиональными. Но было что-то в том, чтобы спрятаться в маленьком ресторане и наблюдать за тем, кто не знаком с тонкостями терранской кухни. Это было настолько приятно, что Аманда начала уводить разговоры от работы, добавляя в них что-то личное. Например, сегодня она посмеялась над изумленным выражением лица Сарека, который попробовал васаби первый раз. — Однажды я встречалась с парнем, который не ел ничего, кроме суши, — сказала она, показывая Сареку как правильно держать палочки. — На завтрак, обед и ужин… и на перекус. Тогда я научилась очень хорошо пользоваться палочками. Сарек смотрел то на свои руки, то на ее и скопировал движения Аманды. Точнее, попытался. Его пальцы соскользнули, и он уронил одну палочку на тарелку. — Держите. — Аманда четким движением подняла упавшую палочку и вложила ее в руку Сарека. Он отшатнулся, словно от огня. — Извините, — пискнула Аманда, сбитая с толку волной тепла, прошедшей от головы к сердцу. Но Сарек выглядел полностью поглощенным изучением своих палочек для еды. Они доели обед в молчании — Сарек брал каждый новый кусочек увереннее, чем предыдущий, а Аманда пыталась разобраться в суматохе из ощущений. То, что вулканцы были контактными телепатами и расценивали физический контакт как вторжение в личное пространство, было одной из первых вещей, которые Аманда, да и большинство других людей, узнали о них. Как-то на вечеринке она слышала, как девушка, учащаяся в Вулканской Академии Наук, описывала ощущение от прикосновения к коже вулканца — электрическое покалывание и вспышка тепла. И хуже всего — потеря ориентации в пространстве, словно в мозгу что-то замкнуло. Тогда Аманда не поверила. И даже сейчас она не убедилась до конца. Но в чем она была уверена, что она поняла, когда раздумывала об этом, что такое ощущение дало прикосновение не к абстрактному вулканцу, а именно к Сареку. Если Аманда и почувствовала тепло, или электричество, или какую-то ментальную связь, то она не могла определить этого точно, потому что ее прикосновение было слишком быстрым и целенаправленным. Она почувствовала удовольствие — не исходящее от Сарека каким-нибудь загадочным вулканским образом, а внутри ее самой. Она использовала эти бамбуковые палочки как предлог для того, что она хотела сделать уже давно. Когда это ей перестало хватать совместной работы и разговоров? Почувствовал ли Сарек что-то от ее прикосновения? От мысли о том, что она могла себя выдать, у нее пересохло во рту и перехватило горло, когда она продолжила есть. Когда обед был закончен, и им пора было возвращаться к посольству через три квартала отсюда, она сложила руки за спиной, где они были в безопасности. Аманда посматривала на Сарека, когда они вернулись в главное здание посольства и шли по коридору к кабинету. Если он и заметил ее беспокойство, то никак этого не проявил, и к тому времени, когда Аманда вернулась к работе, она убедила себя, что прикосновение лишь вызвало секундную потерю контроля, и Сарек едва ли обратил на это внимание. По крайней мере, она так думала. — Я бы хотел кое-что спросить у вас, — сказал Сарек позже, ближе к вечеру. — Меня интересует человеческое сексуальное поведение. Я заметил, что манера поведения человеческой пары может быть очень различна, и может проявляться как браком, так и встречей на один раз, без поддержания дальнейшего контакта. А что предпочитаете вы? — Что, простите?! Аманда была в ужасе. Похоже, он что-то считал с нее. — Человеческая сексуальность — очень личный вопрос, — сказала она, стараясь скрыть неловкость за преувеличенным напором. — Мы не обсуждаем наши… предпочтения… со всеми подряд. Сарек посмотрел на нее с удивлением. — Вот как, — сказал он. — Я обращал внимание на это замалчивание. Но при этом значительная часть вашей литературы, музыки и драматургии связана с сексом… — Да, я знаю, — ответила Аманда, с отчаянием думая, чем бы можно было отвлечь его внимание. — Но вулканцы тоже не из тех, кто спокойно говорит на эту тему! Не справедливо спрашивать меня о том, о чем вы сами не готовы рассказать! Ей показалось, что на его лице появился румянец, хотя она и не могла сказать наверняка. Теперь он смущен. Эта мысль ее почему-то успокоила. Сарек вздохнул и сцепил пальцы. — Согласен, — ответил он, медленно моргнув. — В интересах справедливости я отвечу на ваши вопросы… Она не много успела сказать ему, но видела, с каким трудом ему далось это предложение. Кроме того, она уже подружилась с молодой вулканкой, работавшей на ресепшене. Минимум раз в неделю она и ТʼЛанна покупали напитки у уличных продавцов на бульваре Марина и гуляли в парке ради физической нагрузки. Если бы Сарек знал, что уже рассказала ей ТʼЛанна, он был бы в шоке. — Спасибо за предложение, но не сейчас, — сказала Аманда, поднимая падд. Она рискнула взглянуть на Сарека и увидела, что он внимательно смотрит на нее. — Возможно, позже, — пояснила она, кладя падд на стол. Весь оставшийся день она чувствовала дискомфорт. Из-за своего стола она наблюдала за работой Сарека — он, как обычно, был сосредоточен на мониторе своего компьютера, и, кажется, не обращал на нее внимания. Но его выдавали небольшие движения, наклон головы. Когда она издавала какой-нибудь шум, он замирал на долю секунды, так ненадолго, что сначала Аманда думала, что ей мерещится. Когда она громко вздохнула, то увидела, как выпрямилась его спина и дрогнули руки. — Я мешаю вам? — спросила она, наконец. Сарек посмотрел на нее и так быстро ответил «Совсем нет, мисс Грейсон», что она решила, что он врет или ей, или себе. Аманде было так стыдно за то, как она нарушила правила приличия, что она не рассказывала об этом никому, даже Сессилии, которой обычно доверяла все. Вместо этого она погрузилась в работу, чтобы занять свое время в посольстве и перестала больше сближаться с Сареком. Пару следующих недель ей успешно удавалось переводить все разговоры на тему работы — о встрече сущностей из Бета-квадранта, которая пройдет у вулканцев и о учебнике для молодых адъютантов. Но когда ее сестра позвонила, чтобы сообщить о своей беременности, Аманде не удалось сдержать свое волнение. Сарек уже сидел за столом, когда она ворвалась с двумя картонными стаканами в руках. — У меня будет племянник, — проворковала она, ставя одну чашку перед Сареком. — Я наконец-то стану тетей! — И эта новость должна сопровождаться ритуальным напитком? — спросил Сарек, взяв стакан. Аманда рассмеялась. — Вы же помните, что я не пью кофе, — сказал Сарек, чуть склонив голову и наблюдая за ней уголком глаза. — Чай, — пояснила она, показал на стакан. — Из ромашки. Бариста сказал мне, что к нему заходит вулканец, который пьет его. Сарек сделал пробный глоток. — Вам нравится? — Он… другой, — ответил вулканец и снова попробовал чай. И почти машинально добавил: — Спасибо. — Честно говоря, это не мой любимый чай, — сказала Аманда. — Но мне придется привыкнуть к нему, пока Сессилия беременна. — Не понимаю. — Это травяной чай. Ну знаете, без кофеина. Сессилии придется отказаться от кофе по утрам, пока она не родит. Он плохо влияет на ребенка. — А как ваш отказ от кофе поможет младенцу? — Сессилия моя сестра, — сказала Аманда так, словно это все объясняло. Выражение лица Сарека дало понять, что это не так. — Видите ли, если она должна отказаться от кофе, я тоже откажусь — ну, чтобы ей не пришлось страдать в одиночку. Аманда отвлеклась на пару минут, чтобы включить компьютер и убрать куртку, и очень удивилась, увидев, что Сарек до сих пор смотрит на нее с чашкой в руке. — В чем дело? — Я не знал, что терранские семьи разделяют эмпатические связи такого рода. — О чем вы? — Вы ощущаете эмоции своей сестры. — Ну, в каком-то роде. Я понимаю, что она чувствует. Она рассказывает мне. — Но ей важно, чтобы вы не пили кофе, когда ей нельзя. Аманда хмыкнула. — Когда вы говорите об этом, то это звучит глупо. Я отказываюсь от кофеина не потому, что так хочет Сессилия, но… я знаю, что она будет переживать. Это напоминает мне о ней. — Потому что вы семья. — Не думаю, что мы так сильно отличаемся в этом. Разве у вас нет вещей, которые напоминают вам о сыне? Например, его фото? — У меня нет фотографий Сайбока, — сказал Сарек, опуская стакан на стол. — Совсем? — Он живет со своей бабушкой, — сказал Сарек и его лицо приняло каменное выражение. «Сколько боли,» — подумала Аманда. Сарек редко говорил о своем сыне, и она случайно задела больную тему. — Мне жаль, — прямо сказала она и Сарек чуть повел плечом — вулканскии аналог пожатия плечами. — В фотографиях нет необходимости, — сказал он, повернувшись к своему компьютеру. — У большинства вулканцев эйдетическая память. — Это значит, вы ничего не хотите забывать? — Это значит, что мы не можем, — ответил он, посмотрев на нее с тоской в глазах. — Это разные вещи.***
Настоящее. — Держи, — говорит Триʼешка и кладет ему в ладонь небольшой кинжал. Сайбок знает, что с тех пор, как появилось судно Федерации и Раскаʼот позвал его на мостик, она стояла в коридоре, словно на страже. Он проводит рукой по ее щеке и на секунду замирает, встретившись с ней взглядом. — Со мной ничего не случится, — мягко говорит он. Триʼешка кивает и отодвигается. На этом небольшом грузовозе две транспортерные площадки. Одна из них в грузовом отсеке для перемещения крупногабаритных грузов, другая — в нише около мостика. Раскаʼот стоит рядом со второй, тихо разговаривая с другим риханнсу. — Я пойду первым, — говорит Сайбок. Раскаʼот хмуро смотрит ему в глаза. Я. Пойду. Первым, — медленно повторяет Сайбок. Раскаʼот отходит от транспортерной площадки. Когда он движется, его плащ покачивается в такт, и Сайбок замечает отблеск на боку Раскаʼота. Риханнсу прослеживает его взгляд. Отодвинув плащ, он показывает алторанский дисраптор, привязанный под рукой. — Я выставил его на перегрузку, — говорит Раскаʼот со звериной ухмылкой. — Если они что-нибудь выкинут, у них будет дыра в корпусе. Сайбок не удивлен, хотя это все усложняет. — Только если я скажу, — говорит Сайбок, но и он, и Раскаʼот знают, что это пустой звук. Если когда-то Раскаʼот и слушал доводы Сайбока, то сейчас он следует только своим порывам. Сайбок шагает на транспортер и дает знак молодой вулканке, стоящей за контрольной панелью к стены. Знакомые отблески, кружащиеся на краю его зрения говорят о том, что транспортация началась. Несколько секунд в вихре и он оказывается на транспортерной площадке звездолета. Комната затемнена, но Сайбок видит четверых офицеров в форме охраны, направивших на него фазеры. Он поднимает руки в общепринятом жесте капитуляции и делает шаг вперед. — Остановитесь. Говорящий — молодой терранский мужчина, который тоже одет в форму, но не вооружен. Его поведение и манера держаться говорят о том, что он главный, и Сарек спрашивает наугад: — Капитан Кирк? — Если вы отойдете, то мы сможем поднять остальную часть группы, — говорит капитан, махнув рукой. — Кроме меня никого не будет, — отвечает Сайбок. Молодой капитан оборачивается и смотрит на мужчину за стеклянной перегородкой пульта управления. — Они передают еще один сигнал телепортации, капитан. — Нет, — говорит Сайбок. — Мне нужно поговорить с вами наедине. Он видит внутреннюю борьбу Кирка по выражению его лица. Капитан обдумывает, стоит ли ему доверять. — Скажите им, что у нас проблемы с транспортером, — произносит капитан. Мужчина за пультом отвечает: — Да, сэр. Движение сбоку от Сайбока заставляет его заметить еще одного офицера, который стоял в тени. Сайбок вглядывается и вздрагивает, когда вперед выходит другой вулканец. — Сайбок. Это скорее утверждение, чем вопрос, и Сайбок чувствует, как его сердце начинает биться быстрее, а на плечи опускается тяжесть, словно кто-то взвалил на него очень тяжелый мешок. — Мы знакомы? — спрашивает он, но еще не закончив фразу понимает, что узнал его. — Спок? — Да. На секунду Сайбок замирает, не в силах сдвинуться. Но потом двумя широкими шагами перекрывает расстояние между ними, и оказывается со Споком лицом к лицу. — Как… что ты тут делаешь? — Я — первый офицер на Энтерпрайз, — отвечает Спок. — Думаю, ты знаешь, что мы тут делаем.