Ты была права

      Ты была права. Я понял это вчера. Был обычный день, один из тех, каких миллионы. Я проснулся, едва рассвело, взглянул на сонное солнце за тонкими шторами гостиничного номера, и внезапно понял - ты была права. Права во всем. Осознание этого простого факта было таким внезапным, что я растерялся. Разве возможно, чтобы я не понимал этого раньше? Простая истина, почему она открылась мне только сейчас, спустя годы? Сердце вдруг защемило, будто кто-то сжал его металлическими клещами. Больно сжал, до крови. Я поднялся с кровати, подошел к окну и распахнул шторы, впуская солнечный свет в спальню. Оранжевые лучи проникли внутрь, скользнули по полу и радугой отразились на россыпи рыжих волос. Сердце заныло, застучало тяжелым молотом по груди, и в каждом стуке я отчетливо слышал "Права, права, права, права...".       Это был день, каких миллионы, обычный понедельник в самом начале апреля. У меня были планы на него, были мысли, которые я хотел обдумать, дела, которые нужно было сделать и миллиард мелочей, создающих это прекрасное ощущение, что ты жив. Только вот отчего-то я вдруг понял, что моя жизнь до этого утра была ложной. Я так растерялся, пораженный своей догадкой, что еще долго сидел в кресле и наблюдал за тем, как спит мое рыжее счастье. Я смотрел на ее мягкие бледные руки, обнявшие подушку, на кончики пальцев, робко выглянувшие из-под одеяла, слушал ее тихое сопение. Я сидел в кресле, и мое сердце наполнялось светом. Этот свет был таким ярким, что мог бы осветить даже черные дали космоса, мог растопить снега в самых дальних уголках Лапландии. Этот свет стал моим спасением, моим маяком, моей звездой. Я сидел в кресле, объятый невероятным покоем, и слушал собственное сердце. Оно уже не так больно стучало в груди, но я все еще мог слышать тихое «Права, права, права…».       Я не помню, сколько времени прошло, пока не спала эта сладостная кома. Наверное, несколько часов, а, может, несколько веков. По крайней мере, когда я, наконец, очнулся, мне показалось, что я стал старше на целую сотню лет. Я тихо оделся, вышел на улицу и, изумленный, остановился. Мир вокруг меня стал другим. Все тот же мир, но… другой. Я глубоко вдохнул, наполняя легкие, но не почувствовал ничего необычного, ничего, что отличало бы этот день от любого другого. И все же это был совсем другой день, совсем другой мир. И это был совсем другой я. Взрослый я. Господи, почему никогда раньше я не испытывал ничего подобного? Почему я так боялся этого дня, отдалял его от себя, прятался в темных лабиринтах своей души. Почему я так боялся этого дня, ведь он прекрасен. Ты говорила мне, как он прекрасен, а я не верил. Наивный дурак. Но теперь я понимаю… ты была права.       До самого вечера я бродил по улицам, узнавая мир заново. Я заглядывал за каждый угол, не без осторожности, будто боялся, что истина, которая пришла мне утром, истина, которую сказали мне во сне твои зеленые глаза, исчезнет, и я снова вернусь в прежний мир, полный боли и тоски. Мой мир. Мой милый, дивный мир мечтаний, боли и нереализованных желаний. Как много он значил для меня, как многое он дал мне. Я все еще вижу его отголоски перед собой, они мелькают, словно тени, за деревьями, зовут меня своими сладостными голосами и хотят, чтобы я вернулся. Еще вчера вечером, дрожащими пальцами набирая в навигаторе твой адрес, я представлял, как эти тени оживут, захватят меня с прежней силой и вернут мне то, что я, кажется, потерял с твоим уходом.       Господи, ты свидетель, я так хотел снова найти свою тьму, так хотел воскресить боль, без который я не мыслил себя, без которой не было моего творчества. Еще вчера я готов был сказать тебе три слова, которые разрушили бы наши жизни, но оживили мою боль… Но потом наступило утро, и я понял – не хочу. Ты была права.       В новом мире нет боли, в новом мире есть свет, мой милый огненный свет, дарящий тепло и покой. Этот покой, мое проклятье, сколько раз я отталкивал его, сколько раз я бежал от него снова в свою тьму. Тьма дарила мне вдохновение, тьма и боль пробуждали мою душу и темными ночами я украдкой смотрел в твои зеленые глаза, неугасающие в моей памяти, и надеялся, что они подарят мне боль. Боль была моей сутью, боль была моим я, боль была моей музыкой. Покой, он преследовал меня, он крал у меня эмоции, делал безвольным болванчиком, не способным ни на что. Сотни исписанных листов, миллионы нот, так и не нашедших свое место на нотном стане. Сколько ночей я тонул в кошмарах, сколько пустых слов выливались из-под моего пера. Сколько бы ни было этих слов, мое сердце не находило в них истины. Я потерял свою музыку, потерял ее вместе с болью, и за это я ненавидел огненный свет моей жизни. Он согревал, но не мог подарить мне то, что дарила тьма. Так было все последние годы, и так могло продолжаться еще долго, но это утро все изменило.       Тьма и любовь не могут существовать вместе. Любовь не дарит мне вдохновения, и я ничего не мог с этим поделать. Вчера я отрицал любовь, ведь она крала у меня музыку. Но сегодня я понял кое-что важное. И сейчас я стою перед твоей дверью для того, чтобы сказать тебе три слова, которые навсегда разрушат привычный мир.       Три коротких удара в дверь, и, спустя секунду, передо мной вновь сияют твои неугасающие изумрудные глаза. Я вижу их впервые за десять лет, но только сегодня я смотрю в них и вижу то, чего не видел никогда раньше. Только сегодня я вижу в них то, что было в них всегда – тепло и покой. Мой мир перевернулся, стал другим, и сейчас я больше не сожалею о том, что ты не даришь мне тьму больше. Сейчас я жалею лишь о том, что был таким дураком все эти годы и не видел истины.       Ты хмуришь брови, не понимая, что я делаю здесь, и пытаешься закрыть дверь, но я не позволяю. Я должен сказать тебе три слова, ради которых шел сюда.       - Что ты хочешь, Туомас? – спрашиваешь ты, не отводя своих изумрудных глаз. – Что ты хочешь сказать мне.       Я смотрю на тебя и робею, как робел всегда. Удивительно, но это не меняется, даже в этом новом мире я не могу быть с тобою расслабленным. Но я все же могу сказать то, ради чего пришел. Я могу поблагодарить тебя.       - Ты была права, - произношу я.       Ты несколько секунд смотришь на меня удивленно, а затем на твоем лице появляется теплая улыбка. Господи, когда последний раз я видел, как ты улыбаешься? Целую вечность назад! Ты медлишь около минуты, но затем распахиваешь дверь в свой номер и впускаешь меня внутрь. Заходя, я вижу, как внутри играет твоя дочь, как закипает чайник и в кружке уже готов терпкий малиновый чай. Ты приглашаешь меня присоединиться к чаепитию, будто мы давние друзья. Хотя… разве это не так?       Я сажусь на стул, и твоя дочь подбегает ко мне, забирается на колени и протягивает какую-то игрушку. Ты улыбаешься и наливаешь мне чай, и мне кажется, что вместе с этим терпким ароматом малины комнату заполняет любовь. Любовь такая, какой она должна быть: теплая, нежная, со сладким ароматом. Всю жизнь я думал, что любовь не существует без боли, я не верил тебе, что все может быть иначе. Еще вчера я хотел вернуть тьму лишь бы снова стать тем, кем был с тобой. Но сегодня утром я понял, что все это неважно. Даже, если музыка вовсе исчезнет, у меня останется любовь, теплая, полная покоя, пусть в ней не будет ничего созидательного, но она не будет разрушать меня, а разве это не самое главное? Ты говорила мне об этом, а я не верил. Наивный дурак.       Мы не смогли найти любовь друг с другом, но сегодня, впервые, меня это не волнует. Ты была права, хоть мне и понадобилось десять лет, чтобы понять это. И вот я здесь, но не для того, чтобы вернуть тьму, а для того, чтобы признать – ты была права. Я смог найти покой, пусть ценою вдохновения. Музыка уйдет, а любовь останется. Любовь и мое рыжее солнце. Наверное, тоже ты чувствовала с ним, сегодня я это понял. Понял и готов, наконец, сказать тебе: "Спасибо, Тарья, ты была права".