Зачем нам вечность, если мы не можем изменить время

Сегодня худший день за всю мою жизнь. Но я наблюдал за ним со стороны. Я боялся подойти ближе, потому что до конца верил, что кто-то подойдет ко мне и скажет, что это шутка. Что они просто пошутили со мной, или это просто страшный сон, от которого я проснусь и буду со смехом вспоминать. Но это был не сон, это был кошмар наяву. Я искусывал свои губы в кровь, держась руками за полы пиджака, как будто он мой спасательный круг, смотря как капли дождя ударяются о крышку гроба. Дождь лил как из ведра, как будто сами небеса плакали, роняя крупные капли. Я посмотрел на людей, собравшихся здесь. Все родные и близкие пришли, хотя их осталось не так уж много. Иззи сидела на стуле и неестественно прямой спиной, как будто если она хоть немного расслабиться, то она сломается. Темные густые волосы с прядями седины были заплетенные в косу, пальто накинутое впопыхах немного перекрутилось, показывая черное платье под ним. Я осмотрел себя на «свой» костюм который уже был мокрым и неприятно липнул к коже. Я должен быть там, вместе с ними, но я не могу, не могу заставить себя сделать это. Я как марионетка, лишившаяся кукловода, которая даже не может сделать шаг. Но это последний шаг увидеть это. Попрощаться. Я на ватных ногах еле шел, не понимая, как я еще не свалился. Меня увидела Изабель и поднялась навстречу мне. Заключив меня в объятья, она всхлипнула. Я гладил её по волосам и увидел еще одного человека. Он не смотрел ни на кого, уставившись на гроб который должны были уже закрыть. Его глаза были полные слез, когда-то былой сумеречный охотник растерял всю свою браваду и сидел будто брошенный щенок, не понимая, как теперь жить без своего хозяина. Со стороны я смотрелся, наверное, также. Я отстранил от себя Иззи и подошел к нему. Положил руку ему на плечо, он обернулся и посмотрел на меня взглядом, который выражал ужас. Прекрасные, когда-то голубые глаза, выцвели от горя, оставляя только серую оболочку. Все наши с ним придирки друг к другу, язвительные фразы вдруг стали пустыми и ненужными. Жаль, что поняли мы это слишком поздно. Я подошел к гробу чтобы увидеть её в последний раз. Рыжие волосы были уложенные в замысловатую косу, она была красавицей, несмотря на шрам, который пересекал горло. Я склонился над ней и поцеловав в щеку, быстро развернулся и ушел, мельком замечая надпись на надгробии. «Кларисса Эрондейл» «Любимая жена, мать, дочь, сестра.» «Мы не можем приказать стене стать звездой. Но мы в силах нарисовать на ней фреску со звёздами (В. Пелевин)». Я не знаю, как я дошел домой. Но как только за мной закрылись двери я сорвался. Я разбил вазу об стену, осколки впились мне в кожу, но мне было все равно я этого не чувствую. Я вопил, разбивая все стеклянное, что мне попадалась на пути. Разбил стул об стену, оставив дыру в стене, но мне было все равно. Я умирал внутри и уже не в первый раз. Я пережил свою маму, сестру, племянницу, Майю и многих других, и со временем этот список будет увеличиваться. Зачем нам вечность, если мы не можем изменить время. Как смириться с этим? Я услышал, как открылась дверь в квартиру. Я повернулся и хотел начать извиняться на беспорядок, но Рафаэль пересек комнату и обнял меня. Я уткнулся носом в его темно-бордовый пиджак и обнял его руками, всхлипывая, цепляясь за него. — Когда это прекратится, прошу тебя, заставь это прекратиться — говорил я, заикаясь. — Саймон… — Я не смогу пережить это еще раз, Рафаэль, просто не смогу Он отстранил меня и посмотрел в мои глаза. — Ты сможешь, ты сильный, хоть по твоему виду и не скажешь. — Нет я чертов слабак, жить вечно — проклятие. Он посмотрел на меня ласковым взглядом, вытирая мне слезы. — У всего есть цена, медвежонок, и ты с этим ничего не можешь поделать. — Ты бы видел Джейса, он умер вместе с ней, хоть и не физически, но душа его ушла с ней. А что будет с маленьким Максом, когда он поймет, что больше никогда не увидит её, что больше никогда не услышит её смех — я дышал через раз, захлебываясь слезами. Он прижал меня к себе и поцеловал в висок, задерживаясь там губами.  — А если ты умрешь? — задал я вслух вопрос. — Саймон, я никогда не уйду — сказал он. Но я его не слышал. Я просто представил себе жизнь без Рафаэля. Без его смеха, надменной улыбки, его костюмов, которые могут составить конкуренцию Магнусу, без его обжигающих поцелуев, без него… — Я не буду жить — тихо прошептал я. — Что? — но Рафаэль конечно же все услышал. — Если с тобой что-то случится, я умру, потому что не смогу без тебя. — Саймон!!! — крикнул он. — Что? -- Если со мной что-то случиться, ты этого не сделаешь, слышишь, если ты меня любишь, ты будешь жить дальше, понял? — Но… — Саймон, хоть ты и не веришь, но все пройдет, не совсем, конечно, но станет легче — он смотрел на меня. Я поднес свою руку к его лицу и погладив щеку, поцеловал его. Легко, почти невинно. — Ты мне это обещаешь? — Да Саймон, а как ты знаешь я всегда сдерживаю свои обещания. Он поцеловал меня, а я углубил поцелуй. Он прав, я никогда не забуду о ней. Она была моей лучшей подругой, моей первой любовью, и я всегда буду помнить о ней. Потом станет легче, раны имеют способность затягиваться, каким бы долгим не был заживляющий процесс. Шрамы остаются, но мы учимся жить с ними и радоваться жизни. И близкие люди всегда с нами, пока мы помним их.