Пустыня 2.0

      — В целом неплохо, женщинам придётся по вкусу. — Кайло Рен, главный выпускающий редактор Рен-паблишинг, небрежно кидает финальный вариант её книги на маленький журнальный столик у него в кабинете. Отходит обратно к своему рабочему столу из настоящего красного дерева и начинает просматривать следующую рукопись. — Но все сцены секса неправдоподобны и вызывают единственное желание — как можно быстрее их пролистать, — всё это он произносит совершенно нейтральным тоном, продолжая просматривать рукопись. — Переписать и показать сначала Фазме. Свободны.       Рей берёт в руки своё творение, быстро и зло начинает листать. Пометки, сделанные чёрной ручкой, практически на каждой странице, кое-что целиком перечеркнуто и поверх этого написано "НОНСЕНС", "ТАК НЕ ГОВОРЯТ", "ВЫ ВООБЩЕ ТРАХАЛИСЬ?", "БРЕД", "ЛИШНЕЕ", "УБРАТЬ", "СМЕХОТВОРНО", "ЧИТАЙТЕ КЛАССИКУ", "РОЗОВЫЕ СОПЛИ". Рей перестаёт листать, с трудом сдерживая подступившие слезы. Она глубоко вдыхает, стараясь успокоиться, о тяжёлом характере Кайло Рена в писательских кругах ходят легенды, но он не выпустил ни одной плохой книги, напоминает она себе. Ни одной.       — Позвольте напомнить вам, мистер Рен. — Она берёт свою рукопись, подходит к его столу и так же небрежно кидает ему её обратно. — Изначально тут не было ни одной сцены секса, и именно ваше издательство посчитало нужным их вставить.       — Фазма хорошо знает свою работу, если она говорит надо, — всё ещё не глядя на неё, нетерпеливо отвечает он, будто не понимает, что она всё ещё здесь делает, — значит, это действительно необходимо.       — Я согласна рассмотреть все ваши правки, хотя когда роман читала мисс Фазма, замечаний было гораздо меньше, но я ещё раз убедительно прошу пересмотреть требование о наличии сексуальных сцен в романе, — ей трудно говорить, когда на неё так явно не обращают внимания. — Секс не несёт тут никакой смысловой нагрузки!       — Разумеется. — Он наконец снова поднимает на неё свой тяжелый пронизывающий взгляд. — Он несёт эмоциональную. Вы создали осязаемое сексуальное напряжение между главными героями, но нет разрядки. Потенциального читателя это глубоко фрустрирует и оставляет неудовлетворённым. Никто не посоветует книгу, которую после прочтения хочется швырнуть о стену, потому что захолустный автор слишком пуританин.       — Это не какой-то дешевый порнороман, — с трудом сдерживая себя, почти шипит она, — если бы я хотела писать их, пошла бы в Первый Орден!       Она слышит, как он устало стонет в ответ, и видит, как сжимает руки в кулаки.       — Зачем опять поднимать эту тему? Всё это уже обсуждалось. — Кайло Рен встаёт из-за стола, подходит к ней практически вплотную, так что ей приходится высоко задрать голову, чтобы продолжать яростно и с вызовом смотреть ему в глаза. — Вам было выставлено условие — вписать всего лишь две сцены секса в свой роман, и вы согласились. Мне достать контракт?       — Я изначально была против, и вы знаете это! — она не собиралась поднимать голос, но он выводит её из себя.       — Тогда не надо было подписывать контракт, и сейчас вы могли бы валить со своей плаксивой автобиографией на все четыре стороны! — не сдержавшись, практически орёт он ей в лицо.       Она не выдерживает и влепляет ему пощёчину со всей силы, от неожиданности он даже немного пошатывается. У неё всегда была тяжелая рука.       — Плевать я хотела на контракт! – Она подбегает обратно к дивану и резко хватает свой рюкзак, так же быстро возвращается обратно, снова встав перед ним. — Можете подавать на меня в суд! — Она хочет забрать свою книгу со стола, но его огромная тяжелая ладонь ложится поверх рукописи собственническим жестом.       Рей думает, что он взбесится ещё больше от того, что она посмела его ударить, но он, наоборот, кажется спокойнее. Она отчетливо видит на его щеке красный злой отпечаток своей ладони. Она повела себя недостойно, и ей становится даже немного стыдно за свой срыв.       — Отдайте, — как можно спокойней и уверенней произносит она.       — Вы вольны идти, но по условиям законного контракта эта книга принадлежит мне. Можете не беспокоиться, я обязательно найду кого-нибудь, кто сможет внести необходимые изменения в роман перед публикацией.       — Вы не посмеете! — Одинокая злая слеза всё же ползёт вниз по её щеке, как же он её бесит, он ведь знает, как много значит для неё эта книга, хотя она и понятия не имеет, откуда. — Тогда уже я подам на вас в суд.       — И мы оба знаем, что его выиграю я.       Она опускает голову, тяжело дыша.       — Но мы можем сэкономить всем время, нервы и деньги, если вы, Рей, сделаете всё необходимое сами.       Ей хочется избить его и напиться до полной потери чувств. Когда она уезжала с Нимы, ей говорили, что Корусант сожрет её и не заметит, как и сотни, тысячи до неё, но у неё была мечта. И вот куда она её привела.       — Рей, — она вздрагивает от неожиданности, когда он прикасается к её подбородку, заставляя поднять лицо. — В чём проблема на самом деле?       Она зло отбрасывает его руку.       — Я всё перепишу, отдайте текст, — говорит она. — Победили, довольны?       Но мистер Рен не торопится отдавать ей рукопись, он отходит от неё, садится обратно в своё кресло, находит нужный ему отрывок и принимается зачитывать своим тихим, глубоким, мягким голосом. Она сразу узнает его, «сексуальная сцена номер один: у стола», ей хочется завыть.       — Вы считаете, что недостаточно унизили меня сегодня? — Она уже жалеет, что не ударила его сильнее.       — Я всего лишь зачитываю сцену из вашей же книги, и если вам от неё некомфортно, — он снова поднимает на неё свой изучающий взгляд, — в этом нет моей вины.       — Я уже сказала, что перепишу, — она встаёт, нависнув у него над столом, — что ещё вы от меня хотите?       — Вас когда-нибудь трахали у стола? — внезапно спрашивает он и видит её возмущенно распахнутые глаза, — можете не отвечать, из текста очевидно, что нет.       — Да как вы смеете…       — Прежде, чем вы скажете или сделаете ещё что-нибудь, за что потом вам будет стыдно, предлагаю сначала выслушать меня.       Рей судорожно вдыхает, замолкает и смотрит на него. На нём простые тёмные штаны, чёрная водолазка и бордовые кеды. Чёрные, немного вьющиеся волосы закрывают уши. Крупные черты лица. Высокий рост, нормальное телосложение. Он похож на студента больше, чем сами студенты, и всё же от него у неё кровь то стынет в жилах, то кипит. Она совершенно его не понимает. Ему лет тридцать, он молодой, успешный, независимый, состоявшийся мужчина, в чём его проблема? Почему он так груб? Так зол?       — Я слушаю. — Терять ей особо нечего. Она знает, что ей стоило послушаться отзывов, что надо было отнести рукопись сначала в Скайуокер-принт-хаус, но ей захотелось настоящего вызова. Критики. Признания. Вот и получает теперь.       — Я могу провести вас через эту сцену.       — Что? — не понимает она.       — Идите сюда. — Он откатывается на кресле от стола, освобождая место, и жестом указывает, куда именно она должна встать. Рей послушно подходит и замирает на указанном месте, спиной к нему, не понимая зачем.       — Посмотрите внимательно на стол, запомните его, высоту, ширину, проведите рукой по поверхности, почувствуйте его, — методично, спокойно инструктирует он. — Когда будете готовы, кивните, закройте глаза и делайте, что я говорю.       Она закрывает глаза, стараясь вспомнить сцену, которую она описывала в книге, но не может и резко кивает. Рей лопатками чувствует его тяжёлый взгляд. Ей жутко страшно и неимоверно интересно одновременно, последний раз её сердце билось так дико, когда она садилась на рейс Нима-Корусант с билетом в один конец.       — Облокотитесь на стол, прогнувшись в пояснице, — всё так же спокойно продолжает он. — Ваша Кира ведь показывает себя, дразнит.       Она замирает в нерешительности. Как назло, утром она надела удобное, лёгкое и короткое платье с её любимым принтом с БиБи8, с кожанкой и военными ботинками, и если она сейчас нагнётся, её нижнее бельё будет выставлено ему на обозрение. Она бросает взгляд на кожанку, оставшуюся на диване. На рюкзак, брошенный на стуле у стола. Может, стоит уйти, пока не поздно?       — Закройте глаза и делайте, — слышит она, по голосу трудно понять, волнует ли его происходящее в такой же степени, как и её, или он просто делает ей, глупой, неопытной захолустной пуританке, одолжение, — или уходите. Мне всё равно.       Рей никогда так легко не сдаётся. Она медленно нагинается, чувствуя, как подол неумолимо приподнимается, оголяя её бедра и нижнее бельё.       — Запомните это ощущение. — Ей слышится, что он поднялся с кресла, но она не уверена из-за оглушающего шума её собственной крови в ушах. — Кира стоит, неуверенная, но открытая, возбуждённая, и ждёт, когда он к ней прикоснется. Она впервые отдала власть другому. — Рей чувствует, что он рядом, его тепло буквально в нескольких сантиметрах от её оголённых бёдер. — Ей немного страшно и дико интересно, что же он сделает дальше, прикоснется тут, — она чувствует невесомое прикосновение к внутренней части бедра, но не его ладони, а чего-то холодного, небольшого — его ручки, понимает она, — или возможно тут, — он так же медленно и невесомо проводит ей вдоль позвоночника, заставляя выгнуться ещё сильнее, она чувствует, как от еле сдерживаемого напряжения у неё затряслись ноги, подводя её. Дыхание сбивается, ей почти хочется, чтобы он прижался к ней сзади. Обнял, взял на себя её вес... и наоборот, хотелось ощутить весь его вес на себе, когда он прижмёт её к столу. Она с огромным трудом удерживает себя, чтобы не податься назад.       Он отходит, давая ей пространство. Давая ей прийти в себя. Она глубоко и часто дышит, уронив голову между своих рук.       — Поднимите ногу на стол, — его голос становится ниже, он будто вводит её в транс и она уже не может сопротивляться, — обопритесь коленом о столешницу.       Она делает это, полностью отдавая себе отчёт в том, что платье окончательно съедет ей на талию, и она ловит себя на том, что хочет этого. Хочет, чтобы он увидел, как влажное пятно расползается по её трусам. Она ещё никогда не была такой мокрой.       — В такой позиции угол проникновения будет идеальным, — она внезапно чувствует его дыхание у себя на шее, — и они оба получат максимум удовольствия, — выдыхает он ей на ухо.       Рей не выдерживает и подаётся назад, крепко прижимаясь к нему. Чувствуя его возбуждение. Он большой, он идеальный. Она стонет и слышит его тихое, сдавленное:       — Рей...       Ей хочется зарыться пальцами в его волосы, хочется поцеловать, хочется...       — Дотронься до меня, — как издалека слышит она свой хриплый голос.       — Мистер Рен, к вам мистер Миба на 14-30, — внезапно раздаётся из интеркома деловой четкий голос Фазмы, и его как будто отдёргивает от неё.       Некоторое время Рей растерянно моргает, не понимая, где находится и что происходит. С трудом опомнившись, она быстро одёргивает платье, хватает свою книгу, рюкзак, и выбегает из его кабинета, как ошпаренная. Не оборачиваясь. Она сошла с ума, никогда в жизни она ещё так не хотела, чтобы её взяли. Трахнули прямо там, как будто остального мира не существовало.       Спустя мгновение, как Рей выбежала из кабинета, к нему заходит крайне недовольная Фазма:       — Ну и зачем ты довел до слёз нашу лучшую находку за последнее время? — Тут она замечает беспорядок на столе, перевёрнутый стул, воспалённый отпечаток ладони, краснеющий на его щеке, и закатывает глаза, как бы спрашивая высшие силы, за что ей всё это, и говорит: — Тебе нужен новый психолог, Кайло. Этот явно не помогает. — И покорно добавляет: — Я принесу лёд для щеки и приготовлю ещё чашечку чая для мистера Миба.       — Спасибо, — только и может выдавить из себя Кайло, стараясь прийти в себя. У него лучшая помощница во вселенной, думает он, и старается не думать ни о чем другом.       Её куртка так и остаётся лежать у него на диване. Он игнорирует этот факт весь оставшийся день.