Ночь

Assassin's Creed, The Order: 1886 (кроссовер)
Джен
G
Завершён
21
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
5 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию
Награды от читателей:
21 Нравится 4 Отзывы 2 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
На город опускались сумерки, и всё враз стало выглядеть таинственно и загадочно, особенно в такую ясную и тихую ночь. Изабель прожила в Лондоне всю свою жизнь и точно знала, что нет на всей Земле города паршивее и прекраснее. Днём это был один громадный грязный рынок, где воняло помоями, которые из окон толстозадые хозяйки до сих пор порой выливали прямо в переулки; где дамы в модных нарядах брезгливо морщили нос от неприятного запаха, прикрывая лицо надушенным платочком; где рабочие с чёрными от сажи лицами и загрубевшими, с толстыми мозолями руками машинально переставляют ноги и пустыми глазами смотрят на мостовую, гадая, умрут их семьи от голода сегодня или на следующей неделе; где франтоватые юноши с только-только наметившимися усиками, никого и ничего не боясь, могут в переулке изнасиловать какую-нибудь смазливую нищенку; где ходили босоногие грязные дети, тянущие руку в сторону одетых поприличнее прохожих в надежде получить монету и тут же её потратить на какую-нибудь сладкую гадость; где необъятные мужчины в слишком узких для них жилетах с отдышкой от сотни съеденных телячьих ножек с йоркширским пудингом и в два раза большем количестве выпитых бокалов мадеры шли в клуб, чтобы окончательно окончательно добить свой жёлчный пузырь. Изабель было страшно ходить по улицам днём, смотреть на эту толпу, сталкивающую вместе два разных класса: она уже слишком глубоко спряталась среди богатых, чтобы презирать бедняков, но ещё не совсем потеряла сердце, чтобы перестать их жалеть. Однажды она видела, как у порога какого-то дома присел юродивый в серых лохмотьях, с длинной седой бородой и беззубым ртом. Его кожа была вся покрыта вздувшимися гнойными пузырями, а череп обтянут тонкой чистой кожей цвета слоновьей кости, отчего казалось, что голова раньше покоилась на плечах одного тела, а потом её взяли и приставили к другому, поражённому какой-то страшной болезнью. Старик заснул, и в лучах солнца его лысина, покрытая бусинами пота, чуть блестела. Вскоре вернулась хозяйка дома в дорогом платье с мальчиком-слугой, несущим корзину с овощами. Увидев нищего, женщина, сохранив спокойное и даже немного приветливое выражение лица, махнула в его сторону рукой, сказав несколько слов мальчику, и тот пнул сидевшего ногой в грудь. Мужчина охнул и со стоном похвалился на тротуар, уткнувшись в грязный фасад здания. Как ни в чём не бывало, хозяйка с прислужником вошли в дом, а старик, немного полежав, поднялся, оттёр кровь с разбитого виска и, чуть прихрамывая, пошёл дальше вниз по улице, растворившись в толпе. Эта бесчеловечная жестокость поразила Изабель до глубины души, и она вдруг стала бояться людей. Часто она думала, что было бы с ней, родись она в бедной семье. Наверное, едва она стала более-менее твёрдо держаться на ногах, её бы отправили на завод, зарабатывать гроши в обмен за потерянное детство, которое свелось к игре с самодельной грубо отёсанной из куска дерева куклой в тёмной комнате и иногда, по праздникам, к забавам на свежем воздухе со своими сверстниками с такими же, как и у неё, серьёзными и немного печальными глазами. Потом, если ей повезло стать хорошенькой, она бы пошла в какой-нибудь паб подрабатывать шлюхой и годам к тридцати, когда от вина и сладостей у неё выпало большинство зубов и волос, а все платья сидели туго, топорщась на обрюзгшем теле, вышла бы замуж за какого-нибудь хозяина питейного дома в Богом забытом замызганном переулке, да так и скончалась, не познав ни счастья, ни любви. Такая картина не могла радовать и заставляла ценить настоящее положение дел ещё больше, поэтому Изабель, сочувствуя простым людям из трущоб, всё же никогда не забывала о своём высоком происхождении и лелеяла чувства гордости и превосходства. Многие замечали, что она слишком надменна, ходит с высоко задранным подбородком и вообще никогда не упускает случая вспомнить о своей благородной крови. Она только усмехалась, а в душе у неё кипела буря. Она цеплялась за свою родословную, понимая, что это глупо и мелочно. А когда ей торжественно дали имя леди Игрейны, то совсем закрылась от окружающего её мира. Её напарники по Круглому Столу стали её единственными друзьями. Относительными друзьями, конечно. Просто надёжными товарищами по работе, которые помогали ей избавить Лондон от всяких нечестивых тварей. Воспринимая некогда любимое дело как тяжёлую работу, Изабель ушла в себя. Она слишком устала, чтобы жить так же легко и беззаботно, как когда она только начинала в Ордене. Тогда ей казалось, что она лучше всех, что она сможет сделать всё, что Орден — это самое прекрасное, что есть на свете. Порой ей хотелось вернуть те годы, когда у неё вызывало восторг даже самое маленькое поручение. Сейчас, застёгивая пуговицы мундира до самого подбородка, она прятала от мира свои мысли и взгляды, чтобы оставлять только угодные Ордену. Она медленно и верно шла к тому, чтобы превратиться в пустую куклу, способную лишь на убийство и проповедование давно заученных фраз. Идеология рыцарей вгрызалась в её сердце и душу всё прочнее и прочнее, так, что для какого-то своего, особого мнения не хватало места. А ещё сил, которые уходили на что-то, что казалось не совсем нужным и правильным. Чтобы совсем не потеряться среди навязанной морали, Изабель нашла место для самой себя за пределами своего отравленного чуждыми и в то же время нужными ей мыслями сознания: площадку на вершине собора Святого Павла, под самым его куполом. Это было странное место: с высоты птичьего полёта Лондон казался сказочной шкатулкой, особенно на закате солнца, когда в окнах отражалось солнце, и стёкла сверкали, как китайские фонарики. Солнце отпускалось за горизонт, и на улицах зажигались маленькие жёлтые электрические огоньки, в свете которых медленно плавали, важно качаясь, кареты, вышагали лошадей и беспокойно торопились куда-то люди. Изабель могла часами, до глубокой ночи, когда на улицах оставались уже только грязные бездомные собаки и уснувшие пьяницы, сидеть в башне, иногда прячась от ветра внутри небольшой комнаты, и вглядываться в темноту. Ночью столица становилась городом мечты, как будто его породило чьё-то воображение: улицы, укутанные лёгкой дымкой, неровный свет фонарей, размытые силуэты зданий, дворцов и церквей. Впрочем, таким ночью становился любой, даже самый убогий городок на свете. А всё потому, что из него на несколько бесценных мгновений исчезали люди. Изабель научилась не воспринимать смерть как что-то страшное. Она убивала так много, пусть и, как она научилась себя убеждать, не совсем людей. Сначала у неё тряслись руки, когда она держала приклад винтовки, хоть она и не показывала, как ей страшно и дико. Потом она в душе начала презирать себя за то, что творит суд над живыми тварями, словно у неё есть на это право, и хотела отречься от своего ремесла, но Орден быстро задавил в ней эти, по сути своей, благородные намерения. В конце концов ей стало всё равно, для неё убийства стали обязанностью, досадной неприятностью во благо всего мира. Иногда Изабель думала, что слишком быстро сдалась и приняла смерть как должное. Сидя на краю тёмной бездны, которая становилась особенно ужасной и неотвратимо-манящей во время дождя, Изабель болтала ногами, смотрела на казавшиеся с такой высоты игрушечные домики и задавалась вопросом, как же у некоторых хватает духу прыгнуть вниз, навсегда попрощавшись с медленно умирающим миром, который, может, однажды в одно мгновение переступит невидимую черту и тоже полетит на самое дно вместе со всеми людьми, которые его населяют. Эти смельчаки бесстрашно делают шаг вперёд, навстречу чему-то пугающему, потому что это нельзя познать прежде и потом ни за что нельзя изменить. Многие говорили, что эти люди — болваны и просто глупые сумасшедшие, которые не ценят свою жизнь, дающуюся, как известно, только однажды. Но Иззи иногда думала, что они тоже по-своему правы. Иногда ты делаешь что-то такое, что преследует тебя всю жизнь, отчего ты не находишь себе места долгими одинокими ночами, ходишь из угла в угол, пытаясь забыться. И единственный исход — смерть. Лёгкое, еле ощутимое движение, которое дарит тебе чувство свободы и искупления. — Не советую наклоняться так низко — можно расшибить себе голову, — насмешливо прозвучало откуда-то сверху, и Изабель, отклонившись назад, запрокинула голову, изумлённо посмотрев под купол. Внутри лишь клочьями клубилась темнота. Иззи мысленно упрекнула себя, что сейчас выглядит довольно глупо в такой нелепой позе, и тут же со стороны послышался резкий грубоватый смешок, а совсем рядом зашелестела ткань. Девушка быстро повернула голову и увидела сидящую чуть правее женщину. Первое, что бросалось в глаза, была из ряд вон выходящая вольность её одежды, точнее, тот факт, что эта одежда была привычна для Изабель: укорочённая юбка, штаны, плотно прилегающий лиф, похожий на мундир плащ, выглядывающий из-за складок ствол небольшого изящного пистолета. А на лице — много-много веснушек и огромные зелёные глаза. Глаза Изабель уже давно привыкли к темноте, и она могла рассмотреть фигуру появившейся женщины во всех подробностях. Та была уже не молода, вокруг зелёных внимательных глаз протянулась сеточка морщин, а в волосах были заметны тонкие серебряные нити. — А вы, видимо, такой высоты не боитесь, — скептически ответила Изабель, внимательно посмотрев на женщину, которая, прислонившись к колонне, полностью свесила одну ногу вниз, до бедра, вдоль отвесной стены, и теперь размеренно покачивала ей. Проследив за взглядом девушки, незнакомка улыбнулась. — Я к ней живу с ней бок о бок уже давным-давно. А вы вот не кажетесь искушённой в таких вопросах, мисс… — Леди Игрейна, — высокомерно поправила Изабель. — О, и как поживает ваш сын? — По голосу было слышно, что женщина улыбается. — Простите, мисс?.. — …ис Иви Фрай. Я уже не так молода, чтобы ко мне обращались столько коротко. — Женщина покачала головой. — Леди Игрейна, мать короля Артура и Феи Морганы, как вам удалось сохранить столь свежее лицо и стан молодой девушки? — Это всего лишь титул, — резко ответила Иззи и покраснела, как будто первый раз ей стало стыдно за своё почётное имя. — Можете звать меня Изабель. — А вот это уже ближе к привычной нам смертной жизни. Так что же вас постоянно приводит сюда, Изабель? — А кто вам сказал, что я бываю здесь часто? — с вызовом в свою очередь спросила Иззи. Прервавшая её одиночество женщина нравилась ей, хотя бы тем, что он была образована; только ей почему-то страшно не хотелось показать своей заинтересованности. Ей казалось, что, сделай она это, у Иви Фрай тут же пропадёт охота с ней говорить. — Я тоже здесь частая гостья. И вы каждый раз сидите здесь с таким вытянутым печальным лицом, какое никак не может быть показной маской, что я вас пожалела, — честно призналась Иви. — И тут вы так наклонились всем корпусом вниз, что я подумала, что вы одна из тех сумасшедших девушек, которые очень долго томятся от любви или горя, а потом видят своего возлюбленного с какой-то дамой, которая в конце концов оказывается его сестрой или кузиной, и так ни в чём не разобравшись прыгают с какого-нибудь собора прямо вниз, тут же возносясь к Господу нашему. Изабель хмыкнула, представив себя в образе влюблённой молодой девушки, сгорающей от ревности и страсти. — Неужели я и правда произвожу такое впечатление? — Не совсем. — Иви склонила голову набок. — Будьте вы из такой породы жеманниц — прыгнули бы днём, когда зрителей побольше. — Вы так цинично рассуждаете о смерти, — заметила Иззи, попутно признавшись самой себе, что она говорит на эту тему в такой же манере. — А как о ней ещё говорить? — повела плечами Иви и, подтянув ногу, устроилась поудобнее. Её свободные движения пугали и завораживали Изабель. Девушка не боялась высоты, но всё равно она всегда помнила, что каждый неосторожный или просто необдуманный шаг может потянуть её вниз, и она не справится со своим телом. Но её собеседница владела собой просто виртуозно. С грацией, с аккуратной и в то же время дерзкой медлительностью она бросала вызов тёмной бездне, словно дразня её аккуратной ножкой в чёрном сапоге. По сравнению с ней Иззи, которая была много моложе, выглядела более неуклюжей и пугливой. С завистью девушка посмотрела на силуэт Иви и едко спросила: — Вы так легко адаптируетесь ко всему или же просто у вас так много опыта? — Вот вы немного фамильярны для молодой девушки, — отметила Иви, но тут же пресекла собравшуюся возразить Иззи, — впрочем, ночь вас оправдает. Да и моё неожиданное вторжение в ваш личный мир тоже. — Женщина перевела взгляд на крыши Лондона. — Скорее, это опыт. Привыкала я всегда трудно. В отличие от брата, он всегда делает всё с лёгким сердцем, никогда не думаю о том, что будет. Может, это и правильно, с годами мне становится всё горше от того, ⎌что я упустила свой шанс, тогда как он не побоялся безрассудно вцепиться в него что есть силы. — У вас есть брат? — как можно почтительнее поинтересовалась Иззи, почувствовав, что такой поворот в их беседе мог бы сделать незнакомку разговорчивее. Долгое сидение в одиночестве успело ей порядком надоесть, и теперь ей хотелось как-нибудь расположить даму к себе. — Да, Джейкоб. Младший. — В голосе миссис Фрай проскользнуло превосходство. — На целых четыре минуты! Иззи не удержалась и хмыкнула. — Какая огромная разница! — Знаете, порой такую разницу поминаешь чаще, чем если бы разрыв был, скажем, в год или два. Особенно тогда тебе постоянно кажется, что он младше тебя на лет пять, не меньше, — философски заметила Иви. Изабель показалось, что она сейчас улыбается. Наступила небольшая пауза, которую не хотелось прерывать. Изабель подумала о своём сводном брате, с которым отношения у неё были не такими свободными и дружескими, как у Иви и Джейкоба, что было заметно из того, как она о нём говорила. Интересно, он похож на сестру, такой же он бесстрашный?.. — Хотите познакомиться с моим братом? — словно прочитала мысли девушки миссис Фрай. — Если он будет не против… — осторожно начала Иззи. — Конечно, будет, но он придёт, — сомнительно успокоила её Иви. По выразительному фырканью из темноты она почувствовала недоверие девушки. — Просто ему будет интересно, кто хочет с ним познакомиться, и ничего он с собой поделать не сможет. А если будет артачиться, я ему запрещу с вами увидеться, и тогда уж с любопытством ему не справиться. — Какие… необычные отношения, — искренне удивилась Иззи. — Может быть, но мы с братом всегда были особенными. — В голосе женщины проскользнули самодовольные нотки, и Изабель отметила, что это звучит очень вызывающе. — К тому же, у нас слишком разные характеры, чтобы всё было просто. — Иви чуть помолчала. — Он хороший парень. Он точно бы превратил ваши мрачноватые прогулки на крышу в балаган. Это, знаете ли, частенько возвращает интерес к жизни. Иззи потрогала забранные волосы, чувствуя себя немного неловко перед тем, как задать совершенно дикий и непозволительно глупый, особенно для первой встречи, вопрос. — Где же вы так хорошо научились… лазать, позвольте спросить? — набравшись смелости, которой у неё всегда было в избытке, быстро спросила она. — Отец меня научил. А потом уже и другие хорошие друзья. К тому же, в Англии, а особенно в Лондоне, есть, где потренироваться. — Она замолчала, думая о чём-то своём. Вдалеке послышалось ржание лошади и чей-то оклик, но опять стало тихо. Иззи вдруг захотелось вскочить и легко пробежаться по тонкому бордюру вокруг башни, чтобы ветер бил по разгорячённым щекам, чтобы ноги легко несли её вдоль отвесной стены, а ещё чтобы сидящая рядом женщина изумлённо и немного завистливо провожала взглядом её тонкую фигурку. Иви поднялась и встала во весь рост, балансируя на карнизе и с вызовом заглядывая в чёрный мрак бездны. — Я хочу также, — чуть капризно, поддавшись порыву, сказала Иззи. Ей казалось, что сейчас миссис Фрай рассмеётся, но та осталась серьёзной. Наклонившись, она внимательно осмотрела фигуру девушки, и Иззи стало неуютно. Она успела уже пожалеть о своих словах, когда Иви вновь выпрямилась и, повернувшись к темноте, раскинула руки. — Приходи, когда подружишься со смертью, — кинула она через плечо, вдруг перейдя на "ты", и прыгнула. Изабель вскинула руку, как будто бы хотела поймать её, но силуэт женщины уже скрылся где-то в темноте. Послышался тихий шелест, и ночь вновь стала безмолвной. — Я с ней давно на короткой ноге, — прошептала Иззи, почему-то зная, что будет услышана.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.