Демиургов угол или Каникулы Понифация

В одной далёкой-далёкой и параллельной-параллельной галактике, отсюда точно не видать, возникает новый мир, населённый персонажами свежесочинённой книги. Возникает бурно, не подчиняясь никаким законам и правилам, кроме авторского произвола. Так и называется эта вселенная – Авторский Произвол, название неказистое, но вполне отражающее смысл и существование. Помимо авторских, беспорядочно возникающих, сбивающихся в коалиции и планетарные системы (не без помощи кроссоверов, конечно), есть там и совершенное, фактически райское место, лишённое какого-либо влияния Писателей – Демиургов Угол, называемый его насельниками попросту Рай. В Демиурговом Углу нет постоянных жителей, это мир-отель, мир-курорт для персонажей, окончательно затюканных восторгами Читателей и ухищрениями Писателей. Путёвка туда сродни миллиардному джек-поту в нашем мире. Там, в Раю, персонаж не подчиняется более своему творцу, а может пожить в своё удовольствие. Иногда недолго, считанные дни, иногда – зависая на долгие годы, когда его произведение по каким-то причинам теряет свою популярность. Мастер Войны и не чаял так скоро получить свой билет в Демиургов Угол. Тайтингиль, увидев голографическую бумажку, иронично приподнял бровь, Котов грустно вздохнул, в очередной раз попрощавшись с шансом родиться эльфом, дамы вроде бы обиделись. Однако никто ничего Мастеру не сказал. Алинка попыталась было вещи собрать, но какие у Мастера вещи-то? Корабль свою – и ту он оставил на привычном уже для нее месте за гаражами у дома Лизаветы. Понимая, что отдых вряд ли будет долгим, Мастер даже не прощался ни с кем, сжал покрепче переливчатую бумажку, закрыл глаза… и открыл их уже на месте, в Раю. В маленьком домике типа тропического бунгало на берегу бирюзового океана, вокруг – ни души. В доме аскетичный минимум: кровать, стол, кухонная утварь, кресло-качалка, корзинка плетеная. Свежий бриз в открытые окна. Тишина. Мастер Войны снял накладные ногти и облегченно вздохнул – как же они мешают в быту, в любви, да и в бою тоже иногда. Но с Писателем не поспоришь, прописал тебе метровые блестящие когти – будь добр носить. И недобр тоже. И спать с ними, и, стыдно сказать, в туалет… В общем, без них лучше. Военное одеяние он сменил на плюшевый темно-синий спортивный костюмчик, как у Алинки, только у неё розовый и со стразиками. На ноги – смешные тапки-зайцы. Теперь, если не заглядывать Мастеру в глаза, он стал похож на усталую девочку-гота в депрессии. Впрочем, если всё же в глаза заглянуть, то оказывался гораздо страшнее самого себя в полном боевом облачении. Лениво прошёлся по пляжу. Скинул тапки, позволил прибою погладить узкие ступни. Хвала Писателю, ногти на ногах были нормальной длины, правда, обладали твёрдостью и остротой алмазной грани. Не думал совсем. Ни о детях Цемры, ни о странном содружестве с двумя чужеродными особями, ни об интиме с третьей, не менее чужеродной. Всё в Демиурговом углу располагало к релаксу, к возможности быть собой-отличным-от-образа. И костюм этот уютный, и тапки-зайцы намекали, что Мастер Войны именно такой. Мирный. Вернувшись домой, он заварил себе травяной чай и присел в качалку, ожидая, пока напиток перестанет обжигать тонкие губы. Отставив чашку на стол, механически заглянул в корзину – клубки, спицы, пестрядь каких-то то ли тряпок, то ли образцов вязания. Покопался, вытянул две спицы, соединенные металлическим тросиком, на котором болтался пушистый недовяз длиной не более ладони. Оценил спицы как превосходное оружие – и заколоть, и придушить, и, придушив, зафиксировать. Вспомнил ловкие пухлые Лизаветины пальцы за рукоделием. И как-то само собой вышло – петля, накид, петля… Чай давно остыл, пушистая полоса утроилась в длину, совсем стемнело, Мастер с трудом заставил себя отложить в сторону увлекательное занятие. Приготовил ужин, освежил чай, встретил закат в одиночестве. И в глубоком покое, который был им почти позабыт. Демиургов Угол полностью оправдывал его ожидания, даже превосходил, открывая ему самого себя с неожиданных ракурсов. Рукоделие оказалось отличным вариантом безделья. И руки заняты, и голова не при делах. И тело в абсолютном покое. Справа, на соседнем пляже, отделенном от хижины Мастера густым кустарником, кто-то распевал в шесть голосов. Что-то про магию, кажется. И дружбу. Там отдыхали целой компанией. Слева время от времени что-то вспыхивало, шкворчало, ветерок приносил запахи специй и жареного мяса. Ни туда, ни туда Мастера не тянуло, пушистое нечто на спицах неуклонно оформлялось в нежно-салатовый ажурный шарфик. «Алинке подарю», - подумал как-то Мастер, но позже решил оставить шарфик себе, под мантию на шею наматывать. Помимо вязания он плавал нагишом, ловил рыбу невесть откуда взявшейся удочкой (ту, которой всё же хватало глупости заглотнуть пустой крючок, аккуратно отцеплял и выпускал), наблюдал брезгливо за крабами, они напоминали ему Цемру. Пил много травяного чая и иногда вспоминал ватрушки Лизаветы. Думал – лишь бы не вызвали, подольше бы – думал. Научился раскачиваться в кресле-качалке. Закончил шарфик. Как-то мельком взглянул в зеркало – показалось, что и глаза его от долгого созерцания океана заметно поголубели. Время текло вязкой патокой, пока однажды из кустов справа на пляж не вывалилась лошадь. Маленькая розовая лошадка с развесёлыми глазами и кудрями. Как и полагается, почти под ноги Мастеру, который в этот момент созерцал белоснежную бабочку на глянцевых тёмно-зелёных листьях. - Привет, привет, привет! Если не занят, то приходи вечером к нам на вечеринку, будет ужасно весело, здорово, прикольно, ну всё, как ты любишь! – Розовая пони проорала ему это всё залпом в лицо и почти мгновенно скрылась в кустах. Мастер выдохнул и разжал пальцы. Рефлексы не проотдыхаешь. А с другой стороны – отчего бы не пойти? Шарф довязан, крабами он налюбовался досыта, а в маленькой розовой пони было что-то такое… близкое ему по духу. Она была столь же прямолинейна, бесстрашна и… ну да, слегка не в себе по общим социальным меркам. Примерно так его самого оценивали его коллеги. Вечер этого дня однозначно удался. Мастер познакомился со всеми соседями – их оказалось шестеро, все лошади. Пони. Две – с рогом во лбу, единороги, владеющие магией, как Тайтингиль, две – с крыльями, способные к полёту. Ясно было, что их крылья ни по каким физическим законам неспособны выдержать вес тела, а значит без магии снова не обошлось. И две последние – простые пони без всяких там особенностей. Та, розовая, по имени Пинки носилась по берегу и создавала праздник – конфетти, напитки, угощение, музыка, весёлые игры. Мастер подумал, что если эту энергию пустить на военные цели их содружества, то потомство Цемры было бы выметено из многочисленных складок Эалы за какую-то неделю. Причём с дудками, воздушными шариками и под бравурный марш. Близкими по воинскому духу ему показались еще двое – рыжая Эппл Джек и крылатая Дэш, а Твайлайт определенно была стратегом в их тесной компании. Двух оставшихся он было зачислил в никчёмные бесполезные тылы, но лишь до того момента, как на глазах у Флаттершай попытался растоптать мерзкого крабика, попытавшегося влезть на пушистый тапок. Оказалось, что бойцов в содружестве копытных на одного больше, пусть даже обычно этот боец выглядит безвредным хлюпиком. Котов тоже вон бесполезная зверушка, однако в бою незаменим. Узнав, что он воин, Твайлайт обратилась к нему с извечным вопросом – как побороть зло. К немалому шоку компании Мастер долго и со вкусом рассказывал, как боролись со злом в его мире, до Цемры, и как он боролся со злом теперь. С трудом дослушав (Флаттершай удалилась в хижину рыдать, Твайлайт тщательно фильтровала услышанное, Дэш и Эппл Джек, слегка побледнев, тем не менее внимали, Рарити отвлекала Пинки от насильственного увеселения гостя), пони в свою очередь принялись объяснять гостю, в чём, собственно, сила. В дружбе, само собой. И магия в ней же. Говорила по большей части Твайлайт, остальные поддакивали. Чем-то она напоминала Мастеру Матерей его родины – уверенная, сильная и очень убеждённая в единственно своей правоте. И назавтра, и потом Мастер стал захаживать к соседкам, осторожно раздвигая пограничные заросли. Суета, хаос, веселье всех цветов радуги – и он, отрешенный, белоглазый в плюшевом синем костюмчике и тапках-зайцах. Увидь эту картину его союзники, Писатели его – что бы стало с их хрупкой психикой? Однако же тем ещё и хорош Демиургов угол, что нет туда доступа посторонним взглядам, никто тебя там никогда не углядит, ни в чём не уличит. Лёгкий Писательский зуд ощутили все, кто сидел этим вечером в Ирминой квартире, а вслед за этим прозвучал звонок в дверь. Алинка подскочила открыть – на пороге стоял Мастер Войны, всё такой же суровый, всё такой же в алом, посверкивая длинным маникюром из-под клешёного рукава. Он переступил порог, она кинулась ему на шею, из гостиной выглянул развесёлый Котов. - Долго ж тебя носило, жаба! Как отдохнул? - Хорошо, - на удивление дружелюбно ответил Мастер и, не снимая с шеи Алинку, двинулся на кухню, шаркая пушистыми тапками и мурлыча себе под нос что-то про пони.