Золотой шар

Золотой шар - есть легенда. Мифическое сооружение в Зоне, имеющее вид и форму некоего золотого шара, предназначенное для исполнения самых сокровенных человеческих желаний. - Любых? - Любых. «Пикник на обочине».

Она всегда казалась дружелюбной. Уютной. Даже когда представляла собой бесконечный, заваленный хламом зал. В этом заключался главный её секрет: она надёжно укрывала чужие тайны. Беззастенчивее всех ею пользовались те, у кого не было верных друзей: она выручала, как самый преданный друг. И из комнаты-по-требованию постепенно превращалась в комнату Необходимости. Никто не отказывался склонить голову на плечо исполнительницы желаний, остаться в ореоле почти материнского тепла, исходящего от сбывшейся мечты. Но сейчас в ней не было ничего дружественного, ласкового. Огромный, гулкий, тёмный зал, напоминавший храм. Холодные статуи рыцарей в латах грозно сжимали свои мечи. Едва различимый в темноте серый песчаник пола. Железо и камень. Будто усыпальница средневекового, полуразрушенного монастыря, где уединившийся в аскезе монах преклонил колени перед алтарём в молчаливой молитве. Алтарём служило высокое, не менее мрачное зеркало. Монах был обнажён, и на его теле можно было разглядеть следы от бича – старинный способ искупления грехов. Перед зеркалом лежало орудие наказания и требник – волшебная палочка и старая, вытертая книга. «Расширенный курс зельеварения» Любациуса Бораго. Гарри приходил сюда тайком уже несколько недель и каждый раз оставался всё дольше. Комната делалась неуловимо похожей на его бывшего профессора зелий, даже вернула зеркало Еиналеж, только материализовать Снейпа была не в состоянии. И сводила этим с ума. После победы Гарри снились Ремус и Тонкс, Дамблдор, Фред и Колин. Даже Лаванда. Не снился только Снейп. Будто проявлял несвойственное себе и слишком неуместное милосердие. Поэтому Гарри вскоре после похорон пришёл на кладбище, наорал на надгробный камень и тогда почувствовал себя немного легче. В Выручай-комнате он оказался спустя два месяца. Гарри и Джинни расстались. Причиной тому стал пьяный поцелуй с высоким, черноволосым красавцем в маггловском Лондоне. Гарри, закруженный вихрем ощущений, не мокрых и восхитительных, по-совиному моргал, пытался отобрать у настойчивого красавца свои очки и ощущал себя идиотом. Красавец смотрел на него пристальным взглядом, отчего вдруг захотелось облиться холодной водой и покрепче сдавить яйца. А потом ему приснился Снейп. В таком непотребном виде, что Гарри вспыхивал от самого воспоминания. Снейп склонился к нему и тягучим, низким голосом процедил: «Посмотри на меня». Но поднять глаза Гарри не удалось – Снейп развернул его спиной к себе, задрал мантию и, одним махом вставив ему в зад влажный член, взял быстро и жёстко, каждым толчком посылая в тело умопомрачительное удовольствие. После этого Гарри потерял сон. Сначала он выпросил у Макгонагалл омут памяти и методично слил туда все свои воспоминания о Снейпе, заново переживая каждый урок зелий и окклюменции. Потом выпросил у Невилла его воспоминания о Снейпе-директоре. Он смотрел их снова и снова, пытаясь отыскать в себе заново ту ненависть, что клокотала в нём все эти годы. Снейп был жёстким и неприятным, категоричным и мрачным, но теперь Гарри замечал в его глазах тревогу, решительность, настойчивость и глубоко скрытую заботу. Едва мелькнувшая искра насмешки – похитители меча отправляются на отработку к Хагриду. Гнев – Алекто накладывает круциатус на Невилла. Нежность – «посмотри на меня». Эта нежность окутывала словно саваном, и Гарри смотрел. Ночью Снейп продолжал вытворять что-то невообразимое. Не любил, а будто мстил, вызывая жгучее, стыдное желание. И однажды Гарри сдался. Проснувшись наутро, он с закрытыми глазами долго гладил свой член, стискивая зубы и не испытывая ни капли удовлетворения. Омута памяти было уже недостаточно, и Гарри, вспомнив об учебнике Принца-полукровки, решил наведаться в Хогвартс. Выручай-комната любезно предоставила ему книгу, оборачиваясь пустым кабинетом зелий. Гарри садился за свою парту и говорил себе, что Снейп просто опаздывает, хотя он не опаздывал никогда. Тогда-то и появилось зеркало. Гарри верил, что после укуса Нагайны Снейп, даже выжив, не смог бы говорить, и его двойник всегда молчал. А может, он молчал просто потому, что был ненастоящим. Однажды Гарри не выдержал и обложил зеркального Снейпа матом, требуя от него хотя бы «сто баллов с Гриффиндора и отработка, Поттер», но тот только грустно улыбнулся, как когда-то, глядя из этого зеркала, улыбнулась вечно юная Лили. Взбешенный, Гарри расстегнул брюки и яростно заработал рукой, забрызгивая поверхность зеркала мутными каплями. На следующий день Гарри впервые прикоснулся к холодному стеклу щекой: Снейп всю ночь мучил его только поцелуями. Раздевшись догола, Гарри опустился на колени и, сглатывая злые слёзы, трахал себя пальцами, заведя руку за спину. Постепенно он обжился в комнате. Гарри приходил туда по ночам в мантии-невидимке. Никто так и не узнал о его визитах. В голове мелькала мысль, что, возможно, Макгонагалл как директор в курсе, но его не гнали, поэтому Гарри возвращался. Сегодня, глядя в лицо Снейпа, он вспомнил ночь смерти Дамблдора и в очередной раз поразился тому, как жгучая ненависть обратилась в одержимость. «Сектумсемпра», - звучало у него в ушах, и Гарри зажмурился от желания указать кончиком палочки на себя. Бросив на палочку осторожный, довольный взгляд, он поежился, чувствуя, как двигается и распирает его зад искусственный член. Настоящий Снейп вряд ли стал бы его целовать. Скорее выдрал бы, как сидорову козу. Лучше бы поимел. - Caedo! – крикнул Гарри и почувствовал хлёсткий удар. Боль обожгла, после чего накатило сладостное тепло. Дрожащей рукой он вызывал со столика невесть откуда взявшиеся, гибкие пруты. Живые, извивающиеся, будто их срезали с Дракучей ивы. Пруты набрасывались на него все вместе и поодиночке. Гарри упал на пол, извиваясь от боли и какого-то садистского удовольствия, изо всех сил дергая себя за член. Острота ощущений быстро ослабла, и Гарри, взвинченный до предела, указал палочкой на внутреннюю сторону бедра: - Секо! Фаллос в анусе двигался быстро и мощно. Казалось, теперь там всё отшлифовано и отполировано до блеска, так, что чувствительность почти пропала. Зато кожа становилась рельефной: вспухали рубцы и порезы. В этом мареве наслаждения от боли Гарри внезапно понял, как на самом деле все эти годы жил Снейп, и где-то в глубине комнаты ему почудился знакомый силуэт. Гарри застонал, а потом закричал. Его мутило, и морозный озноб пробирал тело. Прутья упали, будто обессиленные, но Гарри казалось, что они всё ещё танцевали, пили душу, обманывая, что могут дать то, чего уже никогда не будет. Несбыточные желания, как черви, пожирают плоть, пока не оставят только пресный, сухой прах. Гарри облизал влажные пальцы. Пот, кровь, сперма, слёзы – человек на вкус до тривиальности одинаков – соль и горечь. Оставшись лежать на ледяном каменном полу, он уткнулся носом в пыльный постамент зеркала и пнул его изо всех сил, желая больше ничего не хотеть. Зеркало угрожающе заскрипело, зашаталось, и Гарри, не успев откатиться, увидел только, как на лицо падает тяжелая, освинцованная рама. «У мёртвых нет желаний», - пронеслось в голове напоследок, и на душе стало спокойно. Странные ласковые лица, нежные руки, эфемерные существа плыли повсюду. Соль растворялась в океане размеренного, монотонного шума. У Гарри больше не было глаз – он видел кожей, не было ушей – он слышал пальцами, не было языка – он говорил сердцем. Постепенно шум становился неприятнее. В нём появились нотки раздражения, и Гарри вдруг вспомнил, что на свете существуют слова. - …валяться. Взглянуть мне в глаза вы тоже не в состоянии? Гарри с трудом разлепил веки. Он был в пижаме и лежал не на каменном полу, а в постели, вкусно пахнущей свежим бельём. У изголовья сидел Снейп, одетый в привычную, черную мантию, привычно вздёрнув одну бровь. Но на этот раз он говорил. Гарри, застонав, приподнялся на локте и протянул руку. Холодного стекла не было. Лицо Снейпа, обычно будто высеченное из гранита, на ощупь было мягким и тёплым. - Вы! Вы? Вы… Снейп усмехнулся, и Гарри ощутил, как его затопило небывалое, сумасшедшее счастье. - Вопреки вашим возможным архиумным предположениям, я действительно Северус Снейп – в подтверждение тому мой учебник, который я забрал из этого… мавзолея имени меня. Кроме того, довожу до вашего сведения, что я не призрак, не восстал из мёртвых, не вампир и не крестраж. Я попросту не учёл, что моя «смерть» могла повлечь за собой подобные последствия, - Снейп многозначительно обвел рукой тумбочку с зельями и постель. – Как я мог забыть, что имею дело с самим Гарри Поттером… - Я не… - начал было Гарри, но замолчал, продолжая разглядывать его лицо. – Где мы? И как вы меня нашли? - В моём доме, - вздохнул Снейп, отворачиваясь и беря с тумбы бутылочку с зельем. – Нашёл, как всегда находил. Еще на шестом курсе я наложил на вас разновидность следящих чар для несовершеннолетних. Я сам модифицировал заклинание. Оно действовало после наступления вашего семнадцатилетия. Гарри улыбался, наслаждаясь звуком знакомого голоса. Снейп выглядел всё таким же неприступным, сердитым и мрачным, но в его словах слышалась какая-то мягкость и немного – усталость. - Зачем? - Разумеется, чтобы каждый раз мешать вам делать глупости. И я не сниму эти чары, как минимум, пока вам не стукнет пятьдесят. Выпейте. - В ушах звенит, - пожаловался Гарри. - Если ударить по пустой кастрюле, всегда звенит. Вас слишком хорошо приложило по голове зеркалом. Снейп протянул ему бутылочку и придержал за затылок. Гарри послушно глотнул и вдруг схватил его руку, притягивая в цепкое объятие, чувствуя, как Снейп обнимает его в ответ и осторожно поглаживает спину. - Считаете, что недостаточно покалечились на зельеварении, окклюменции и войне, раз занимаетесь подобным самоистязанием? Вы чуть было себя не убили, - тихо сказал Снейп на ухо. - Ты же вылечил меня, - пробормотал Гарри, изо всех сил закусив губу. – Просто не уходи больше. - Страшно подумать, какие сюрпризы могли бы ожидать меня в следующий раз, - мягко заметил Снейп, беря Гарри за подбородок и заставляя взглянуть себе в глаза. - Зелёный даёт интересное сочетание с фиолетовым. Гарри вопросительно воззрился на него, и Снейп трансфигурировал зеркало. На лбу красовался огромный кровоподтёк, плавно перетекающий в синяк под глазом. - Через два дня пройдёт, - пообещал профессор. – Что касается остальных повреждений, уже всё в порядке. Лицо запылало, но Гарри нашёл в себе силы спросить незначительным тоном: - Приведен в «рабочее» состояние, так сказать? – и не выдержал: смущенно и в то же время с плохо скрываемым предвкушением улыбнулся. Снейп замолчал, разглядывая лоб Гарри. - Никто по-прежнему не знает, что я жив. И вы бы не узнали, если бы не ваша последняя эскапада. Признаться, я был слишком удивлён. - Взволнован и обеспокоен, - догадался Гарри. Он снова обхватил Снейпа руками и шёпотом добавил: - Ты видел в моей пустой голове всё? Вместо ответа Снейп прижал его к себе и жадно поцеловал. Гарри нетерпеливо дёрнулся и, уже не стесняясь, полез расстёгивать ему ширинку. - Пожалуйста, - забормотал он горячо, стаскивая с себя пижамные брюки и пытаясь усесться сверху. Вставить себе наспех обслюнявленный член Гарри не удалось: Снейп сердито опрокинул его на кровать и влажными пальцами долго массировал между ягодиц. Когда Гарри показалось, что расслабленное и растянутое отверстие может принять хоть швабру, он ощутил желанное проникновение, и объятия стали ещё жарче. Тем более странно было лежать потом в темноте, чувствуя пустоту в заднице и при этом знать, что он, наконец, не один и до отказа полон любовью. - Ты мне память теперь сотрёшь? – спросил Гарри робко. Снейп хмыкнул. - Ещё один гениальный вывод? Нет, Поттер. Не сотру. У Гарри на языке вертелась ещё тысяча выводов и вопросов, но он, ошеломлённый от счастья и замиравший от страха, молчал. - Вам в каждом углу нужно посадить по Тёмному Лорду, чтобы было с кем воевать, кроме себя, и заодно выветривать дурь из головы, - ворчливо добавил Снейп, но руки его ласково притянули Гарри к своей груди. - Достаточно одного Снейпа, - ответил Гарри едва слышно и прижался к нему. Как он мог подумать, что Снейп причинил бы ему боль по-настоящему? Гарри встал очень рано. Быстро обойдя небольшой дом, он открыл резную входную дверь и замер на пороге. Перед ним расстилался буйный, пьянивший ароматом яблок сад. Невдалеке даже виднелся зеленоватый пруд. Августовское утро было тёплым и ласковым. Вздохнув полной грудью, Гарри уселся на крыльце и принялся наблюдать, как верхушки деревьев становятся светлее, ярче и как, наконец, над зелёной кромкой рождается золотой шар, ослепляя сиянием, - лучи солнца ударили прямо в глаза. Наступил рассвет. Снейп показался через несколько минут. Посмотрев на Гарри, он вдруг сел рядом и обнял его за плечи: - У тебя есть ещё какие-то безумные желания, о которых мне стоит знать? Гарри повернулся к нему, поцеловал в губы, после чего покачал головой.