***
Ложку было трудно держать так, чтобы та не дрожала и бульон не выливался из нее. Хоть Николь и не видела этого, она чувствовала, как ложка трясется, когда обхватывала ее губами. Тремор, частые судороги, после которых болит всё тело, стали спутниками Милли. Бывало, что даже во время жевания челюсти сводило до слез. Хорошо, что этого никто не видит. Ни Оффендер, ни Майси, ни Николь. От этого становилось чуточку легче. Но она прекрасно понимала, что смерть уже касается ее плеча, а Николь так и вовсе обнимает. Любая радость уходила из жизни девушки, когда начинался тик, а икроножные мышцы сводила судорога. Просто невыносимо. Майси неожиданно влетела в кухню, запыхавшись. На ее щеках горел яркий здоровый румянец, говорящий о том, что Уайт явно бежала из лаборатории в дом. Но давно засохшая темная кровь на верхней губе и розовые рубцы на веках так и показывали, что не всё так хорошо, как казалось. Девушка была возбуждена, словно перепила кофе или приняла наркотик, и держала в руках два небольших шприца с мутноватой жидкостью внутри. — Я сделала! — воодушевленно и с каким-то безумием проговорила она, аккуратно тряхнув шприцами, после обхватывая их второй рукой, тем самым согревая. Милли медленно повернула голову в сторону пришедшей, стараясь не скривиться от боли в шее, и взглянула на Майси. Ее губы чуть приоткрылись, чтобы озвучить после вопрос, но Паун ее опередила: — Что сделала Майси? — обратилась она к подруге. Ее глаза бегали, словно пытались сориентироваться во тьме и найти Уайт, но эти попытки были тщетны. — Это спасет нас… — быстро проговорила Майси, пребывая в каком-то странном восторге. — Вас, — исправила она себя, понимая, что теперь осталось помочь только этим двум девушкам. — Вам нужно лечь, — мгновенно успокоилась Уайт, глубоко вздохнув. — Николь не доела, — протянула Милли, прожигая своими темными безднами беловолосую. Майси встретилась с ней взглядом, выдерживая тут же появившиеся давление до тех пор, пока сама Корцвей не отвернулась. Кажется, ей было досадно, что ее сила строгих глаз не действует на подругу. — Нельзя тратить время. Его слишком мало, — на полном серьезе ответила Уайт, направляясь к выходу из кухни, но в какой-то момент остановилась и обернулась, положив свободную руку на дверной косяк. — Я жду вас в твоей спальне, Милли, — и с этими словами она исчезла из поля зрения брюнетки. Милли, смирившись, выдохнула, потерла переносицу и прикрыла глаза, чтобы сдержать накопившиеся слезы. Она не могла поверить, что наконец-то эти мучения закончатся, и не будет больно дышать и говорить. «Может, и Николь не умрет…» — подумала девушка, вновь чувствуя неприятный, но очень слабый укол ревности. Ведь она и не знала, что еще сделать, чтобы больше такого не чувствовать. Корцвей открыла глаза, услышав, как Николь не спеша поднялась из-за стола. Она подняла на нее взгляд и вскинула брови, после поднимаясь следом за Паун. — Пойдем… — ласково протянула брюнетка, подхватив подругу подругу, медленно выводя ее из-за стола, а после и из кухни вовсе. — Как ты думаешь, — очень тихо заговорила Николь, глаза которой продолжали бегать. На секунду Милли показалось, что она уже даже не понимает, в какую сторону повернуты ее помутневшие глаза. — То, что сделала Майси, действительно нам поможет? — Я не знаю, — честно ответила брюнетка, подходя к лестнице. — Осторожно, тут ступеньки. — Как она выглядела? — также тихо вновь озвучила вопрос Паун, аккуратно поднимая босую ногу и ступая ею на первую ступеньку. — В каком смысле? — с непониманием нахмурилась Корцвей, продолжаю вести Паун вверх. — Майси. Она выглядела хорошо? Или так же плохо, когда умирала Кристина? Мили тихо вздохнула. Эти вопросы ее сильно угнетали. Не хотелось говорить о том, кто как ужасно выглядит или чувствует себя. Хватало того, что в этом доме давно жила смерть и поджидала каждого из них. Корцвей часто ощущала ее присутствие, а с каждой пройденной ступенькой вверх это ощущение усиливалось. Оказавшись в комнате Милли, Николь уловила почти родной аромат чая, который пьет подруга каждое утро. Она, как ей казалось, поняла, почему она не ответила на ее вопрос, мысленно нарисовав образ Майси: бледная кожа, большие глаза, черные круги под ними, упавшие щеки, исхудалое тело… И хотя Майси чувствовала, что ей намного лучше, выглядела она почти так, как ее представила Паун. Корцвей аккуратно положила Николь на постель и вскоре сама легла на другую сторону, когда Уайт начала вводить лекарство прямо в вену Паун, глаза с мутным зрачком которой когда-то были ярко-синими. Милли внимательно наблюдала за беловолосой, когда наступила ее очередь получать специфическое лечение. — Ты себе это уже водила? — неожиданно слетел вопрос с ее бледных губ, которые стали такими из-за постоянного мучения. Взгляд голубых глаз упал на брюнетку, и та кивнула на шприц в руках Уайт. — Да, — коротко ответила Майси, понимая, что лучше никому не знать, в каких истериках она билась, думая, что это мутноватая жидкость — ее очередной провал. Вряд ли она смогла бы покинуть стены лаборатории и посмотреть в эти темные глаза, как сейчас. Она надела колпачок на иглу шприца и встала с постели. — Вам лучше поспать. Или просто полежать. Я до конца не знаю, как сначала отреагирует ваш организм. — Хорошо… — еле протянула Паун, уже погружаюсь в дрему. Майси слабо улыбнулась, посмотрев на Николь, но после улыбка с ее лица спала, когда она перевела взгляд на Милли. — Оно точно сработает? — с надеждой в голосе спросила Корцвей, в черных глазах которой загорелся огонек. Уайт уверенно кивнула. — Точно, — ответила она, тихим шагом направляясь к ванной в комнате девушки, где посмотрела в зеркало и убедилась, что смыла всю засохшую кровь с лица. Майси не спеша подошла к входной двери, еще раз глянув на постель, с которой за ней продолжала наблюдать брюнетка. — Сладких снов… — зачем-то протянула Уайт. — Спасибо, — слабо улыбнулась Корцвей, наконец-то прикрывая глаза.***
Трендер был одновременно рад и напуган. Рад потому что Майси наконец-то вернулась в дом, и теперь будет с ними, как раньше. Но вид, в котором она вошла в его мастерскую и без стука, заставил холодок пробежаться по его спине. И лишь довольная улыбка на ее лице словно показывала, что всё в порядке. Теперь. — Это ты, или мне кажется?.. — тихо спросил он, кажется, всё еще не веря, что это действительно Уайт. — Я могу тебя ущипнуть, чтобы ты пришел в себя, — хохотнула беловолосая, подходя к моднику и, неожиданно для него, крепко обнимая его. Она глубоко вдохнула аромат его парфюма, слабо, но счастливо улыбаясь и наслаждаясь этим моментом. — Я скучала… — протянула Майси после того, как ощутила, я что-то Трендер обнял ее так же крепко в ответ. — Я тоже скучал… — очень тихо ответил он, упершись щекой о голову девушки. — Теперь всё будет хорошо, Тренди, — продолжала она, кажется, не собираясь отпускать его. — Осталось только немножко подождать… — с каким-то облегчением произнесла Уайт. — Ты счастлива? — прозвучал его вопрос через некоторое время, которое они провели в молчании, наслаждаюсь этими крепкими объятиями. И вновь повисло молчание, которое уже не приносило удовольствие. — Я не знаю… — наконец-то прозвучал ответ. Майси тихо и глубоко вздохнула, чуть отстраняясь, но продолжая приобнимать безликого. Она как-то виновато отвела взгляд своих больших голубых глаз. — Я ввела себе лекарство две недели назад, но почувствовала и вообще заметила улучшения только сегодня утром. И как только это произошло — я сразу пришла сюда, домой. Тренди, — она подняла взгляд на пустой овал его лица, — я билась в истерике. Испугалась, что этот Гений вновь обманул меня, и препарат не действует. — Но ведь всё обошлось. Не так ли? — утешительно произнес модник, аккуратно положив руку на румяную щеку девушки, проведя большим пальцем по ее выступающей скуле. — Да, — коротко ответила Уайт, зачарованно смотря на безликого со странными огоньками в глазах. — Майси… — прошептал он, продолжая большим пальцем изучать ее кожу под скулой. — Останься дома… Не уходи больше в лабораторию дольше, чем на сутки. — Хорошо, Тренди, — тут же согласилась девушка, и ее бледно-розовые губы вновь изогнулись в улыбке. Она видела его человеческий облик, правда, не знала, правильно ли это. И в то же время понимала, что безумно любит его. — Поможешь мне набрать ванну? — почему-то шепотом спросила она, не в состоянии оторвать взгляд от его ярко-синих глаз. Шум воды заполнил ванную комнату. Солнечный свет пробирался сквозь полупрозрачные и короткие шторки, которые почти никак не прикрывали окно над ванной. Майси медленно снимала с себя одежду, всем своим видом показывая, что теперь никуда не спешит. Хотела еще доказать Трендеру, который так увлеченно за этим наблюдал, что наслаждался этим моментом и желал его как можно сильнее растянуть. Когда Уайт вступила босыми ногами в горячую воду, безликий развернулся и тихо направился к белой двери, чтобы оставить девушку наедине со своими мыслями и продолжить работать. — Не уходи, пожалуйста… — жалобно протянула Майс, смотря ему вслед, чуть изогнув белые брови. Трендер застыл на месте, но через несколько секунд всё же обернулся, подходя к девушке. Он отметил, что набралось уже достаточно воды, поэтому закрутил кран, переведя взгляд на лежащую в ванне девушку. — Я боюсь… — поделилась она, подняв глаза кверху и поджав губы. — Чего именно? — прозвучал тихий вопрос, заставивший ее вздохнуть и погрузиться в воду по самые губы. Боюсь, что если Николь умрет, то я сойду с ума, — ее голос дрожал, а на глаза накатывались слезы. И всё же Уайт продолжала думать о плохом. Уж слишком долго она боролась, чтобы не вспоминать об этом. — Она не умрет, — с уверенностью в голосе произнес безликий, окунув свою бледную руку в воду, вверх от которой шел пар, и взяв руку Майс. — Ты ведь ввела лекарство. — Я знаю… — она прикрыла глаза. — Но я всё равно боюсь. Наверное, просто привыкла к этому чувству, и теперь оно не желает покидать меня. Майси аккуратно опустила голову в воду, зажав нос второй свободной рукой, после проводя ею же по гладкой и влажной белизне, пока меж пальцев не запутался целый клок выпавших волос. Уайт взглянула на него, сразу понимая, почему так произошло. Но теперь она это сможет исправить. — Помой мне голову, пожалуйста, — в который раз улыбнулась она, подняв взгляд на Трендера. Тот лишь молча кивнул.***
Наступил октябрь и окутал лес приятной прохладой, что проникала в мастерскую Трендермена, отчего слегка колыхались легкие, почти что воздушное шторки. В доме было целыми днями тихо, ведь абсолютно все ждали чуда. Но день за днем проходили без изменений: та же слепота, та же ломота и боль по всему телу. Всё словно замерло. Не двигалось с мертвой точки. Никаких улучшений. Никаких ухудшений. Уже через две недели от начала октября у Николь день рождения. Если бы не лекарство, то, вероятнее всего, он был бы последним. Словно маленький ребенок, она пожелала, чтобы на ее празднике был торт, на котором горели бы двадцать две свечи, говорящие о том, сколько ей исполняется. Казалось, что в ней будет жить вечное дитя, которое еще не осознает всю серьезность жизни и смерти. И всё же Майси и Милли, которая продолжала абсолютно всё держать в себе, вместе с утра торчали на кухне, лишь изредка перекидываясь словами. К тому времени, как Паун проснулась, уже всё было готово. Майси отметила, что ей было непривычно видеть улыбки на этих лицах. Словно это всё происходит во сне, а не наяву. Привычка видеть кошмары каждый день давала о себе знать. Она всё равно продолжала искать где-то подвох. Не может всё так в одно мгновение решиться. Но губы Уайт тоже были изогнуты в улыбке, отражая лица двух девушек. — Я ощущаю тепло от свечей, — обратила на себя внимание Николь. Казалось, что она старалась хоть кого-то из собравшихся на кухне рассмотреть в кромешной тьме. — Так задуй же их быстрее, Николь, — тепло протянула Милли, максимально стараясь сосредоточиться на празднике, чтобы не обращать внимания на дискомфорт и скованность. — Я загадаю желание… — тихо произнесла Николь, прикрывая глаза и прикусывая нижнюю губу. Уже через пару секунд она вновь распахнула веки и вдохнула полные легкие воздуха, начиная дуть на свечи, пока не ощутила прохладу на своем лице. — Майси, подойдешь ко мне? — с милой улыбкой спросила Паун, вновь устремляя свой взгляд в неизвестность. — Да, конечно, — Уайт послушно подошла к имениннице, которая удивительным образом тут же нашла холодную руку и крепко сжала ее. — Я хочу тебе кое-что сказать на ушко, — игриво проговорила девушка, широко улыбнувшись. Почувствовав, как к ее лицу коснулись некоторые волоски, что выбились из тугого пучка на затылке Уайт, она продолжила: — Я загадала, — начала она шепотом, счастливо улыбаясь, — чтобы мы были всегда здоровы… Уголки губ Майси дрогнули, после приподнимаясь. «Это скоро будет, Николь…» — хотела она сказать, чуть отстраняясь и смотря на радостное лицо девушки. Казалось, что она смотрит прямо ей в глаза, отчего что-то внутри Уайт приятно сжалось, а в голубых глазах уже по-настоящему вспыхнул огонек надежды. — Мы тебя любим, Николь, — вновь заговорила Милли, явно услышав желание, которое загадала девушка. Майси перевела взгляд на брюнетку, замечая, как искренне та улыбается. Но улыбки со всех лиц тут же исчезли, когда ярко-красная струйка крови потекла сразу из двух ноздрей именинницы, каплями, что стекали с ее подбородка, разбиваясь о тарелку на столе. Пошел счет на секунды, и всё начало происходить словно в замедленной съемке. Может, просто мозг Уайт старался защитить хозяйку от того, что сейчас происходило на ее глазах, уберечь и без того такую шаткую психику. Но эти серые глаза с почти что белыми зрачками, взгляд которых опустился вниз, словно прокричали своей угасшей жизнью, что всё кончено, и бороться больше не за что в этом теле. Руки Уайт непроизвольно вытянулись вперед, дабы поддержать бездыханное тело, но сил было очень мало, и Майси опустилась на холодную зеленую плитку вместе с Паун. В голове хаотично начали метаться вопросы «Что делать? Что сказать? Как помочь?», но тело было настолько сильно парализовано, что не помогла даже команда «Начать реанимацию», словно одна личность Майси общалась с другой:— Ну надо же помочь! — А есть ли смысл? — Это клиническая смерть! — Нет, даже те пять минут ее не спасут.
Уайт зажмурилась и медленно наклонилась, упираясь лбом о лоб Николь, явно пытаясь сдерживать слезы, ведь до нее наконец-то дошло, что ее действительно больше нет. Да, она не выжила бы с такими сильными повреждениями головного мозга. Будь они в больнице, то ей бы пришлось вписать в поле «Причина смерти» короткий диагноз: геморрагический инсульт. Хотя это далеко не всё, что произошло в теле этой девушки за считанные минуты. Нет, далеко не только это… И было уже так всё равно, что слезы непроизвольно капали на бледнеющее лицо Паун. Так всё равно на этот день, торт со свечами на столе и остальными блюдами. Так всё равно… «Ведь больше нет смысла…» Пока Майси вновь начинала бороться со своим безумием, Трендер уже присел на корточки возле нее, положив руку на хрупкое плечо девушки, чуть сжимая его. Казалось, что он ощущает то, что начинает мучить Уайт. И он в который раз испугался, что не сможет ее остановить, достучаться до нее, не дать ей самой погибнуть. Белоснежный цветок в который раз увядал перед ним, но сейчас в миллиарды раз быстрее, страшнее и, кажется, невозвратно… Милли преодолела боль и вновь начинающуюся судорогу в ноге, поднимаясь со своего места. Словно напуганная девочка, она подошла к Оффендеру, обвив крепкое тело руками, желая найти тут защиту. Чтобы ее сильно кровоточащую рану на сердце прижгли другой любовью, которую она так долго отталкивала от себя. Она чувствовала себя поверженной. Так долго старалась избегать этого ощущения, но в этот раз Смерть победила, отобрала одну из самых дорогих у ее души, оторвав огромный кусок и оставив рану открытой, чтобы была возможность подхватить какую-нибудь инфекцию. Корцвей старалась избежать этого из последних сил, пропитываясь теплом безликого, что так крепко обнял ее, словно всё так и должно было быть. Только внутри него что-то больно трепетало, будто маленькая бабочка в огромной банке, когда он смотрел на бледнеющее тело Николь. Когда-то такой жизнерадостной чудачки с бирюзовыми волосами и татуировкой под глазом, что с каким-то блаженством скуривала перед ним сигарету за сигаретой, что она просила у него же. И ставшая удивительным образом частью его семьи, души.