Чушь

      Артур Кёрклэнд повидал многое и на море, и в море, и даже над морем. И, исходив вдоль и поперёк берега родной Британии, а затем, и всей Европы, понял: ничего сказочного и мифического в этом самом море нет. Романтики — полно, а всё остальное — чушь собачья. А уж в чём, в чём, а в чуши Кёрклэнд разбирался. Поэтому, заслышав от матросов рассказы о русалке, поселившейся где-то в районе Гибралтарского пролива, англичанин лишь усмехнулся и твёрдо заверил молодых моряков, что никаких девушек с рыбьими хвостами не существует и существовать никогда не могло.       Но уже через несколько недель Артур Кёрклэнд, по воле случая, бродил по раскалённому пляжу южного побережья Испании, подпинывая босыми ногами песок.Солнце клонилось к закату. Косые лучи пробегали по гладкой поверхности воды, оставляя за собой мелкую рябь. Кричали истошно чайки. Но море молчало.       И всё-таки русалок не существует. Но на берегу волей-неволей начинаешь верить во всякую чушь. А уж в чём, в чём, а в чуши Кёрклэнд разбирался.       И когда море ни с того ни с сего разбушевалось — это была чушь. И когда одна волна с силой ударила о песок, раскидав брызги, словно зажиточный барон раскидал алмазы по игорному столу, — это была чушь. И когда море успокоилось так же внезапно, как и взбушевалось, лишь оставив после себя на берегу полумёртвого молодого человека — это была чушь. И когда Артур, желая помочь бедняге, подбежал и попытался поднять того на ноги, и когда оказалось, что ног-то у незнакомца и нет — это всё была полнейшая, глупая, собачья чушь.       Русалки, оказывается, не умеют говорить. И кожа у них не зелёная, не белая, а такая же, как у людей, только до ужаса скользкая. И глаза очень даже человеческие — зелёные-зелёные, чуть-чуть солнечные, оливковые. И волосы — мягкие, каштановые, совсем, как у людей. И чувства у них вполне человеческие.       Но если сравнивать русала с человеком и животным — на кого он больше похож? Артур подумал, подумал, и решил — на животное больше. Потому что только животному плевать на души других. Животным плевать, что кто-то ждёт их на берегу, бросая камешки в воду, забывает о времени, о делах, о себе. И лишь ждёт, ждёт, ждёт… Чушь? Конечно, чушь! А уж в чём, в чём, а в чуши Кёрклэнд разбирался.       Дни сменялись ночами, ночи — днями. Солнце ныряло в море, чтобы незаметно подкрасться сзади, ласково коснуться плеча и улыбнуться. Но что есть солнце с его глазами, его руками, его улыбкой. Боже, неужели существуют земные создания, способные так улыбаться! Существуют? Нет, не существует.       Лишь так Артур успокаивал себя. Никогда этого русала в его жизни не существовало. Это просто выдумка, бред, плод больного воображения, отравленного ромом и элем. А русалки алкоголь не пьют. Интересно, что будет, если напоить русалку? Станет ли она от этого человеком. Станет ли он человечнее?       Месяц, отведённый на поездку уже давно прошёл. Луна, как огромный глаз в небе, мигала, то прячась за тёмный занавес ночного неба, то скидывая его, обнажаясь в полнолуние. Но луна слишком далека, а море здесь, рядом, под ногами и в сердце, холодном, скованным тоской по лондонским туманам.       Что же держало Артура здесь? И что держало в этом маленьком, тесном по сравнению со всеми океанами мира, проливе русала? Необходимость? Судьба? А может, просто случай. Они вдвоём облюбовали этот небольшой участок моря и суши. Здесь зелёные волны страстно набрасывались на ледяной жёлтый песок, стараясь зажечь в нём что-то иное, потустороннее, морское. Но разве может быть море жарче песка? Нет, это чушь! А уж в чём, в чём, а в чуши Кёрклэнд разбирался.       Какое странное явление — шторм! Несёт одним разруху, велит другим быть счастливыми, но остается таким же своенравным и непокорным. Человек никогда не обуздает эту удивительно сильную стихию. Ещё мгновение назад вода не смела шелохнуться. Но отвлечёшься — и тебя заключит в жаркие объятия волна и утащит к себе, к своим морским сёстрам.       Русалок действительно не существует. А вот русалы — возможно. Именно они повелевают волнами, они царят где-то между чёрными глубинами и лазурной поверхностью, порой пугая рыбаков неспешной рябью в полный штиль. И однажды настанет утро, когда с обеих боков на лодку набросятся брызги. Брызги от двух серебристых хвостов.       Чушь, подумаете вы? Нет, чистая правда. А уж в чём, в чём, а в правде Кёрклэнд разбирался.