Уродство

Билл — новенький в их маленьком коллективе, состоящем из нескольких человек. У него нет плохих намерений, он — типичный хороший парень, ведущий себя доброжелательно и услужливо с клиентами. В течение этого года на него никто не жаловался, только смущенно хихикающие девушки постоянно околачивались рядом с ним, покупая часто недорогие безделушки и пытаясь выпросить номер. Которого у него было. Билл был человеком, не особо любящим пользоваться техникой: он с ней не в ладах, так как раньше жил в полной глуши со своим дедом, если судить по его рассказам. А их очень много, в основном, это сказки, которые он придумывает для юных обитателей этой хижины — родственников начальника. Им весело проводить время с Биллом, ни разу не жаловавшимся на слишком иногда приставучих детишек. Он веселый и интересный, может поддержать разговор почти на любую тему — удивительно для человека, выросшего вдалеке от цивилизации. На это махает и рукой и говорит, что у деда на полках было много старых и потертых книг, покрытых чуть ли не столетним слоем пыли. Больше всего Билла любит расспрашивать Диппер, стараясь каждый раз поймать его во время перерыва. Сесть рядом, предложить чаю и широко и искренне улыбаться — как только может ребенок его лет. Позже он стал приносить с собой толстые тетради, показывая Сайферу свои небольшие фантастические рассказы и с удовольствием ловя бесконечные похвалы. Только этот человек был удостоен — условно говоря — чести видеть первые неумелые попытки подростка в писательство, коим он очень интересовался. Постепенно Диппер стал осознавать, что в свои пятнадцать слишком пристально вглядывается украдкой в лицо работника, пытаясь уловить каждую его эмоцию; что, скрипя зубами, старается по-быстрому выпроводить болтающих без умолка девчонок. Ревность обжигала душу, без остатка сжирая ее. Конечно, этого не увидел бы только невнимательный и крайне рассеянный человек, но каждый осознавал, насколько сильно попал в сети любви этот подросток. И, скорее всего, без надежды на ответные чувства, безнадежно застрявший в смертельной ловушку. Брошенный на погибель, рожденный сгореть без остатка. На эти «без» Диппер сильно злился, но не показывал виду, только пожимал плечами и продолжал незаметно ограждать Билла ото всех, кто казался потенциальным соперником — в список этот попала и его сестра, от нежного и мелодичного голоса которого руки непроизвольно сжимались в кулаки. К шестнадцати страсть мутировала, исказилась. Стала грязной и омерзительной для мимо проходящего. Это было что-то странное и невероятное даже для самого Пайнса, впервые «случайно» столкнувшего с лестницы Аннабель — давнюю подругу Билла. Удовлетворившись тем, что она надолго застряла в больнице, Диппер чувствовал себя просто отлично, зная, что больше никто не вьется вокруг предмета его обожания. Но время шло, месяцы утекали сквозь пальцы. Приходили новые люди, уходили старые. С каждым разом сложнее было незаметно избавляться от кого-то. Случайные толчки, записки с угрозами и кровью животных написанные требования убраться из города становились все подозрительнее. Многие стали избегать Билла, приобретшего такую незавидную славу. И по небольшому городку начали бродить страшны слухи о безумной поклоннице, избавляющейся грязными способами от неугодных ей. Немногие могли даже побороть себя и завести дружбу с Сайфером, все мрачнее с каждым днем смотрящим в небо. Ему было не по себе от такого внимания. Он понимал, что происходит, было бы забавно — вовсе не смешно — назвать его слепцом, не видящим дальше собственного носа. Глупая влюбленность грозилась стать настоящей угрозой для жизни людей, поэтому пришлось предпринять попытку тонко намекнуть на прекращение действий. Но Диппер только слегка улыбнулся и непонимающее пожал плечами, произнеся одну-единственную фразу:  — Я бы никогда не сделал такого, чтобы тебя разочаровать. Это было настоящим безумием. Переломным моментом этой истории стал обыкновенный вечер, который грозился закончиться также скучно, как и всегда. Слишком уж настойчиво храбрая до ужаса девушка, недавно приехавшая в город по работе, пыталась завести разговор. На просьбы прекратить мешать общаться с покупателями она рассмеялась и оставила небольшую записку, гласящую о встрече в семь часов вечера у леса. Волшебного леса, являющимся настоящим сокровищем Гравити Фолз. Волна омерзения прокатилась от желудка к горлу Диппера. Его трясло, дрожащими руками он разорвал бумажку, которую его и попросили передать «тому симпатичному». Не в силах больше сдерживаться, подросток скривился, не заметив взволнованного взгляда работника. Кусочки бумаги в клетку были развеяны над замершим навсегда телом девушки. Нож раз и навсегда решил проблему с ней, несколько раз вонзившись в живот и превратив в тошнотворное месиво ее органы. Луна тогда ярко светила, освещая ее мертвое обезображенное лицо. Капли дождя смывали кровь с рук Диппера, с ухмылкой завернувшего орудие труда в черный пакет — теперь оно будет надежно спрятано. Тихое «зачем» раздалось позади. И дикая улыбка, уродовавшая прекрасное лицо Билла. Его горящие сумасшествием золотые глаза казались неестественными для вежливого и милого работника, никогда не сказавшего и плохого слова сторону человека.  — Я сделал это ради тебя, — застенчиво пробормотал Диппер, опуская взгляд на свои кеды. Он волновался в такой момент. Пугался, мало ли какая реакция может предстать ему дальше. От сделанного его не терзала совесть или ужас перед сделанным. Его, черт возьми, беспокоил долгожданный ответ, а не погибший несколько минут назад человек. Невинный человек. Почти. Для поехавшего на своих чувствах подростка она была страшной грешницей и просто грязной, неразумной особой, которой стоило преподать урок. Билл только его. Его. Ничей больше. Заметив смятение подростка, Билл, звонко рассмеявшись, ответил:  — Спасибо, никто мне не дарил еще таких замечательных подарков. Смущение. Красным вспыхнуло лицо небезнадежно влюбленного.