Сломать снова

Не люблю вспоминать о прошлом. Да и зачем? Годы, дни или минуту назад — оно ушло, его не изменишь. Мне хватает забот о настоящем. В крайнем случае — мыслей о будущем. Но иногда непрошеные воспоминания приходят сами. И от них больно, хотя я никогда этого не покажу. Обычно я гоню их прочь, но не всегда это удаётся. Как сейчас, например. Когда мне не о чем заботиться и не о чем думать. Когда моя жизнь хрустнула и сломалась, будто кость под клыком. Что же было этим клыком? — Бегать вместе с шайкой оборванцев по гнилому городу — это закон? — презрительно рычит белый. — Я их просто использую, — лениво бросаю я в ответ. Всё верно — я просто использовал этих людей. Они могли называть меня главарём, или старшим, или даже — смешно сказать! — вожаком. Мне такое и в мысли не приходило. Пусть я и вправду делал то, что обычно делает... главарь. И должно быть, не так уж плохо делал. Добычи хватало, поймать их не могли — что ещё надо? Меня такая жизнь устраивала. И я не собирался ничего менять. Вот только она изменилась сама — как будто обрушилась в один миг. Но когда же был этот миг? — Никто не придёт. И почему я не удивлён? — А ты что здесь делаешь? — Не то чтоб мне было это интересно... — Я ухожу из города, — говорит он вместо ответа. — Цумэ... Мы просто совсем не такие, как ты. Ну надо же. А то вы раньше этого не замечали. До сих пор оно вам как-то не мешало. И вдруг вся ст... вся шайка разом отворачивается от своего «главаря». Чтобы, заметим, назавтра же быть арестованной в полном составе. На что вы вообще способны, людишки? Нет, это всего лишь итог. Что-то случилось гораздо раньше. — ...Может, пора сваливать из города? Проберёмся на ночной товарняк и... — Сегодня ночью будет следующий налёт, — перебиваю я. — Приготовитесь, как обычно. — А ты будешь сидеть и смотреть? Ты предал одного из нас! Бросил Гела! Даже из людей никто бы не промолчал, услышав такие слова. Тем более — если они несправедливы. Я не бросал сопляка, просто не смог удержать. Или нет? Или всё-таки мог, но не стал? Он ведь увидел меня, я уверен. Сам не знаю. Как не знаю и того, почему вообще об этом думаю. Кто мне этот сопляк? Да если уж на то пошло, кто он этому, который кидается обвинениями? Будто вы раньше не теряли людей. И никто никого не называл за это предателем. Нет, и это вовсе не начало. Что-то случилось ещё до того. Что-то, как говорят люди, выбило меня из колеи. Потому я и вёл себя так... ненормально. Не отвечал на обвинения, давал необдуманные приказы. Неудивительно, что шайка побоялась идти за таким... главарём. Кто знает, что он ещё выкинет? А мне казалось, будто я падаю. Будто исчезла всякая опора — ни встать, ни шагнуть, ни прыгнуть. Все эти налёты, приказы... я просто пытался уцепиться за них. Как тот сопляк за ржавую трубу. Шайка удирает под грохот выстрелов. Сопляк неловко топает следом за мной — и вдруг оступается. — Цумэ!!! — вопит он, вися над пропастью. И я останавливаюсь. Бросаю добычу и кидаюсь к нему. ...А после смотрю, как он падает между труб и балок далеко вниз. Нет, это тоже не может быть причиной. Люди в шайке гибли и раньше, обычное дело. Кто не хочет рисковать — может не приходить сюда. Или хотя бы не лезть вперёд, когда я русским языком сказал: ты в резерве! Дружить он хотел, с-сопляк. Нашёл с кем! Сказано же: нет у меня друзей. У поезда, всего за день до тебя, погибли двое — так я их уже забыл! А тебя никак не забуду, пёс тебя дери... Что-то случилось именно в этот день. И хватит притворяться — я прекрасно знаю, что именно. — Твои «законы» тоже сгнили! — рычит белый волк. — Зачем жить, если ты лишился гордости? И эти слова попадают в меня, как удар. Как самый болезненный удар в моей жизни. Сравнимый разве что с тем, который когда-то оставил шрам у меня на груди. — Поучи меня жить, дохлая шавка! — в бешенстве рявкаю я в ответ. И мы кидаемся друг на друга. Где-то я слышал: людские доктора, если сломанная кость срослась неправильно, ломают её заново. Когда-то, словно вечность назад, моя жизнь уже была переломана. Я думал, что она давно срослась. Что остался только шрам, которым так восхищался тот домашний щенок. Но, как видно, срослась неправильно. Сложилась в гнилой город и шайку человеческих оборванцев. А теперь какой-то белый волк, неведомо с какой горы свалившись, мимоходом поломал её опять. Кто знает, как она срастётся теперь. Может быть, и ровней, чем прежде. Вот только, пёс его подери, как же это больно...