Sorrow

      Юсей распрощался с мэром и покинул его место работы, предупредив Охрану на входе, что завтра он вернется. Прозвучало несколько угрожающе, как подумал профессор. Эдакий доморощенный Терминатор.       Личный автомобиль, выделенный Егером взамен ДʼВилля, давно уехал, потому что мужчина попросил не ждать его, хоть и не догадывался, что незапланированная встреча с вечно занятым мэром займет столько времени. На улице давно стемнело, но площадь перед зданием городской администрации была ярко освещена. Фонари придавали этому месту мрачную ауру, будто все вернулось к тому моменту, когда жизнь Нео-Домино была полностью контролируема Бюро Обеспечения Общественной Безопасности и Сектором Охраны. Будто Сателайт ещё не вернулся в состав города.       Юсей поёжился, отгоняя от себя мрачные мысли. Еще чего не хватало, столько сил было потрачено на соединение! Сойдя со ступенек на тротуар, профессор задумчиво огляделся, решая, в какую сторону ему сейчас пойти. Время было достаточно позднее, так что людей на площади не оказалось. Да и днём перед этим местом не было особо многолюдно: большинство помнило о том, что происходило во времена Бюро, когда люди боялись слова сказать против Рекса Годвина и его правительства. С появлением Джека Атласа и распространением скоростных дуэлей жизнь в Нео-Домино, конечно, стала лучше, но все равно не настолько. Нулевой переворот достаточно сильно пошатнул привычные устои города.       Вспомнив, какое сегодня число, Юсей решил, пока общественный транспорт ходит, съездить в Сателайт, посетить одно мрачное место. На его счастье, нужный автобус останавливался в том числе и около мэрии, так что долго идти и ждать не пришлось. Через пару минут повезло уже зайти в теплый, освещенный мягкими желтыми лампами, салон. Мужчина, не задумываясь, прошел в конец, сев на предпоследний ряд сидений.       Тишина, тепло и одиночество сморили уставшего за день, нанервничавшегося профессора. Сначала странные результаты исследований активности Моментума, потом мэр с его единственной проблемой — нежеланием жить настоящим. Ужасный день, подумалось Юсею, закрывшему глаза. Благо, ехать до места назначения было довольно долго, так что мужчина успел немного поспать.       Остановка около кладбища как обычно была темной. Фонарь в очередной раз сломался. Да и на памяти Юсея он работал всего раз. Хоть с присоединением Сателайта и началась реконструкция старого Домино, почти полностью разрушенного Моментумом, до некоторых мест она еще не добралась. В это число входило и старое кладбище, на которое направлялся Юсей, чтобы навестить покойного друга, о котором он сгоряча рассказал Егеру, несмотря на клятву никому и никогда не говорить об обстоятельствах его смерти.       Разумеется, в такой поздний час кладбище пустовало. Посетителей не было. Юсей беспрепятственно дошел до нужной ему могилы. Горько вздохнул, видя то, что этот кусок земли в отличие от окружающих его зарос сорняками. Больно было видеть, что родные, оставшиеся у покойного, его не навещали, хотя на похоронах устроили жуткий скандал, как это так, Юсей Фудо убил их «единственного» ребенка. Окружавшие безутешных родителей дети согласно вторили им диким ором. Тогда еще пятнадцатилетний, Юсей слабо понимал, почему же считают виновным именно его, ведь он наоборот пытался сделать всё, что угодно, чтобы не допустить нелепой смерти.       Сейчас обида утихла, взамен неё пришло непонимание, как же так, родственники не навещают могилу даже раз в год. Юсей вздохнул, вспоминая день, когда последний раз видел своего друга живым. И его слова. Нет, Фудо не соврал Егеру, какие последние слова он услышал. Все было именно так. Честно говоря, Юсей даже немного завидовал другу, потому что у того была семья. Немного странноватая, но все же семья. Когда у Фудо не было никого, и об отце он узнал случайно. Лишь потом он выяснил, что именно Хакасе Фудо считался виновным в Нулевом Перевороте, а ещё позже Рудгер Годвин рассказал, что это была вина не его отца. Тогда будущий профессор окончательно запутался, чуть не позволив себя победить.       Но именно отец, помогающий ему всё время, навёл на мысль, что, возможно, люди вроде Годвинов не умерли, как принято говорить, а были засосаны в Моментум, и ждут теперь, когда же смогут их оттуда освободить. Юсей верил в это, так же как и Егер, считавший, что его Рекс жив, он думал, что есть шанс вытащить отца. И именно поэтому он пришел к мэру за помощью, потому что знал, что бывший клоун не упустит малейшей возможности вернуть своего любовника и поэтому даст ход этому невероятному проекту.       Пока Юсей ехал до кладбища и размышлял, стоя над могилой друга, Егер добрался до своего особняка. Дом встретил его холодом и темнотой. Мэр к этому давно привык. Со времени смерти Годвина.              Егер подумал, что неплохо было бы перекусить, ведь за день он так и ничего и не съел, но есть не хотелось, так что он прошел прямиком в библиотеку. Мэру не терпелось начать поиски дневника Годвина, которым его заинтриговал Юсей.       Книг у Егера было много. Часть осталась со времен учебы, ещё часть он взял у Годвина, когда ходил по развалинам его особняка. Этим книгам уделялось особо трепетное внимание нового хозяина. Надо уточнить, что Годвин читал книги, делая пометки на полях страниц. Так что мэр относился к этим книгам с благоговением, изредка позволяя себе в свободный вечер взять ту или иную и заняться расшифровкой пометок бывшего директора. Рекс обладал на редкость нечитабельным почерком, так что попытки понять написанное мелким шрифтом на полях представляли собой крайне тяжелое занятие. В конце концов, Егер приноровился и теперь читал эти записи довольно легко.       Вытаскивая каждую книгу, рассматривая её, Егер думал о том, как может выглядеть этот дневник, или же вспоминал какую-нибудь историю, связанную с прочтением той или иной книги.       Время шло, Егер тоже продвигался всё дальше и дальше в переборе книг, но ничего похожего на возможный дневник Годвина он так и не нашел.       Чувствуя признаки приближающейся истерики, что с Егером случалось теперь довольно часто, мэр поспешил сесть в кресло. Глубоко вдохнув, пытаясь думать о чем-нибудь хорошем, бывший клоун бесцельно скользил взглядом вдоль книжных рядов. Названия книг сливались в сплошную серую полосу без конца и края. Мужчина отчаялся. После многочасовых поисков, не увенчавшихся успехом, он уже не надеялся найти хоть что-нибудь, что могло бы поднять ему настроение.       Посмотрев на стопку книг на журнальном столе, который стоял рядом с креслом, Егер почувствовал что-то не то. Как будто было нечто лишнее в этой стопке книг. Приглядевшись, он внезапно осознал, что «лишней» ему показалась небольшая книжка в темно-коричневом переплете.       Внезапно обнаружив прилив сил, Егер вытащил эту книжку и с удивлением посмотрел на золотое тиснение на обложке. «РГ» — слегка вытертые буквы, но, тем не менее, все еще прекрасно различимые. Такие знакомые инициалы. Одновременно невозможно близкие и бесконечно далекие. Привет из прошлого.       Прошлого, в котором было все хорошо.       Не сразу Егер осознал, что держит в руках ту самую вещь, что так долго искал. Злокозненный дневник Рекса Годвина, содержащий в себе, возможно, ответы на многочисленные вопросы не только самого Егера, но и Юсея. С нежностью погладив книгу по обложке, мэр открыл первую страницу. Знакомым мелким почерком было выведено: «Егеру». Видимо, эта страница оставалась пустой до последнего, потому что на следующей странице чернила слегка побледнели. Да и дата, аккуратно прописанная в левом верхнем углу, указывала на тот факт, что запись была сделана чуть больше двадцати лет назад.       Попытавшись разобрать эту запись, Егер понял, что он слишком устал, на самом деле у него болит голова и слипаются глаза. Как бы ни хотелось немедленно сесть и прочитать всё, о чем когда-то думал Годвин, мэр не мог противиться сну. Не веря своему счастью, Егер не смог расстаться с такой ценной для него вещью, что, ложась в постель, он аккуратно спрятал этот дневник под подушку, с улыбкой думая о завтрашнем дне, который вселил в него надежду на лучшее будущее.       Напоследок решив разобрать события дня, Егер пришел к выводу, что он повёл себя отвратительно. Попытаться покончить с собой, как такое вообще могло прийти в голову? Спасибо Юсею, не смог. Но ведь попытался. Кошмар… Действительно, что бы о нем подумали горожане, узнав, какой смертью умер их мэр.       Неожиданно для себя Егер рассмеялся. В этом смехе было нечто истеричное, но ему было все рано, да и кто услышит в пустом доме. Однако самым удивительным в этом смехе было то, что он был искренним. Отсмеявшись, Егер закашлялся, потому что у него пересохло в горле. Настроение было приятно хорошим, даже все мрачные мысли ушли на второй план, чего давно не случалось с мэром.       Пройдя до кухни за стаканом воды и обратно, мужчина обнаружил, что в очередной раз встретил рассвет, просидев в библиотеке. Но это только обрадовало его, ведь в этот раз он не страдал от одиночества, обжигая одинокими слезами себе щеки над книгами, принадлежащими директору.       Часы показывали половину пятого утра, когда Егер, несмотря на свою хроническую усталость, поддался порыву и вышел на балкон. Ледяной осенний воздух немного смутил его, но не настолько, чтобы броситься в тепло. Подойдя к перилам, ограждающим площадку, Егер положил руки на них, ощущая холод, и вдохнул свежий морозный воздух, пахнущий прелыми листьями. Когда-то давно, казалось, в прошлой жизни, он точно так же делал, ощущая за спиной тепло человека, с которым жил. И точно такой же запах листьев доносился до него, и точно так же было холодно. Но тогда было нечто очень важное, что исчезло сейчас.       Егеру на секунду даже показалось, что стоит ему обернуться, и он упрется взглядом в широкую грудь директора, который как всегда неслышно подошел к нему, не смея нарушить умиротворение, царящее вокруг. Резко обернувшись, он обнаружил, что неплотно закрытая балконная дверь распахнулась. Вот откуда взялось тепло. На этом решив закончить «прогулку» по свежему воздуху, Егер поспешил вернуться в спальню и залезть под одеяло не в настроении мерзнуть в такое погожее ночное утро. Скоро он уже мирно спал. Без кошмаров и прочих сновидений.