Я хотел улыбку, которая принадлежала бы лишь мне

      Грубыми и тяжелыми шагами я спускаюсь в темное, грязное, пыльное и полуразрушенное подвальное помещение, проходя по длинному коридору и сворачивая где-то через шесть метров направо. Движения мои точны. Они отточены, так как ноги сами знают дорогу. Уж слишком часто я прихожу сюда. Слишком часто.       Не проходит и пары минут, как я оказываюсь напротив большой, тяжелой, стальной двери. За ней находится комната. Такая же темная, грязная, с совсем небольшим отверстием с обрешеткой у самого потолка, чтобы был хоть какой-то доступ к свежему воздуху. Я поправляю шарф, собираюсь с мыслями, пока рука пытается отыскать в кармане ключ среди различного хлама в виде фантиков и каких-то бумажек.       Щелчок. Замок отпирается. Я пропускаю тихий вздох, собираюсь с мыслями и вхожу внутрь, вновь испытывая эту странную дрожь, мельком пробегающую по спине. Он сидит все также покорно на коленях, крепко прикованный, не имеющий возможности, да что уж, даже сил встать, изнеможённый без еды и воды. Голова его медленно поднимается, когда я делаю первые шаги, вступая внутрь. Взгляд ничуть не изменился. Глаза с непередаваемой ненавистью смотрят.. Нет.. Прожигают меня. Он сих пор держался, чему я удивлялся с каждым днем все больше и больше. Это было чистое, самое искренне удивление, которое я, правда, скрывал, не желая признавать его силу.       Внутри меня просыпается непонятное мне же раздражение. Я с трудом сдерживаю оскал, тяжело шагая к нему. Стук каблуков от ботинок эхом раздается по комнате, тишина которой неприятно давила на виски. Спрашивать не было смысла. Все осталось прежним. Его решение все такое же. Он не сдается. Это раздражает. Раздражает до того, что я начинаю сильно злиться. Да злиться так, что в груди моей все замирает, и дышать становится трудно. — И тебе самому не надоедает твое упрямство? — мои же эмоции мне непонятны. Я говорю с усмешкой, свысока смотря в его глаза. У меня нет желания раздражаться, но эмоции берут верх, подчиняя себе меня же самого. Хах, я правда настолько жалок?.. — Ты зря так изматываешь свой организм, — мой взгляд холодный, стеклянный. Я мельком осматриваю его тело. На, казалось бы, белоснежной коже слишком много синяков и следов от ударов. Прошлые еще не сошли. — Даже если ты сгниешь здесь, подохнув от голода, то на следующее утро откроешь глаза в этой же комнате. Я ведь стараюсь ради нас, как же ты не поймешь, а?       Мои пальцы зарываются в белые волосы. Кожаные перчатки тихо скрипнули, когда я сжал их, заставляя его откинуть голову назад. Склоняясь низко, чуть ли не рыча от злобы и досады (да-да, именно досады), я вновь смотрю в его глаза. Но те по-прежнему не менялись. Он смотрел на меня, совсем не испытывая страха. Это одновременно радовало и бесило.       Интересно, а правда ли я стараюсь для НАС? Для себя - безусловно. Мысли мои всегда где-то далеко от всего. Они заполнены им. Я думаю много и, кажется, беспрерывно. Так много, что это становится утомительно в последнее время. Во мне есть непривычные для меня же желания. Я устал от одиночества, устал от этого страха в глазах всех тех, кто меня окружает. На меня смотрят словно на монстра, коим я не являюсь!       И только Он смотрел на меня без страха, как на равного. Хотя, Нет. Он ставил себя выше. Ведь даже сейчас он смотрел на меня свысока, не обращая внимания на свое положение. Я чувствовал это. Внутри возникало странное трепещущее чувство чего-то нового. Я кусал свои губы, когда думал о нем. Он заполнял мои мысли все больше и больше, словно какая-то плесень на стенах. Разрасталась она быстро, просто с бешеной скоростью, вытесняя все остальное. Избавиться от этой дряни было просто невозможно. Я не мог думать ни о чем другом. Подчинить.. Я хотел сломить его. Сломить, Чтобы.. Чтобы.. Брови мои чуть нахмурились, когда я пытался разобраться сам в себе, пусть и было это не вовремя, но намного легче, нежели в одиночестве. Смотря на Него, думать мне становилось чуть легче. Кажется, мне хотелось признания. Хотелось, чтобы Он наконец-то посмотрел на меня, как на равного, признал. Хотелось, чтобы мы стали как-то.. ближе?       Хотелось ли мне чего-то большего? Возможно. Мне слишком сложно понять себя.       Мне хотелось смотреть на него с нежной улыбкой, но выдавить из себя получалось лишь оскал или ухмылку, такую же высокомерную, как и у него временами. Я правда пытался. Даже как-то стоял перед зеркалом, стараясь улыбаться. Доходил уже до того, что пальцами поднимал уголки своих губ, но выходило это все слишком глупо и настолько нелепо, что лицо мое после становилось еще более хмурым.       А его улыбку я видел. Видел не одну и не две. Я видел то, как Он улыбается всем знакомым, видел, какая улыбка у него, когда Он проводит время с друзьями, видел, как Он улыбается для Германии. Мне даже повезло как-то раз узреть его нежную улыбку для того же Германии, но мелкого. Хах, было же время..       Мне Он улыбался также, как и всем. Но если быть честным, то хотелось чего-то совсем другого. Я хотел, чтобы была такая его улыбка, которая принадлежала бы только мне. Но все, что я получал - презренный взгляд и изредкие усмешки. Досада переходила в злобу, которую я просто не мог контролировать. Черт побери, почему Он такой упрямый?!       Я убираю руку от его головы, снимая зубами перчатку и убирая ее в карман, вновь запуская свои пальцы в его волосы, сжимая и впервые касаясь их. Волосы его на удивление мягкие, хоть и грязные, маслянистые. Но на это я и не обращал внимания. Мне нравится это прикосновение. Мне нравится ЧУВСТВОВАТЬ что-то. Мое дыхание замирает, в груди вновь появляется непривычный трепет, заставляющий меня ощущать пробегающие по спине мурашки. От возбуждения на лице моем появляется улыбка. Улыбка, от которой у всех обычно замирало сердце, а взгляд становился настолько испуганным, что люди больше походили на котят, которых бросили на улице совсем одних рядом со здоровым голодным псом. — Ты все равно будешь моим, — кусая губы, я говорю это шепотом, даже немного дрожащим от переизбытка чувств, крепче сжимая белые пряди волос.       Он вновь усмехается, не отводя от меня своего взгляда. Но на этот раз реакция моя совсем другая. Мой интерес становится все больше. Я оттолкнул от себя белокурую голову, заставляя всю тушку просто упасть на пол. — Я приду завтра, — закрывая рот шарфом, стараясь скрыть свою улыбку, я поспешно выхожу из комнаты, запирая ее на замок. По спине моей все еще прибегают легкие мурашки от нового чувства. Предвкушение. Сейчас это все было чем-то совершенно новым. Я ощущаю совсем иной трепет в груди. Куда более сильный, захватывающий. Пальцы мои все еще чувствуют его мягкие волосы. Я понимаю, что хочу еще. Я хочу касаться его. Все больше и больше.